— Оно приносит совсем маленькую прибыль на инвестированный капитал, — посетовал Ангус. — Может, вы оцените его и посоветуете, что мне делать?
— С удовольствием, — кивнул Макс.
Рут отвлеклась от гусиной печёнки и внимательно посмотрела на мужа.
— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогой? — забеспокоилась она. — Ты абсолютно белый.
— У меня болит вся правая сторона, — пожаловался Ангус. — День выдался долгий, и я не привык к этим шикарным ресторанам. Уверен, мне нужно хорошенько выспаться, и всё пройдёт.
— Может быть, но все же я думаю, что мы должны немедленно вернуться в гостиницу, — настаивала Рут. В её голосе звучала тревога.
— Да, я согласен с Рут, — вмешался Макс. — Я оплачу счёт и попрошу швейцара вызвать вам такси.
Ангус с трудом поднялся и нетвёрдой походкой направился к выходу, тяжело опираясь на руку Рут. Когда Макс через несколько минут вышел на улицу, Рут со швейцаром помогали Ангусу сесть в такси.
— Спокойной ночи, Ангус, — пожелал Макс. — Надеюсь, утром вам станет лучше. Если понадобится моя помощь, не стесняйтесь, звоните в любое время. — Он улыбнулся и захлопнул дверцу.
Когда Рут наконец удалось уложить мужа в постель, он выглядел совсем плохо. Хотя она знала, что Ангус против дополнительных расходов, она всё-таки вызвала гостиничного доктора.
Врач прибыл через час и после тщательного осмотра удивил Рут вопросом о том, что Ангус ел на ужин. Она попыталась вспомнить, какие блюда заказал муж, но помнила только, что он положился на выбор Макса. Доктор посоветовал утром первым делом вызвать к мистеру Хендерсону специалиста.
— Чепуха, — слабо возразил Ангус. — Ничего серьёзного у меня нет. С этим легко справится наш местный врач, как только мы вернёмся на Джерси. Мы летим домой первым же рейсом.
Рут была согласна с доктором, но понимала, что с мужем спорить бесполезно. Когда он наконец уснул, Рут спустилась, позвонила Максу и предупредила его, что утром они возвращаются на Джерси. В его голосе слышалось беспокойство. Он повторил, что готов оказать любую помощь.
Когда следующим утром они поднялись на борт самолёта и старший стюард увидел, в каком состоянии Ангус, Рут потребовалась вся сила убеждения, чтобы уговорить его позволить мужу остаться в самолёте.
— Я должна как можно скорее доставить его к нашему семейному доктору, — умоляла она. Стюард неохотно уступил.
Рут заранее позвонила и договорилась, чтобы в аэропорту их встретила машина — этого Ангус тоже бы не одобрил. Но к тому времени, как самолёт приземлился, Ангус был уже не в том состоянии, чтобы выражать недовольство.
Как только Рут привезла его домой и уложила в постель, она тотчас вызвала их семейного врача. Доктор Синклер провёл такой же осмотр, что и лондонский врач, и тоже спросил, что Ангус ел накануне. Он пришёл к тому же выводу: Ангуса нужно немедленно показать специалисту.
Чуть позже приехала «скорая» и забрала его в местную больницу. Проведя полное обследование, специалист пригласил Рут к себе в кабинет.
— Боюсь, у меня плохие новости, миссис Хендерсон, — сообщил он. — У вашего мужа сердечный приступ, вызванный, вероятно, усталостью и пищей, которая ему не подходит. Дело обстоит так, что, думаю, вам следует вызвать детей из школы.
Вернувшись домой поздно вечером, Рут не знала, к кому обратиться. Внезапно зазвонил телефон. Она сняла трубку и сразу узнала голос.
— Макс, я так рада, что ты позвонил, — выпалила она. — Специалист говорит, что Ангус долго не протянет, и я должна привезти мальчиков домой. — Она замолчала. — Не знаю, как им сказать о том, что случилось. Понимаешь, они обожают отца.
— Предоставь это мне, — тихо сказал Макс. — Я позвоню директору, поеду и заберу их завтра утром и вместе с ними прилечу на Джерси.
— Ты так добр, Макс.
— Это меньшее, что я могу сделать, — ответил Макс. — А ты попытайся немного отдохнуть. У тебя усталый голос. Я позвоню, как только узнаю номер рейса, на котором мы прилетим.
Рут вернулась в больницу и всю ночь провела у постели мужа. Ангус потребовал к себе только ещё одного человека — семейного адвоката. Рут договорилась с мистером Крэддоком, что он придёт на следующее утро, пока она будет встречать в аэропорту Макса с близнецами.
Макс с мальчиками вышли из зала прилёта и быстро зашагали ей навстречу. Рут с облегчением вздохнула — сыновья были гораздо спокойнее, чем она сама. Макс отвёз всех троих в больницу. Она расстроилась, узнав, что он решил вернуться в Англию дневным рейсом. Но он сказал, что ей надо побыть со своей семьёй.
В следующую пятницу Ангус тихо умер в местной больнице Сент-Хелиера на руках жены и сыновей.
Макс прилетел на похороны и на следующий день отвез близнецов обратно в школу. Рут помахала им на прощание и подумала, что вряд ли ещё когда-нибудь увидит Макса.
Он позвонил утром и спросил, как она себя чувствует.
— Мне одиноко и ещё немного стыдно оттого, что я скучаю по тебе больше, чем следовало бы. — Она немного помолчала. — Когда снова будешь на Джерси?
— Пока не собираюсь. Не забывай — ты сама говорила, что на Джерси сплетничают даже почтовые ящики.
— Но что мне делать? Мальчики в школе, а ты застрял в Лондоне.
— Почему бы тебе не приехать ко мне? Здесь затеряться намного проще, и в Лондоне тебя никто не узнает.
— Может, ты и прав. Я подумаю, а потом тебе перезвоню.
Неделю спустя Рут прилетела в Хитроу. Макс встречал её в аэропорту. Его внимательность и забота тронули Рут — он ни разу не упрекнул её за нежелание разговаривать или заниматься любовью.
В понедельник утром он отвёз её в аэропорт.
— Знаешь, — сказала она, прильнув к нему, — я ведь так и не видела твоей квартиры и конторы.
— По-моему, разумно было остановиться в гостинице. Ты сможешь побывать у меня в конторе в следующий раз.
Впервые после похорон Рут улыбнулась. Когда они прощались, он обнял её и сказал:
— Понимаю, что ещё слишком рано, но я хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю, и надеюсь, когда-нибудь ты сочтёшь меня достойным занять место Ангуса.
В тот вечер, вернувшись в Сент-Хелиер, Рут повторяла про себя эти слова, как рефрен песни, который всё время крутится в голове.
Примерно через неделю ей позвонил мистер Крэддок, семейный адвокат. Он предложил Рут зайти к нему в контору и обсудить завещание её покойного мужа. Она договорилась встретиться с ним на следующее утро.
Рут думала, что, поскольку они с Ангусом ни в чём не нуждались, уровень её жизни останется прежним. В конце концов, Ангус не из тех людей, которые оставляют после себя незавершённые дела. Она вспомнила, как настойчиво он требовал, чтобы мистер Крэддок навестил его в больнице.
Рут никогда не интересовалась делами мужа. Хотя Ангус всегда очень бережно относился к своим деньгам, он никогда не отказывал, если ей что-то было нужно. В любом случае, Макс недавно перевёл на счёт Ангуса свыше ста тысяч фунтов, поэтому утром она отправилась в адвокатскую контору с уверенностью, что покойный муж оставил ей достаточно денег, чтобы не бедствовать.
Она пришла на несколько минут раньше. Несмотря на это, секретарша сразу проводила её в кабинет старшего партнёра. За большим столом для заседаний сидели трое мужчин. Они тотчас поднялись со своих мест, и мистер Крэддок представил их как партнёров фирмы. Рут думала, что они пришли выразить своё сочувствие, но они снова сели и принялись просматривать толстые папки, лежавшие перед ними на столе. Рут стало не по себе. Ведь имущество Ангуса в порядке?
Старший партнёр сел во главе стола, развязал пачку документов и достал плотный лист бумаги, похожий на пергамент, потом поднял глаза на жену покойного клиента.
— Прежде всего я хотел бы от лица фирмы выразить соболезнования по поводу кончины вашего мужа. Мы все скорбим по мистеру Хендерсону.
— Благодарю вас, — склонила голову Рут.
— Мы попросили вас прийти сюда сегодня утром для того, чтобы огласить завещание вашего покойного мужа. Потом мы с удовольствием ответим на любые ваши вопросы, если они появятся.
Рут похолодела, её начало трясти. Почему Ангус не предупредил, что могут возникнуть проблемы?
Адвокат зачитал вступительную часть и наконец перешёл к основным пунктам завещания.
«Всё своё имущество я завещаю моей жене Рут, за исключением следующих сумм:
По двести фунтов каждому из моих сыновей — Николасу и Бену. Я хочу, чтобы они потратили деньги на что-нибудь в память обо мне.
Пятьсот фунтов Шотландской Королевской академии на покупку любой картины по их усмотрению, но полотно должно быть кисти шотландского художника.
Тысячу фунтов колледжу Джорджа Уотсона, моей родной школе, и ещё две тысячи фунтов Эдинбургскому университету».
Заканчивался этот список мелких даров ста фунтами в пользу местной больницы, которая так хорошо заботилась об Ангусе в последние дни его жизни.
Старший партнёр посмотрел на Рут.
— У вас есть вопросы, миссис Хендерсон, по которым вы хотели бы получить нашу консультацию? Или вы позволите нам вести ваши дела так же, как мы вели дела вашего покойного мужа?
— Буду говорить откровенно, мистер Крэддок. Ангус никогда не обсуждал со мной свои дела, поэтому я не совсем понимаю, что всё это значит. Если он оставил достаточно средств, чтобы я и мальчики могли жить так же, как и при его жизни, я буду рада поручить вам ведение своих дел.
— Когда мистер Хендерсон приехал на остров семь лет назад, он оказал мне честь и назначил своим советником, — вмешался сидевший справа от мистера Крэддока партнёр. — И я буду рад ответить на любые ваши вопросы, миссис Хендерсон.
— Вы очень добры, — ответила Рут, — но я понятия не имею, о чём вас спросить. Разве что… в какую сумму примерно оценивается состояние моего мужа?
— Это непростой вопрос, — сказал мистер Крэддок, — потому что наличных денег он оставил совсем немного. Однако мне было поручено подсчитать размер состояния для утверждения завещания, — добавил он, открывая одну из папок. — По моей предварительной оценке, которая, возможно, слегка занижена, ваш муж оставил примерно миллионов восемнадцать-двадцать.
— Франков? — прошептала Рут.
— Нет, фунтов, мадам, — невозмутимо ответил мистер Крэддок.
После долгих раздумий Рут решила никому не говорить о своём богатстве, даже детям. Когда в следующие выходные она прилетела в Лондон, то сказала Максу, что адвокаты Ангуса зачитали ей его завещание и сообщили стоимость его состояния.
— Сюрпризы были? — поинтересовался Макс.
— В общем-то нет. Он оставил мальчикам по паре сотен фунтов, а тех ста тысяч от продажи нашего дома в Арденнах, которые мы получили благодаря тебе, должно хватить, чтобы более или менее сводить концы с концами — если я не буду слишком расточительной. Так что, боюсь, тебе придётся работать, если ты всё ещё хочешь взять меня в жены.
— Скажу тебе больше. Мне было бы неприятно жить на деньги Ангуса. Вообще-то у меня для тебя хорошие новости. Фирма предложила мне рассмотреть возможность открытия филиала в Сент-Хелиере в начале следующего года. Я ответил, что приму предложение только на одном условии.
— На каком? — спросила Рут.
— Если одна из местных женщин согласится стать моей женой.
Рут обняла его, твёрдо уверенная, что нашла достойного человека, с которым проведёт остаток своих дней.
Макс и Рут поженились три месяца спустя. На церемонии в Челси присутствовали только близнецы, и даже они явились с неохотой.
— Он никогда не заменит нам отца, — с чувством сказал Бен матери. Николас согласно кивнул.
— Не переживай, — утешал её Макс по дороге в аэропорт. — Со временем всё образуется.
В самолёте Рут обмолвилась, что её слегка огорчило отсутствие друзей Макса на церемонии.
— Нам не нужны кривотолки, ведь Ангус умер совсем недавно, — ответил он. — Пусть пройдёт немного времени, а потом я введу тебя в лондонское общество. — Он улыбнулся и взял её за руку. Его уверенность успокоила Рут, и она отбросила все сомнения.
Через три часа самолёт приземлился в Венеции, и началось их свадебное путешествие. Моторная лодка доставила их в гостиницу на площади Святого Марка. Всё было прекрасно организовано, и Рут поражалась, с какой охотой её новоиспечённый муж часами ходил с ней по магазинам, помогая выбирать многочисленные наряды. Он даже уговорил её купить платье, которое ей показалось слишком дорогим. Целую неделю они совершали прогулки на гондолах, и Макс не отходил от неё ни на шаг.
В пятницу Макс взял напрокат машину и повёз новобрачную на юг во Флоренцию. Там они бродили по мостам, ходили на экскурсии в галерею Уффици, Дворец Питта и Академию. По вечерам они объедались пастой, танцевали на рыночной площади и часто возвращались в гостиницу только на рассвете. Они с неохотой улетели в Рим, где им предстояло провести третью неделю медового месяца. Там всё свободное время они проводили в спальне гостиницы, в Колизее, оперном театре и Ватикане. Три недели пролетели так быстро, что Рут даже не могла припомнить отдельные дни.
Каждый вечер перед сном она писала письма сыновьям, рассказывая, как чудесно проводит время и — особенно — как внимателен к ней Макс. Она очень хотела, чтобы они его приняли, но боялась, что до этого ещё очень далеко.
Когда они вернулись в Сент-Хелиер, Макс оставался таким же заботливым и внимательным. Рут огорчало только одно: он ничуть не продвинулся в поисках помещения для нового филиала своей компании. Каждое утро около десяти часов он уходил из дома, но больше времени проводил в гольф-клубе, чем в городе.
— Обрастаю нужными связями, — объяснял он. — Они мне очень пригодятся, когда откроется филиал.
— И, как ты думаешь, когда это произойдёт? — поинтересовалась Рут.
— Теперь уже скоро, — заверил он. — Нельзя забывать, что самое важное в моём бизнесе — это правильно выбранное расположение конторы. Лучше подождать, пока подвернётся первоклассное место, чем соглашаться на что-нибудь посредственное.
Но проходили недели, а это первоклассное место всё не подворачивалось. Рут начала беспокоиться, но всякий раз, когда она заводила разговор на эту тему, Макс обвинял её в нытье, и она поняла, что лучше пока оставить эту тему хотя бы на месяц.
Через шесть месяцев после свадьбы она предложила поехать на выходные в Лондон.
— Я бы могла познакомиться с твоими друзьями, сходить в театр и наверстать упущенное, а ты бы отчитался перед своей компанией.
Каждый раз Макс придумывал новые отговорки, заставляя её отказаться от своих планов. Но он всё-таки согласился поехать в Венецию на первую годовщину их свадьбы.
Рут надеялась, что двухнедельный отпуск оживит воспоминания о прошлом путешествии, а может быть, даже воодушевит Макса, и по возвращении на Джерси он наконец остановится на каком-нибудь помещении. Однако годовщина оказалась полной противоположностью прошлогоднему медовому месяцу.
Когда они приземлились, в Венеции шёл дождь, и они продрогли до костей, пока стояли в длинной очереди, дожидаясь такси. Как выяснилось в гостинице, Макс думал, что Рут забронировала номер. Он наорал на ни в чём не повинного управляющего и в бешенстве выскочил на улицу. Больше часа они с вещами таскались под дождём, и в конце концов нашли какую-то захолустную гостиницу, которая могла предложить им лишь небольшой номер над баром с односпальными кроватями.
Вечером в баре Макс признался, что забыл кредитные карточки дома, поэтому он надеется, что Рут не будет возражать и оплатит счета, а по возвращении на Джерси он с ней рассчитается. В последнее время она и так оплачивала почти все счета, но решила, что сейчас не подходящий момент обсуждать это.
Во Флоренции Рут за завтраком робко обмолвилась, что, она надеется, ему наконец улыбнётся удача, и он найдёт подходящее помещение для своей компании, как только вернётся на Джерси. Она с невинным видом поинтересовалась, не беспокоится ли его фирма по поводу столь долгих и безуспешных поисков.