— Почему?
— Гей слишком ловок в обращении с ядами. Лучше я сначала проверю аппарат.
Билл провел руками по телефону и по плинтусу. Из трубки доносился голос сидящего у коммутатора Томми, но он не обращал внимания и продолжал осмотр, после чего передал трубку Марджори и еле слышно шепнул:
— Повторяй имена.
— Да? — заговорила в трубку Марджори. — Мистера Уильяма Досона? Кто его спрашивает? — После паузы она прикрыла рукой микрофон и прошептала, глядя на Билла: — Мистер Джордж Эмберли.
Билл медленно и беззвучно произнес несколько слов, которые Марджори прочитала по губам.
— Мистер Эмберли звонит из Нью-Йорка? — осведомилась она. — Хорошо. Пожалуйста, подождите.
Положив трубку рядом с аппаратом, Марджори схватила Билла за руку и потащила его к двери в гостиную.
— Мистер Эмберли в Лондоне, — сообщила она. — Он прилетел сегодня, остановился в «Кларидже» и говорит, что должен повидаться с тобой.
Рука Билла, держащая револьвер, расслабилась. Возможно, его выводы относительно Джой были неверны. Ему казалось, что его загоняют в угол со всех сторон.
В этот момент в дверь постучали.
— Все в порядке, — заверил Билл Марджори. — Это тот, кого я жду.
Он надеялся, что так оно и есть, но, отперев входную дверь, только слегка приоткрыл ее, придерживая ногой.
Это оказался Таффри, чьего прихода ожидал Билл. Портье выпятил грудь под черным пальто, прижимая к ней шляпу-котелок.
— Входите! — Билл закрыл дверь за Таффри и подозвал Марджори. — Сейчас я должен уйти, если хочу опередить Гея. Поговори с Эмберли, Марджори. Используй свои секретарские способности и постарайся узнать, что ему нужно и что он знает… Нет, подожди! Я хочу, чтобы ты слышала остальное… Таффри!
— Да, сэр?
— Как только мисс Блер закончит говорить по телефону, отвезите ее домой в такси и не выпускайте из виду, пока она не окажется дома. Когда уйдете отсюда, оставьте свет включенным. Я позвоню, как только смогу. Это все.
— Билл… — заговорила Марджори. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Марджори шепнула: — Удачи тебе, — и поспешила назад к телефону.
Билл незаметно спустился по лестнице и вышел через черный ход. Он поднял воротник пальто и надвинул шляпу на глаза. В таком тумане никто не мог бы узнать его.
Через двадцать минут Билл вышел из такси, которое доставило его на северный тротуар Мэлла. Он решил подойти к дому Гея с другой стороны. Монументы и фасад Бэкингемского дворца не были подсвечены. Лампы уличных фонарей казались размытыми белесыми пятнами.
Свернув налево, Билл прошел через все еще открытые ворота в стене у восточного края Грин-парка. Широкая аллея тянулась к северу мимо фасада дома номер 68. Безопаснее всего было проникнуть в дом спереди.
В такую погоду в парке едва ли можно было встретить даже полисмена. Идя по аллее, Билл увидел сквозь туман дом номер 68. Железная ограда, некогда имевшая шипы, отделяла его от аллеи. Бомбардировки превратили солидный участок ограды в низкий заборчик, через который можно было перешагнуть.
Очутившись в запущенном садике дома номер 68, Билл огляделся вокруг и прислушался.
Везде царили мрак и тишина, нарушаемая только шелестом мокрой листвы. Согласно всем правилам, преследуемый в ночном городе, погруженном в туман, должен был как можно скорее вернуться домой, запереть дверь, включить свет во всей квартире и ждать с оружием наготове. Если Гей послал кого-нибудь следом за Биллом, на что тот искренне надеялся, этот человек доложил бы ему, что Билл вернулся в «Герб Альберта». В последний момент Гей мог бы отправиться в квартиру Билла на такси или в своей машине.
Но было трудно предвидеть, как поступит Гей. Если Билл смог бы застать его здесь врасплох…
Четверть десятого. До истечения срока оставалось сорок пять минут.
Пересекая сад, Билл вытянул шею и посмотрел вверх. Фасад дома номер 68 был невидим, за исключением нескольких окон, где сквозь занавеси проникал свет, отбрасывая яркие полосы на широкие каменные выступы.
Сбросив пальто и шляпу, Билл положил их на выступ фундамента между окнами нижнего этажа, потом переместил перочинный нож, фонарик и перчатки в карман пиджака, сунул за пояс револьвер и начал разматывать веревку.
В квартире сэра Эштона Каудри на первом этаже тяжелые портьеры были задернуты, но через окно, находившееся рядом с Биллом, пробивался слабый свет. В квартире этажом выше гораздо больше света падало на выступ, куда ему предстояло взобраться. Но туман искажал видимость, не позволяя определить расстояние.
До второго этажа было футов четырнадцать. Держа крюк в руке, Билл быстро размотал веревку. Если освещение обмануло его или крюк угодит в окно…
Сделав два шага назад, Билл забросил крюк. Послышался слабый треск, когда плоская сторона крюка ударилась о выступ. Билл натянул веревку, но крюк соскользнул и полетел вниз, ударившись о каменный выступ окна рядом с ним и упав в траву. Если бы крюк пролетел четырьмя дюймами левее, то мог бы разбить окно кабинета сэра Эштона Каудри.
Билл выпрямился с колотящимся сердцем. Ему показалось, что он слышит изнутри радио. Возможно, это приглушило звук удара крюка о камень. Отмерив нужный отрезок веревки, он снова бросил ее вверх. На сей раз крюк зацепился надежно. Билл полез вверх по веревке, используя ноги и колени. Уцепившись левой рукой за выступ, он быстро взобрался на него.
Оставался еще один выступ. Билл посмотрел вверх. Дождь туманил зрение, но ему показалось, что в квартире Гейлорда темно, если не считать маленького пятнышка света, едва касавшегося выступа.
— Придется лезть в любом случае, — пробормотал Билл. — Жаль, что нельзя шагнуть назад — выступ недостаточно широк…
Внезапно он застыл, услышав музыку? За плотно занавешенными окнами достопочтенного Бенбоу Хукера звучали фортепиано, саксофон и аккордеон и слышались мужские и женские голоса. Затем хлопнула пробка от шампанского. Адмирал весело проводил время.
Билл забросил крюк на следующий выступ. В этот момент молодое сопрано в сопровождении инструментального ансамбля запело не слишком пристойную песенку:
Зовусь Дженни Рен и не знаю забот.
В дружках у меня Королевский весь флот…
Билл не слышал, как зацепился крюк, но веревка крепко натянулась. Он снова полез вверх. Ему казалось, что револьвер вот-вот выпадет из-за пояса и свалится на землю. Но его руки были заняты.
Вскоре, весь грязный и исцарапанный, Билл взобрался на выступ перед квартирой Гея. Окна столовой, через которые он надеялся войти, были плотно закрыты ставнями, очевидно запертыми изнутри. Только в одном окне — прямо напротив него — ставен не было. Через него и проникал тусклый свет.
Снова обмотавшись веревкой и спрятав крюк, Билл достал из-за пояса револьвер и шагнул вперед. Лезвие ножа могло свободно пройти между скользящими рамами подъемного окна и отодвинуть шпингалет.
Билл заглянул внутрь. От окна вперед тянулась узкая ковровая дорожка. Справа, похоже, находилась глухая стена. Слева виднелись четыре маленькие двери, а за ними — входная дверь с кнопкой звонка, где горел свет и торчал край зеленой с золотом портьеры в прихожей.
За глухой стеной должны были размещаться три большие комнаты. Окно выходило в коридор на северной стороне с дверьми в маленькие спальни.
Пытаясь натянуть резиновые перчатки, Билл порвал одну из них, выругался и бросил вниз обе перчатки, ставшие бесполезными. Обследовав окно вблизи, он убедился, что оно даже не заперто.
Не слишком ли это легко? Может быть, Гей поджидает внутри?
С револьвером в правой руке Билл приподнял верхнюю раму и просунул голову внутрь. Потом он пролез в окно и закрыл его, стараясь, чтобы рамы не скрипели.
Вытерев носовым платком лицо и глаза, Билл спрятал платок и взял в левую руку фонарик. Гей, должно быть, в гостиной — он сам говорил, что это его единственный кабинет. Вчера вечером Билл заметил, что из гостиной в коридор ведет дверь, замаскированная полкой с фальшивыми книгами, — ручка у двери отсутствовала; ее можно было заметить только благодаря маленьким петлям и слишком ярким книжным корешкам. Такие двери открываются наружу — значит, с этой стороны должна иметься ручка.
Билл двинулся вперед. Луч фонаря вскоре осветил края двери и маленькую ручку. Взявшись за нее, Билл слегка потянул дверь к себе. Появилась вертикальная полоса тусклого света. Старые стены и полы приглушали звуки — он не слышал музыку и пение из квартиры внизу.
Готовый к любым неожиданностям, Билл осторожно открыл дверь.
Чиппендейловский стол, стоящий, как и прежде, у стены с книжными полками возле закрытых двойных дверей в столовую, казался еще более слабо освещенным. На нем находились три абсолютно невинных на вид предмета: Библия, маленький настольный календарь и рюмка с остатками пурпурной жидкости — возможно, та самая, из которой Билл пил бренди неделю назад.
Рядом со столом стояло инвалидное кресло. Тело Гейлорда Херста лежало на ковре, частично на спине, а частично на левом боку, лицом к Биллу. Голубое шелковое одеяло было намотано ему на голову и прикрывало левый бок, словно восточное одеяние.
Двухфокусные очки Гея свисали на лоб с правого уха. Голубые глаза были полуоткрыты, а короткие ноги прижаты коленями к животу. Смерть запечатлелась на продолговатом лице, выглядевшем старше, чем прежде, но сохранявшем выражение неукротимой ненависти. В помещении ощущался запах цианистого калия.
Несмотря на плотные стены и потолки, из квартиры снизу послышалось веселое пение:
Выкатывай бочку и ром наливай.
Всю ночь напролет веселиться давай!
Револьвер выпал из руки Билла. С трудом заставив себя коснуться тела, он понял, что Гей мертв уже около часа.
Билл обследовал рюмку, не прикасаясь к ней. Она пахла шерри-бренди, и Билл, который пил этот напиток в доме Гея, вспомнил, что его запах напоминает цианистый калий и вполне может скрыть наличие яда.
Инстинкт не подвел Билла — это была его рюмка. На ней наверняка остался полный набор отпечатков его пальцев. Хэтто, которому хозяин велел выпить из той же рюмки, держал ее за ножку, не оставив отпечатков. Но поверх пальцев Билла должны были присутствовать отпечатки Гея…
Теперь Билл понимал, каким образом Гей намеревался убить его.
Каждое заявление Гейлорда Херста было по-своему правдивым. Он сказал не «вы умрете в течение двадцати четырех часов», а «вы получите ваш смертный приговор», имея в виду, что его арестует полиция. «Перед смертью вы увидите меня», — пообещал Гей, предугадывая каждый шаг Билла.
Веревка палача — оружие, которое не подводит никогда.
Гей, старый и изможденный, сам принял яд, но оставил достаточно улик, чтобы осудить и повесить Билла.
Песня внизу подходила к концу. Билл в отчаянии прислонился к книжным полкам, будучи в буквальном смысле припертым к стене.
Запах цианистого калия ощущался повсюду. Билл, как уже говорилось, однажды сталкивался с отравлением этим ядом до смерти Лэрри Херста — это помогло ему понять, от чего умер Лэрри. Десять лет назад, когда фрицы сбили Билла над Францией и участники Сопротивления прятали его четыре месяца, британский разведчик, выдававший себя за французского крестьянина по имени Пико, показал ему две маленькие капсулы, которые должен был разгрызть, прежде чем немцы схватят его. По его словам, одна капсула содержала два с половиной грана яда — именно столько принял Лэрри. Фрицы набросились на Пико, когда тот вышел из амбара, но он успел сунуть капсулы в рот и рухнул наземь. Немцы побежали за машиной, чтобы отвезти Пико к врачу, надеясь спасти его и допросить, но он умер через три минуты.
Билл осознал, что стоит спиной к ряду книг по токсикологии, — он видел их вчера вечером и был знаком с некоторыми из них.
Сняв с полки маленький томик авторитетного Мьюрелла, Билл раскрыл оглавление, нашел страницу 86 и с трудом прочитал три строчки внизу и еще восемь или девять на следующей странице.
Внезапно он опустил руку с книгой и застыл как вкопанный.
Так как все звуки снизу прекратились, Билл мог поклясться, что слышит, как кто-то двигается по квартире Гея.
Прислушиваясь, Билл устремил взгляд на чиппендейловский стол и на один из лежащих на нем и кажущихся безобидными предметов. Нет, должно быть, ему послышалось.
Он снова посмотрел на предмет на столе, и ему показалось, будто в голове у него распахнулась дверь. Этот «пустяк» отпер его память. Теперь он знал разгадку тайны.
Бросив книгу, Билл начал лихорадочно думать. Каждая деталь пережитого кошмара заняла положенное место. Теперь ему нужно только время, чтобы подготовиться к защите. Билл больше не сомневался, что слышит звуки. Он быстро подобрал револьвер.
«Дурак! — твердила одна часть его мозга. — Неужели ты не собираешься хотя бы вытереть отпечатки пальцев с рюмки из-под бренди?»
«Нет! — отвечала другая часть, и Билл знал, что она права. — Они мне помогут».
«Куда ты пойдешь теперь?»
«В столовую. Я уверен, что звуки доносятся из коридора с другой стороны этой комнаты. Там есть дверь со стеклянной панелью, через которую я смогу заглянуть в коридор».
«Будь осторожен! А как насчет твоих отпечатков на ручках?»
«Они не имеют значения, если только полиция не схватит меня в течение нескольких часов, а им это не удастся!»
Бесшумно открыв двойные двери, Билл шагнул в темную столовую и закрыл их за собой. У края стены слева тусклый свет проникал сквозь панель двери в другой коридор.
Билл на цыпочках подошел к двери и услышал голос. Как он и думал, эта дверь не была звуконепроницаемой. Значит, Хэтто, прислуживавший за столом тем вечером, должен был знать, что Билл — не Лэрри Херст, что бы он ни говорил Гею.
Из-за двери доносился решительный молодой голос:
— Доказательств против Досона более чем достаточно, старший инспектор. Нам сообщили о них мисс Теннент и мистер Хэтто, и они соответствуют полученной нами информации.
Полиция была здесь уже более часа.
Глава 21
«ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВСЕ ЕЩЕ РЫЩЕТ НА БЕЙКЕР-СТРИТ!»
Пора было убираться из квартиры. Но Билл не мог уйти. Каким бы ни был риск, он должен узнать, насколько вески улики против него и что ему придется опровергнуть в ближайшие несколько часов.
— Говорите, сержант, — послышался глубокий низкий голос, — но только покороче.
Билл начал красться вперед. Если он будет стоять в нескольких футах от стеклянной панели, никто не сможет увидеть его. Внезапно его нога наткнулась на какой-то предмет на полу — если бы Билл успел его пнуть, это сразу бы его погубило.
Пальцы нащупали старомодный полицейский фонарь, который Гей держал на столе в гостиной. Очевидно, какой-то любознательный полицейский, найдя фонарь, поставил его здесь. Билл поднял фонарь, чтобы не наткнуться на него снова.
Фонарь все еще был у него в руке, когда он посмотрел через стеклянную панель. Четкий, решительный голос сержанта превратился в монотонное бормотание, каким обычно полицейские дают свидетельские показания в суде.
— …Лоренс Херст и Джой Теннент спустились этажом ниже офиса Джорджа Эмберли, встретили там Уильяма Досона и обсудили…
Сразу за дверью высокий, массивно сложенный мужчина — очевидно, старший инспектор — прислонился плечом к правой стене узкого коридора. На нем были мокрый плащ с поясом и фетровая шляпа.
Сержант, стоя в дверях кухни и сдвинув шляпу на затылок, продолжал монотонное чтение, глядя в записную книжку. Он был более худым и ниже ростом старшего инспектора и походил на клерка.
На носилках, поддерживаемых деревянными крестовинами, лежал укрытый одеялом но самый подбородок Хэтто — изрядно помятый, но, очевидно, сохранивший способность членораздельно изъясняться. Рядом с ним стоял крепкий молодой человек среднего роста, он насмешливо, но добродушно улыбался — Билл не сомневался, что уже видел это лицо, — и держал пачку рапортов, выглядевшую как колода карт.
Слушая голос сержанта, Билл испытывал нечто весьма близкое к ужасу. Учитывая показания Джой и Хэтто вкупе с «полученной информацией», полиция знала почти столько же, сколько знал он сам.