Ночь опустилась на Мерувиль внезапно, словно боги, обитающие в высоких сферах, то ли в горах, то ли на небесах, одним махом задернули штору. Справедливости ради следует заметить, что они оставили горящим ночник, я имею в виду луну, а также разукрасили свой черный занавес мириадами мигающих светлячков. Впрочем, горожане и гости священного города сами позаботились о том, чтобы не затеряться в темноте. В дополнение к ночному светилу они зажгли тысячи ламп и фонарей. Я затрудняюсь ответить, какими источниками энергии они пользовались, но освещенности Мерувиля мог бы позавидовать любой российский мегаполис, включая любимую столицу.
Перед главным храмом всех богов собралась огромная толпа, насчитывающая по меньшей мере тысяч пятьдесят. Ворон нас не обманул. Человеческих лиц мы в этой толпе не видели. Каждый из присутствующих счел долгом порадеть родному тотему и напялить на себя шкуру и личину, реалистично отражающие внешний вид мифологического прародителя. Мы тоже не ударили в грязь лицом и нацепили на головы довольно неудобные маски, увенчанные рогами. Царь Саматрии Цемир прицепил к своему костюму еще и хвост, но я этой важной деталью пренебрег, ибо считал, что моим планам бычий хвост будет помехой. Головы присутствующих, а точнее, их устрашающие рыла были обращены на дверь храма и на расположенный перед этой дверью на довольно высокой платформе огромный камень прямоугольной формы, расписанный иероглифами и прочими подобного рода знаками. Камень был полупрозрачным и светился изнутри красноватым светом. По словам Ворона, этот жертвенный алтарь был связан мистическим образом с Алатырь-камнем и черпал из него магическую энергию. Несмотря на огромное скопление народа, на площади царила почти мертвая тишина. Судя по всему, с дисциплиной в Атлантиде и Гиперборее все было в полном порядке, и простолюдины глубоко почитали как богов, так и обслуживающих их жрецов.
Наконец двери, вернее, ворота главного храма дрогнули, вздох нетерпения, а возможно, и священного трепета прошелестел по рядам паломников. Процессия одетых в белые одежды седобородых старцев под гнусавые звуки рожков и торжественно-размеренный рокот барабанов выступила из-под сводов величественного сооружения. Числом их было десять. Взойдя по широкой лестнице на помост, они остановились в десяти шагах от камня и дружно воздели руки к небесам. Барабаны задробили в ускоренном темпе, рожки перешли на визг в стремлении подчеркнуть особенную торжественность момента. Я ждал появления Люцифера – и не ошибся. Носитель Света, облаченный в позолоченные одежды, торжественно ступил на помост под восторженный стон толпы. Я с первого взгляда опознал в Люцифере липового короля Артура, с которым совсем недавно пировал за одним столом в лже-Камелоте. По правую руку от Дракулы стоял одетый почему-то в черное Варлав. Больше на помосте никто пока не появился, зато из ворот храма выбежали стражники и окружили плотным кольцом место для почетных гостей, выставив при этом в сторону испуганной толпы копья с острыми наконечниками.
Толпа озадаченно отступила на несколько шагов и застыла в недоуменном молчании. Зато заговорил Люцифер. Речь его была цветиста и украшена таким количеством изысканных оборотов, что я практически ничего не понял из его возвышенного монолога. Если говорить в общих чертах, то это был призыв к покаянию, причем к покаянию элиты, что не могло, разумеется, не понравиться народу. Короче, элита зажралась и пришла пора спросить с нее за это. Услышав этот пламенный призыв, толпа паломников раскололась на две неравные части. Первые ряды, где стояли цари, вожди и их приспешники, включая меня и мою доблестную дружину, настороженно молчали, зато вся остальная площадь радостно гудела в предвкушении долгожданной расправы.
В качестве кающегося грешника толпе был явлен не кто иной, как сукин сын Варлав. Видимо, именно по этой причине он был в черном балахоне. В отличие от Люцифера, у бывшего ведуна храма Йопитера с дикцией все было в порядке, и его громовый голос разносился над площадью. Не знаю, как там в рядах задних, но передние ряды слышали его очень даже хорошо. Варлав каялся в чрезмерной гордыне и забвении заветов предков и установлений Великого Отца всех тотемов. Бия себя в грудь, он призывал заблудших царей и вождей покаяться и принести жертву во искупление грехов. Сам Варлав готов был пожертвовать самым дорогим, что у него было, то есть единственным сыном, в чью кровь, увы, была занесена бацилла неверия и скепсиса усилиями предавших Великого Отца Змееподобного и Волосатого. Боги морской и подземный отныне вычеркнуты из сонма великих богов Атлантиды и Гипербореи. А с ними вместе должны сойти с горы Меру все их чада и домочадцы, а также весь сонм прежних нечестивых богов, потерявших вместе с правдой Великого Отца и дарованную им прежнюю силу.
– Вы слышите меня, бывшие боги подлунного и подсолнечного миров? – громовым голосом воззвал Варлав. – Есть ли еще сила в ваших руках? Так поразите меня, если сможете!
Толпа испуганно ахнула и резво подалась назад. Похоже, все были уверены, что боги сейчас спустятся с горы Меру, дабы наказать нечестивца. Но прошло уже по меньшей мере минуты три, а кумиры Атлантиды и Гипербореи молчали. Даже паршивенькой молнии не сверкнуло над головой отчаянного богоборца.
– Нет силы в ваших руках, – возопил Варлав, – так изыдите же в мир Забвения, забрав от нас всю кровь свою и все семя.
Люцифер торжественно взмахнул руками – и черг ные одежды на Варлаве превратились в красные.
– Великий Отец ждет от тебя полного отречения, Варлав! – торжественно провозгласил Люцифер. – Пусть гнилая кровь и гнилое семя покинут твой род, и да наполнится он Светом, идущим от прародителя всех тотемов.
Похоже, наступал решающий момент всей церемонии. Насколько я знал, под рукой у Люцифера были десятки жертв, но начать он решил именно с моего сына. Видимо, убийство младенца должно было снять последние моральные препоны в деле расправы над несчастными потомками богов. Коли Великий Отец всех тотемов обрек на смерть младенца с кровью ушедших богов, то со взрослыми людьми и вовсе нет причин церемониться. Я проверил, как вынимается из ножен меч Экскалибур, и толкнул локтем рыцаря Де Меласса, но Марк и без моих понуканий уже был готов к прыжку. План мой был прост, почти примитивен. Я намеревался запрыгнуть на помост в облике зверя апокалипсиса, выхватить из рук подонков своего сына, а потом скрыться с ним в толпе, но уже в обычном своем обличье. А Марк и вся моя дружина должны были отвлечь внимание охраны на себя. Разумеется, в случае необходимости я собирался использовать все имеющиеся под рукой магические заклятия. План был, конечно, не ахти каким, но, к сожалению, в сложившихся обстоятельствах никаких других возможностей спасти ребенка у меня просто не было.
Младенца на помост принес мой старый знакомый сир Кэй. Этот толстый негодяй сиял как начищенный до блеска медный пятак. Его прямо-таки распирало от сознания важности миссии, которую ему было поручено исполнять. Люцифер высоко поднял над головой кривой жертвенный нож и трижды взмахнул им в воздухе, словно бы угрожая и без того обомлевшему в ужасе народу. Ведь не каждый день у нас низвергают богов, и собравшаяся на площади Мерувиля толпа страдала от усилий переварить столь судьбоносный для великих и малых факт.
– Пора! – крикнул я Марку и сорвал с головы мешающую мне рогатую личину Минотавра. Мой бросок был столь стремителен, что стоящие напротив меня стражники не успели даже шевельнуть копьями. Меч Экскалибур дважды просвистел в воздухе, и, прежде чем головы нерасторопных копейщиков упали на землю, я уже был на помосте. Завидев у священного камня волосатого урода, толпа потрясенно ахнула. Но этот всеобщий вздох изумления перекрыл громкий вопль потрясенного до глубины души сира Кэя:
– Чернобог! Спасайся, кто может.
Я без труда вырвал младенца из рук негодяя и ударом ноги сбросил его с помоста. К сожалению, далеко не все собравшиеся здесь мерзавцы были столь же пугливы, как липовый сенешаль из лже-Камелота. Десять жрецов, из которых, казалось бы, песок вот-вот должен был просыпаться, вдруг превратились в весьма умелых и полных сил бойцов. Из чего я заключил, что бороды у них либо накладные, либо крашеные. Они извлекли мечи из складок одежды с явным намерением обрушить их на мою бедную голову. Против двенадцати решительно настроенных воинов мне устоять было трудновато, к тому же к ним на помощь спешило подкрепление из храма. Я уже выискивал пути к отступлению, когда на помост слетели с черного неба три белые лебедушки и на счет раз-два трансформировались в Медуз Горгон, напугав до поросячьего визга и без того уже встревоженную явлением волосатого чудовища толпу.
– Боги пришли в Мерувиль, чтобы наказать святотатцев! – услышал я громкий вопль Ираклия Моравы. – Поможем своим богам, доблестные атланты!
Что значит драматург – угадал с кульминацией! Народ взревел как обезумевшее стадо бизонов и ринулся на стражников, которые охаживали копьями мою доблестную дружину. Особенно усердствовали цари и вельможи, которые, видимо, сообразили, чем для них может завершиться нынешняя поставленная Люцифером мистерия.
– Долой ренегатов! – орал Ираклий Морава, побуждая толпу на подвиги во имя старых богов.
В лебедушках я без труда опознал дочерей морского царя Форкия Ворказу, Леду и Светлану. Змеи на их головах угрожающе шипели, повергая в ужас и стражников, и помолодевших жрецов. Дабы воодушевить личным примером перетрусивших соратников, Варлав бросился с мечом на разъяренную Наташку. Но леди Гиневра не зря слыла искуснейшим бойцом. Ударом ноги она вышибла меч из рук ведуна, а клубившиеся на ее голове змеи вцепились в его лицо и шею. Варлав закричал так страшно, что поверг в трепет храмовую стражу. Люцифер и трое уцелевших жрецов быстро ссыпались с помоста и бегом бросились в распахнутые ворота храма. Но закрыть эти ворота мы им не дали, разъяренный народ смял стражу и ворвался под своды величественного сооружения.
– Бей святотатцев! – надрывался Ираклий Морава, однако бить, в сущности, было уже некого, поскольку уцелевшие стражники в испуге побросали мечи, а верховный жрец Люцифер сбежал из храма, воспользовавшись подземным ходом. Я до того был расстроен всем происшедшим, что не заметил, как трансформировался в свое естественное состояние, шокировав при этом почтенную публику.
– Да здравствует царевич Вадимир, внук Чернобога! – выкрикнул Морава, и его здравица была поддержана народом, правда с куда меньшим энтузиазмом, чем хотелось бы. Все-таки одно дело, когда сам Велес решает судьбу святотатцев, и совсем другое, когда он поручает это дело своему родственнику с подмоченной репутацией. Цари и вожди, видимо, решили, что расторопный сын Аталава сядет им на шею и, чего доброго, заставит плясать под дудку медвежьего клана. Так что сквозь вопли восторга по случаю одержанной победы явственно прорывались и протесты недовольных. Дабы снизить накал страстей, я по совету Петра Сергеевича Смирнова ткнул пальцем в благородного и почтенного Аскера, царя Киликии, предложив ему занять освободившееся место верховного жреца.
– Да здравствует Носитель Света благородный Аскер!
Такая быстрая смена власти слегка шокировала толпу, но тем не менее у царя Киликии было достаточно сторонников, чтобы заткнуть рты смутьянам. Благородного и почтенного Аскера тут же облачили в роскошные одежды, брошенные впопыхах бежавшим Люцифером, и явили во всем блеске народу. Народ мой выбор одобрил, но скорее от безысходности, чем от чистого сердца. А вокруг нового Носителя Света тут же закружился хоровод из царей и вельмож, озабоченных своим собственным положением близ самого значительного в Атлантиде и Гиперборее лица. Меня эта свистопляска интересовала мало, и я вплотную занялся допросом пленных. Полон, доставшийся нам после кровопролитной битвы, был велик, но по-настоящему ценных языков было всего два. Находившийся при смерти Варлав и не получивший ни единой царапинки, если не считать синяка под глазом, сир Кэй. В первую очередь я занялся бывшим ведуном храма Йопитера, которому жить оставалось не более часа. Он сам это отлично осознавал, а потому и был со мной откровенен. Тело Варлава чудовищно распухло от яда, но говорить он еще мог.
– Рано торжествуешь, Чарнота.
– А я не торжествую, гражданин Варламов, но все-таки доволен, что избавил этот мир хотя бы от одного чудовищного негодяя.
– Я мелкая сошка, – поскромничал бывший ведун. – А с ним тебе не совладать.
– Вы имеете в виду Влада Тепеша?
– Влад – ничтожество по сравнению с ним. К тому же дурак. Средневековый тупица. Одно слово – Колосажатель. Я имею в виду дьявола, Чарнота. Люцифера. Это он в свое время разрушил Гиперборею и Атлантиду. Жрецам удалось наложить на него путы времени, но рано или поздно он должен был проснуться. И он проснулся. Мне не удалось его опередить. Мне помешали ты, Чарнота, и эти выжившие из ума старцы, которых мой приятель Дракула отправил на тот свет с гениальной простотой. Я мог бы стать властителем мира! Я нашел бы Алатырь-камень, и тогда с проснувшимся Люцифером мы были бы на равных. Да, мир изменился бы, Чарнота, но он бы жил, а теперь у человечества не осталось ни единого шанса. Это ты во всем виноват, Вадимир. Вот уж воистину внук Чернобога.
– Как вы попали к нему в зависимость, Варлав?
– У меня не было выбора. Жрецы приговорили меня к смерти. Этим безумцам было видение, что я должен умереть от яда. Якобы, выпив яд, я спасу свою душу. Но я успел продать свою душу Люциферу раньше, чем они поднесли к моим губам чашу со смертельным питьем. Не спрашивай меня, как это случилось, но сделка состоялась, и моя судьба была решена.
– Вы умираете, Варлав, и умираете именно от яда. Жрецы оказались правы в предсказании вашего конца. Кто знает, может быть, смерть для вас явится если не спасением, то освобождением из лап Люцифера.
– Это случится лишь в том случае, если ты его убьешь, Чарнота, но я уверен, что тебе это не удастся. Ты всего лишь смертный, Вадимир, а противостоит тебе сам Люцифер.
– Но ведь и Люцифер был когда-то человеком?
– Этого он уже не помнит. Его цель не наша старушка Земля, его цель – Космос. Он хочет взять всю энергию Земли, все ее жизненные соки, чтобы потрясти Вселенную. Я мог бы стать бессмертным в его космической рати.
– А он формирует рать?
– Да. Из вампиров. Они высосут кровь всех ныне живущих, и этой энергии им хватит для великих дел. Во всяком случае, так думает он. Люцифер тысячи лет вынашивал свой план, находясь в глубокой нирване, и теперь пробил его час. Он решил предпринять вторую попытку.
– По-моему, этот ваш Люцифер просто сумасшедший!
– Он просто мыслит другими категориями, Чарнота. Ты ведь тоже, Вадимир, не задумываясь, сжег бы муравейник для сохранения собственной жизни. А для нынешнего Люцифера мы не более чем докучливые насекомые. Чтобы он жил, человечество должно умереть.
– Но Дракула не добрался до Алатырь-камня?
– Нет, нам помешал этот безумец Аталав. Он взорвал крепость Туле и завалил тоннель, ведущий к генератору атлантов. Мы оказались менее расторопными, чем сам Люцифер много тысяч лет тому назад. Что-то не срослось.
– Я не поверил своему родовичу Артуру. Я ведь знал, что под его личиной прячется Дракула.
– Все верно, Чарнота, – Варлав с хрипом втянул в себя воздух, – это наш промах, тебя надо было убить раньше. Эта ошибка стоила мне бессмертия, но Влад Дракула пройдет свой путь до конца. У него есть еще одна дорога.
– Вы имеете в виду замок Перрон и все, что с ним связано?
– Да. Бойтесь фею Моргану, она старшая из Медуз и самая могущественная.
– Откуда она взялась?
– Во времена Тепеша она была просто ведьмой. Он вырвал ее из лап церковников и сделал своей любовницей еще в годы отроческие. Это она сделала из него того Дракулу, которого теперь знает весь мир.
– Шерше ля фам.
– Вот именно. А ведь женщина, которая убила меня, числилась моей дочерью, Чарнота.
– Но она ею не была. Ведь это вы убили ее родителей, Варлав. И это вы убили мою мать.
– Такова была воля жрецов храма Йопитера. Мы убивали всех носителей семени древних гиперборейских богов. Впрочем, в этом я жрецов не виню. Как не виню их за то, что они подставили твоих отца и деда. Ведь этот Агапид добился успеха с их помощью, Чарнота. Этому ничтожеству, каким бы там Ящером он ни стал, никогда бы не удалось одолеть великого Аталава, если бы не помощь Завида. Ящер должен был убить тебя, Чарнота, чтобы ты не добрался до птицы Феникс. Ты часть плана древних атлантов, ты исчадие тьмы, именно ты должен сделать то, чего Совершенные сделать не смогли много тысяч лет назад, – остановить Люцифера. Завид не верил, что это тебе удастся, и делал все, чтобы замедлить ход событий. В конце концов, Люцифер мог проснуться и на сто, и на двести лет позже. Понимаешь, Чарнота, целых двести лет жизни человечества! А великий Ширгайо считал, что ты наш последний шанс. Последний человек на земле, чьи гены совпадали с генами внука Чернобога почти полностью. Всего одна миллионная доля процента разницы. Немыслимое совпадение. Я убил Ширгайо по приказу Завида, точнее, с его молчаливого согласия, но он не позволил мне убить тебя. Видимо, его мучила совесть – и он хотел на деле убедиться в своей правоте. Но ты выживал там, где выжить было невозможно, и тем подтверждал правоту Ширгайо. Каждой своей победой ты забивал новый гвоздь в и без того сочащееся кровью сердце тщеславного Завида. А когда родилась птица Феникс, он понял, что проиграл. Вчистую. Как бы ни закончилась эта партия, Завид оставался среди побежденных. Смерть от руки Дракулы явилась для него спасением от угрызений совести. Наверное, он был даже рад, что все закончилось именно так. Я тоже рад, Чарнота, я рад, что умираю, и весь этот ужас свершится без…