— Неизбежно? — с откровенным изумлением взглянул на него Уортон.
— Неизбежно? — повторил за ним Гаскойнь. — Что вы имеете в виду, Кэрилл?
— Я хочу сказать, нельзя ли как-то все уладить без дуэли?
Герцог Уортон задумчиво погладил подбородок.
— Ну, мистер Кэрилл, — после небольшой паузы начал он, и его голос звучал иронически, — вы можете попросить у лорда Ротерби прощения за сказанное вами. Вы заклеймите себя лжецом и объявите вашу версию случившегося в Мэйдстоуне гнусной выдумкой, отстоять которую вам не хватило мужества. Но я надеюсь, что, хотя бы ради меня, вы не пойдете на это.
— Меньше всего меня беспокоят ваши чувства, — сказал мистер Кэрилл, слегка раздосадованный тоном герцога. — Но чтобы вы оба не терзались сомнениями, я готов поклясться, что отнюдь не трусость останавливает меня. Честно признаюсь, я не дуэлянт и презираю дуэль как средство разрешения противоречий. Но сколь бессмысленными ни казались бы мне поединки, я не тот человек, чтобы отступать там, где отступать нельзя. — Он помедлил секунду. — Однако не все так просто, как вам кажется, ваша светлость.
Мистер Кэрилл говорил спокойно и беспристрастно, и Уортон сразу понял, насколько беспочвенны были его опасения — отнюдь не страх сдерживал Кэрилла. Насмешливая улыбка сошла с лица герцога.
— Не занимайтесь пустяками, время идет, — напомнил он, — ваш отказ повредит не только вам, но и той даме, чье доброе имя вы взялись защищать. Сейчас поздно сомневаться.
— Да, черт возьми! — с жаром выругался Гаскойнь. — Что вас гложет, Кэрилл?
Мистер Кэрилл решительным жестом сорвал с головы шляпу и швырнул ее на землю позади себя.
— Что ж, идемте! — воскликнул он. — Гаскойнь, помогите друзьям милорда со шпагами.
Облегченно вздохнув, майор отправился сделать последние приготовления, а мистер Кэрилл с помощью Уортона поспешно избавился от костюма и жилета, оставшись в белой полотняной рубашке и коротких облегающих штанах.
Еще немного, и противники встретились лицом к лицу: дрожащий от нетерпения Ротерби с платком вокруг коротко остриженной головы, и мистер Кэрилл, явно неохотно приступающий к делу.
Противники отсалютовали друг другу, и их шпаги скрестились. Но Ротерби, не дожидаясь, пока лезвия соприкоснутся, как того требовали законы чести, сделал резкий и мощный выпад. Он будто намеревался застать противника врасплох, и на мгновение присутствующим показалось, что его грязная хитрость удалась. Она действительно удалась бы, если бы не феноменальная реакция мистера Кэрилла. Грациозно и безо всякой спешки, как танцор, он развернулся на правом носке, и смертоносное лезвие Ротерби встретило лишь пустоту. По инерции милорд сделал лишний шаг вперед, и мистер Кэрилл оказался в выгоднейшей позиции сбоку от него.
Ротерби охватила паника. Он мгновенно понял, что из-за своей хитрости сам попал в ловушку и теперь Кэриллу достаточно одного движения руки, чтобы закончить поединок.
Однако мистер Кэрилл улыбнулся и подождал, пока Ротерби вновь встанет в позицию. Фэлгейт побледнел, Мэйнуоринг тихо выругался, опасаясь за жизнь своего патрона, то же самое сделал Гаскойнь, сожалея об упущенной мистером Кэриллом возможности. Герцог Уортон изумленно сжал губы, во все глаза наблюдая за происходящим.
Ошеломленный Ротерби снова приготовился к схватке, но, прежде чем возобновить ее, противники несколько мгновений молча стояли лицом к лицу, будто испытывая друг друга взглядом. Затем милорд яростно бросился в атаку.
Вновь острие шпаги оказалось вблизи груди мистера Кэрилла, но тот легко и изящно, в лучшей манере французской школы парировал удар, противопоставив изощренную технику грубой силе противника. Ротерби, сам отличный боец, вскоре понял, что в этой схватке ему потребуется все его мастерство, но как ни стремительно двигалась его шпага, она всякий раз наталкивалась, словно на кирасу, на непроницаемую защиту.
Ротерби переступал с места на место, тяжело дыша и потея под лучами утреннего солнца, и про себя проклинал этого осторожного и невозмутимого фехтовальщика, который берег силы и, казалось, почти не двигался, но который с помощью мастерства и ловкости сумел нейтрализовать его преимущество в силе и длине выпада.
— Французская собака! — не выдержал виконт. Их шпаги со звоном сшиблись, сначала Ротерби сделал ложный выпад, потом ударил ногой о землю, отвлекая внимание противника, и вновь сделал резкий и глубокий выпад.
— Защищайся, проклятый maitre-d'armes![24] — заревел он.
Мистер Кэрилл молча парировал, затем еще и ее раз.
Когда противник начинал чересчур сильно наседать и требовалось его отогнать, он наносил ответный удар, но ни разу не сделал выпад.
Их секунданты смотрели во все глаза, завороженные столь необычным и прекрасным зрелищем, которое являл собой поединок, и никто не обратил внимания, как в соседних домах стали распахиваться окна и появляться зрители. В одном из них дуэлянты, оторвись они на мгновение от схватки, могли бы узнать своего отца, а рядом с ним увидели бы леди Остермор. Всего несколько секунд лорд глядел на сражающихся, а затем торопливо исчез в глубине дома и тотчас же появился на улице в сопровождении пары торопящихся слуг.
Между тем дуэль продолжалась, и Ротерби почувствовал, что его силы на исходе. Он сделал шаг назад, чтобы успеть перевести дыхание, но мистер Кэрилл не позволил ему. В первый раз с начала поединка он сам атаковал Ротерби и сделал это так стремительно, что у милорда мелькнула мысль, не конец ли это?
В последний момент отчаянным усилием он отбил атаку мистера Кэрилла и перешел в контрнаступление. Ротерби увидел брешь в обороне противника, ложным выпадом попытался расширить ее и нанес отчаянный удар, вложив в него все оставшиеся силы. На этот раз его удар не был парирован. Произошло кое-что иное. Его шпага, двигавшаяся недостаточно быстро, оказалась захваченной, словно щупальцами, шпагой мистера Кэрилла и в следующее мгновение была вырвана из руки милорда и упала на землю в полуярде от него.
Ротерби почувствовал, как его тело стало липким от холодного пота. Крик ужаса замер у него на губах, и зрачки расширились, как у безумца — он увидел, что острие шпаги мистера Кэрилла устремилось на него. Время и весь мир вдруг остановились и перестали существовать для Ротерби, и так же неожиданно в трех дюймах от обнаженной глотки остановилась шпага мистера Кэрилла.
Боясь пошевелиться, милорд, как зачарованный, глядел вдоль сверкающего на солнце лезвия в глаза человеку, в чьей власти находилась сейчас его жизнь. И эти глаза смотрели с мрачным торжеством.
На поляне воцарилась тишина. Высоко в синем небе заливался жаворонок, но Ротерби не слышал и не видел ничего, кроме отливающей золотом шпаги и сурового взгляда его противника. И вряд ли до него дошел смысл слов мистера Кэрилла, которыми тот нарушил молчание.
— Ну, что, еще? — и не дожидаясь ответа, опустил шпагу. — Я думаю, хватит, — продолжил он. — Смерть лишила бы вас возможности усвоить этот урок.
Мир для Ротерби вернулся на свое место. Его черная душа пылала гневом. Красный туман застилал глаза.
Мистер Кэрилл повернулся к нему спиной и пошел прочь от милорда.
— Подберите шпагу, — на ходу бросил он через плечо.
Уортон и Гаскойнь, еще не успевшие прийти в себя от изумления, поспешили ему навстречу.
Ротерби секунду глядел на удаляющегося противника, потом нагнулся и не спеша поднял шпагу, и вдруг стремительно бросился вслед за мистером Кэриллом. О намерении милорда можно было без труда догадаться по выражению его искаженного злобой лица.
У Фэлгейта от изумления отвисла челюсть, а Мэйнуоринг рванулся вперед в отчаянной попытке предотвратить неизбежное. Но опоздал. Ротерби успел вонзить шпагу в незащищенную спину Кэрилла прежде, чем его успели остановить.
Мистер Кэрилл почувствовал резкий удар между лопаток и с удивлением увидел, как у него на груди из-под рубашки на три дюйма высунулось острие шпаги. В следующее мгновение оно исчезло, и все его существо пронзила жгучая, невыносимая боль. Он закашлялся, пошатнулся и рухнул на руки подбежавшего майора Гаскойня. Земля закачалась, как при землетрясении, деревья и дома вдалеке запрыгали и затанцевали, словно живые; в ушах закружился бессвязный гомон голосов, звучавших то громко, то тихо, а затем откуда-то возник монотонный гул, перекрывший все остальные звуки и нараставший до тех пор, пока сознание не оставило его.
А тем временем вокруг мистера Кэрилла разыгралась жуткая сцена. Герцог Уортон вырвал шпагу из руки Ротерби и в гневе сам чуть было не проткнул ею убийцу. Капитан Мэйнуоринг — горячий, импульсивный человек, не способный сдерживаться, повалил лорда Ротерби на землю и молотил его кулаками, осыпая при каждом ударе проклятиями, а жеманный мистер Фэлгейт, готовый упасть в обморок, лишь вытирал платком губы и клялся, что никогда больше не позволит втянуть себя в подобное дело.
— Мерзавец! — заорал Мэйнуоринг, отпустив наконец Ротерби. — Ты знаешь, что тебя ждет? Тебя повесят в Тибурне[25], как последнего вора. О, Боже! Я охотнее расстался бы с сотней гиней, чем быть замешанным в такую грязную историю.
— Сейчас это не имеет значения, — сказал герцог и буквально оттащил его от Ротерби.
Милорд медленно поднялся с земли. Теперь, когда приступ ярости прошел, он начал понимать, что же он сделал. Ротерби взглянул на распростертую на земле безжизненную фигуру человека, голову которого поддерживал майор Гаскойнь, на смертельно-бледное лицо, сомкнутые глаза и окровавленную полотняную рубашку и содрогнулся от ужаса.
— Если мистер Кэрилл умрет, — ледяным тоном проговорил герцог Уортон, — я позабочусь, чтобы вас вздернули, милорд. Я не успокоюсь, пока не увижу на вашей шее веревку.
Чьи-то торопливые шаги и тяжелое дыхание заставили герцога замолчать и обернуться. Он едва не выругался, очутившись лицом к лицу с самим лордом Остермором, за которым торопились двое слуг, а за ними тянулись еще десятка два зевак.
— Что здесь происходит? — вскричал граф, не взглянув даже на своего сына. — Он мертв? Мертв?
Гаскойнь, пытавшийся остановить кровотечение, ответил, не поднимая головы:
— Все в руках Божьих. Но кажется, он близок к смерти.
Остермор повернулся к Ротерби. Он неожиданно побледнел, и углы его рта задрожали. Будто собираясь ударить сына, он занес кулак, но бессильно уронил его.
— Негодяй! — задыхаясь от ярости и быстрого бега, проговорил он. — Я сам видел! Я видел все! Это убийство, и я, твой отец, клянусь тебе: если мистер Кэрилл умрет, ты окончишь свои дни на виселице.
Эти слова и вывели Ротерби из оцепенения.
— Будь как будет, — безразлично пожимая плечами, сказал он, — я уже дважды слышал это сегодня утром. И мне наплевать.
В этот момент до них донесся голос Мэйнуоринга, склонившегося над раненым.
— Опасно двигать его. Это только усилит кровотечение.
— Мои люди отнесут его в Стреттон-Хауз, — сказал лорд Остермор. — Эй, вы, олухи, помогите.
Мэйнуоринг уже успел послать за доктором и раздобыть где-то пару плащей, из которых соорудил импровизированные носилки. Они с Гаскойнем и двое слуг лорда Остермора осторожно подняли их и сквозь толпу зевак, плотным кольцом окружавшую место схватки, двинулись к Стреттон-Хаузу. За ними отправились и остальные участники дуэли, включая Ротерби, которого герцог Уортон заставил пойти вместе со всеми, угрожая в случае отказа немедленно передать в руки констебля[26].
В прохладном холле Стреттон-Хауза их встретили леди Остермор и мисс Уинтроп, обе бледные и взволнованные, но по разным причинам.
— Что это? — недовольно спросила миледи. — Почему вы принесли его сюда?
— Потому что, — жестко ответил Остермор, — нужно спасать жизнь этого человека. Если он умрет, мадам, вашего сына отправят на виселицу.
Графиня покачнулась и прижала руку к груди. Но ее смятение было недолгим.
— Это была дуэль, — смело начала она.
— Это было убийство, — уточнил герцог, прерывая ее, — и любой из присутствующих здесь джентльменов подтвердит мои слова. Ротерби пронзил мистера Кэрилла в спину после того, как тот пощадил его.
— Это ложь! — вскричала леди Остермор и еще сильнее побледнела.
Она повернулась к Ротерби:
— Почему ты не скажешь, что это ложь?
Ротерби попытался овладеть собой.
— Мадам, — сказал он, — вам лучше уйти.
Он отвернулся от матери и уловил ее резкий вздох. Она быстро прошла мимо него к лежавшему на диване раненому.
— Что с ним? — оглядев присутствующих, возбужденно спросила графиня. Но никто не ответил ей. Предчувствие, что в этом доме назревает трагедия, заставило всех замолчать.
— Неужели никто не ответит мне? — настаивала леди Остермор. — Он смертельно ранен? Да или нет?
Герцог Уортон с необычайной для него серьезностью взглянул на нее.
— Мы надеемся, что нет, мадам, — сказал он. — Но все в руках Божьих.
Графиня сразу как-то обмякла и осела на колени рядом с диваном.
— Да, надо спасти его, — испуганно бормотала она, — надо спасти его жизнь. Где же доктор? Он не умрет. Он должен жить!
Остальные молча смотрели на происходящее. Позади всех был Ротерби. А еще дальше, на самом верху лестницы, ведущей на второй этаж, мисс Уинтроп, не отрываясь, глядела на раненого. Она понимала, что он при смерти, и ее душа была объята безутешной печалью. Ей хотелось подбежать к нему, но здравый смысл подсказывал, что этого делать нельзя.
Вдруг глаза мистера Кэрилла открылись.
— Что… что? — сорвались с его губ невнятные слова.
— Не двигайся, Жюстен, — сказал Гаскойнь, стоявший ближе всех к нему. — Ты ранен. Лежи смирно. За доктором уже послали.
— Ах! — глаза раненого закрылись, но через секунду открылись вновь. — Я знаю, знаю, — слабым голосом проговорил он. — Меня проткнули насквозь, я хорошо помню это. — Кэрилл взглянул на свою запачканную кровью одежду. — Сколько крови. Я, наверное, умру.
— Нет, сэр, мы надеемся, что нет, — заговорила графиня.
Улыбка искривила его губы.
— Вы очень добры, ваша милость, — сказал мистер Кэрилл. — Я привык думать, что вы относитесь ко мне иначе. Но я… я был не прав, мадам.
Кэрилл остановился, чтобы перевести дух, и трудно было понять, говорил он серьезно или с иронией. Потом, совершенно неожиданно для всех, он тихо рассмеялся, и его смех прозвучал для собравшихся куда более зловеще, чем самые душераздирающие стоны.
Никто из них даже не подозревал, что мистер Кэрилл смеялся от облегчения, поскольку его тяжкая миссия в Англии была закончена. Терзавшие его сомнения разрешились сами собой, и смерть, как сейчас казалось ему, являлась отнюдь не самым плохим выходом из тупика.
— Где Ротерби? — наконец спросил он. Стоявшие перед виконтом люди расступились, чтобы раненый смог увидеть его. Мистер Кэрилл искренне улыбнулся.
— У меня не было лучшего друга, чем вы, Ротерби, — сказал он. — Подойдите ближе.
Словно во сне, Ротерби приблизился к Кэриллу.
— Я прошу простить меня, — хриплым голосом произнес виконт. — Я чертовски виноват.
— В этом нет нужды, — сказал мистер Кэрилл. — Поднимите меня, Том, — попросил он Гаскойня. — В этом нет нужды, — повторил он еще раз. — Вы помогли мне в таком деле, с которым я сам никогда не справился бы, останься я цел и невредим. Поэтому я ваш должник, милорд. — Он взглянул на герцога Уортона. — Это произошло случайно, — подчеркивая слова, проговорил он. — Вы все видели, что это был несчастный случай.
— Нет, черт побери! — с гневом вскричал лорд Остермор. — Мы все видели, как это было!
— Клянусь, ваши глаза обманули вас. Все произошло случайно — кто знает об этом лучше меня?
Он хитровато улыбнулся и утомленно откинулся на руки Гаскойня.
— Вы слишком много разговариваете, — сказал майор.
— Ну и что? Скоро я замолчу навсегда.
В этот момент открылась дверь, и в холле появился джентльмен в засаленном парике и с тросточкой с золотым набалдашником. Мужчины расступились, пропуская доктора к мистеру Кэриллу. Раненый, казалось, ничего не замечал вокруг. Его глаза встретились с глазами Гортензии, и он ясно прочитал все, что отражалось в них.
— Так будет лучше, — словно в пустоту, проговорил мистер Кэрилл, но девушка поняла, что эти слова адресовались ей. — Так лучше.
Глаза Кэрилла закрылись, и он вновь потерял сознание, а доктор склонился над ним и принялся удалять временные повязки с раны.