Но это решение подверглось настоящему испытанию, когда Катарина, вернувшаяся к ним в сарай, поймала взгляд горца и улыбнулась ему. По странному трепету внутри тот понял, что почти пропал.
Это всего лишь похоть.
Много раз в жизни он ощущал ее мучительное жало в своих чреслах. Эту жажду может удовлетворить тело любой женщины. Всякая сгодится.
Но в глубине души Мак-Аллистер прекрасно понимал: любовь имеет огромное значение, и он не желает никакой другой женщины, кроме Катарины.
Бракен прочистил горло, чтобы привлечь к себе внимание шотландца:
– Нам понадобится еще один конь.
Локлан кивнул:
– Согласен, но здесь их нет. Предлагаю поискать лошадь как можно скорее, потому что за последние две недели мой жеребец проскакал довольно большое расстояние.
– Наши лошади тоже, – подхватил Бракен.
Катарина, переводя взгляд с одного мужчины на другого, сказала:
– Я могла бы идти пешком, но это замедлит наше передвижение.
Англичанин в ответ фыркнул, закатив глаза:
– Как будто кто-то из нас смог бы ехать верхом, позволив тебе идти на своих двоих.
Он снова обратился к Локлану:
– Женщинам лучше ехать вместе. Так лошади будет легче.
Локлан согласился, что это так, но его слегка кольнула мысль, что Кэт поедет с Джулией, а не с ним. Отбросив сожаления, он взял кусок хлеба из рук Катарины, а после помог Джулии взобраться на лошадь.
Кэт в это время поделила каравай между остальными, а затем лэрд подсадил ее на лошадь позади англичанки. Пока он сам устраивался в седле, Катарина подала юной спутнице ее порцию хлеба.
– Насколько хорошо ты знаешь эту местность? – спросил горец Бракена.
– Довольно неплохо.
– Тогда мне нужно, чтобы ты проводил нас в Руан. Ты знаешь туда дорогу?
– Да, это два дня пути на запад отсюда.
Локлан облегченно вздохнул, узнав, что его цель настолько близка. Они прибудут на турнир почти к его завершению, но Страйдер еще должен там присутствовать. Оставалось на это надеяться.
– Тогда не будем мешкать.
Бракен повел их небольшой отряд прочь от места ночевки обратно в лес. Путешественники единодушно решили, что лучше по возможности избегать проезжих дорог, так как Локлан был единственным из них, кого не разыскивали люди короля. Вообще-то горца изумлял этот факт. Он не мог взять в толк, как он, человек, который всю свою жизнь старался избегать подобных сложностей, умудрился увязнуть в них по самую шею.
Это скорее могло случиться с одним из его братьев.
Беглецы скакали несколько часов, затем Бракен снова вывел их из леса на проезжий тракт.
– Впереди перекресток, – объяснил он. – Коробейники и прочие торговцы часто поджидают там проезжих, чтобы сбыть им свои товары. Надеюсь, кто-нибудь из них пожелает продать нам лошадь.
Локлан тоже на это надеялся.
– А как насчет солдат короля? – спросил он.
– Там вполне может оказаться один или два, – Бракен, прищурившись, посмотрел на спутниц. – Думаю, нам следует оставить женщин с Брайсом и поехать туда вдвоем.
Шотландец замялся:
– Кажется, что каждый раз, когда я оставляю Катарину одну, она находит неприятности на свою голову.
Кэт ответила ему негодующим взглядом:
– Я не… – начала она, но затем выражение ее лица смягчилось, как будто девушка пересмотрела свои слова. – Не часто.
Мак-Аллистер рассмеялся, признательный за то, что Катарина, по крайней мере, сознает истинное положение вещей.
– Я буду хорошенько за ней присматривать, – сказал Брайс с кривой усмешкой. -А если она устроит какую-нибудь неприятность, я ссажу ее с лошади и свяжу веревкой.
Теперь настала его очередь получить от Кэт уничтожающий взгляд:
– Ты, маленький разбойник! Я это запомню!
Юноша широко улыбнулся.
Локлан удерживал своего пританцовывающего жеребца на месте, пока Брайс не отвел женщин в укрытие подальше от дороги. Убедившись, что никто их не видел, горец, увлекая за собой Бракена, поскакал к расположившимся неподалеку торговцам.
Как и предсказывал его спутник, на перекрестке стояли три тележки продавцов в разнос, набитые разным товаром. Шотландец остановился у первой, к которой они подъехали. В ней лежали разные изделия из металла, включая несколько небольших мечей.
Вот они-то были очень кстати.
Спешившись, Мак-Аллистер взял один из мечей в руки, чтобы оценить его сбалансированность и лезвие клинка. Довольно топорно сделанное оружие больше подходило для пехотинца и не годилось для благородного рыцаря. Но это было лучшее из того, что они могли достать, пока не доберутся до ярмарки.
Локлан заплатил продавцу, а затем подошел к следующему торговцу.
Бракен следовал за ним, ведя в поводу коней.
Горец протянул ему купленный меч.
– Спасибо, – сказал англичанин.
– В Руане я достану для тебя что-нибудь получше.
– Поверь, это самый прекрасный клинок во всем королевстве.
Мак-Аллистер понял, что Бракен имел в виду. Если у тебя что-то отбирают, то ты рад возвращению любого подобия отнятого.
– Не желаете ли купить отрез красивой ткани для своей любимой леди? – окликнула их старая карга от своей тележки. – Лучших узоров и не найти, милорд. Подойдите и убедитесь.
Локлан послал ей очаровательную ухмылку:
– Нам нужна лошадь, добрая женщина.
– Вы сказали лошадь? – из-за повозки старухи выступил пожилой мужчина. – Что ж, мне как раз только что досталась одна от предыдущей сделки. Что вы предложите взамен?
– Деньги… Если животина того стоит.
Продавец зна́ком пригласил Мак-Аллистера обойти повозку, к которой сзади были привязаны три лошади. Самая крупная из них была гнедой масти с белой звездой на лбу.
– Это мерин, – пояснил барышник. – Слегка недокормленный, но все-таки здоровый.
Продавец был прав: коня не мешало бы откормить, но в остальном он казался крепким.
Лэрд обменялся вопросительным взглядом со своим вассалом:
– Что думаешь?
Бракен пожал плечами:
– Богатому как хочется, а бедному как можется.
Это верно. Локлан вынул кошель и расплатился с торговцем. Взяв за поводья свое новое приобретение, он заметил, что его спутник отступил в тень, завидев приближающихся всадников.
Продавец кинул украдкой взгляд на дворянина, скачущего впереди. Это был тучный мужчина лет двадцати пяти. По реакции торговца было очевидно, что тот уже раз-другой имел ссоры с этим аристократом и терпеть его не мог.
– Доброго дня, милорд, – угодливо поздоровался барышник, но знатный сноб лишь презрительно усмехнулся и продолжил свой путь.
– Хвала Богу, не остановился, – негромко заметила старуха. – На прошлой неделе он отобрал у нас весь навар. Сказал, в счет уплаты налогов. Но я подметила, что у него появились новые башмаки и туника, отороченная мехом, в то время как мы едим гнилую капусту.
Мак-Аллистер не пошевелился, пока дворянин и его эскорт не проскакали мимо, удостоив его и торговцев лишь взглядом. Когда кавалькада скрылась вдали, Бракен подошел, взял мерина под уздцы и повел его к их лошадям.
– Это был твой друг? – многозначительно спросил его горец.
– Даже больше… Заслуженный клиент.
Шотландец ухмыльнулся:
– Поужинали вместе на прошлой неделе?
– Вообще-то, всего две ночи назад. Слишком недавно, и я уверен, что он еще помнит мое лицо.
– Путешествуя с тобой в Руан, я напрашиваюсь на неприятности?
– Скорее всего.
Мак-Аллистер покачал головой. Благоразумней было бы предоставить Бракена и его семейство самим себе, но горец был не таким человеком. Попавшему в опалу аристократу нужно вернуться к нормальной жизни, а этого не случится, если англичанина вздернут на виселицу за преступления, которые его вынудили совершить.
– Нам лучше держаться лесной чащи, – предложил Локлан.
– Абсолютно согласен. В любой момент еще кто-то из моих клиентов может организовать засаду, чтобы меня поймать.
В глазах Бракена безошибочно читалось веселье.
– Уж слишком ты наслаждаешься происходящим.
– Горечь может во многом лишить радости, но она же одаряет тебя богатым чувством юмора. Так как именно это чувство в последнее время служило мне основным источником развлечения, я склонен наслаждаться подобными моментами.
Мак-Аллистер решил, что не стоит винить англичанина за такую позицию. Ведь лэрд и сам ценил юмор в любой ситуации, а еще он заметил, как англичанин вложил в руку пожилому торговцу, продавшему мерина, маленький мешочек с монетами, полученный от Локлана ранее в уплату за службу.
Когда они вернулись к оставленным спутникам, то обнаружили женщин и Брайса сидящими на земле и играющими в кости, чтобы скоротать ожидание. Горец замер, захваченный этим зрелищем. Раньше он не мог даже вообразить благородную леди, не говоря уже о принцессе, которая настолько в ладу с собой, что снизошла до такой вульгарной игры, да еще и сидя на земле. Но эти две дамы, Катарина и Джулия, действительно от души наслаждались происходящим.
Бракен отвесил Кэт легкий поклон:
– Ваш конь ожидает вас, миледи.
Принцесса улыбнулась и вскочила на ноги, чтобы осмотреть лошадь.
– И прекрасный конь, надо сказать, – заметила она, похлопала лошадь по морде и погладила ее шею. Животное, казалось, абсолютно не возражало против такой демонстрации расположения к нему новой хозяйки. Локлан, конечно, не винил коня за это, ведь и сам был бы не прочь получить немного ласки от этой необычной женщины.
Шотладнец вытащил из седельных сумок мешок с фуражом:
– Наверное, надо немного покормить его, прежде чем мы двинемся в путь.
Бракен согласился:
– Мало нам будет проку, если он рухнет замертво от голода.
– И это, скорее всего, испортит мне день, – шутливо добавила Кэт. – У меня вовсе нет желания погубить бедное беззащитное животное, особенно такое красивое.
Мерин горделиво тряхнул гривой, словно понял ее слова.
Накормив его, они сели на коней и продолжили свой путь.
Горец ехал молча. Брайс и Джулия поддразнивали друг друга и Катарину, которая невозмутимо сносила их колкости. Их товарищеские отношения вызвали в Локлане сильную тоску по собственным братьям. До этого момента он даже не подозревал, как одинок был в этом путешествии. Порой неделями не с кем было поговорить, кроме как с собой. Ему это не слишком нравилось, но все же куда лучше, чем беседовать со своим жеребцом.
– А расскажите нам о Шотландии, лорд Локлан, – обратилась к горцу Джулия, выводя его из раздумья. – Я слышала, что это дикое место, где мужчины одеваются не так, как нормальные люди.
Катарина рассмеялась:
– Уж эти мужчины точно одеваются, как нормальные люди. Взгляните на Локлана. Не такой уж он странный.
Лэрд улыбнулся:
– Странный по сравнению с кем? Наглядевшись на таких, как вы, могу сказать, что мы, шотландцы, одеваемся и ведем себя лучше всех.
Он посмотрел на Джулию:
– Шотландия – это Божья страна, девушка. Ты никогда не встречала ничего прекраснее. Ее холмы и горы вздымаются, словно спины великанов, стремясь коснуться самых безоблачных небес, какие ты только видала.
– Как я хочу скорее попасть туда!
Катарина тихо засмеялась:
– Когда ты рассказываешь о Шотландии, я почти наяву ощущаю запах вереска.
– Я бы не рекомендовал пробовать его на вкус. Повезет, если после не будешь мучаться похмельем, – поддразнил Кэт Локлан.
– Хороший совет, – отозвалась она.
Они скакали весь день и остановились лишь на закате. Пока остальные разбивали лагерь для ночевки, Мак-Аллистер отправился добыть какую-нибудь дичь на ужин и довольно быстро обнаружил двух зайцев. Поставив петли, он поймал их и отправился обратно.
Подходя к протекавшему около их лагеря ручью, чтобы умыться, лэрд услышал, как Катарина произнесла его имя:
– Локлан немного мрачный.
Шотландец знал, что подслушивать – плохо, но в то же время женщинам не следовало обсуждать его за глаза. Решив, что иногда можно и попробовать поправить злом другое зло, горец подкрался поближе и увидел обеих спутниц у воды, умывающих лица.
– Он кажется очень нелюдимым, – заметила Джулия. – Словно его терзает какая-то внутренняя боль.
– Думаю, он беспокоится о пропавшем брате и о своей семье.
– Возможно, но я слышала рассказы о его отце. Говорят, что тот был не в себе. Как считаешь, могло безумие передаться его сыну?
– Нет, – выражение искренности на лице Катарины тронуло Мак-Аллистера. – Локлан – хороший человек. Вспомни, как он предложил, чтобы его дом стал вашим домом.
– Я помню. С его стороны это было более чем учтиво и порядочно. Просто… – голос Джулии пресекся.
– Просто что? – спросила Кэт.
Англичанка сглотнула ком в горле и продолжила:
– Я слышала, что когда старший Мак-Аллистер был в Англии при дворе, нашли изнасилованную и до смерти забитую девушку восемнадцати лет, мою ровесницу. Последний видевший ее человек утверждал, что она собиралась на встречу с Мак-Аллистером. И многие другие люди говорили, что тот убил ее во время свидания.
– Но ведь его не арестовали?
– Нет. И все же… Что, если это он убийца? Думаешь, лорд Ло…
– Нет, дитя, – оборвала ее Катарина. – Никогда. Не в его натуре совершать такое.
Горец попятился назад, прочь от женщин и их слов, все еще звучащих в его ушах. Скорее всего, то преступление действительно совершил его отец: Локлана бы это не удивило.
«Люди уважают лишь жестокость. Покажи им, что ты – самый большой негодяй, и никто не осмелится на тебя напасть». Его отец жил и умер, следуя этому правилу. А его мать носила на себе достаточно синяков и ссадин, чтобы Локлан знал не понаслышке, как часто его отец распускал свои кулаки даже с ней, не говоря уже об остальных.
Но, по крайней мере, Катарина видела истинное положение вещей: Локлан не был таким, как его отец, он отказывался обращаться с людьми так же жестоко. К сожалению, немногие могли это разглядеть.
С тяжелым сердцем горец вернулся в лагерь.
Лицо Брайса просияло, едва он увидел пойманных зайцев:
– Сегодня вечером животы у нас будут набиты!
Локлан положил добычу к ногам юноши, чтобы тот мог освежевать ее:
– Мне надо бы умыться.
Идя к ручью на этот раз, шотландец постарался шуметь как можно больше, чтобы предупредить женщин о своем появлении.
Когда он приблизился, Джулия извинилась и ушла, а Катарина осталась стоять за его спиной. Не обращая на нее внимания, Мак-Аллистер опустился на колени и начал споласкивать руки.
Кэт нахмурилась. Казалось, горец отгородился от нее еще больше, чем раньше.
– У тебя все хорошо?
– Я в порядке, девушка.
Но вид его говорил об обратном. Что-то его явно тревожило.
– Мы тебя задерживаем?
– Что?
– Я хотела сказать, может, тебя беспокоит то, что мы все путешествуем сейчас с тобой? Я знаю, что ты торопишься узнать что-нибудь о своем брате.
– Раз Бракен знает, куда надо ехать, а я нет, думаю, так я быстрее доберусь до цели.
Девушка придвинулась к нему ближе:
– Тогда что же так тяготит твой ум?
Мак-Аллистер поднялся, возвышаясь над ней, и отрезал:
– Ничего.
Так она и поверила! Каждая частичка его напряженного тела и потускневшие глаза противоречили этому утверждению.
– Как скажете, милорд, – произнесла Катарина нарочито смиренно.
Горец свел брови на переносице:
– На что ты намекаешь таким тоном?
– Ни на что. Если ты говоришь, что твой ум ничто не тяготит, значит, он пуст. А я не собираюсь расспрашивать глупца.
Взгляд Локлана стал еще более сердитым:
– Я думал, ты обещала воздерживаться от оскорблений в мой адрес.
– Оказывается, я не могу ничего с собой поделать. Должно быть, твои очаровательные манеры вынуждают тебя дразнить. Кроме того, ты же сам рассказывал Бракену, как часто братья тебя подначивали.
Черты лица шотландца немного смягчились:
– Вообще-то я был очень рад, когда они на время прекращали меня мучить.
– Тогда и я дам тебе еще одну передышку, – Кэт повернулась, собираясь уйти, но успела сделать лишь один шаг – лэрд с нежностью взял ее за руку.