Гошка, как обычно, проводил меня до двери квартиры – в некоторых отношениях мой напарник безнадежно старомоден.
– Завтра в восемь я за тобой заеду. Будь готова.
– Всегда готова, – вяло отсалютовала я и нажала на кнопку звонка. У меня, разумеется, в сумочке лежит ключ от квартиры, но пользуюсь я им, только когда возвращаюсь слишком поздно, и все уже спят. Или никого нет дома. У нас так принято – звонить в дверь, чтобы все домашние тебе обрадовались.
Гошка улыбнулся, легко поцеловал меня в макушку и быстро спустился по лестнице. Его шаги еще были слышны, когда мама открыла дверь.
– А что же Гоша не зашел? – удивилась она.
– Сегодня день тяжелый был, мы устали очень.
– Тем более, – мама посмотрела на меня укоризненно. – Поужинал бы.
– Мам, он тоже не сирота, – я повесила куртку на вешалку и сбросила мокрые ботинки. – Голодным не останется.
– Набей ботинки газетами, а то до утра не высохнут, – тон, которым был дан свет, должен была продемонстрировать, что мама недовольна. – И можешь принять душ.
– А что, горячую воду дали? – встрепенулась я. Не знаю, как у вас, а у нас дом старый, народ живет консервативный и никакие новшества и эксперименты в жилищной сфере здесь не проходят. ЖКО оставшееся нам в наследство от советской власти, каждый год, в апреле, методично отключает горячую воду на плановый двухнедельный ремонт. И включает ее, только с началом отопительного сезона.
– Еще утром, – мама, которая загораживала дверь в ванную (я уже упоминала, что квартира у нас – стандартная «двушка», и коридор, соответственно, просторным не назовешь), подвинулась в сторону, пропуская меня: – Пока ты моешься, я ужин разогрею.
– Не надо, я ничего не хочу! – отказалась я, закрываясь в ванной. – Устала страшно, сейчас только сполоснусь и спать лягу.
Конечно, легко отказаться от ужина, пока про него только говорят. А когда я, вышла из ванной комнаты, густой котлетный запах чуть не сбил меня с ног. Помнится, что-то я такое говорила, про фигуру, про вред поздних ужинов и прочие правильные слова. И даже искренне говорила. И собиралась отправиться спать, сразу, как только приведу себя в порядок. А теперь признайтесь, вы мне поверите, если я скажу, что именно так и поступила – не заглядывая на кухню, отправилась в постель? Поверите? Нет? Ну и правильно! В конце концов, один раз живем, так что ж теперь, от котлет отказываться? И черт с ней с фигурой, сделаю завтра лишнюю пару сотен наклонов.
Захлебываясь слюной, я отправилась на кухню. Бедная Катя, приходит домой, в пустую квартиру, и некому ей котлетку поджарить!
Утром я проснулась со смутным ощущением, что вчера что-то не доделала. Ах да, я собиралась перед сном поразмышлять над тем, куда пропали драгоценности Черниковой. Знаете, когда я лежу в постели, закрыв глаза, и думаю, случается, мне очень интересные мысли в голову приходят. Но вчера, к сожалению, ничего не вышло – я заснула, кажется, раньше, чем голова коснулась подушки. Ну что ж, зато отдохнула, выспалась и теперь, с новыми силами, можно приниматься за дело.
Я вскочила, сделала короткую зарядку, включив в нее дополнительную порцию наклонов – расплата за вчерашний поздний ужин, позавтракала и села у окна, ждать Гошу. Напарник, как и обещал, прибыл ровно в восемь. Натянув все еще влажные ботинки (газеты, которые я послушно натолкала внутрь, помогли мало), я скатилась во двор. Дождя не было. Я посмотрела на небо и увидела несколько просветов между тяжелыми серыми тучами. Господи, неужели эта мокрость проклятая закончится? Не люблю зиму, но честное слово, лучше самые трескучие морозы, чем эти непрерывные дожди!
– Гошка, дождь закончился! – радостно сообщила я напарнику.
– Серьезно? – удивился он, плавно трогаясь с места. Открыл боковое стекло и высунул руку наружу. – Действительно, не капает. А я и не заметил. И даже солнышко, кажется, намечается, красота. Заверзлись, значит, хляби небесные.
И попробуйте ему доказать, что нет такого слова! Гошка тут же объяснит, что если есть слово «разверзлись», значит, образованное простой заменой приставки, «заверзлись», тоже имеет право на существование. Я с ним спорить не могу, у меня неровная система слабая.
– Наконец-то, а то у меня уже жабры начали отрастать. А теперь, под солнышко, мне и думается лучше, идеи разные в голове оформляться начали.
– Надеюсь, идеи относящиеся к делу? – уточнил Гоша. – Тогда излагай.
– Излагаю. Собственно, выбор у нас небольшой, шкатулку с украшениями могли взять только три человека…
– Варвара, Валя и сама Черникова, – кивнул Гоша. – Согласен.
– Что касается Варвары, я не знаю, верить ей, или нет. Она клянется, что ничего не брала. И когда я себе представляю эту истеричку возле сейфа, то склонна ей поверить. Помнишь, как она говорила? Диск в руке, ключи роняю, сумочка с плеча соскальзывает… Как-то не вписывается сюда еще и шкатулка – возьми ее одна рука уже занята. А диск, ключи, да еще и телефон зазвонил, помнишь? Нет, шкатулку Варвара взять не могла.
– Это если ты правильно себе все представляешь.
– Вот именно! Меня же там не было! А если Варвара нервничала гораздо меньше, чем нам рассказывала? Если она вообще была спокойна? Действительно, что такого: зашла в пустую квартиру, открыла ключом сейф, взяла диск, положила в сумочку. Смотрит, еще и шкатулочка очень привлекательная стоит, почему не захватить, до кучи? Достала, тоже положила в сумку. Руки свободны, проблем нет. Мобильник зазвонил – ну и что? Вынимаешь телефон все из той же сумочки и сбрасываешь звонок. Или отвечаешь, почему нет? В квартире пусто, кто услышит? Могло ведь быть и так, как считаешь?
– Могло. Но тебе, кажется, первый вариант больше нравится.
– Он Варваре по ее психологическому типу больше подходит. Представить ее взвинченную, испуганную, роняющую предметы, я могу легко, а вот спокойно обчищающую сейф – с трудом. Кроме того, тогда непонятно, почему сейф остался открытым? Если верить Варваре, все логично – распсиховалась, ничего не соображала от страха, схватила диск и убежала, не вспомнив, что надо запереть сейф. Хорошо, что на двери замок автоматический, а то бы она и квартиру нараспашку оставила.
– А если не верить, если наша барышня действовала, не теряя сознания от страха, то ей ничто не мешало сделать еще пару движений и уничтожить следы своего пребывания. Действительно, нелепо.
– Вот и я о том же. Да если бы сейф был заперт, Черниковы еще сто лет не догадались бы, что их ограбили! Зачем же ей было так подставляться?
– А знаешь, Ритка, у меня есть для тебя еще один аргумент в пользу первой версии. Ты Варварину сумочку видела? Как считаешь, шкатулка туда влезет?
– Хм.
Ответ неопределенный, согласна. Шкатулка, как ее описала Надежда Николаевна, не слишком велика. В мою сумку, например, она уместится без труда. Но у Варвары сумочка намного меньше, такой, знаете, ридикюль на длинном ремешке. Возможно, в него тоже можно запихать предмет, размером с хороший толстый словарь, но предварительно придется вытряхнуть все содержимое. И то, сумочка не закроется и шкатулка будет торчать.
– То есть, не влезет, – сделал вывод напарник, не дождавшись более внятного ответа. – Можно, конечно, предположить, что Варвара имела при себе еще и пакет, в который можно было спрятать шкатулку или банально вынесла ее в руке, но это уж какое-то, совсем нелепое поведение.
– Она могла шкатулку и не брать, – сообразила я. – Высыпала все украшения в сумку, кучей, и ушла.
– А шкатулку, опять же в руках, с собой унесла? В квартире у Черниковых ее нет.
– Хм, – повторила я. – Получается, что Варвара не врет. Понимаешь, она мне совсем не нравится и я, в общем, не готова оправдать ее окончательно, но если украшения она не брала, то все выстраивается очень логично и непротиворечиво. А если считать, что это ее рук дело, то сразу возникает масса вопросов.
Гоша согласился со мной, но мы еще немного погоняли разные варианты, прежде чем окончательно согласились, что Варвару от подозрений в краже драгоценностей можно пока освободить. К этому времени мы как раз подъехали к офису. Поднимаясь на крыльцо, я любовалась небом, просветов на котором становилось все больше и, естественно, споткнулась. Гошка успел поймать меня, так что я не упала, зато получила шлепок по попе, и грозное внушение:
– Под ноги смотри, растяпа!
Ниночка была на месте, сортировала почту.
– Привет! – отсалютовала я.
– Привет! – сделал ручкой мой напарник.
– Привет-привет, – Нина улыбнулась. Мне – вполне дружелюбно, а Гошке – немного натянуто, но улыбнулась. Слава богу, войны не будет! – Давайте сразу к Сан Сергеичу, он уже ждет.
– Что-нибудь интересное надумали за ночь? – без предисловий начал совещание шеф, едва мы показались в дверях.
– Кое-что есть, – кивнул Гоша. – Сейчас Ритка доложит.
Я коротко изложила суть наших утренних рассуждений, и Баринов согласился, что Варвару, по крайней мере, пока, из нашего короткого списка можно вычеркнуть. Нина, привычно устроившаяся в дверях, молчала – значит и у нее возражений не было.
После меня, слово взял Гоша:
– Переходим к Вале. Тут все сложнее. Ритке она не понравилась, да и я, ручаться за ее искренность отказываюсь. Даже если мы верим, что она собиралась работать честно и сейф не вскрывала, это не значит, что Валя не могла прихватить из сейфа драгоценности. Раз уж сами в руки плывут, зачем отказываться? Моральный облик ей вполне позволял.
– А я сомневаюсь, что это она, – покачала головой Нина. – И моральный облик тут ни при чем, тут вопрос целесообразности. Она не могла не понимать, что окажется подозреваемой номер один. И если бы хозяева за нее не заступились, сидеть бы ей в камере и писать признательные показания.
– Валя держала Черникову на крючке, – возразил шеф. – И могла рассчитывать на защиту. Меня смущает то, что она тоже не имела возможности спрятать шкатулку.
– Почему нет? – заспорила я. – Из магазина она возвращается с большими пакетами, из дома может вынести мешок с мусором – это тебе не Варварина игрушечная сумчонка. Сунула шкатулку в пакет, вышла на улицу, шкатулку на помойку, а драгоценности себе в карман! Нет проблем.
– Допустим, так и было, – согласился Баринов. – А потом что? Допустим, Валя вернулась в квартиру сразу после того, как там побывала Варвара. Допустим, она увидела открытый сейф и шкатулку с драгоценностями. Взяла эту шкатулку, выгребла содержимое, шкатулку отправила на помойку, а украшения припрятала. Но у меня вопрос – куда? Валю обыскивали и, ни в сумке, ни, как ты говоришь, в карманах, у нее ничего не было.
– Мы такой вариант в самом начале обсуждали, – напомнил Гоша. – Если у нее был готов тайник, значит, она, все-таки, собиралась ограбить Черниковых. И Варвара с Хахалевым просто перебежали ей дорогу. А если она воспользовалась оплошностью Варвары, то тайника не было. И что ей тогда, совать шкатулку в дупло старого дуба?
– Никто и не говорит, что она не собиралась воровать, – снова вступила я. – Может, как раз, очень даже собиралась. А Варвара ей, как ты говоришь, перебежала дорогу. Или, наоборот, открыла эту дорогу. Если Валя не знала, как открыть сейф, а тут, вдруг, как подарок…
– Я не понял, – перебил его Баринов, – где, по твоему мнению, она спрятала драгоценности?
– Э-э… пока не знаю. Подумать надо.
– Гоша, а ты что скажешь? Или, тебе тоже надо подумать?
– Я уже подумал. И мне не нравится мысль, что шкатулку взяла Валя. Во первых, для нее слишком опасна была эта беготня – вернулась из магазина, увидела открытый сейф, снова вышла на улицу, причем, со всеми покупками – в квартире она ничего оставить не могла – Надежда Николаевна заметила бы. Значит, она, сначала со всеми пакетами в квартиру, потом, прихватив ко всему еще и шкатулку, из квартиры, потом, где-то припрятав драгоценности, что само по себе не рядовое мероприятие, снова в квартиру… А вокруг люди, соседи, которые ее знают. Кто-нибудь, вполне мог обратить внимание на такие странные маневры – что это она с полными кошелками туда-сюда бегает?
– Но не обратили же, – возразила я. – Народ сейчас пошел нелюбопытный, только своими делами интересуется. Что им до соседской домработницы?
– И все же, исключить такой вариант, Валя не могла. Кроме того, вспомни, она переключилась в последнее время на другой способ получения нетрудовых доходов, на шантаж. Зачем ей снова связываться с таким опасным промыслом, как воровство?
– Шантаж, в результате, опаснее оказался, – заметила Нина.
– Но Валя такого не предполагала. Она явно считала, что еще долго будет доить Черникову, что имеет прекрасный шанс присосаться к Варваре, да и еще ведь кто-то был, третий. Тот самый, который Валю убил.
– То есть, ты думаешь, что Валя ни при чем?
– Не то, чтобы совсем ни при чем. Во этой истории она явно замешана, по самую маковку. Но я почти уверена, что из магазина она вернулась честно, после Черниковой. Явилась, когда хозяйка пустой сейф разглядывала.
– А Варвару она, когда видела?
– Мало ли. Во дворе могла заметить или даже из магазина. Если Валя была в супермаркете, то он почти напротив дома Черниковых стоит и их подъезд, через стеклянную стену прекрасно просматривается.
– Ты туда заходил? – заинтересовался Баринов.
– Нет. Но от подъезда мне хорошо видна была очередь в кассу. Думаю, что и обратное верно.
– Ладно, я тебя понял, – проворчал шеф. – Предлагаю оставить Валю на подозрении, но не считать основной версией.
– А кто у нас тогда остается? Клиентка? – удивилась Нина.
– Эту версию мы тоже обсуждали, – поморщился Гоша. – И пришли к выводу, что это возможно, но маловероятно.
– Прекрасно, – Баринов улыбнулся. – Мы имеем сразу три маловероятных версии! По крайней мере, есть с чем работать.
Начать работу мы с Гошкой решили с самой неприятной версии и отправились к Надежде Николаевне Черниковой. Точнее, в дверь нашей клиентки позвонила я, а напарник пошел по квартирам – показывать фотографии сотрудников «Игрушечной страны» и уточнять, не видел ли кто человека со шкатулкой или с пакетом, в котором могла лежать шкатулка… Занятие стандартное, привычное, но вероятность успеха не велика. Я была рада, что Гошка взял эту нудную работу на себя.
Хотя, разговор с Надеждой Николаевной, тоже оказался удовольствием на любителя. Беседовать с клиенткой, постоянно держа в уме, что драгоценности, которые мы третий день ищем, могла прибрать к рукам именно она, мне было неловко. Черникова мою задачу не облегчала. Не хочу сказать, что она вела себя откровенно грубо, но была явно раздражена и скрывать своего раздражения не пыталась. Сидя на диване, я наблюдала, как она мечется по комнате, всплескивая руками.
– Я так и не поняла, что произошло! Муж сказал, что его диск украл Олег Викторович, это так?
– Он не сам это сделал…
– Да, я знаю, он послал эту девицу, Варвару. Но у них были ключи, и от квартиры, и от сейфа! Какое безобразие! Невероятное легкомыслие и безалаберность! Из-за того, что Петр разбрасывает вещи где попало, мы теперь вынуждены менять замки! Да ладно, черт с ними с замками, но мои изумруды! Главное, этот дурацкий диск Петру вернули, как будто он кому-то нужен!
– Ваш супруг был очень заинтересован в возвращении диска, – осторожно напомнила я.
– Глупости! Диск сам по себе ничего не значит. Прислал бы Володя все эскизы еще раз, это не проблема. Петру важнее было, чтобы диск не попал к конкурентам. Кстати, правда, что этим конкурентом оказался Олег Викторович?
– Правда.
– Черт побери. И Петр говорит, что его нельзя посадить. Почему? – продолжала возмущаться Черникова. – Если он украл, то должен сидеть в тюрьме!
– К сожалению, он повел себя очень осторожно. Всю черную работу для него сделала Варвара. Ее, кстати, уже арестовали.
– Эта девица! – небрежно отмахнулась Надежда Николаевна. – У нее мозгов вообще нет, это любому ясно! Я не возражаю, пусть и ее сажают, но первым делом, надо было посадить Хахалева! И пусть они вернут мои драгоценности!
– Варвара утверждает, что не брала шкатулку, – грустно призналась я.
– И что? – Черникова внезапно успокоилась и села около меня на диван. – Мне наплевать на то, что она утверждает. Я хочу получить назад свои изумруды.
– К сожалению, у нас есть основания верить ей.