— Может быть, и ничего. Володя, на убийство Ратнера не ты ездил?
— Было дело.
— Ты не помнишь, вроде бы дня за три до убийства… По заявлению госпожи Ратнер никого не задерживали?
— Мать твою! — рявкнул Володя. — Точно! Я-то думаю, фамилия знакомая. Именно — Юрий Сметании!
— Это задержание тоже ты отрабатывал?
— На него Витя Шаховский ездил. Меня тогда Обнорский в Выборг посылал. Связи с местными органами налаживать.
Я обреченно вздохнул:
— Какой у Шаха пейджер?
Похоже, только одной порцией кофе не отделаешься.
***
Убийство Игоря Ратнера — коммерческого директора пивзавода «Нерпа» — открыло новый год. Как тогда, на следующее утро после убийства, мрачно пошутил Коля Повзло: «С открытием сезона… охоты».
Убийца действовал дерзко, но наверняка.
Ратнер с женой, детьми и матерью жил на третьем этаже престижного доходного дома на Вознесенском проспекте. Окна его кухни — единственные — выходили во двор-колодец.
Стрелок знал, что если финансист дома, то около полуночи обязательно выходит на кухню — перехватить что-нибудь.
Убийца выбрал место: черная лестница через двор от подъезда Ратнера, окно между четвертым и пятым этажами.
Отсюда кухня в квартире финансиста просматривалась как на ладони.
Поздно вечером в воскресенье, 23 января, во дворе-колодце прогремели выстрелы. Хотя «прогремели» — громко сказано: никто выстрелов не слышал.
Игорь Ратнер умер на месте.
Его жена Полина, прежде, чем свалиться в обморок, вызвала «скорую» и милицию.
Расследование взяли под особый контроль.
И так далее.
А вот за три или четыре дня до убийства Ратнера…
***
Шах отзвонился сразу. Наверное, это у него привычка еще из прошлой жизни: раз звонят на пейджер, значит, дело срочное.
— Витя, ты далеко? — спросил я.
— Не очень.
— Ты можешь подъехать в Агентство?
Разговор есть. Не телефонный. Это очень важно.
Шаховский вопросов не задавал, что-то быстро прикинул:
— Буду минут через пятнадцать. Готовь кофе.
— Легко, — бодро отозвался я.
— Еду.
Кофе… Я отправился на промысел в репортерский отдел. Восьмеренко немного, для порядку, поворчал, но на кофе все же раскололся.
Минут через десять я услышал, как во дворе, прямо под окнами, заскрипели тормоза «лохматки» Шаховского: «жигуленок» давно пора было отогнать на свалку и приплатить мусорщикам, а то ведь могли и не взять.
Кто— то, наверное Зудинцев, рассказывал мне, что еще года четыре назад Шах был вполне преуспевающим бандитом.
Ездил на «мерее» и жил на широкую ногу.
Имел свой небольшой, но более-менее надежный бизнес. Потом начались какие-то проблемы, и Витя подался в журналистику.
Честно скажу, писать у него получалось много лучше, чем у меня. Мое военно-десантное образование не шло ни в какое сравнение с его филологическим: по неподтвержденным слухам, Витек закончил филфак университета чуть ли не с красным дипломом. По крайней мере, на английском он говорил с хорошим лондонским произношением. Хотя временами…
Когда мы только взялись за «Кантату», я впервые увидел Шаха «в деле». Профессионал!
Витя вошел в кабинет, скинул промокшую под снежно-дождевой моросью куртку.
— Что стряслось? — Он опустился в кресло, сразу же закурил.
Я налил ему кофе, придвинул пепельницу и сел напротив.
— Помнишь, дня за три-четыре до убийства Ратнера… По заявлению его жены задержали двух мальчиков-топтунов?
— Это было в среду, 19 января… — Витя тщательно стряхнул с сигареты пепел. — Вечером…
***
19 января в 20.34 в дежурной части 1-го отдела Адмиралтейского РУВД раздался звонок:
— Дежурный Васильев слушает!
— Это милиция? — спросил женский голос.
— 1-й отдел.
— Мне нужна помощь. Помогите… — Голос женщины сорвался.
— Успокойтесь, пожалуйста. — Дежурный придвинул к себе сигареты, щелкнул зажигалкой. — Что случилось?
— За моей… за нашей квартирой следят.
«Еще одна…» — со вздохом подумал дежурный. После Нового года и Рождества часто бывает.
— Кто?
— Двое молодых людей. Они уже несколько дней следят. Скоро муж вернется, я за него боюсь.
— Муж? А кто у нас муж?
— Игорь Ратнер, коммерческий директор «Нерпы».
— Ратнер? — переспросил дежурный.
Как— то на совещании в РУВД их предупреждали, что на «земле» 1-го отдела появился еще один крупный клиент. Это было… Весной прошлой это было.
— А вы… Как вас зовут?
— Полина Ратнер.
— Адрес? Телефон? Высылаем наряд.
Они проверят.
Женщина старательно продиктовала адрес: Вознесенский проспект, угол с улицей Римского-Корсакова.
— Ждите. Скоро к вам приедут.
— Спасибо, — кажется, женщина была искренне растрогана.
— Не за что. Это наша работа, — ответил дежурный. Совсем как в «Ментах». Черт!…
Дежурный придвинул к себе микрофон рации. Вызвал наряд. А потом взял трубку телефона и отправил сообщение на пейджер Вити Шаховского.
Была года четыре назад одна история, когда еще младший лейтенант Васильев попал в крутой переплет… Помог ему выпутаться парень по кличке Шах. А сейчас Витя Шаховский, репортер Агентства «Золотая пуля», регулярно получал сообщения о том, что творилось на «земле» 1-го отдела в Адмиралтейском районе. И никогда не оставался в долгу, если дело того стоило.
…Примерно через пять минут после звонка Полины Ратнер перед ее подъездом остановился патрульный «уазик», закрыв выход на улицу. Двое милиционеров потопали наверх, на третий этаж. И на площадке второго этажа наткнулись на двоих парней.
Те пристроились на подоконнике и тихо о чем-то переговаривались. На полу скопилось изрядное количество окурков.
— Документы! — рявкнул старший из патрульных.
— Вы чего, мужики? — спросил один из парней и попытался встать.
— Сидеть! — Старший толкнул парня назад на подоконник и повернулся к молодому напарнику. — Ты-видел? Совсем оборзели, отморзки.
— Сержант! Эй, сержант! — второй парень вступил в разговор, однако с подоконника не поднялся. — Чего случилось-то?
— Не твоего ума дело! — рявкнул сержант. — Документы, твою мать…
Парни, поколебавшись, полезли в карманы. У того, кто возмутился первым, что-то тускло блеснуло за левым лацканом пальто.
— Что это? — Сержант проворно выхватил у парня из наплечной кобуры пистолет. — Гляди-ка, Иж-71. А разрешение?
— Есть у нас разрешение, — второй парень был явно раздосадован. Он осторожно, стараясь не разозлить сержанта, вытащил из-под кожаного «пилота» свой ствол. Протянул его сержанту вместе с документом.
— Сметании Юрий Сергеевич, — прочитал сержант на пластиковом прямоугольнике. — Охранное агентство «Сенат». А ты? — Ему в руку легло второе удостоверение. — Понкратов Игорь Дмитриевич.
(— «Сенат»? — Я выпрямился в кресле.
— Именно. — Шах пристально посмотрел на меня. — Что-то не так?
— Нет. Полный порядок. Продолжай…)
Сержант задумчиво повертел ксивы:
— Знаете, здесь про оружие ничего не сказано.
— Но… — начал было Понкратов.
— Сидеть! — Сержант толкнул Игоря Дмитриевича на подоконник, вытащил наручники. — Надевайте!
— Зачем?
— Прокатимся. — Сержант повернулся к напарнику:
— Паша, поднимись до квартиры. Попроси Полину Васильевну выйти на пару минут. Формальности.
Паша поднялся на площадку третьего этажа и позвонил в тяжелую металлическую дверь. Почти сразу громыхнул тяжелый замок, на пороге появилась молодая женщина в джинсах и свободной рубахе.
Паша — высокий, уверенный в себе малый — оробел: женщина была очень красивой. Он с трудом выдавил из себя:
— Добрый, значит, вечер…
«Классная телка. Вот бы…» — додумать сержанту не дали: Сметании и Понкратов разом рванулись куда-то вниз. Быстро бежать они не могли — мешали наручники.
Прикладом автомата сержант ударил в спину Понкратова, а Сметанина сшиб с ног уже на площадке второго этажа, прижал парня коленом к бетонному полу, зло прошипел ему в затылок:
— Лежать, сука! — Выпрямился, рывком, за рукав затрещавшей куртки, поставил Юрия Сергеевича на ноги. Подтолкнул наверх: топай. Пролетом выше Понкратов перекатился на спину, подтянул под себя ноги и пытался подняться.
Сержант заставил Сметанина сесть на пол, рядом с напарником, осторожно посмотрел наверх, по направлению дверей квартиры. Полина Ратнер молча смотрела на все, что происходило внизу.
— Извините, — вдруг пробормотал сержант, прочистил горло:
— Полина Васильевна, вам придется с нами поехать. Нужно написать заявление. В 1-й отдел, на Якубовича…
— Я знаю, где это, — женщина чуть улыбнулась. — Я доберусь сама.
— Как скажете. — Сержант заставил Понкратова и Сметанина подняться на ноги. — Пойдем, Паша.
Они спустились на улицу, затолкали телохранителей в «стакан». Сели в машину.
— Спорим, она приедет в отдел в норковом манто? — вдруг с молодецким азартом спросил сержант напарника. — На десятку.
— Идет, — вяло отозвался Паша. Он недавно женился и теперь считал каждый рубль до ближайшей зарплаты. Десятка — деньги вроде бы и небольшие, да не всегда. Но отказаться от спора было как-то не по-мужски…
— Куда? — спросил водитель.
— В отдел, конечно.
Мотор «УАЗика» фыркнул, заработал ровнее. Машина тронулась с места.
…Спор сержант проиграл.
***
— Полина…
— Полина?
— Жена Ратнера приехала в отдел в пальто. — Шах закурил еще одну сигарету. — Обычное такое пальтишко. Неброское, но очень хорошее.
Витя задумчиво выдохнул дым:
— Заявление она написала. Но ребят выпустили уже через: два часа: за ними приехал кто-то из «Сената». Разрешение на оружие у них оказалось в порядке, а сопротивление милиции… По-моему, до суда дело не дошло.
— И что было потом? — спросил я.
— Не понял? — спросил Шаховский.
Похоже, он вспоминал что-то приятное.
Пожалуй, впервые я видел у него по-юношески мечтательное выражение лица. — А потом убили Ратнера. И о топтунах как-то подзабыли.
— Все?
— Убийство, сам знаешь, громкое было. Да и задержанных телохранителей никто со смертью Ратнера не связал.
— А ты?
— Князь, ты мальчик взрослый. Можешь понять: когда в работе появляются личные отношения, работа накрывается… — Шах закурил очередную сигарету. — Соболин этого не знает. И никто не знает.
Надеюсь.
Мы докурили уже в молчании. Шах потушил сигарету, одним глотком допил остывший кофе.
— Есть еще вопросы?
— Адрес и телефон.
— Чей?
— Ратнер Полины Васильевны.
Витек мгновение помедлил, потом достал из кармана куртки телефонную книжку:
— Пиши…
Я аккуратно записал адрес, тщательно сложил листок вдвое и положил его в карман рубашки. Шах натянул подсохшую куртку:
— Пока.
— Удачи.
Уже в дверях он остановился:
— Будь осторожнее. Она очень красивая.
И ушел.
5
Я проснулся оттого, что Полина…
(Вот! И я туда же! Ловил Шаха и сам — попался!
Прав был Витек.
Очень красивая женщина.
Никакие разумные доводы, которые я быстро перебрал в уме, меня не остановили…)
…что-то быстро говорила во сне. Я осторожно чуть приподнялся на локте, всмотрелся в ее сонное и от этого очень детское лицо. Прислушался.
— Нет! Не надо… Игорь!…
Имя ее погибшего мужа словно вытолкнуло меня из постели. Суеверный страх перед покойниками, похоже, оставили мне в наследство предки. Гордые горцы с уважением относились к усопшим. Я выбрался из-под одеяла, в сумраке спальни с трудом отыскал свои черные джинсы. Мягко ступая, выбрался на кухню. Здесь на темном, под дерево, столе белела пачка моих сигарет. Я опустился на стул и закурил.
***
Полина Ратнер легко согласилась на встречу со мной. Даже после того, как услышала, кто я и зачем мне нужно с ней поговорить.
Когда в нашем первом телефонном разговоре я первый раз произнес имя ее мужа, мне показалось, что вдова чуть слышно вздохнула-всхлипнула. Но голос у нее не дрогнул.
— Мы можем встретиться завтра вечером, скажем, в восемь часов? — спросил я.
— Конечно.
— Где?
— Будет проще, если вы подъедете ко мне. Адрес вы, похоже, знаете, — ее голос стал чуть насмешливым. Это вогнало меня в краску. Как малолетку, которые первый раз решается пригласить девчонку на свидание и малосвязно бормочет: кино, кафе, мороженое…
— Знаю… — выдавил я из себя.
— Я жду вас завтра. В восемь.
— До встречи.
— До свидания, Зураб Иосифович.
Еще немного сарказма, или я становлюсь мнительным, как малолеток? Вах!
…Уже подходя к ее дому — мрачноватому, доходному, в стиле модерн, — я понял, что так толком и не знаю, зачем хочу встретиться с Полиной Ратнер. Вряд ли она сможет рассказать мне больше, чем Соболин или Шаховский.
Признайся, Зураб. Признайся себе: ты хочешь увидеть эту красивую женщину.
И может, с ней… переспать.
По крайней мере, я смог честно себе признаться в том, чего хочу. Честно-то честно, да на душе от этого легче не стало.
Дурак ты, Зураб. Одумайся: у тебя жена красавица. Умница. Тебе же с ней хорошо? — Даже очень! Она такое… Такое вытворяет. И в постели, и по жизни. — Чего тебе еще нужно?
Я вошел в подъезд. На лестнице с широкими вытертыми старинными ступенями было мрачновато. Я поднялся…
(Площадка второго этажа: здесь сержант из 1-го отдела догнал Сметанина.
Окно. Подоконник. Окурков не стало меньше. Сметанин и Панкратов с умом выбрали точку: улица и подходы к подъезду просматривались замечательно. Правда, почему топтуны дали себя заметить? Или они не собирались прятаться? Да и вовсе они не топтуны.)
…на третий этаж, мгновение помедлил перед дверью. И нажал звонок.
Мягкая, переливчатая трель сразу канула куда-то в недрах квартиры. Потом послышались легкие и уверенные шаги.
Громыхнул замок.
Мне сразу понравилось, что Полина Ратнер не стала специально принаряжаться.
Полинявшие джинсы в обтяжку, свободная рубаха навыпуск. Густые медно-рыжие волосы собраны в «хвост».
Она улыбнулась:
— Зураб Иосифович?
— Добрый вечер. — Собственный голос показался мне сдавленным и чужим.
Дыхание перехватило.
Женщина! Какая женщина!
— Проходите. — Она пропустила меня в прихожую. Заперла дверь. Молча показала на немного вычурную вешалку.
Я разделся и вслед за хозяйкой прошел в просторную комнату. У одной из стен — стеллаж с книгами, напротив — телевизор, в центре изящный столик, заваленный бумагами. Вокруг него — кресла и диван. Дальняя от меня дверь была чуть приоткрыта.
(Знак? Приглашение?)
Была видна часть тщательно прибранной двуспальной кровати.
Полина остановилась у бара:
— Что будете?
Я мгновение поколебался. Вообще-то, Обнорский — особенно на службе — пить не разрешал. И к тому же я еще помнил, как мне было тяжко после празднества у Кира.
Полина Ратнер решила мне помочь:
— Коньяк? Погода сегодня очень нехорошая…
— Пожалуй.
Она быстро разлила коньяк по пузатым бокалам. Протянула один мне, сама, изящно подобрав ноги, села в кресло, мне показала на диван.
Я слегка качнул бокал, прислушался к аромату. Отличный коньяк. Мне такой дед наливал, когда я, уже после школы, курсантом Рязанского училища, приезжал на родину предков — в Цхалтубо.
— Спасибо, Полина Васильевна…
— Полина.
— Тогда просто Зураб.
— Договорились. — Она чуть улыбнулась. С той минуты, как я переступил порог ее квартиры, Полина пристально меня разглядывала. Со сдержанным любопытством.