– Вы были на горе Меру?
– Был, – подтвердил Шварц. – Но, клянусь, я не знал, что все так плохо кончится. Меня никто не предупредил, что Алатырь-камень стережет Он.
– Вас проводил к Люциферу Дракула.
– Да. То есть нет. Я ведь думал, что имею дело с королем Артуром и феей Морганой. Кто же знал, что под личиной рыцарей Круглого стола скрываются самые обыкновенные вампиры.
Этот человек, я имею в виду Шварца, не выглядел наивным мальчиком, которого можно провести с помощью хорошо разыгранного представления. Наверняка он очень быстро догадался, что с королем Артуром далеко не все ладно. И все-таки он закрыл на это глаза, ибо считал, что цель оправдывает средства.
– Зачем вы убили Сусанина?
– Но ведь он живой, – всплеснул руками Шварц. – Вы же видите. Вот он стоит перед вами, живой и невредимый.
– Мы теряем время, Генрих Иоганнович. И это потерянное время может отразиться на вашем здоровье. Чем дольше вы будете пребывать в шкуре вампира, тем труднее вам будет вернуться к нормальному состоянию. Итак, вас с Купцовым похитили из этого дома?
– Да. Это была инсценировка. Но тогда я действительно не знал, что в лице Дракунова имею дело с Дракулой.
– А какую роль в этом деле играл Купцов?
– Никакой. Его прихватили за компанию.
– Вам мешал Сусанин?
– Мне он не мешал, но король Артур сказал, что если мы не утихомирим монстра, то никогда не доберемся до горы Меру. Ибо этот дракон, я прошу прощения, но это он назвал так Макара Ефремовича, стережет вход в пещеру Али-Бабы.
– Какого еще Али-Бабы? – не понял Крафт.
– Это он так образно выразился, – пояснил Шварц. – Речь шла все о том же Алатырь-камне. У господина Сусанина был ключ, и мы с Купцовым его изъяли.
– А почему сам Дракула этого не сделал?
– Видите ли, господин Чарнота, – Шварц бросил вороватый взгляд на Сусанина, – он его очень боялся. Я не сразу это понял, поскольку считал Макара Ефремовича просто занудным немолодым человеком. Кто же знал, что он в некотором роде… Ну, в общем, Купцов его укусил.
– А кто укусил самого Купцова?
– Понятия не имею. Клянусь. Я его принимал за самого обычного человека. Он ведь всего лишь должен был оглушить Сусанина ударом сзади. А когда он вдруг вцепился зубами ему в шею, то мне даже плохо стало.
– А как его поведение вам объяснил король Артур?
– Он сказал, что дракона может усыпить только вампир. Речь не шла об убийстве, уверяю вас. С самого начала мы хотели только нейтрализовать Сусанина.
– Нейтрализовали. И что же дальше?
– Взяли у него ключ и углубились в лабиринт.
– А что собой представляет этот ключ?
– Металлический жезл в виде трех переплетенных змей.
– Он сейчас у вас?
– Ну что вы, я его даже в руках не держал. Змеи ведь ожили, когда король Артур вставил их в замочную скважину. Ужас. У меня даже волосы на голове зашевелились.
– Вы разговаривали с Люцифером?
– Что значит, разговаривал! Я вас умоляю, господин Чарнота. Я просто не мог. Мы все впали в беспамятство. Я ничего не помню, абсолютно ничего.
– А Алатырь-камень вы видели?
– Если бы я видел Алатырь-камень, то сейчас был бы бессмертным. Почти богом!
– Где сейчас находится Купцов?
– Он остался с Дракулой.
– А вас они отпустили?
– Не совсем, господин Чарнота. Я должен был с помощью Веры заманить вас в ловушку. Как видите, я с вами откровенен. Это ужасные существа. Я в шоке, я в панике.
Шварц действительно закрыл лицо руками. Но в этом жесте было слишком много неискренности. Впрочем, я его не осуждал, этот человек сунулся туда, не знаю куда, и стал абсолютно безвольным. Теперь он был всего лишь игрушкой в руках сил, мечтавших о власти над миром.
– Боюсь, что вы ошибаетесь на их счет, – глухо сказал Сусанин. – Власть над миром им не нужна.
– Тогда ради чего они затеяли весь этот балаган? – рассердился Вацлав Карлович.
– Ему нужна энергия. Он высосет ее из нашего мира и уйдет. Так говорится в древнем пророчестве. А Земля станет пустыней.
– А как же люди? – не поверил Крафт.
– При чем здесь люди? – удивился Сусанин.
Из этого вскользь брошенного вопроса можно было сделать вывод, что Макар Ефремович человеком себя не считал. Но в этом случае возникал вопрос: а кем же он тогда был на самом деле? Не приходилось сомневаться, что какая-то идущая из древних времен нить связывает его с горой Меру и Алатырь-камнем.
– Телефон дай, – попросил я Ираклия Мораву.
Драматург не стал спорить, но, передавая телефон, бросил на меня многозначительный взгляд. Я оказался прав в своих предположениях, Ираклий успел запечатлеть для современников и потомков чудовищного монстра, который вдруг проглянул из-под благообразного обличья Макара Ефремовича. Монстр не успел принять законченный облик, но зрелище впечатляло. Дракула ошибался, менее всего это существо было похоже на тех драконов, которых изображают на картинках или в мультфильмах. Его пасти мог бы позавидовать крокодил, а вместо волос на голове этого чудища шевелился клубок змей. Наверное, Макара Ефремовича можно было бы сравнить с Медузой Горгоной, но ведь эта самая Медуза была женщиной. Интересно, а сам Сусанин догадывается, что за существо сидит у него внутри? Недолго думая, я просто показал картинку Макару Ефремовичу. Вампир пожал плечами и поднял на меня недоумевающие глаза:
– Это что еще за образина?
– Простите, ради бога. Видимо, кто-то из знакомых сбросил, или Ираклий что-то напутал. Вы собираетесь искать Дракулу?
– Конечно, я должен убить этого негодяя, отобрать у него ключ и закрыть дверь в преисподнюю.
– Вы полагаете, что это поможет?
– Во всяком случае, замедлит ход событий.
– Значит, цель у нас с вами общая. Вы готовы к сотрудничеству?
– Готов. Но предупреждаю: я с дороги не сверну, какие бы препятствия ни встали на моем пути.
– Это я как раз понял.
Прямо скажем, Макар Ефремович был очень ненадежным и непредсказуемым союзником. Если бы не трагически складывающиеся обстоятельства, я бы предпочел держаться от этого типа подальше. Хотел бы я знать, кто поставил этого монстра охранять заветную дверь? Неужели атланты? Мне нужно было знать всю подноготную Сусанина, а помочь в этом мог только Сокольский. Недолго думая, я набрал номер его телефона:
– Станислав Андреевич, где вы сейчас находитесь?
– Подъезжаю к дому Хохлова.
– Отлично. В дом не входите, я к вам сейчас выйду.
Ключевского и Крафта я оставил охранять Шварца и присматривать за Сусаниным, а сам отправился на рандеву с компетентными товарищами. Ираклий Морава увязался за мной. Если судить по лицу, то драматург был в восторге от выпавших на его долю впечатлений. Надо полагать, его поэтическое воображение уже работало в нужном направлении и постмодернистская пьеса вчерне уже сложилась. Оставалось только найти безумного режиссера, который согласился бы поставить весь этот бред на театральных подмостках. В отличие от ликующего Моравы, Станислав Андреевич Сокольский был мрачен. Я подсел на заднее сиденье к Сокольскому и Михаилу, а Морава устроился на переднем рядом с Василием.
– Надеюсь, вы не опоздали? – спросил Сокольский.
– Самую малость, – самокритично признал я. – Верка все-таки успела его укусить.
– Значит, в наличии у нас пока три вампира?
– Гарантию я вам дать не могу, Станислав Андреевич. Сусанин утверждает, что его жертвой была только одна женщина. Судя по всему, это действительно Смирнова. Зато Верка, находясь в приподнятом настроении, могла отыграться на окружающих по полной программе. Вы же ее знаете. Вам, Станислав Андреевич, придется проверить всех ее знакомых на предмет вампиризма, иначе эта зараза начнет распространяться в геометрической прогрессии.
– А вашему Сусанину можно верить, он ведь вампир?
– Он не просто вампир, Станислав Андреевич, он монстр. Взгляните на этого красавца.
– Бог ты мой, – ахнул Михаил, заглядывая через плечо Сокольского. – Это кто ж такой?
– Вероятно, сынок Медузы Горгоны, – подсказал драматург. – Это я его щелкнул, когда он собирался броситься на Шварца.
– А кто – он? – не понял Василий.
– Сусанин Макар Ефремович.
В салоне наступило многозначительное молчание, компетентные товарищи переваривали полученную от нас информацию. Жуткая образина, представшая их взору, могла напугать кого угодно, особенно после того как Михаил сбросил ее изображение на экран ноутбука.
– Мне кажется, что для самого Сусанина его истинное нутро остается загадкой. Во всяком случае, это свое изображение он точно в зеркале не видел.
– А теперь уже и не увидит, – развил мою мысль Морава, – поскольку вампиры в зеркале не отражаются.
– Вы хотите сказать, Чарнота, что Сусанин порождение чужого мира? – вперил в меня строгие глаза Сокольский. Михаил с Василием тоже смотрели на меня с осуждением. Можно подумать, что именно я был папой этого невесть откуда взявшегося уродливого существа.
– Я просто хотел бы для начала познакомиться с его биографией. Вы собрали о нем сведения?
– Разумеется, – пожал плечами Сокольский. – Можете взглянуть.
На экране ноутбука биография Сусанина вместилась в какие-то полторы сотни байт плюс фотографии. Фотографий было действительно много. Здесь были и сам Макар Ефремович, начиная с младенческого возраста до голубых седин, и его папа с мамой, и его дедушки и бабушки, и даже один прадедушка, фамильное сходство с которым Сусанина угадывалось с первого же взгляда. Самая обычная семья. Ничем особо не примечательная. Если верить справке, то родился Макар Ефремович в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в местном роддоме. А отец его перебрался в наш город после войны из старинного сибирского села. К моему удивлению, компетентным товарищам удалось даже отыскать врача, который принимал роды у матери Сусанина. Но, к сожалению, ничего существенного об этих родах он им сообщить не смог. Из чего я сделал вывод, что чем-то особенным появление на свет Макара Ефремовича не сопровождалось. Ни школьные учителя, ни одноклассники, ни коллеги по работе каких-то странностей в Сусанине не находили. Учился как все, работал как все, соседями характеризовался положительно. Разве что вино и водку на дух не переносил.
– А любовницы у него были?
– С женщинами Макару Ефремовичу не повезло, – вздохнул Михаил. – Приключилась с ним в молодости какая-то история на любовном фронте, подробностей которой нам выяснить не удалось, и с тех пор он так и остался холостым.
– Значит, он был женат?
– Брак они не регистрировали. Но жили вместе около двух лет.
– Вы не пробовали отыскать эту женщину?
– По нашим сведениям, она умерла.
– При каких обстоятельствах?
Михаил пожал плечами:
– Мы не всесильны, господин Чарнота. Никто этой женщины не помнит. Утверждают, что она была сиротой. Вот, пожалуй, и все, что мы о ней знаем.
Конечно, нафантазировать по поводу несчастливой семейной жизни господина Сусанина можно было что угодно. В частности, предположить, что его жена разглядела в нем нечто такое, что повергло ее в тихий ужас. В конце концов, далеко не все женщины оценивают мужчину исключительно по моральным качествам, иным подавай еще и пристойное обличье. Я сам монстр, а потому могу оценить всю степень огорчения Макара Ефремовича.
– Да какой вы монстр, Чарнота, – утешил меня драматург. – Вы просто волосатый примат высокого роста и соответствующего телосложения. Женщин такие самцы возбуждают. Вы то самое чудовище, в которое влюбляются красавицы, если верить и нашему, и ненашему фольклору. Тот же «Аленький цветочек» возьмите. Иное дело этот Сусанин: надо быть уже совершенно законченной извращенкой, чтобы возбудиться от вида такого, с позволения сказать, создания. Как хотите, господа и товарищи, но я остаюсь при своем мнении – мамой нашего хорошего знакомого была Горгона Медуза. Ну если не мамой, то бабушкой, а не бабушкой, так прабабушкой. Здесь наверняка сказались гены.
Гипотезу Ираклия Моравы безумной мог назвать только человек, никогда не бывавший на острове Буяне и ничего о нем не слышавший. Я, правда, больше склонялся к мысли, что дело здесь не в прабабушке, а в отце или дедушке, которые имели доступ к древней гробнице и почерпнули там, сами того не желая, древней магической силы, которая потом, как проклятье, распространилась и на потомков. Я лично встречался с одним таким оборотнем по имени Артур де Вильруа, все несчастья которого начались именно с прадедушки, вздумавшего потревожить прах давно ушедшего в мир иной атланта.
– Вам, конечно, видней, Чарнота, – вздохнул Сокольский, – вы лучше нас всех знакомы с причудами острова Буяна, но я бы на вашем месте был настороже. Ибо в конечном счете мы ничего не знаем ни о намерениях этого Сусанина, ни о силах, которые за ним стоят. Что вы собираетесь сейчас делать?
– Хочу навестить Владимира Дракунова.
– К сожалению, этот тип исчез из поля нашего зрения. А квартира, в которой он жил совсем недавно, пуста.
– Меня проводит к нему Шварц.
– Ну что ж, ни пуха вам, ни пера. Я мог бы отправить с вами Михаила и Василия, если, разумеется, вы нуждаетесь в их помощи.
По наступившей в салоне тишине я без труда определил, что Михаил с Василием не горят желанием сопровождать меня в трудном походе, да и толку от них на острове Буяне, честно говоря, никакого. Именно поэтому я и отверг любезное предложение Станислава Андреевича.
– Думаю, что в данных обстоятельствах они будут нужнее здесь, чем там. Все-таки у них огромный опыт общения с вампирами, и без них вам просто не справиться.
Покинув озабоченных сотрудников Конторы, я вернулся в дом, где меня поджидала нечистая сила в лице Верки, Шварца и Макара Ефремовича Сусанина. Сусанин держался спокойно, Верка мечтала о мести, а Шварц беспрестанно дергался, видимо мучился жаждой, поскольку вампиром он стал, а вот вкуса крови еще не попробовал. Следовало как можно быстрее увести эту шайку из пределов Российской Федерации, дабы избежать больших потрясений в нашем и без того неспокойном отечестве.
– Ну, господин Шварц, ведите нас в пасть дракона, – обратился я с призывом к Генриху Иоганновичу.
– Ой мама! – воскликнул в восторге Ираклий Морава.
– А вас я попрошу остаться, господин Сидоров. Борьба с нечистой силой не входит в круг обязанностей драматурга. К тому же мировая культурная общественность мне не простит, если я лишу ее одного из самых ярких пахарей на ниве постмодернизма.
– Вы мне льстите, Чарнота, – скромно потупился Ираклий.
Наш с драматургом обмен любезностями прервал впавший в истерическое состояние Шварц. Генрих Иоганнович категорически отказался выступать в роли проводника. Его обуяли страх и нежелание вновь встречаться лицом к лицу с типичными представителями ада. Если бы ситуация складывалась менее драматично, то я, безусловно, вошел бы в положение перепуганного эмиссара, но сейчас я расценил его поведение как саботаж со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Это насилие над личностью, господин Чарнота. Я буду жаловаться на вас в европейский суд по правам человека.
– А где вы видите человека? – удивился Марк Ключевский.
– А я, по-вашему, кто?
– Вампир, – пояснил жрец храма Тьмы растерявшемуся эмиссару. – А юрисдикция Страсбургского суда на нечистую силу не распространяется.
– Тебя пристрелят, Генрих, – мрачно прокаркал Вацлав Карлович Крафт. – У мирового сообщества не хватает сил для борьбы с терроризмом, а тут еще вампиры. Есть устная договоренность между лидерами ведущих держав – с нечистой силой не церемониться.
– Но я ведь не по своей воле стал вампиром!
– А кому это интересно? Пристрелят во избежание, и все.
Видимо, Шварц не был новичком в мировой политике, а потому, прикинув все «за» и «против», он пришел к выводу, что в словах Вацлава Карловича слишком много правды. Бывали в истории человечества моменты, когда оно, наплевав на законодательные акты, действовало в рамках инстинкта самосохранения. А этот инстинкт в данном случае требовал действий быстрых и решительных, выходящих за рамки гуманизма.