— Здравия желаю, товарищ милиционер! — с кривой усмешечкой лениво протянул Канцевич. — Только я слышал, что, прежде чем входить в комнату, следует постучать. Даже милиция должна выполнять это правило.
— Не всегда, — холодно ответил лейтенант. — Вы арестованы, Канцевич! Вот ордер.
Тяжелые веки опустились на глаза, скрывая кипучую ненависть, блеснувшую во взгляде Канцевича.
— Та-ак! — протянул арестованный, медленно поднимаясь с кровати. — А за что же я почтен вашим милицейским вниманием, разрешите узнать?
— Узнаете позже. Можете уложить ваши личные вещи.
— Какие там у меня вещи. — Канцевич с кряхтением принялся натягивать сапоги. — Ложка, кружка да пара исподнего...
— Ножичек вот еще имеется, Семен Федорович! — подсказал старший сержант, беря со стола охотничий нож с выдвигающимся лезвием.
Николенко положил нож в карман и вытащил из-под кровати свой чемодан.
— А ты куда? — удивился Канцевич. И вдруг рот его ощерился волчьим оскалом. — Вот оно что, значит! Ангел-хранитель ко мне был приставлен. Надо было бы... — Канцевич скрипнул зубами. И опять хищник скрылся под маской усталого, обиженного человека. — Ну, поехали! Что делать, если такая честь старому партизану оказана.
В кабинет майора Канцевич вошел сгорбившись, с обиженным и расстроенным видом.
— Я требую объяснений, за что меня арестовывают, товарищ майор! — еще от дверей заговорил он. — Это же настоящий произвол! Я буду жаловаться!
— Садитесь, Канцевич, — остановил его Головко. — Причину ареста я вам объясню. Вы обвиняетесь в умышленном убийстве гражданина Свиридова Ивана Николаевича...
— Что? — воскликнул Канцевич. И заспешил: — Всему поселку известно, что этого самого Свиридова по пьяной лавочке пристукнул из ружья мой дружок Петр Остапенко. Вот уж действительно — что с человеком водка делает! Когда мы с ним партизанили, он же серьезным человеком был.
— Вы в день убийства заходили к Остапенко?
— Я? Заходил поступление на работу отметить. Но дружок мой партизанский к этому времени уже чуть языком ворочал. А тут его сосед, этот самый Свиридов, заявился. Тот еще хуже наклюкался. Чуть в драку на меня не полез, хоть и видел я его в первый раз. Ну, я тогда поднялся и ушел в общежитие спать. Потому у меня закон: кто с пьяным дураком свяжется, тот еще худший дурак.
— Хороший закон... Но объясните, зачем вы выкинули в бурьян стакан, из которого пили?
— Никакого стакана я не выкидывал, товарищ начальник!
— Видите ли, Канцевич, на выброшенном стакане сохранились отпечатки пальцев. Они тождественны с отпечатками пальцев на вашем стакане, взятом из комнаты в общежитии. Вот заключение экспертизы. Желаете посмотреть?
Канцевич протянул руку. И вдруг резко отдернул ее.
— А чего мне смотреть? Может, и вправду вы нашли где-то стакан, из которого я пил. А выбросил его не я, выбросил кто-то другой. И нечего мне шить это дурацкое убийство. Какой мне смысл убивать человека, которого я видел в первый раз?
— В первый ли? — прищурился майор Головко. — Подумайте, Фокин, в первый ли? Первый-то раз вы видели его в гестапо, где сами допрашивали и пытали партизан.
— Раз-ню-хали! — простонал Канцевич-Фокин.
Его лицо стало наливаться свинцовой бледностью. Он судорожно рванул ворот рубашки. И вдруг, согнувшись, рухнул со стула на пол.
— Ничего серьезного! — определил вызванный врач. — Старикан здоровый. Просто нервное потрясение.
После укола Канцевич-Фокин сразу пришел в себя. Затуманенным взором обвел кабинет, стоящих рядом людей, спросил майора:
— Что теперь со мной будет?
— Это решит суд по совокупности ваших преступлений — прежних и этого, — холодно пояснил майор.
— Значит, погорел, — закрыв глаза, проговорил убийца. — Сколько лет берегся, в полдыханья жил и все же погорел. — Он открыл глаза и резко повернул голову к майору. — Ясно, что мне хана! Одно прошу, скажите, где это я оступился? С чего вы начали меня «раскручивать»?
— Скажу! — согласился майор. — С третьего следа на столе, где вы выпивали с Петром Остапенко... С третьего следа и выброшенного стакана. С чего бы невинному человеку заметать следы?
Когда дверь за арестованным закрылась, Головко повернул голову к лейтенанту.
— Немедленно напишите постановление об освобождении Остапенко из-под стражи. И извинитесь перед стариком.
— Слушаюсь, товарищ майор! — опустив голову, ответил лейтенант Захаров. — Только...
— Что только? — строго взглянул на него майор.
— Я думаю, мне нельзя теперь оставаться на оперативной работе.
Голос лейтенанта дрожал. Строгое лицо майора подобрело. Он положил на плечо лейтенанта руку:
— Нет, товарищ Захаров! Именно теперь вы сможете стать хорошим оперативным работником...
Г. ИВАНОВ,
подполковник внутренней службы
Глухой пасмурной ночью в поселке Минского тракторного завода кто-то, воспользовавшись кратковременной отлучкой сторожа, выломал входную дверь стрелкового тира, снял с петель вторую — от служебной комнаты — и вскрыл металлический ящик с оружием. Прибывшие по тревожному сигналу на место происшествия работники милиции зафиксировали: преступник унес с собой три малокалиберных спортивных пистолета системы Марголина и несколько пачек патронов.
В эту ночь на ноги были подняты все оперативные работники Минского уголовного розыска, ориентированы о преступлении патрули наружной службы.
* * *
Улица Якуба Коласа, 26.
В квартире Радкевичей гулянка. Сергей Викторович провожает в армию сына Валерия. За столом десятка два гостей, в основном безусые юноши и хохотуньи-девушки. Шум, гам...
В первом часу ночи девушки заторопились домой. Парни вызвались проводить их. Валерий, что-то шепнув на ухо матери, тоже юркнул из квартиры вслед за голубоглазой подругой. А пир тем временем продолжался. Довольные торжествами родители будущего воина потчевали чем могли дорогих гостей.
Неожиданно в дверь резко постучали. В комнату скорее вбежали, чем вошли, высокий мужчина в штатском, несколько одетых в форму работников милиции, в том числе проводник со служебно-розыскной собакой.
— Кто хозяин?
— Я, в чем дело? — Сергей Викторович Радкевич встревоженно шагнул навстречу нежданным гостям.
— Возле вашего дома минут десять назад в драке ножом ранили человека...
— У нас никто десять минут назад из дома не выходил, — загалдели парни и девчата.
Это была неправда. И говорившие знали, что лгут, но им и в голову не приходило, что хулиганский поступок может совершить кто-то из их компании.
— Собака привела к вашему подъезду. — Высокий мужчина в штатском сохранял спокойствие. — Кроме как у вас, нигде в доме гулянок нет.
— Безобразие! Врываются среди ночи! — выкрикнул кто-то из-за стола.
— Товарищи, попрошу не шуметь. — Подполковник милиции Михаил Кондратьевич Рабок (это он, высокий, в штатском, первым вошел в квартиру) в ответ на выкрики поднял руку, требуя тишины.
Михаил Кондратьевич сегодня дежурил по городскому управлению внутренних дел, и, конечно, юная компания не знала всего того, что по должности полагалось знать ему, работнику отдела уголовного розыска. Почти сразу после сообщения о нападении хулиганов двое жителей улицы Якуба Коласа один за другим позвонили по 02 о том, что в своем районе слышали пистолетный выстрел. Драка с применением ножа и выстрел — было отчего переполошиться.
— Попрошу всех, — продолжал подполковник милиции, — выложить на стол колющие и режущие предметы...
Шум, недовольство, упреки.
— У нас нет ничего...
— Тогда придется нам самим посмотреть.
Шум усилился, когда трое в милицейской форме приблизились к выстроившейся у стены цепочке парней. И вдруг... Работник милиции, шагнувший к одному парню (он-то как раз с тремя дружками выходил вслед за девушками минут десять назад на улицу, а потом вернулся с ними), словно фокусник, выхватил из кармана его пиджака обойму с патронами, а затем откуда-то сзади, из-за брючного ремня, — длинноствольный пистолет...
Пистолет, зажатый в руке милиционера, взмыл над головами, вызывающе поблескивая сталью.
В комнате ахнули. Хозяйка квартиры, лишь взглянув на опасную находку, рухнула на пол без чувств. Ее бросились отхаживать. А Сергей Викторович Радкевич только и смог произнести:
— Елки-палки. Кого же это мы сюда позвали?..
— Где вы взяли оружие? — спросили у парня.
Тот молчал.
— Что еще есть у вас в карманах?
Снова ни звука. Один из работников милиции вышел в коридор, где участники пирушки сложили верхнюю одежду. Нашли плащ незнакомца. В кармане его находилась пачка патронов — пятьдесят штук — и вторая обойма...
Отодвинув в сторону бутылки и тарелки, работники милиции здесь же, в комнате, составили протокол.
Через несколько минут оперативная группа, выехавшая на поиски хулиганов, доставила в отдел внутренних дел Советского райисполкома парней, задержанных на квартире Радкевичей. На очной ставке мужчина, пострадавший на улице, ни в одном из парней нападавших не признал.
Следствие по этому делу продолжалось. Хулигана потом все-таки нашли. Его по приметам, которые назвал потерпевший, задержал экипаж патрульной машины. Прямого отношения к участникам пирушки у Радкевичей драчун не имел. Но теперь возникло новое дело...
Пистолет, обнаруженный у электромонтера Мингорэлектросетей Михаила Буряка, ранее судимого за хулиганство, был, судя по номеру, одним из трех, украденных из стрелкового тира.
* * *
Глубокая ночь.
Где остальные пистолеты?
— Не знаю! — почти выкрикнул Михаил Буряк.
— Не ершитесь, молодой человек, — сказал Рабок спокойно. — Нам с вами еще толковать да толковать.
— Поймали, ну и сажайте за хранение, — с раздражением, но уже спокойнее отозвался Буряк.
— Ишь как все просто, — улыбнулся заместитель начальника уголовного розыска Жуковский. — Только за одно хранение оружия захотели предстать перед судом. Нет, отвечать придется и за хранение, и за кражу. Слышите, за кражу оружия!
— Я не крал, — произнес уже тише Буряк.
— Но номер-то сошелся!
Молчание.
— Признавайтесь, вы залезли в тир? — продолжал наступать Рабок.
— Я только что вернулся из командировки, был в Минской области...
Почему дрожит его голос? Почему он так не уверен в себе? Правду говорит или пытается словчить? Если правду, то у него насчет кражи алиби.
Немедленно организовали проверку... Томительно тянутся минуты. И вот подтверждение.
Электромонтера действительно направляли в командировку. Судя по отметке в командировочном удостоверении, он вернулся позавчера. Выходит, в самом деле алиби? Ведь кража произошла два дня назад...
Внимательно осматривают командировочное удостоверение — дата без исправлений и подчисток. Но... не вернулся ли Буряк в Минск раньше времени?
В соседнем кабинете другие сотрудники уголовного розыска допрашивают закадычного друга Буряка — Анатолия Пивчука, он должен знать, откуда у дружка оружие и был ли Михаил дома в день кражи.
— Когда вы вернулись из командировки? — снова задают вопрос Буряку.
— В удостоверении отмечено.
— Отвечайте на вопрос.
— Ну на день или два раньше. За это ведь под суд не отдают.
Выходит, три дня подряд друзья не расстаются, бесцельно бродя по столичным улицам. Это значит: Буряк все-таки был в. Минске в ту ночь, когда вор взломал дверь тира.
Подозрения усиливаются. Но сами по себе они не могут служить доказательствами вины. Нужны доказательства, неопровержимые. Надо с достоверностью знать, где находился в ту самую ночь подозреваемый, как появилась в командировочном удостоверении дата прибытия электромонтера в Минск — специально ли была поставлена или же здесь простое совпадение? Тотчас дали задание сотрудникам угрозыска Минской области выяснить эти вопросы.
А пока не снижать темпа допросов.
— Верните оружие, от этого сейчас многое зависит, — снова и снова говорят задержанному и его дружкам,
— Мы не крали, не знаем, где оно, — говорят один, второй, третий...
Молчит лишь Буряк.
— Отказываетесь давать правдивые показания, значит, кража на вашей совести.
И так полчаса, час, два часа подряд. Пока наконец вот это:
— У нас было два пистолета. Второй у Пивчука. Где третий, не знаю.
Пивчук вначале и слышать не хотел об оружии. Но спустя несколько минут и ему пришлось отступить. Рассказ его короток. У него действительно находился пистолет, когда он шел на пирушку. Но... со время вечеринки он случайно забрел на кухню. Увидев из окна работников милиции, направлявшихся к подъезду вслед за служебно-розыскной собакой, спрятал оружие.
— Где?
— На кухне...
Значит, пистолет и сейчас там же — под раковиной умывальника, прикрытый тряпкой?
Мчится милицейская машина на улицу Якуба Коласа, 26. Но... под раковиной умывальника ничего нет — ни пистолета, ни даже тряпки.
* * *
— Где оружие?
— Не крали мы, купили, — дает показания Пивчук. — На площади Победы купили, у какого-то мужчины...
— Кончайте, Пивчук, с враньем. То говорили, что пистолет под раковиной умывальника. Теперь о каком-то мужчине выдумываете. Хуже от этого будет только вам.
— Насчет умывальника я правду сказал.
— Так где же то, что мы ищем? Поедемте, вместе посмотрим.
В квартире Радкевичей Пивчук театрально развел руками. Под раковиной умывальника действительно ничего не лежало.
— Кто стрелял в ту ночь во дворе?
— Я.
— Зачем стрелял?
— Так просто. Под хмельком был. Решил с Мишкой опробовать «машинку». Вот и стрельнул вверх.
— А история с ножом ваша?
— Нет. Мы здесь ни при чем. Кого-то, кажется, мы спугнули выстрелом. Они бросились удирать в одну сторону, а мы в другую, к себе в подъезд.
Сведения важные! У пистолета, изъятого па вечеринке у Буряка, чистый канал ствола. Значит, из него не стреляли. Значит, действительно второй пистолет не фикция. Получается, Пивчук не сочиняет о спрятанном на кухне оружии.
— Я не знаю, куда оно девалось, — продолжал упрямо твердить он, пока хозяева квартиры перетряхивали всяческие тряпки, стремясь помочь работникам милиции в их нелегком поиске.
Допросы участников пирушки ясности в эту запутанную ситуацию не внесли. Молодые люди, смущаясь, чувствуя свое неловкое положение в связи со случившимся на их глазах загадочным происшествием, один за другим высказывали предположения, но никто не мог дать в руки милиции нужных сведений.
К концу подходила полная тревог и поисков ночь.
— Не знаю, как его фамилия, — твердил в это время Буряк, когда Жуковский задавал вопрос о загадочном мужчине, якобы продавшем им пистолеты.
— Расскажите подробно о вашей встрече с ним.
— Дело было на Малой Слепянке. Он подошел сам. Мы договорились, что встретимся на площади Победы. Вот и все.
— Где это видано, чтобы первый встречный-поперечный предлагал незнакомым парням пистолеты? Вы только вдумайтесь...
Буряк все так же нервно покусывал губу.
— Но он на самом деле сам подошел к нам.
— Значит, вы были до этого знакомы?
Буряк взглянул на работников милиции. И по этому непроизвольному движению Жуковский понял: вопрос попал в цель.
Кто же мог знать ранее судимого Буряка? Уж не тот ли, кто с ним вместе отбывал срок наказания в исправительно-трудовой колонии? Надо срочно выяснить, кто он такой.
* * *
— Послушайте, Пивчук, молчание может дорого вам обойтись, — спокойно говорил старший инспектор уголовного розыска Занько. — Учтите: с вашей помощью или без вашей, но оружие мы найдем.
— Это уж точно, — подтвердил Рабок.
— Я одному парню подмигнул, когда уводили, — уже другим тоном произнес обладатель краденого пистолета.
Похоже, в его поведении наступил перелом.
И снова по утренним улицам Минска мчится милицейская машина. Быстрее, быстрее по названному адресу. Второй пистолет должен находиться у Михаила Оськина.