Он вдруг улыбнулся.
— Что такое? — спросила я.
Кэлам покачал головой, но никакого ответа не последовало. Наверняка он заметил мой пристальный взгляд.
Быстрым движением он положил портрет в раму, надел заднюю крышку и закрыл крепления. Затем он развернул картину к свету.
Идеально.
Он положил её мне на колени и взял следующий рисунок, который я нарисовала на утёсах. В тот день у моря был необычный синий цвет, и мне почти удалось, смешав краски, получить тот же оттенок. Пока Кэлам смотрел на рисунок, мне пришло в голову, что сегодня его глаза точно такого же цвета.
В тот день мы были с Питером на утёсе до захода солнца. Спокойное, но опасное настроение, которое излучало тогда море, отчётливо узнавалось на картине.
— Не хочешь рассказать, что произошло с твоей матерью? — перебил Кэлам мои мысли.
Я сглотнула. В течение многих недель после смерти моей матери я пыталась не говорить о ней и даже не думать. Мне казалось, так мне будет легче справиться.
Кэлам не давил на меня. Он дождался, пока я решусь ответить. Я заглянула ему в глаза и поняла, что могу доверять ему. Я глубоко вздохнула и, запинаясь, рассказала об аварии и о том, когда видела её в последний раз. Кэлам отложил картинную раму в сторону и прислонился к столешнице рядом со мной.
Когда я закончила рассказывать, он молча посмотрел на меня. На мои глаза навернулись слёзы и тут же побежали по щекам. Кэлам стёр их.
— Мне очень жаль, — прошептал он и, обвив вокруг меня руку, притянул к своей груди. Я прислонилась к нему. Он пах солнцем и морем.
— Почему ты так делаешь? — Я не решалась взглянуть на него, но надеялась, что он меня не отпустит.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, поглаживая меня по волосам.
— Ты игнорировал меня неделями напролёт, — напомнила ему я. — А сейчас ты совсем другой.
— Я не знаю. — Его голос звучал озадачено. — Уже когда я увидел тебя в первый раз, как ты растрёпанная сидела рядом с китом, у меня было такое чувство, что ты не сулишь мне ничего хорошего.
Я в возмущении выпрямилась.
— Ты ведь даже не знал меня.
Он улыбнулся, и мой гнев вмиг испарился.
— Я сказал, это было чувство. Ты стояла в воде, цепляясь за кита, и тогда я знал, что мне нужно остерегаться.
— И? Сейчас ты передумал?
— Именно, — ответил он, освобождая меня и отворачиваясь к рамам.
Я с недоверием смотрела на него. Всё-таки сейчас он не был готов продолжить объяснять свои перемены настроения.
— Почему ты не живёшь со своими родителями? — спросила я.
Он покачал головой и ответил без каких-либо церемоний:
— Я никогда не знал своих родителей. — Его тон не терпел никаких дальнейших вопросов на эту тему. — Мне кажется, эта картина самая красивая, — сказал он, и я посмотрела на рисунок перед ним. — Я тут подумал… — он медлил.
— М-м?
— Подаришь мне её?
Я уставилась на него. Он это серьёзно?
— Я бы повесил её в своей комнате. — Его голос звучал немного нервно.
— Конечно, если она тебе так нравится, — ответила я, смущённая его неожиданной похвалой.
Он взял белую раму, осмотрел её и отложил в сторону. Затем он проложил себе дорогу к стопке картинных рам и некоторое время капался в них. Наконец он вытащил простую светло-серую деревянную раму и, рассмотрев её, остался довольным. Картина испытала на себе такую же тщательную заботу, что и портрет моей матери. Я молча сидела рядом, предаваясь своим мыслям.
— Уже поздно, — сказал Кэлам, когда закончил. — Остальные картины я обрамлю в следующий раз, если ты хочешь?
— Если я смогу наблюдать за процессом?
— С удовольствием.
Он обхватил рукой мою талию и опустил с верстака. По телу побежало покалывание от его прикосновения. Он позволил скользнуть мне на пол, и его непосредственная близость как всегда сводила меня с ума. Мне пришлось сдерживаться, чтобы не положить свою голову на его мускулистую грудь, которая была ко мне так близко. Тут он отошёл в сторону и взял картины.
— Пора ужинать.
Мы молча вошли в дом. Дистанция, которую он соблюдал, наверняка была намеренной. Софи и доктор Эриксон любовались обрамлёнными картинами.
— Я хотел показать портрет твоей матери, который я нарисовал, — сказал доктор Эриксон.
Мы с Кэламом последовали за ним в соседнюю комнату, которая оказалась чем-то вроде библиотеки, хотя это определение подходило для всего дома. У стен стояли книжные стеллажи, достававшие до тёмно-синих потолков, а на столах, которые были расставлены по комнате, также лежали стопки книг. Уютные кресла, покрытые клетчатым материалом, и лампы для чтения дополняли обстановку.
Пока доктор Эриксон рылся в своих папках с рисунками, Кэлам подошёл ко мне.
— Его семья уже вечность собирает старые книги. Ты найдёшь здесь такие сокровища, за которые многие коллекционеры отдали бы целое состояние. У него бесчисленное множество первых изданий.
Теперь я была удивлена ещё больше.
— А, вот он! — воскликнул доктор Эриксон и достал пожелтевший лист из одной из папок.
Он поднёс его к лампе, и мы подошли ближе. Это был рисунок карандашом.
— Здесь ей примерно столько же лет, сколько и тебе сейчас. Она часто приходила к нам рисовать. Я показывал ей разные техники. Она была талантливой.
Я озадачено посмотрела на него. Моя мама рисовала. Кэлам осмотрел меня и осторожно подтолкнул к креслу.
— Она никогда не рассказывала мне этого. — Я взглянула на доктора Эриксона.
— Очень похоже на неё. Тогда она хотела оставить всё позади. Не думаю, что это было верным решением. Но она была упряма. Если она приняла решение, её невозможно было переубедить.
Я точно знала, что он имеет в виду.
Доктор Эриксон отвернулся к своим папкам.
— У меня ещё осталась её последняя картина, которую она нарисовала у нас. В целом, она готова. Твоя мама хотела лишь поработать над некоторыми деталями. В этих вещах она была перфекционисткой.
Он достал лист, и я уставилась на картину, которая выглядела слишком реалистичной, а не так, будто она была нарисована. На рисунке был изображён сад Эриксонов в своём полном великолепии. Каждый отдельный цветок был нарисован с любовью. Старая обвитая вьюном мастерская выглядела так естественно, что можно было подумать, вот-вот кто-то побежит по картине и потянет за дверь.
— Можешь забрать рисунок, теперь он принадлежит тебе.
Я сглотнула.
Кэлам сел на подлокотник кресла и взял меня за руку.
— Ужинать! — Послышался голос Софи за дверью. Я с облегчением покинула комнату, которая была наполнена воспоминаниями о моей матери.
— Мне уже пора собираться домой, — неуверенно сказала после ужина.
— Уже поздно, — ответила Софи. — Кэлам, проводи, пожалуйста, Эмму домой. Мы не можем позволить ей пойти одной.
— Да что может случиться? — возразила я без особого энтузиазма в надежде, что Кэлам меня всё-таки проводит.
Он не отреагировал на моё возражение и взял картину в раме со стола.
— Идём?
— Всё было прекрасно, — я поблагодарила Эриксонов.
— Приходи к нам ещё.
Они улыбаясь попрощались со мной.
Мы тихо шли рядом друг с другом.
— Ты задумывалась, какие ещё тайны скрывала от тебя твоя мама? — Кэлам прервал молчание.
— Очевидно, имеются вещи, которых я о ней не знала.
— Ты знаешь своего отца?
Я покачала головой.
— Нет. Она никогда мне о нём не рассказывала, и однажды я просто перестала спрашивать. Она всегда расстраивалась, когда я начинала задавать вопросы.
Он понимающе кивнул. Я кинула на него взгляд со стороны.
— Где ты жил, прежде чем переехать к Эриксонам?
Он с усмешкой взглянул на меня.
Я не хотела настаивать, поэтому закусила губу и предалась своим мыслям, которые Кэлам больше не прерывал.
— Хочешь зайти? — спросила я, когда мы подошли к моему дому. Он слегка качнул головой и вручил мне картину.
— Было здорово, что ты пришла. Я буду ждать с другими картинами, когда ты снова заглянешь. — Он посмотрел мне в глаза. Со знакомым чувством в животе я развернулась и зашла в дом.
Глава 7
— Эмма?
Итан вернулся домой, когда уже совсем стемнело. Я сделала домашнее задание и написала Дженне электронное письмо, в котором подробно рассказала о Кэламе. Её интересовало всё, вплоть до мельчайших подробностей, и моё сердце билось в два раза быстрее, пока я описывала каждый его взгляд, каждое его слово.
Я сбежала вниз по лестнице и споткнулась на последней ступеньке, когда увидела, кто стоял рядом с Итаном. Мне улыбался Кэлам. Итан, казалось, не заметил моего замешательства и как ни в чём не было повесил своё пальто в шкаф, продолжая говорить:
— Сегодня я был у доктора Эриксона, ну, знаешь, чтобы поспрашивать, знает ли он кого-нибудь, кто бы мог дать тебе уроки игры на гитаре. К сожалению, по близости никого нет. Но Кэлам оказался так любезен, что предложил свои услуги. Он хорошо играет, но это ты уже знаешь. Если у тебя есть желание, он может заниматься с тобой раз в неделю. Что скажешь? — Теперь он наконец посмотрел на меня.
— Э-э. — Я откашлялась. Вразумительные предложения мне давались с трудом. — Без проблем. Можем попробовать.
Кэлам снова мне улыбнулся, и моё сердце в груди совершило кувырок. И как он это делает?
— Хорошо. — Кажется, Итан не почувствовал нервозности в моём голосе. — Проводи Кэлама в свою комнату и покажи, что ты уже умеешь играть. — С этими словами Итан развернулся и ушёл на кухню.
Мы смущённо стояли друг напротив друга, что означало, я стояла смущённо, а он самоуверенно ухмылялся.
— Мы пойдём? — спросил он. — Если ты не хочешь, чтобы я занимался с тобой… я могу уйти. — Он замолк в ожидании моего ответа, а я пыталась упорядочить свои мысли. — Но вообще-то, я бы предпочёл остаться, — добавил он через пару секунд.
Я взглянула на него.
— Нет, не уходи, — пробормотала я и направилась в свою комнату.
С любопытством он осмотрел каждую деталь в моей комнате, а я стеснительно молчала.
То, что комната была не особенно большой, до сих пор меня не заботило. Но, казалось, с Кэламом она словно сжалась ещё больше. Его присутствие полностью заполняло пространство. К счастью, здесь было хоть какое-то подобие порядка. Кэлам с интересом рассмотрел картину, которая висела над кроватью.
— Действительно красиво.
— Не помню, поблагодарила ли я тебя?
Он закачал головой.
— Я сделал это с удовольствием. Если тебе нравится, я обрамлю и другие картины. Они всё ещё в мастерской, ты хотела вернуться за ними.
Он думал об этом. Я не была уверена, имел ли он в виду всерьёз своё предложение. Я бы пошла в дом пастора уже на следующий день, но в школе Кэлам был отстранён. Время от времени он бросал на меня взгляд или улыбался — не больше. Это внушало мне неуверенность больше, чем я могла признать.
— Я могу зайти, — нерешительно сказала я.
— Хорошо, я буду жать тебя.
Он расчехлил гитару и попросил меня показать, что я играла до этого. Я показала свои нотные листы.
— Мне бы хотелось выучить песни, которые ты играл с Эйданом на озере, — попросила я.
— Хорошо. Не проблема. По понедельникам было бы неплохо.
Понедельник — не лучший вариант. Обычно я ничего не делала по понедельникам. На всякий случай.
Я ненавижу понедельники, сколько себя помню. Если в моей жизни случалось что-то плохое, оно случалось в понедельник. Свой первый молочный зуб я потеряла в понедельник, и Зубная фея забыла про меня. Я была уверена, что в любой другой день недели она бы пришла. Мой первый день в школе был в понедельник, и вместо лилового кулька с подарками я получила зелёный. В понедельник я сломала ногу на уроке физкультуры, когда мне было одиннадцать. Даже авария моей мамы случилась в понедельник. Возможно, это неплохая возможно улучшить моё представление об этом дне недели, подумала я, не осознавая, что при этой мысли я улыбнулась.
— Что с тобой? — Кэлам вопросительно уставился на меня.
Я покачала головой.
— Секрет.
— Расскажешь?
Я снова покачала головой. Он самонадеянно посмотрел мне в глаза.
— Когда-нибудь обязательно.
— Забудь, — ответила я.
— Не возражаешь, если мы будем встречаться в другом месте? Комната слишком маленькая и… — Он посмотрел на меня своими синими глазами, и я была уверена, он тоже чувствовал напряжение, царившее в комнате. — Я знаю одно чудное местечко. Там мы сможем спокойно заниматься, если будет достаточно тепло, — объяснил он.
Я кивнула. Кэлам собрал свои вещи и посмотрел на меня с каким-то призывом. Я тут же поднялась на ноги и проводила его к двери. Я прислонилась к дверному косяку, глядя ему вслед. Через пару метров он повернулся и махнул мне рукой. Я с улыбкой помахала ему в ответ.
В приподнятом настроении духа я побежала в комнату Амели, чтобы рассказать ей, что только что произошло.
— Кто бы мог подумать? — Она встряхнула своей копной волос. — Значит ли это, что я ошибалась? Очевидно, тебя он считает интересней Валери. Умно с его стороны.
В порыве радости я обняла её.
— Я буду с ним наедине. Ты только представь!
— Только будь осторожна, — предостерегла меня Амели. — Перемена его взглядов подозрительна. Я не хочу, чтобы он сделал тебе больно.
Я проигнорировала её опасения.
Выходные тянулись безжалостно долго. Вечером воскресенья я была настолько измотанной, что заснула за обеденным столом.
— Эй, что с тобой, Эмма? — Толкнул меня Питер.
— Я выдохлась. Извините, я пойду в кровать.
— Надеюсь, ты не заболела? — озабочено спросила Бри.
— Нет-нет, всё в порядке. Я просто устала.
Я поплелась в свою комнату и тут же уснула без каждодневных водных процедур.
В понедельник занятия в школе проходили со скоростью черепахи, и мне становилось всё неспокойней. Вернувшись с Амели домой, мои мысли вращались только вокруг Кэлама и нашей с ним встречи. Что, если он не придёт? Сегодня в школе мы виделись в кафетерии. Он улыбнулся мне, но мы не разговаривали. И куда он меня поведёт? Что я должна надеть?
Я наполнила ванну горячей водой и скользнула в неё. Я оставалась под водой так долго, насколько смогла задержать дыхание. Потом я щедро намылила волосы шампунем и промыла их ополаскивателем Амели. После ванны я почувствовала себя гораздо лучше. Но я знала, что долго это не продлится. Я натянула джинсы, лиловую рубашку и уселась на кровать. Ещё один час. Я вскочила и побежала на кухню. Мне нужно выпить чай, от кофе я стану ещё нервознее. Вошла Амели и забрала у меня из рук электрический чайник.
— Сядь, — приказала она, и я беспрекословно послушалась. — С такими нервами ты разобьёшь мамины чашки. Я сделаю тебе чай, а ты успокойся и сделай вдох и выдох. Я больше не могу смотреть на это. Уже в машине ты была сама не своя. Это же не первое свидание в твоей жизни. — С навязчивой заботой она покачала головой.
Вопреки своей воле я рассмеялась и слегка расслабилась.
— Это не свидание, — ответила я.
Я выпила чай, который Амели поставила передо мной, и пока ополаскивала кружку, я выглянула в окно. Моё сердце подпрыгнуло, когда я увидела Кэлама, подходящего к дому. До трёх ещё оставалось полчаса.
— О, о, — заговорила Амели рядом со мной, — кто-то не смог дождаться. — Она хитро ухмыльнулась. — Хорошего вам времяпрепровождения. — С этими словами она ушла в гостиную, оставив меня с грохочущим сердцем.
После того, как раздался звонок в дверь, я подождала пару секунд, чтобы собраться, потом побежала к двери и открыла ему.
— Привет, я бы начал уже сейчас, если ты не возражаешь… — Неужели я слышу в его голосе неуверенность?
— Без проблем. Я готова. Я только возьму гитару.
Мы шли бок о бок в направлении леса.
— Куда мы идём?
— Позволь удивить тебя, — ответил он.
Дальше мы шли молча.
— Как прошли твои выходные? — вдруг спросил он.
— О, медленно. Я была рада, когда наконец наступил понедельник, — болтала я напропалую.
— Ты обрадовалась школе? — Он посмотрел на меня со стоны.