– Пожалуйста, поднимись, дитя.
Девочка повиновалась, а затем вручила Кэт небольшой клочок бумаги:
– Один джентльмен велел передать это вам, ваше высочество.
– Спасибо.
Девочка снова поклонилась и вышла из комнаты.
– Это любовная записка? – взволнованно воскликнула леди Анабет, и все женщины уставились на Катарину так, словно она держала в руках Святой Грааль.
Кэт почему-то не поверилось в это. И кто мог бы послать ей подобное? «Это неприятное послание», – тут же мелькнуло в голове. Но оно расшевелило ее любопытство.
Раскрыв свернутый листок, принцесса еле сдержалась, чтобы не выпучить глаза от удивления.
Записка гласила: «Моя дорогая, встретимся в полночь в саду, и я исполню все твои мечты. Локлан».
Девушке пришлось еще трижды перечитать эти строки, чтобы убедиться, что разум не сыграл с ней злую шутку. Она не могла себе представить, что Локлан способен написать что-то подобное.
Но это было так…
Поэтично. Нежно. Ласково.
В высшей степени не похоже на Мак-Аллистера. Может, это розыгрыш с его стороны? У него действительно странное чувство юмора.
Однако Катарина могла понять его сентиментальное настроение. Если он действительно планировал ее спасти, она была безмерно ему благодарна.
Боже, благослови этого человека! К тому же, это было меньшее, что Локлан мог сделать, ведь Кэт оказалась в затруднительном положении из-за него.
– О чем там говорится? – подалась вперед Анабет, пытаясь прочесть записку.
Катарина улыбнулась, тщательно свернула клочок бумаги и засунула его за корсаж, чтобы ни одна из этих любопытных дам не смогла прочесть, что там написано:
– Все-таки письмо оказалось любовным посланием.
Женщины все, как одна, разинули рты.
– От кого? – спросила миниатюрная блондинка, сидящая рядом с Катариной.
– От тайного воздыхателя.
Глаза Анабет округлились:
– Правда? Как вы думаете, кто это может быть?
– Я голосую за лорда Страйдера, – хихикнула рядом с леди Анабет Люсинда. – Он – самый великолепный любовник.
– Тс-с-с, – Анабет приложила к губам указательный палец. – Леди Ровена вырвет тебе язык, если такое услышит.
– Да, но я ей так завидую, – Люсинда огляделась по сторонам. – И знаю, что я в этом чувстве не одинока.
Все дамы лукаво захихикали.
Кэт поднялась со стула, а женщины между тем начали обсуждать достоинства сражающихся на турнире рыцарей, пытаясь угадать, кто из них мог послать Катарине записку. Сплетницам и невдомек было, что вовсе не один из этих мужчин владеет сердцем принцессы. Похоже, оно бьется лишь для сурового, несгибаемого воина, чей тягучий, вязкий акцент напоминает шотландскую овсянку.
Кэт провела рукой по корсажу, снова нащупала спрятанное там письмо и почувствовала облегчение – впервые с момента препровождения в заключение. Встретившись с Локланом в следующий раз, она обязательно даст понять, как благодарна за его доброту.
Часы, оставшиеся до ужина, тянулись так медленно, что показались Катарине вечностью. Наконец она спустилась в главный зал замка, чтобы принять участие в трапезе. Разумеется, Реджинальд настоял на том, чтобы принцесса сидела отдельно от остальных дворян, за его столом, установленном на помосте. Лишь присутствие леди Ровены делало ситуацию терпимой.
К сожалению, графиня села напротив весьма грубого и громкоголосого английского графа, который все время цедил вино сквозь зубы.
«Если мне суждено выйти за принца, прошу, Господи, только бы у него не было одной из таких привычек!» – подумала про себя Катарина.
Уж лучше перерезать себе вены, чем вытерпеть еще одну трапезу с таким мужланом. Все, что ей оставалось – лишь податься вперед и помахать рукой Ровене.
Вздохнув, Кэт откинулась на спинку стула и стала наблюдать за другими дворянами, трапезничающими за стоящими внизу столами. Музыканты играли плавную мелодию. Слуги входили и выходили. А девушка рассеянно ковыряла еду, обводя зал взглядом в поисках одного-единственного светловолосого воина.
Но его нигде не было видно, и это огорчало Катарину.
Где ты, Локлан?
Вероятно, пока она сидит тут, он планирует ее побег. Им следует быть осторожными, ведь Освальд знает лэрда в лицо и ненавидит его.
Мелькнула мысль: «А может, Локлан забыл меня?» Нет, глупо так думать. Он не поступил бы так жестоко: сперва послать записку, а затем не довести обещанное до конца Ждать для Кэт было еще более мучительно, чем терпеть рядом с собой потягивающего вино мужлана. Она была готова поклясться, что прошло целое десятилетие, пока наконец ужин не завершился. Чтобы освободить место для танцев, слуги начали убирать со столов и сдвигать их в сторону.
Катарина сошла с помоста и направилась к толпящимся дворянам, чтобы отыскать среди них Локлана или Бракена.
– Не желаете ли потанцевать, ваше высочество? – прозвучало за ее спиной.
Принцесса оглянулась через плечо и увидела высокого красивого рыцаря, улыбающегося ей. Он был приблизительно ее возраста, с веселыми голубыми глазами и темными волосами. Вокруг него словно витала атмосфера доброжелательного юмора.
– Да, милорд, благодарю вас, – ответила Кэт.
Дворянин учтиво склонил голову. Опершись на предложенную руку, Катарина направилась с ним в сторону танцующих.
– У вас есть имя, сэр рыцарь? – спросила принцесса, когда их пара вместе с другими занимала позицию для танца.
– Фредерик, ваше высочество. Барон Шантильер.
Кэт никогда не слышала о таком поместье.
– Для меня честь танцевать с вами, милорд.
– А для меня – с вами, ваше высочество.
Катарина церемонно склонила голову, и танец начался. Во время него у новых знакомых не было возможности много разговаривать, потому что приходилось лавировать между другими парами и меняться партнерами. При этом Кэт продолжала всматриваться в толпу в поисках Бракена или Локлана.
Но ее вновь ждало разочарование: даже Саймона здесь не было. Где же они все?
Локлан замер, войдя в зал и увидев танцующих. Вообще-то, лишь одна фигура, самая грациозная из всех, мгновенно и намертво приковала к себе его взгляд.
Каждое движение руки этой дамы, каждый шаг ее ножки были просто песней. Воистину, эта женщина, должно быть, вела свой род от одной из муз, раз обладала таким изрядным талантом. Другого объяснения просто быть не могло.
Но когда Мак-Аллистер заметил, как она улыбается незнакомцу, с которым танцует, его охватила беспричинная ярость. Никого в жизни ему не хотелось убить так сильно, как этого неизвестного.
Прежде чем успел передумать, Локлан уже оказался на другом конце зала и вклинился прямо посреди танца между Катариной и ее партнером.
Девушка подняла на него удивленный взгляд, наконец увидев того, кого разыскивала.
– Вы позволите? – обратился горец к лорду Фредерику.
Тот грациозно отступил.
От выражения неистовой боли на лице шотландца у Кэт перехватило дыхание.
– Ты собираешься со мной танцевать? – спросила она, надеясь немного поднять ему настроение.
– Если так надо.
Огромной неохоты, прозвучавшей в голосе лэрда, оказалось достаточно, чтобы пробудить в девушке сочувствие к нему. Она взяла горца за руку и увела его прочь от танцующих.
Увидев, что Катарина не заставила его танцевать, Мак-Аллистер выдохнул с облегчением:
– Спасибо, что не поставила меня в неловкое положение.
От улыбки девушки у Локлана буквально захватило дух.
– Это самое меньшее, что я могу сделать для человека, который намеревается вызволить меня из той неприятности, в которую я попала.
Не выпуская руки Катарины, горец направился в небольшой сад, расположенный неподалеку:
– Так ты получила мое послание? – спросил он с улыбкой.
– Да, и оно пришло как раз вовремя: я уже находилась на грани помешательства, – Кэт зажмурилась и сделала глубокий вдох. – Спасибо.
Шотландец цокнул языком:
– Ты принимаешь меня за негодяя, который способен оставить тебя наедине с твоим худшим кошмаром после того, как ты меня спасла?
– Если честно, я знавала многих, кто именно так и поступил бы. Но я ожидала, что ты придешь за мной.
– Рад, что не разочаровал тебя.
Кэт остановилась около садовой скамьи и подняла взгляд на Локлана. В лунном свете он казался невероятно красивым. Впрочем, он всегда красив, независимо от освещения. Просто под луной черты воина смягчились, и он выглядел не таким суровым и мрачным. Сердце Катарины сильно забилось: ей захотелось ощутить вкус этого мужчины.
Она медленно приподнялась на цыпочки.
Горец издал рычание, словно дикий зверь, притянул принцессу к себе и впился в ее губы поцелуем.
Казалось, Кэт не должна была иметь никаких чувств к этому человеку, но они переполняли ее. Все, чего ей хотелось – это тесно прижаться к нему, обняв. Не зная, почему, она наполнялась от него силой и спокойствием.
И хотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось.
А самым удивительным было то, что Катариной завладело странное, непривычное чувство, что она наконец дома – словно она создана для объятий этого мужчины.
Закрыв глаза, она пила его дыхание.
Локлан обхватил ладонями лицо Кэт, ощущая, как желание охватывает его тело. Ни разу в жизни ему не хотелось женщину так сильно. Это стремление отметало все доводы разума. Он собирался сделать для нее то, что поклялся не делать ни для кого – подвергнуть опасности свой народ. А еще рискнуть собственной жизнью.
И ему было наплевать на это. Хотя нет, не наплевать. Но безопасность Катарины была для него важнее.
Внезапно рядом кто-то кашлянул.
Мак-Аллистер отстранился от девушки и увидел лорда Реджинальда, сердито разглядывающего их.
– Ваше высочество? – произнес тот холодно.
Кэт резко открыла глаза. Вместо того, чтобы оглянуться на графа, она продолжала смотреть на Локлана. Отражавшееся в ее глазах невинное желание опаляло его, словно огонь.
Чем бы ни было охватившее горца безумие, оно завладело и Катариной.
– Ваше высочество, – почти пролаял Реджинальд. – Я полагаю, вам лучше вернуться в зал.
– Не забывай меня, – прошептала девушка одними губами.
– Никогда, – тихо ответил горец.
От улыбки Кэт Локлан едва удержался на ногах, а она отстранилась и, повернувшись, последовала за графом. Шотландец остался стоять, ощущая в сердце боль потери.
– Ты храбрец, – раздалось за его спиной.
Лэрд обернулся на глубокий голос, звучащий из темноты. Он смог различить лишь нечеткие контуры мужской фигуры.
– Почему ты так считаешь?
Из тени выступил Дамиан Сен-Сир, холодно разглядывая собеседника. Как и прежде, лицо его скрывала серебряная маска, что вызывало у Локлана мысль: а не болен ли этот человек проказой.
– Ты развлекаешься с принцессой, когда здесь присутствует половина двора ее отца. Как еще тебя можно назвать?
– Глупцом.
Дамиан рассмеялся низким, густым смехом:
– О, в этом я не сомневаюсь. Хотя, должен заметить: моя кузина не доверяет никому и все же последовала за тобой сюда. Я нахожу это… необычным.
– И поэтому ты за нами шпионил?
Дамиан ухмыльнулся:
– Нет. В поисках глотка свежего воздуха я пришел сюда до вас. А вы мне помешали.
– Тогда оставлю тебя предаваться своему занятию, – ответил Мак-Аллистер и, повернувшись, направился обратно в зал.
– Локлан? – окликнул его Сен-Сир.
Горец остановился:
– Да?
– Умный понимает с полуслова. Здесь много врагов.
От этого предупреждения у шотландца застыла в жилах кровь:
– Что ты имеешь в виду?
Дамиан слегка коснулся большим пальцем нижней губы, словно размышляя над ответом, а затем произнес голосом, исполненным предостережения:
– Однажды мой хороший друг посоветовал мне быть осмотрительным, проявляя доверие. Не каждый так же тщателен в этом, как ты, – и с этими словами Сен-Сир растворился во тьме.
Локлан остался стоять, размышляя над сказанным. Разумеется, это мудрый совет, но ему хотелось понять, почему он был дан. Так, все еще хмурясь, горец и вошел в главный зал.
Обежав его глазами, он не увидел Катарины, но вскоре подошел Саймон и спросил:
– Ты в порядке?
– Да. Просто у меня только что была странная встреча.
Глаза Саймона широко раскрылись:
– Ты говоришь о свидании с Катариной?
– Прошу прощения?
– Когда я вошел в зал, об этом тут шушукались множество сплетников. Кажется, тебя видели в саду целующимся с Катариной.
Мак-Аллистер фыркнул с отвращением:
– Им что, больше нечем заняться?
– Вместо того, чтобы разрушать людские жизни лишь по той причине, что им это под силу? Боюсь, такова человеческая природа: болтать бесцеремонно и жестоко о тех, кого даже не знаешь.
«Лучше и не скажешь», – подумал Локлан.
Саймон прочистил горло:
– Что ж, если причина не в слухах, то из-за чего же ты такой хмурый?
– Я разговаривал там, в саду, с Дамианом Сен-Сиром. Он посоветовал мне быть осторожнее с доверием к людям, и что другие не так тщательно подходят к этому, как я.
– Хм…
За этим, на первый взгляд, пустым возгласом что-то скрывалось.
– В чем дело? – спросил горец.
Саймон скрестил руки на груди:
– Мне самому это кажется странным. Эти же слова Страйдер сказал когда-то давно, когда мы все были юными.
Да уж, хм. Интересно.
– Думаешь, это угроза в адрес Страйдера?
– С Дамианом нельзя ни в чем быть уверенным. В Святой Земле с ним произошло нечто поистине ужасное. В нем что-то сильно повредилось, и я сейчас говорю не только о его изуродованном лице. Полагаю, это коснулось и его разума.
– Он изуродован?
Саймон кивнул:
– Вот почему он носит маску. Очевидно, сарацины пытали его и обезобразили. Насколько я знаю, никто не видел его лица с тех пор, как он вернулся.
Это все объясняло.
– А я считал, что он болен проказой.
– Нет. Но, судя по байкам, которые о нем рассказывают, не исключено, что он бы предпочел лепру.
Это точно. Локлан устало выдохнул, снова обшаривая толпу глазами в поисках темноволосой, стройной фигурки.
– Если ты разыскиваешь нашу леди, то знай: ее отвели наверх сразу, как только она вошла в зал. Скорее всего, чтобы убрать подальше от… как же выразилась та старая карга? А! От твоих распутнейших губ.
– Ожидаешь, что это заставит меня почувствовать себя лучше? – раздраженно отреагировал горец на поддразнивание.
Саймон весело ухмыльнулся:
– Нет, я надеялся привести тебя в ярость.
– По какой-то особой причине?
– Лишь из-за своей натуры. А теперь, если ты извинишь меня, позволь пойти и помочь моей жене – я вижу, как она пытается выкарабкаться из своего кресла.
Локлан смотрел, как Саймон торопливо пересекает зал, спеша к миниатюрной, но неказистой женщине. Ее черты смягчились, едва она увидела своего мужа, и любовь, отразившаяся на ее лице, вызвала у шотландца странное ощущение, обручем сдавившее грудь.
Он бы все отдал за то, чтобы женщина хоть раз взглянула на него вот так.
Саймон поцеловал супругу, прежде чем почти на руках поднял ее из кресла и поставил на ноги. Предложив жене руку, он повел ее к лестнице.
Мак-Аллистер поднял глаза к потолку, гадая, где сейчас Катарина и чем она занимается. Ее отсутствие ощущалось им, словно физическая боль.
Но довольно скоро они вновь будут вместе. Цепляясь за эту мысль, горец направился в свою палатку.
Кэт, не останавливаясь, шагала по комнате из угла в угол, потому что время снова тянулось немилосердно медленно. И вправду: оно только тогда пролетает незаметно, когда проводишь его хорошо. А когда страдаешь, часы еле плетутся, как самая медленная улитка.
Наконец наступила полночь.
Почувствовав облегчение, Катарина под предлогом того, что ей нужно в уборную, проскользнула мимо стражей и жены Реджинальда. Убедившись, что они ее не преследуют, она направилась в другую сторону, к саду, где ранее оставила Локлана.
Луна скрылась за тучей, отчего все вокруг стало выглядеть темным и зловещим. Воображение девушки разыгралось. За каждой тенью ей мерещились демоны и волки.