– Мы расплатимся, чем сможем.
– В этом я не сомневаюсь, – подтвердил Локлан.
Бракен протянул ему руку:
– Раз так, теперь я твой вассал.
Стараясь не потревожить прижавшуюся к его груди Катарину, горец пожал руку англичанину и кивнул ему:
– Добро пожаловать в клан Мак-Аллистеров.
В глазах Джулии блеснули слезы:
– У нас снова есть дом? Правда?
– Да, милая, – сказал Бракен прерывающимся голосом. – Кажется, это так.
Девушка подбежала к Брайсу, обняла его и и радостно завопила:
– Ты слышал это, братец? У нас есть дом!
– Слышал, пока ты не заорала мне прямо в ухо. Теперь, боюсь, я навсегда оглох.
Джулия игриво толкнула его.
– Помолчите, лорд Ворчун. На самом-то деле вы так же рады, как и я.
Истинность ее слов подтвердила легкая улыбка, мелькнувшая на угрюмом лице юноши, прежде чем он что-то пробурчал себе под нос и пошел прочь.
Бракен придержал коня Локлана, чтобы лэрд соскользнул на землю с Катариной в руках, которая даже не пошевелилась.
– Клянусь, эту женщину и пушкой не разбудишь, – пошутил Мак-Аллистер.
– Да уж. Она была бы идеальной парой для любителя похрапеть во сне.
Горец рассмеялся:
– Похоже на то.
Он внес спутницу в конюшню. Джулия быстро соорудила из соломы импровизированное ложе. Уложив на него Кэт, Мак-Аллистер укрыл ее своим плащом. Щеки принцессы порозовели от сна, а волосы легли кольцами вокруг лица, и это ей очень шло. Проклятье, она показалась Локлану самой красивой девушкой, какую только он встречал в жизни! Особенно теперь, когда она молчала и не изводила его.
Рядом с ним остановился Бракен:
– Если будешь и дальше смотреть на нее таким взглядом, я решу, что ты влюбился в нее без памяти.
Горец усмехнулся в ответ:
– Я слишком стар для таких дел.
– Влюбиться никогда не поздно.
Нет, Локлан так не думал. Он уже в зрелом возрасте и скоро женится на другой… Если благополучно вернется и сделает ей предложение. А влюбленность – это для малолеток и глупых женщин, а не для мужчин.
Не придав значения словам Бракена, Мак-Аллистер отправился расседлывать своего коня, собираясь позаботиться о нем, насколько это было возможно в таких условиях, пока два брата-англичанина приводили в порядок своих лошадей. Джулия в это время приготовила для всех соломенные постели и тут же провалилась в сон.
Чуть позже лег спать Брайс, за ним Бракен. Собираясь последовать их примеру, Локлан проверил, положил ли подле себя меч, а затем расположился на полу между Брайсом и Катариной.
Прижав к боку лезвие меча, горец закрыл глаза и мгновенно заснул.
Но даже во сне Кэт продолжала его мучить. В своих грезах он видел ее, слышал, как она смеется вместе с ним, чувствовал, как ее тело прижимается к нему. Невообразимо приятная мысль кружилась в его голове: вот бы она всегда была с ним рядом…
Впрочем, это было невозможно. Катарина не хотела стеснять себя привязанностью к мужчине, а Локлан никогда не нарушит наложенные на него ограничения. Многочисленные обязанности не позволят ему путешествовать с ней, и ответственность его слишком велика, чтобы вести себя так легкомысленно.
Но во сне его это не заботило. Там ничто не мешало ему быть вместе с этой девушкой, и, честно говоря, этот сладкий миг вызвал у него улыбку даже сквозь сон.
Кэт очнулась от какого-то постороннего звука. Все еще чувствуя огромную усталость, она приоткрыла один глаз и обнаружила, что притиснута к чьему-то теплому телу. Спиной она касалась чьей-то груди. Тяжелая мускулистая рука крепко держала девушку, обвившись вокруг нее. Даже бедра Катарины были прижаты к бедрам этого человека.
Быстро окинув взором конюшню, Кэт увидела Бракена, лежащего в нескольких футах от нее, и поняла, кто держит ее в объятиях. Локлан. С промелькнувшей на губах улыбкой она повернула голову и увидела крепко спящего рядом с ней горца.
Господи, какой же он красавец! Щетина на его лице казалась неуместной, но в то же время добавляла его облику чего-то мятежного, дикого, делая этого мужчину абсолютно неотразимым. Кэт подумала: а знает ли он сам, что вот так ее сейчас обнимает. Вряд ли, учитывая непреклонность его характера.
Он, должно быть, потянулся к ней во сне. Хорошо, что к ней, потому что всего в нескольких дюймах от них лежал Брайс. Несомненно, Мак-Аллистер ужаснулся бы, обнаружив, что обнимает мальчишку.
Эта мысль вызвала у Катарины улыбку. Повинуясь внезапному порыву, она переплела пальцы Локлана со своими и стала разглядывать мужскую ладонь, удивляясь, насколько та больше ее собственной. Пальцы у шотландца были длинными, сужающимися к кончикам, сильными, без малейшего пятнышка грязи. На мизинце поблескивал маленький золотой перстень-печатка, с вырезанными на нем львом и чертополохом – фамильным гербом Мак-Аллистеров.
Легонько повернув кольцо на пальце спящего воина, Кэт снова услышала тот звук, что ее разбудил. Это был топот скачущей кавалькады. Девушка затихла и прислушалась, чтобы определить, как далеко они находятся. Всадники остановились, не доехав до конюшни.
Но облегчение Катарины было недолгим: она услышала, как хриплый мужской голос произнес:
– Эй, добрый фермер! Мы кое-кого разыскиваем.
Глава 6
Кэт села на своем ложе и тряхнула Локлана за плечо, чтобы разбудить. Очнувшись, горец хотел было что-то сказать, но она закрыла ему рот ладонью и знаками приказала слушать.
– Кого вы ищете, господин?
– Худшего из негодяев. Он называет себя Le Faucon и странствует с двумя мальчишками. Похоже, это его братья.
– Нет, господин, такие нам здесь не встречались.
– Ты уверен? Король объявил немалую награду за любые сведения, которые помогут арестовать этого вора.
– Раз так, я бы очень хотел ее получить, но, увы, этого человека в наших краях не видали.
– Ладно, если что-то услышишь о нем…
– Сразу же дам знать местному шерифу.
– Ну, доброго дня тебе.
– И вам доброго дня, господин.
Кэт затаила дыхание, пока не услышала, что всадники ускакали, а потом смущенно улыбнулась шотландцу:
– Прости, что потревожила. Все не так серьезно, как я думала.
– Ты правильно сделала. Это вполне могло грозить нам опасностью, – Локлан поскреб щетину на подбородке. – Тебе надо бы растормошить остальных, чтобы мы продолжили наш путь. Следующие люди, явившиеся сюда с расспросами, вполне могут разыскивать нас.
Кэт не понравились эти слова, но она понимала, что горец, скорее всего, прав. Отстранившись, девушка вскочила и бросилась исполнять его просьбу.
Когда она слегка двинула кулаком в плечо Бракена, тот застонал:
– Кэт, будь добра, всади мне клинок между ребер и оставь здесь.
Катарина снова шутливо толкнула его:
– Поднимайся, негодяй! Солнце давно взошло!
Англичанин хмыкнул:
– Ты мегера! В отличие от кое-кого я не провел половину ночи в мужских объятиях.
– Не знала, что у тебя такие фантазии, и не уверена, что Локлан их разделяет, хотя…
– Даже не смей… – оборвал ее Бракен, немедленно поднимаясь со своего соломенного ложа.
Он повернулся к Мак-Аллистеру с гримасой негодования на лице, но с насмешливым блеском в глазах:
– Ты слыхал? Уж не знаю, кого из нас она оскорбила больше. Думаю, ее выпад был направлен именно против тебя.
После этого, пробормотав: «С вашего позволения», англичанин вышел из хлева.
Джулия рассмеялась:
– Не обращайте на него внимания. Спросонья он всегда не в духе.
– Это точно, – поддакнул Брайс и зевнул. – Отец часто говорил, что если в наш за́мок ворвутся враги, он надеется, что те сперва попадут в комнату спящего Бракена. Тогда этот соня мигом превратится в берсерка и перебьет всех захватчиков только ради того, чтобы подремать еще несколько лишних минут.
Кэт улыбнулась, хотя часть ее души отозвалась болью на этот рассказ. Она помнила их отца – такой же высокий, как и Бракен, он был добрым, мягким человеком, и невозможно представить, как его можно было заклеймить изменником. Утрата отца стала огромной трагедией для его детей. Сердце Катарины защемило от сопереживания.
После возвращения Бракена обе девушки вышли наружу, чтобы привести себя в порядок, пока мужчины седлали лошадей. Судя по положению солнца в небе, Кэт решила, что уже почти полдень. В целом она чувствовала себя отдохнувшей – этой ночью Локлан послужил ей прекрасной подушкой. Хотя и было поздновато для того, чтобы пускаться сегодня в путь, оставалось надеяться, что спутники успели хотя бы немного восстановить свои силы.
Джулия и Катарина опустились на колени возле небольшого ручья, чтобы умыться. Кэт тряхнула головой, вспомнив о том, что разбудило ее, и обратилась к подруге:
– Джулия, ты когда-нибудь слышала о разбойнике по имени Сокол?
Та побледнела:
– Почему ты спрашиваешь?
– Когда я проснулась, то услышала, как какие-то люди задают о нем вопросы крестьянину, который пустил нас сюда. Вот мне и стало интересно: слышали ли вы об этом преступнике во время ваших странствий.
Если бы Кэт своими глазами не увидела, как от лица собеседницы отхлынула вся кровь, никогда бы не поверила, что можно так побледнеть.
Джулия вскочила на ноги и бросилась обратно к хлеву. Катарина помчалась за ней, гадая, что случилось. Когда она вбежала в сарай, Джулия держала старшего брата за руку:
– Мы должны спешить!
Тот нахмурился и высвободился из ее хватки:
– Почему?
– Кэт сказала, что здесь были люди, которые тебя искали.
Бракен чертыхнулся.
Катарина сердито уставилась на них, наконец сообразив, в чем дело:
– Так это ты Сокол?
На лице англичанина отразилась отнюдь не гордость, а покорность судьбе:
– Да. И не смотри на меня так. Всю твою жизнь о тебе кто-то заботился. Ты даже не представляешь, каково это – нести ответственность за своих близких, чтобы они всегда были сыты и здоровы. Поверь, это вынуждает совершать такое, на что, казалось, ты не способен.
– Голодному не до морали, – тихо произнес Локлан.
Кэт увидела облегчение в глазах Бракена, когда тот понял, что хоть кто-то не осудит его за то, что он делал, защищая родных. Катарина тоже изо всех сил пыталась убедить себя не винить этого мужчину. Но с самой колыбели ей внушали, что лучше умереть от голода, чем отобрать у кого-то для своего пропитания хоть крошку.
Однако ее нравственные устои никогда не подвергались испытаниям, а Бракена она знала как честного и порядочного человека. Если он и украл что-то, значит, у него действительно не было другого выхода.
Кэт понимающе улыбнулась англичанину:
– Я не осуждаю тебя за сделанное. Мне просто больно видеть, что ты дошел до такого.
Глаза Бракена полыхнули огнем:
– Поверь, никто не опечален этим больше, чем я сам.
Принцесса шагнула к собеседнику и обняла его:
– Ты хороший человек, и я это прекрасно знаю. Не бойся, что я стану думать о тебе худо.
– Спасибо, – прошептал Бракен, отступая от Катарины, словно смущенный ее поступком.
– Мы должны быть уверены, что никто его не опознает, – вмешался Локлан и, открыв седельные сумки, извлек две своих сменных туники. – Для Брайса размер немного велик, но тебе должен подойти.
Кэт подметила, как трепетно провел рукой Бракен по тонкому льну: словно и не ожидал когда-либо снова коснуться дорогой ткани. В таких одеждах никто не примет их за крестьян или разбойников.
По знаку горца Катарина выудила из сумки одно из своих платьев и вручила его Джулии. Та просияла, словно ребенок на рождественском празднике:
– Какое красивое! Спасибо тебе, Кэт! Спасибо!
Катарина ответила ей кивком головы, и юная англичанка кинулась искать укромное местечко, чтобы сменить одежду. Ее братья приступили к переодеванию, не тратя время на то, чтобы где-то уединиться. Кэт отвела взгляд, но все же мускулистый торс Бракена навел ее на мысли о теле шотландца, стоявшего слева. Как странно, что именно Локлана она хотела увидеть обнаженным. Это он вызывал ее желание, а не хорошо сложенный человек перед ней.
Да она совсем с ума сошла!
И действительно, другого объяснения такой реакции просто не было. С чего бы еще у нее не вызвали восторг бугры мускулов Бракена? Он был пригож лицом и телом – Катарина это признавала. И все же при виде этого мужчины ее сердцебиение не учащалось, не замирало дыхание. Нужно было чем-то отвлечься от этих тревожных мыслей.
– Попробую купить еще немного еды у нашего фермера, – сказала она, направляясь к двери.
Локлан остановил ее и вложил в руки кошель:
– Ты обнаружишь, что с деньгами покупать легче.
Девушка рассмеялась, пытаясь скрыть смущение:
– Возможно, ты прав. Благодарю.
Легкое подобие улыбки коснулось уголка его губ и одновременно ее сердца. Кэт понятия не имела, как всего лишь простая усмешка горца смогла заставить ее колени враз ослабеть, когда даже нагота Бракена оставила равнодушной. Но факт оставался фактом.
Однако это не шло ни в какое сравнение с неодолимой потребностью протянуть руку и коснуться лица Локлана. Убоявшись даже мысли об этом, Катарина заставила себя поскорее уйти.
Мак-Аллистер не мог оторвать глаз от Кэт, наблюдая, как она удаляется плавной походкой. В покачивании ее бедер было что-то притягательное.
– Да ты по уши втрескался, – присвистнул Бракен.
Горец набычился:
– Что я сделал?
– Сам знаешь. Если бы ее отец был сейчас здесь, он выколол бы тебе глаза за то, как ты пялишься на его дочь – разве что слюна изо рта не капает.
Локлан ощутил ребяческий порыв затеять ссору. Но по какому поводу? Бракен прав. Уже много лет шотландец не чувствовал такого сильного влечения к женщине.
– Ну так что же? Я достаточно взрослый, чтобы знать, когда необходимо сдерживать свои порывы.
– А разве так уж плохо дать им волю?
Разумеется, плохо! На Локлане лежала большая ответственность. Да и Катарина была вовсе не той женщиной, что нужна ему в жизни. Ее вольнолюбивый нрав доконал бы любого мужчину.
– Сердца переменчивы, – тихо сказал горец Бракену. – Вот почему Господь дал нам мозги – чтобы мы могли разглядеть глупость, когда с нею сталкиваемся. Катарина – французская принцесса, и ее отец уже выбрал ей мужа. Я давно научился держаться в стороне от таких дел. Одна война уже чуть не уничтожила мой клан. Я не желаю развязывать другую.
– Тогда почему ты ей помогаешь?
Мак-Аллистер отвел глаза, затягивая подпругу на седле:
– Я в долгу перед ней за спасение моего брата, а еще я дал ей слово.
– И это единственная причина?
– Разумеется.
Бракен цокнул языком:
– Если ты предпочитаешь обманываться…
Джулия, закончив переодевание, присоединилась к беседующим мужчинам и поддела старшего брата:
– Ты только посмотри на себя, читающего проповеди о любви.
Она покачала головой и обратилась к шотландцу:
– Не обращайте на него внимания, лорд Локлан. Мой брат о любви знает даже меньше, чем я.
Бракен закатил глаза:
– Ты слишком часто слушала менестрелей, малышка!
– Возможно, но я бы никогда не допустила, чтобы мой любимый женился на другой!
Ошибки быть не могло: эти слова разожгли в Бракене ярость. Сверкнув глазами, он отошел в сторону и начал седлать лошадей.
Горец нахмурился, подметив и внезапное отступление брата, и боль, отразившуюся на лице сестры.
– Мне следует лучше следить за языком, – покаянно сказала Джулия. – Я вовсе не хотела заставить его страдать.
Локлан и сам много раз невольно причинял боль собственным братьям, поэтому он прекрасно понимал девушку.
– Все мы совершаем подобные ошибки.
– Да, но Бракен до сих пор мучается из-за утраты Жаклин, мне это хорошо известно. С моей стороны было неосторожно напоминать о ней.
– Если это действительно так, девушка, то не передо мной ты должна извиняться.
Джулия кивнула и направилась к брату, встретившему ее мрачным