Мужчины привстали, но Аллейн сделал им знак рукой и все снова сели на свои места. Несмотря на волнение, Анелида отметила, как быстро и без всяких, казалось, усилий этот человек овладел аудиторией. Даже славившийся этим качеством Гантри безропотно подчинился вместе со всеми. А внимательное молчание, воцарившееся в комнате, ничем не отличалось от того, которое Гантри требовал на репетициях. Не нашелся что сказать и полковник Уорэндер, чьи нахмуренные брови и гневно сжатые кулаки не предвещали окружающим ничего хорошего.
— Я думаю, — начал Аллейн, — что мы устроим совещание за круглым столом.
Он уселся в свободное кресло во главе стола и, улыбнувшись Рози Кавендиш, заметил:
— Все-таки, поистине, место красит человека. Нужно еще пять стульев, Филпот.
Пока Филпот расставлял стулья, никто не проронил ни слова.
Из холла появился Фокс, ведя за собой Флоренс и Старую Нинн. Нинн была наряжена в красный фланелевый халат. Туалет Флоренс тоже явно отличался определенной небрежностью, и, чтобы скрыть его недостающие детали, она накинула на себя большую шерстяную шаль. На голове ее были бигуди.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил их Аллейн. — Прошу прощения, что опять вас побеспокоил, но, надеюсь, на сей раз ненадолго.
Флоренс и Нинн, обе недовольные, не обращая друг на друга никакого внимания, неохотно уселись в разных концах стола, оставив между собой и соседями пустые стулья.
— А где Харкнесс, Фокс?
— Думаю, сэр, опять в оранжерее. Мы решили, что нет смысла его поднимать.
— Боюсь, что придется.
Раздвинув закрывающие стеклянную дверь занавеси, Фокс скрылся в оранжерее.
Вскоре оттуда донеслось хрипящее отвратительное мычание и протестующие возгласы. Наконец, Фокс вывел опухшего от сна и донельзя взъерошенного доктора Харкнесса.
— Что за пытка! — хрипло проговорил тот. — Жуткие ощущения!
— Будьте так любезны, — попросил его Аллейн, — взглянуть, в состоянии ли мистер Темплетон присоединиться к нам. Если у вас на этот счет возникнут какие-либо сомнения, мы не станем его беспокоить. Он в кабинете.
— Хорошо, — ответил доктор Харкнесс, пытаясь обеими руками пригладить волосы. — Никогда, никогда, никогда не вздумайте смешивать четыре порции виски с тремя бокалами шампанского. Не делайте этого! — добавил он с такой горячностью, будто кто-то намеревался это тут же проделать, и вышел из комнаты.
— Подождем мистера Темплетона, — спокойно заметил Аллейн и углубился в лежащие перед ним бумаги.
Уорэндер прочистил горло:
— Смотреть тошно на этого костоправа, — сказал он.
— Бедненький, — вздохнул Берти. — И все же я бы поменялся с ним местами. Хоть он и в жалком состоянии, но даже ему я завидую.
— Отвратительно! — произнес Уорэндер. — Он ведь при исполнении своих обязанностей.
— Вы на самом деле такой? — вдруг спросил Гантри, прямо-таки с обожанием глядя на Уорэндера.
— Простите, сэр, не понял.
Сцепив руки, Гантри восторженно объяснил:
— Ведь на такое никогда не осмелишься! Никогда! И так уже говорят, что постановки смахивают на карикатуру. А ведь вы живое свидетельство того, насколько они заблуждаются, полковник! Да вы своей персоной можете опровергнуть все это.
— Черт меня побери, если я понимаю, о чем вы рассуждаете, Гантри. Но если вы хотите оскорбить…
— «Нет оскорблений, — неожиданно процитировал Аллейн, не отрываясь от своих записей, — нет оскорблений в этом мире, клянусь вам честью, господа, их нет».
Все уставились на него. Сброшенный с любимого конька Гантри оглядел сидящих за столом, как бы призывая их обратить внимание на выходку Аллейна. Берти, наклонившись к нему, прошептал, указывая глазами на инспектора:
— Какое великолепие!
— Что?! — воскликнула Рози. — Что ты сказал?
— Я сказал, какое великолепие, — повторил Берти. — А что? О господи! Прости.
Уорэндер что-то пробурчал.
— Я говорил о мистере Аллейне, дорогая, — объяснил Берти. — Я сказал, что он великолепен.
— А, это! Извини, — отозвалась Рози.
— Ошибка, — обращаясь к своим бумагам, произнес Аллейн. — Но вскоре мы ее исправим. Пусть она нас не сбивает со следа.
Страшно смущенная Рози хотела что-то сказать, но тут в комнате появился Чарльз Темплетон. Его сопровождал доктор Харкнесс. Чарльз был бледен, весь как-то съежился и походкой напоминал очень старого человека. Но держался он по-прежнему сдержанно и спокойно и, войдя в комнату, всем улыбнулся.
Поднявшись, Аллейн подошел к нему.
— Все в порядке, — сказал доктор. — Он в силах присутствовать. Правда, Чарльз?
— Да, в силах, — повторил Чарльз. — Мне много лучше.
— Садитесь в то кресло. Там удобнее, — предложил Аллейн. — Мы, видите, без разрешения заняли ваш обеденный стол.
— Конечно. Надеюсь, вам дали все, что требовалось. Я сяду здесь.
Он уселся на ближайшем стуле. Ричард встал и, обняв Чарльза за плечи, склонился к нему. Чарльз, повернув голову, посмотрел на Ричарда. На миг Аллейну показалось, что он уловил меж ними сходство.
— Ты все это выдержишь? — спросил Ричард.
— Да-да, безусловно.
Ричард вернулся на место. Доктор Харкнесс и Фокс заняли два оставшихся стула. Накрыв руками лежащие перед ним бумаги, Аллейн сказал:
— Ну что ж, — и в который раз пожалел, что так и не собрался придумать подходящей фразы, чтобы открывать в подобных случаях обращения к публике.
«Как мы похожи на какой-нибудь комитет во время заседания, а наш председатель подозревает, что один из нас — убийца», — подумала Анелида. Сидящий очень прямо на стуле Ричард не поднимал глаз. Когда Анелида слегка повернулась, он сжал ее руку, но тут же отпустил.
Аллейн между тем продолжал:
— Я хочу подчеркнуть, что пока мы не получим заключение патологоанатома, у нас не может быть полной уверенности. Но тем временем, я думаю, мы могли бы составить полный перечень событий. Есть еще много моментов, которые я хотел бы выяснить. И вот именно поэтому я держал вас здесь так долго. Фокс, пожалуйста.
Фокс принес с собой небольшой чемоданчик. Теперь он извлек из него и поставил на стол пустой флакон из-под духов.
— «Великолепие», — сказал Аллейн и обратился к Рози: — Ваш подарок ко дню рождения мисс Беллами, не так ли? Из-за него вы только что неправильно поняли мистера Сарасена.
— Что вы сделали с духами? — сердито спросила Рози, а потом добавила: — Извините. Это, конечно, не имеет никакого значения. Просто… просто сегодня утром он был полный.
— Когда вы подарили его мисс Беллами? В этой комнате?
— Да.
Аллейн повернулся к Флоренс:
— Вы не могли бы нам в этом помочь?
— Я вылила отсюда в пульверизатор, — нахохлившись, сказала Флоренс.
— Но не все же, Флори, — заметила Рози.
— А в пульверизаторе были духи? — спросил Аллейн.
— На донышке. Но она не возражала, когда я смешивала духи.
— А сколько оставалось еще во флаконе?
— Он уже спрашивал меня об этом, — Флоренс мотнула головой в сторону Фокса.
— А теперь я спрашиваю.
— Вот столько приблизительно, — она показала пальцами около дюйма.
— То есть около четверти. А пульверизатор был полон?
Она кивнула. Фокс с ловкостью фокусника достал и поставил на стол рядом с флаконом пульверизатор.
— А сейчас в пульверизаторе вот сколько, — показал Аллейн. — Так что у нас куда-то исчезло три четверти духов из этого большого флакона.
— Я совершенно не понимаю, — начал Уорэндер, — куда вы клоните?
— Может, вы нам поможете, сэр. Насколько я понимаю, днем вы пользовались этим пульверизатором.
— Не себя же душил, черт возьми, — ответил Уорэндер и смущенно глянул на Чарльза Темплетона.
Гантри восхищенно хрюкнул.
— Мисс Беллами? — предположил Аллейн.
— Разумеется.
— А вы случайно не заметили, сколько тогда в нем было духов?
— Приблизительно три четверти. Так? — обратился Уорэндер к Чарльзу за подтверждением.
— Я не обратил внимания, — ответил тот, прикрывая рукой глаза.
— А вы не расскажете мне, сэр, почему вы это делали?
— Конечно. А почему бы и нет? — ответил Уорэндер и, всем видом демонстрируя смущение, добавил: — Она меня попросила. Так ведь, Чарльз?
Тот кивнул. Аллейн продолжал настаивать и вскоре добился сбивчивого описания эпизода в комнате. Флоренс неохотно, а Чарльз мрачно подтвердили, что именно так все и было.
— Вы много израсходовали духов? — спросил Аллейн.
— Порядочно. Она так просила, — недовольно повторил Уорэндер.
Чарльз пожал плечами, а Аллейн сказал:
— Но духи очень сильные, правда? Даже пустая бутылка, когда вынимаешь пробку, наполняет ароматом всю комнату.
— Не надо! — воскликнул Чарльз. Но Аллейн уже раскрыл флакон и в комнате распространился резкий, почти осязаемый, сладковатый запах.
— Удивительно, — заметил Гантри. — Она душилась ими всего один вечер и вот, пожалуйста, сколько ассоциаций.
— Замолчите, сэр! — закричал Уорэндер. — Господи, каким же надо быть невежей! Неужели вы не видите… — и он показал глазами на Чарльза.
Аллейн закрыл флакон.
— Как вы думаете, — спросил он Уорэндера, — после того, как вы подушили мисс Беллами, оставшееся во флаконе вошло бы в пульверизатор?
— Не думаю.
— Нет, — сказала Флоренс.
— Да если даже его опять наполняли, все равно он сейчас пуст на три четверти. Это значит, что так или иначе три четверти содержимого флакона куда-то исчезло.
— Но это невозможно, — резко сказала Рози. — Если только духи не разлили.
— Нет, — повторила Флоренс, и Аллейн повернулся к ней.
— И пульверизатор, и флакон стояли на туалетном столе, когда вы обнаружили мисс Беллами?
— Как будто так. Я ведь не задерживалась там, чтобы прибираться на столе, — язвительно ответила Флоренс.
— А баллон с пестицидом был на полу?
Фокс водрузил на стол рядом с другими предметами и жестянку, на которую посмотрели с ужасом.
— Так как? — повторил свой вопрос Аллейн.
— Да, — ответили Уорэндер, Харкнесс и Гантри одновременно, а Чарльз вдруг стукнул по столу:
— Да, да, да, — проговорил он со злостью. — Боже мой, неужели все это необходимо?
— Я очень сожалею, сэр, но боюсь, что да.
— Слушайте, — спросил Гантри, — вы предполагаете, что… какого черта вы предполагаете?
— Я ничего не предполагаю, — ответил Аллейн. — Я просто пытаюсь выяснить довольно странные обстоятельства. Может, кто-нибудь найдет этому объяснение?
— Она сама… Мэри… что-то с ним сделала. Может, случайно перевернула.
— Что перевернула? — вежливо поинтересовался Аллейн. — Флакон или пульверизатор?
— Не знаю я, — раздраженно ответил Гантри. — Откуда я могу знать? Полагаю, что пульверизатор. А потом опять его наполнила.
— Нигде нет следов разлитых духов, как и говорила нам Флоренс.
— А, знаю, — начал Берти Сарасен. — Вы думаете, что духи могли использовать для…
— Для чего, мистер Сарасен?
— Да нет, не знаю я, — поспешно стал отговариваться Берти. — Я думал… нет, я запутался. Не знаю.
— Кажется, я знаю, — произнесла, бледнея, Рози.
— Пожалуйста, — предложил Аллейн.
— Нет, не буду. Не могу. Мне это еще не совсем ясно. — Рози посмотрела Аллейну прямо в глаза. — Мистер Аллейн, — сказала она, — если вы будете выспрашивать и настаивать, вы докопаетесь до очень неприятных историй о ссорах… ссорах и скандалах. И в театре, и за его пределами. В основном, в театре. Как и многие талантливые актрисы, Мэри могла закатить истерику. Вот и сегодня, — продолжала Рози, стараясь перебороть почти осязаемый ужас, который охватил ее слушателей, — она закатила такую истерику.
— Рози! — Гантри предостерегающе возвысил голос.
— Тимми, а в чем дело? Я полагаю, что мистер Аллейн уже знает об этом, — устало сказала она.
— Справедливые слова, — воскликнул Аллейн. — Спасибо вам за них. Да, нам известно, правда, без подробностей, что бывали скандалы. Мы до этого, как вы выразились, докопались. Мы, например, знаем, что здесь, в этой комнате происходило выяснение отношений на почве профессиональных разногласий. Только сегодня утром. Мы знаем, что в ходе обсуждения других разногласий на приеме опять возникла и утренняя проблема. Знаем, что в этом деле замешаны и вы, мистер Сарасен. Но когда я это говорю, я уверен, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы понять, что я имею в виду только это и ничего больше. Фокс и я говорим лишь о фактах. Мы будем признательны, если вы поможете нам разобраться во всей этой куче фактов, которую нам удалось набрать.
— Все это, — заявил Гантри, — очень красиво звучит. Рози, мы на вражеской территории и можем попасть впросак. Берегись, моя девочка.
— Не верю я тебе, — отмахнулась от него Рози, все еще глядя на Аллейна. — Что вас интересует?
— Прежде всего, из-за чего произошла утренняя ссора?
— Ты не возражаешь, Берти? — спросила она.
— Господи, — ответил Сарасен, — по-моему, нет.
— Дурак ты, Берти, — сердито сказал Тимон Гантри. — В таких случаях надо вести себя осторожнее. Никогда не знаешь, куда тебя вынесет.
— Но, видишь ли, Тимми, дорогой, я и так никогда этого не знаю, — грустно усмехнувшись, ответил Берти.
Гантри повернулся к Рози:
— Будь добра, не забудь, что это касается не только тебя.
— Не забуду, Тимми, обещаю тебе, — она посмотрела на Аллейна и сказала: — Сегодня утром был скандал из-за того, что я сообщила Мэри, что собираюсь играть главную роль в новой пьесе. Она решила, что я предаю ее. Позже, во время приема, когда мы все были там, — Рози показала рукой на оранжерею, — Мэри опять вернулась к утренней теме.
— Она все еще сердилась?
Рози с несчастным видом посмотрела на Чарльза:
— Да, объяснения шли довольно бурно. Но с Мэри подобные перебранки всегда так проходили.
— К вам это тоже относилось, мистер Сарасен?
— И еще как! — ответил Берти и тут же объяснил почему.
— А вы, мистер Гантри?
— Хорошо. Я вам отвечу. Да, относилось. Так как я должен был ставить эту комедию.
— Но тебе, Тимми, досталось два раза, — уточнил с явным облегчением Берти. — И по второму поводу — тоже. Из-за новой пьесы Дикки и Анелиды, которую хотели попробовать на главную роль. Вот здесь она разозлилась, как никогда. Просто была в ярости.
— Мистер Аллейн знает об этом, — объяснила Анелида, и все тревожно посмотрели на нее.
— Не обращайте на это внимания, дорогая, — тоном, не допускающим возражения, произнес Гантри. — Вас это не должно касаться. Не позволяйте себя втягивать.
— Но все-таки она уже втянута, — сказал Ричард, взглянув на Анелиду. — Вместе со мной и, надеюсь, навсегда.
— Правда? — самым сердечным тоном воскликнула, сияя, Рози. — Как чудесно! Берти! Тимми! Вы подумайте, как чудесно! Дикки, дорогой! Анелида!
Все трое начали наперебой что-то радостно кричать. Анелида понимала, что такое дружеское участие не может не тронуть, но все же ее до глубины души поразила исключительная быстрота, с которой ее новые знакомые перешли на поздравительный тон. В глазах Аллейна промелькнуло что-то, но — что? Удивление? Покорность? И она была весьма озадачена, когда он ей еле заметно подмигнул.
— Как бы ни приятно нам было расслабиться от такого известия, я вынужден вернуть вас к теме нашего разговора, — сказал он. — Как началась ссора в оранжерее?
Во взглядах Рози и Берти мелькнули и удивление, и упрек. Ричард быстро ответил:
— Мэри вошла в оранжерею, когда мы обсуждали актерский состав для моей новой пьесы «Бережливость в раю». Я должен был бы сказать ей обо всем заранее, предупредить ее. Я этого не сделал, и ей показалось, что я был с ней неискренним.
— Прошу прощения, но я вынужден спросить, что именно она сказала?
Аллейн сразу понял, что Рози, Сарасен и Гантри не станут отвечать на этот вопрос.
— Думаю, что ни один из нас не помнит подробностей, — довольно небрежно бросил Гантри. — Когда Мэри закатывала истерики, она сгоряча могла наговорить бог знает что, но все мы знали, что это лишь так, слова.