«Я – автопилот самого себя», – подумал Душко, выходя из ванной.
Дверь в Сашенькину комнату была плотно закрыта, а на кухне ждала приготовленная раскладушка.
Его так трясло, что он даже лечь не мог. Стащил с себя майку, проверил на прочность дверной косяк, подпрыгнул, ухватился пальцами и начал подтягиваться.
Раз, два, три… Двадцать пять… Косяк слегка поскрипывал… Тридцать…
Он не услышал, как она вышла из своей комнаты – неистово продолжал тратить свое мужское желание.
Сашенька поначалу хотела было возмутиться, но горло перехватило чем-то сухим, и она просто стояла и глядела на прекрасную спину Душко, слегка влажную, со сложным мускульным рисунком.
– Сорок пять, сорок шесть, – машинально считала девушка. – Пятьдесят…
Что-то происходило с ее телом, то, что она не контролировала, чему не давала определения, но очень схожее с телесными муками Душко, от которых он старался избавиться с помощью дверного косяка.
Семьдесят…
Она подошла сзади и обняла его, прильнув нежной щекой к влажной спине, а он так и замер в висячем положении. Висел, не в силах поверить в происходящее. А Сашенька его целовала, висячего, по кругу, двигаясь к животу, прикрытому синими сатиновыми трусами, а потом сделала такое, что Душко и нафантазировать себе не разрешал. Он лишь на мгновение увидел свое отражение в ночном окне и отражение Сашеньки. У нее был невероятно красивый рот.
Она слегка потянула его за талию, прошептав: «Спускайся». Он мягко спрыгнул, и они легли здесь же, между коридором и кухней.
Сашенька наслаждалась, лишь раз мелькнула мысль, что у нее еще никогда не было двух мужчин за один день, а третий чуть было ее не изнасиловал. Вот тебе и недотрога!..
Потом они забрались на раскладушку, которая, конечно же, не выдержала нагрузок и, сдавшись, сложила свои алюминиевые ноги.
А потом, когда все пришло к окончанию, им овладела невероятная эйфория, Душко вновь ухватился за косяк и принялся в бешенном темпе подтягиваться, празднуя свою нечаянную радость.
Она смотрела на него, голого, глупого и улыбалась, понимая, что с ним и поговорить не о чем. Зато на работе много разговоров… Пусть кто-то молчит и делом занимается!..
Раздался жуткий треск. Это косяк не выдержал и обрушился вместе с голым милиционером.
Когда она поняла, что он не зашибся насмерть, прыгнула к нему в обломки и целовала его жадно, заглатывая горький пот, смешанный с известковой пылью, а затем на нее что-то упало сверху, она потянулась рукой, думая, что обломок стены, но нащупала коробку, обитую чем-то мягким. Села у него на животе, отчего Душко застонал и не удержался.
Сашенька подождала, пока рядового перестанет корчить эпилепсия любви, ударила его кулачком в грудь и сказала, показывая на коробку красного цвета с золотенькой застежкой:
– Смотри!
– Что это? – прошептал Душко, не открывая глаз, стараясь прочувствовать, удержать, растянуть послевкусие.
– Да смотри же! – разозлилась Сашенька.
Он тотчас открыл глаза.
– Коробка! – определил.
– Сама вижу! Знаешь, откуда она?
– Не-а…
– Из косяка, который ты обрушил… Оба помолчали, приходя к одному и тому же выводу.
– Клад? – спросил он тихо.
Она кивнула. Спрыгнула с него, включила верхний плафон, и Душко зажмурился, впервые видя ее голую всю, при большом свете.
– Я открываю? – спросила она, переступив с ноги на ногу.
Он, с трудом сглотнув новое возбуждение, неожиданно пробасил:
– Ага…
Сашенька щелкнула застежкой, вытащила из коробки свернутый трубочкой бумажный лист, исследовала пальчиком дно, но более ничего не нашла.
– Здесь только вот это, – обратилась она к Душко. – Развернуть?
Он утвердительно моргнул, измученный ее наготой, она растянула лист во всю длину и прочла вслух:
«Ну что, идиоты! Небось, подумали, что клад нашли! Сейчас, мол, коробку откроем, а в ней брильянты на миллионы, сапфиры и рубины! Ну, идиоты! Козлы! Жадные твари! Вы вокруг себя поглядите, дом-то современной постройки! Вам все бы на халяву, а я строю дома уже тридцать лет, а собственной хаты до сих пор не имею. Ишь, в дом они новый въехали. Дверной косяк им не понравился, получше захотелось! А здесь коробка вывалилась! Ба! Да мы же теперь богачи, самые богатые! Хрен вам лысый на темечко, а не клад! Дырку от бублика! Кстати, в коробку и на бумажку я предварительно помочился! Так что, с приветом!
Строитель Кошкодамов».
Минуты три они стояли молча, голые и с идиотскими выражениями на лицах. Затем Сашенька захохотала, да так искренне и заразительно, что милиционер Душко тоже заулыбался, хотя в обстоятельствах происшедшего ничего смешного не находил.
– Ну, Кошкодамов! – заливалась девушка. – Ну, молодец!..
– Я отыщу его и эту коробку в заднепроходное отверстие засуну! – пригрозил Душко, не в силах оторвать взгляда от обнаженной Сашеньки.
При этих словах ей тотчас расхотелось смеяться… Она вспомнила Зураба и его угрозы. Подумала, что зря ввязалась в это дело. И как теперь помочь этому глуповатому милиционеру?..
– Мне вставать рано! – сказала она излишне сухо.
Он продолжал смотреть на нее восхищенно.
– Чего пялишься! – быстро набросила халат. – У меня в шесть бассейн!
– Я с тобой пойду.
– В сатиновых трусах? – хмыкнула девушка.
– Подожду на улице!
– Личный телохранитель, которого самого нужно охранять! Иди спать!
Душко было направился к Сашенькиной комнате, но на полпути споткнулся об ее жесткий взгляд.
– На кухню!
Он не мог заснуть. Его трясло и знобило. От всего, что произошло, и от мучительного вопроса, произойдет ли еще хоть раз?.. Сердце успокаивало – да, он классный парень, подтягивается по полтысячи раз, а мозг рассказывал обратное. Ты – мент, мелкий штымп, ты за жизнь прочитал три книжки, единственное твое достоинство – подтягиваться!.. А она – врач, почти кандидат наук, красавица, интеллигентка… Сука! – неожиданно выдал мозг, отчего сердце Душко чуть не остановилось. – Сука! – повторило серое вещество! Использует тебя, как вибратор дешевый! А ты от ее пряных прелестей башку потерял!..
Душко тихонечко встал с раскладушки и быстро оделся. Он почти плакал, но знал наверняка – надо уходить, иначе крендец, узлом она его завяжет!..
Сашенька слышала, как закрылась за милиционером входная дверь. Она была рада, что этот деревенский парень нашел в себе силы отвалить после неожиданного подарка. Ей совершенно не хотелось сейчас думать ни о Зурабе, ни о лысом, она быстро проваливалась в сон, который должен был быть кратким, ведь она никогда не пропускала бассейн. Она еще не знала, что с завтрашнего дня каждую мужскую фигуру станет сравнивать с великолепным телом милиционера, что будет мучима низом живота до физической боли, как будет посылать мысленно в пространство мольбы, чтобы он пришел!.. Она заснула…
* * *
Душко медленно спускался по лестнице, ощущая мозгом драму сердца. Он даже не чувствовал боли в раненой ноге, когда ступал ею на ступеньку.
Когда его ударили резиновой дубинкой по ране, вот тогда он закричал от боли. Но крик его пришелся в чью-то могучую ладонь, отчего Душко чуть было не захлебнулся. Затем ему сунули рогатый электрошок под ребра, и Душко отключился от своих любовных переживаний.
Очнулся в маленькой темной комнате, но, как подумалось, не в подвале, сыростью не пахло. Боль жила во всем теле насыщенно, видимо, основательно били. Он пошевелился и понял, что связан, но не просто руки-ноги, а верхние конечности были накрепко примотаны к нижним, под коленями… Душко попытался проверить на прочность узлы, и тотчас раздался громкий звонок, оповещающий захватчиков о том, что пленный очнулся.
Загорелся свет, и милиционер обнаружил себя не только связанным, но и голым.
Опять голый, подумал. Только наверняка не Сашенька в эту комнату войдет!
Здесь милиционер оказался прав. В помещение, уставленное дорогой антикварной мебелью, вошел, одетый во все черное, мужчина кавказской наружности, в сопровождении таких же носатых и бровастых ребят.
Мужчина обошел вокруг голого Душко, задержал взгляд на месте между ног, злобно ухмыльнулся и проговорил:
– Так значит, вот какой ты, Душко!
Милиционер по голосу тотчас признал Зураба.
– Вот такой вот! – ответил, уставившись с ненавистью прямо в глаза грузина.
– Значит, не боишься? Смелый такой?
– А чего мне бояться? Я таких зверей, как ты, сто раз за яйца брал!
– Смотри, какой боевой, – уважительно почмокал губами Зураб. – Ты сто раз брал, а я тебя всего один раз возьму!
Грузин сказал это так буднично, что Душко содрогнулся, но сделал вид, что от холода.
– Ты чем мне там грозил? – продолжил Сашенькин знакомец. – Вагонами в одно место? Или я чего неправильно понял?
Душко молчал, лишь тело его реагировало крупной дрожью.
– Знаешь, дорогой, у моего сына, который сейчас у мамы в Батуми, есть железная дорога, детская… Я, пожалуй, одолжу у Дато игрушку… Знаешь, для чего?
– Ага, – проклокотал милиционер.
– Сообразительный!.. Нет, не одолжу, а возьму, потом новые вагончики куплю! Эти – одноразовые…
Зураб проговорил что-то по-грузински, один из сопровождающих вышел вон и вернулся с коробкой, в которой при вскрытии оказался целый набор железнодорожных вагончиков с локомотивом впридачу.
– Знаешь, Душко, будет больно!
– Знаю…
– Это тебе за всех зверей! За тех черных, которых вы мучаете, русские недоноски!.. Есть у тебя крест на шее? – вдруг закричал Зураб. – Я спрашиваю, есть?
– Есть…
– И вот я, православный, буду тебя, православного, сейчас наказывать за то, что ты фашист, за то, что жрешь отобранную у мусульман шаварму, за то, что у старушек нищих десятки отбираете, за всех обиженных вами, ментами, людей!
Душко икнул от неожиданной речи и стал наблюдать, как по проложенным путям к его заду приближается локомотив с красной звездой на носу…
* * *
Первый раз она пропустила бассейн, но не из-за того, что не выспалась, а из-за странного тоскливого состояния. У нее даже возник вопрос, а нужен ли вообще этот бассейн? Какого черта, в шесть утра?!. Как бы в депрессию не провалиться…
Сашенька лежала под одеялом, накрывшись с головой, и вспоминала Душко. Смешно, но девушка даже не знала имени милиционера. Она была уверена, что парень не вернется, а от того сжимало в груди, словно кто-то за сердце рукой взялся…
Ей разрешили не выходить на работу и спокойно отлежаться от пережитых ужасов дома, что она и делала в своей квартирке, все глубже проваливаясь в образ Душко, спрашивая у воображаемой картинки: «Где ты, позвони», – и всякую прочую женскую дребедень.
Он не звонил тягучие минуты, бесконечные часы, три дня вечности. К исходу последнего она потеряла душевные силы окончательно, и сама набрала номер Тверского отдела милиции.
– Рядового Душко, пожалуйста, – попросила дежурного.
– А кто его спрашивает? – вдруг насторожился голос.
– Моя фамилия Бове.
– А по какому вопросу?
– Он что, генерал?
– Нет, не генерал, – ответил дежурный.
– Тогда какого черта!
– Ругаться не надо… Мы сами не знаем, где наш Душко…
– Как это?
– Пропал.
– Как пропал?
– Правда, у него больничный… Но дома четыре дня отсутствует… Полковник его искал…
У Сашеньки все сложилось в голове самым страшным образом.
Она спешно одевалась, не заботясь о гармонии цветовых совпадений различных вещей, может быть, самую малость… Двумя движениями щеточки взбодрила выражение глаз и выскочила на улицу.
Почти час мучилась в пробках, пока не дернула на себя металлическую дверь милиции.
Прошла мимо дежурного и на вопрос: «Куда?», – ответила резко:
– К начальнику!
Полковник Журов пребывал в мрачном расположении духа, так как три дня подряд отбивал лысому почки, печень, мозги, устал, как на строительстве, как если бы сам подъемным краном работал, а результата не получил. Лысый сдаваться не хотел, про себя ничего не рассказывал, лишь продолжал звать милиционера Василием Кузьмичем, а себя Слизькиным. В коридоре ожидал аудиенции старшина Пожидаев, которому жена сшила черную шелковую повязку на утраченный глаз. В ней жирный мент был похож на идиота. Даже сержанту Хренину так казалось. Он сидел здесь же, чтобы поддержать руководство.
– Теряю авторитет! – произнес вслух полковник.
Он поднялся с кресла, подошел к письменному столу сбоку и двинул его слегка бедром. Бюстик Президента упал и разбился. Журов достал из шкафчика новый и установил его на прежнее место. Вроде полегчало… Замечталось о министерстве и красавице секретарше… Именно в этот сладкий момент жизни из коридора донесся шум борьбы. Как женским, так и мужским голосом матерились.
Конечно, Пожидаев не мог спокойно выдержать появления членовредительницы Бове, прыгнул на нее, но из-за отсутствия глаза промахнулся. На второй попытке залапал девушку, но Сашенька предупредила в жесткой форме, что жирной свинье придется приобретать собаку-поводыря. При этом она использовала свое, чудесной формы, колено и достала им Пожидаевское интимное хозяйство. От окончательной инвалидности старшину спас передник из собственного жира, нависший над естеством.
Хренин хотел было вмешаться, но, вспомнив влиятельного кавказца, умерил свое желание, к тому же предпочитал глядеть на мир двумя глазами, потому просто вжался в кресло, делая вид, что ничего в мире, типа терроризма мирового, не происходит. Да и Пожидаев все-таки редкая тварь, почему-то решил он.
Тем временем полковник Журов на шум покинул свой кабинет, но застал лишь результат драки – бешено вращающийся единственный глаз Пожидаева и его же безмолвный крик.
– Вы?!! – обалдел полковник, глядя на Сашеньку.
– Я…
– Да вы что, в самом деле! – прокричал Журов.
– Погодите орать! – осекла офицера девушка. – Мне необходимо с вами поговорить!
– А мне – не надо!
– Дело касается вашего сотрудника Душко.
– А где он? – тотчас взял себя в руки Журов.
– Я не знаю.
– Я тоже!
Полковник хотел было распорядиться, чтобы эту «пигалицу», травмирующую его личный состав как физически, так и психологически, вывели на улицу, но она успела произнести:
– Точно не знаю, но предположение имею…
– Входите, – тяжело вздохнул Журов и толкнул перед девушкой дверь.
Версия, которую Сашенька поведала полковнику, привела Журова к полному распаду личности на несколько секунд.
– Полковник фээсбэ! – собрал начальник отдела мозги воедино.
– Уверена!
– Так он же вас спас! Неувязка!
– Грузин. Другой менталитет. К тому же Душко его оскорбил, а тот, в свою очередь, грозил смертью!
– Немыслимость какая! – полковник тер покрасневший лоб обеими ладонями и думал, что делать. С одной стороны, Душко пропал реально, но чтобы полковник-силовик взял пацана на расправу… Не укладывалось в голове… Вдруг подстава?.. С этой болонки станется! И я буду дослуживать в каком-нибудь солнечногорском ГИБДД. А если правда, а я не среагировал на сигнал… К тому же Душко был свой парень, и Журов испытывал к нему почти личные чувства, как, впрочем, ко всем своим сотрудникам… Хрен с ним, решил полковник. Пусть Солнечногорск, а так, может, парня спасу!..
– Решайте же скорее!
– Адреса Зурика знаете?
– Дачу и квартиру найду!
Полковник снял телефонную трубку и набрал номер. На том конце его приветствовали по-приятельски. Когда-то вместе душманов валили.
– Тут дело такое, – объяснил Журов. – В два адреса надо заехать…
– А чего ОМОН?
– ОМОН не сработает. Твои пацаны нужны…
– А что такое?
– Полковника фээсбэ брать будем!
– Охренел! Знаешь, кто у нас Президент?
– Есть версия, что он мальчишку моего рядового грохнул.
– Сучара! Властью обжираются, как колбасой!.. Через семь минут заеду за тобой!
– В какой адрес первым поедем? – спросил Сашеньку Журов.
– Мне кажется, что на дачу…
– Направление?
– Естественно, Рублево-Успенское…