— Вы что тут делаете? — прошипела она.
— Я? Я жду…
— Ждешь? И кого ты ждешь, корова?
— Послушайте…
— Ничего не желаю слушать! Выметайся!
— Да кто вы такая?
— А ты кто?
— Не все ли равно? Просто хозяин машины…
— Димка? Сукин сын! Давай-давай, вываливай свои окорока, я сама тут покараулю! Ишь расположилась! Вали отсюда, говядина!
Вот этого Элла уже стерпеть не могла. Почему-то слово «говядина» показалось ей смертельно обидным. Она сорвала с ноги туфлю и хлопнула ею девушку по лбу. Несильно, но решительно. Та опешила, но лишь на мгновение.
— Ах ты сука жирная! Я тебе покажу! — завопила она, с нечеловеческой силой вцепившись в Эллину брючину. Элла продолжала колотить ее туфлей. К счастью, к ним подбежал милиционер, дежуривший у входа в телецентр:
— Эй, гражданочки, что вы делаете, совсем с ума спятили? Перестаньте, кому говорю! Ай, ты что делаешь, скаженная! — Девица лягнула его ногой в пылу драки.
Но тут Элла нащупала рукой бутылку с минералкой. Девица на долю секунды отвлеклась на милиционера. Тогда Элла в мгновение ока открыла бутылку и плеснула водой в беснующуюся девицу. Та с визгом метнулась в сторону, но милиционер успел схватить ее. И поскольку он, видимо, наблюдал всю сцену с самого начала, понял, что первой напала девица, то, забыв про Эллу, поволок ее куда-то.
Вокруг уже собралась толпа.
Хорошо, что он забыл про меня, подумала Элла.
Но зря, милиционер вскоре вернулся:
— Гражданочка, пройдемте!
— Куда? Зачем?
— Так вы же потерпевшая! Надо заявление написать.
— Никуда я не пойду! И заявление писать не буду. Отпустите эту идиотку, у меня к ней претензий нет.
— Но она нарушила общественный порядок в непосредственной близости от.., объекта…
— Послушайте, но это просто бабья разборка, и все. Отпустите ее, а со мной лучше не связывайтесь, я юрист!
— Значит, у вас к ней претензий нет?
— Нет!
— А если я ее отпущу, а она опять на вас накинется?
— Я опять ее оболью, у меня еще вода осталась!
— Решительная дама! — заметил кто-то из собравшихся зевак.
И тут появился хозяин джипа:
— Что тут происходит? Элла, что случилось?
Элла выскочила Из машины:
— Сержант вам все объяснит, всего наилучшего! — И она побежала прочь, оставив открытой дверцу машины. Он не смог кинуться за ней. А она поймала такси и, плюхнувшись на сиденье, крикнула:
— На Профсоюзную!
Жизнь не удалась. Жизнь определенно не удалась! И с этим ничего уже не поделаешь, против судьбы не попрешь. Тридцать шесть скоро, а жизнь пуста, как.., пустыня. Отвратительная тавтология, но куда денешься? Ни семьи, ни детей, ни любви…
Любовник, правда, есть, но лучше б его и не было.
Его присутствие в жизни так минимально, что без него вполне можно обойтись. А что сегодня было?
Непристойная сцена с дракой на улице Королева, 19, где рухнули разом все мечты. Интересно, у этого загорелого хмыря хватит смелости позвонить и извиниться? Хотя зачем это нужно? Он же попытается как-то загладить свою невольную вину, начнет приглашать на ужин, а в ресторане, куда он меня поведет, обязательно окажется еще какая-то его баба. Два раза я его видела, и оба раза были бабы… Балерина, топ-модель… Что это его вдруг ко мне потянуло? Надоели худые красотки-молодки?
Кости щупать обрыдло? Захотелось чего-то помягче, чтоб было за что подержаться? Фиг ему! Господи, скорей бы слинять на недельку в Тунис! Теплое море, солнышко, веселые, загорелые лица — и никаких забот. Машка старается каждый год на недельку съездить в Туниски там нравится. Вот и мне понравится! Хотя Машка нормальная, в отличие от меня. У нее нормальная, любящая мать, которая все время должна знать, где находится ее обожаемая дочь, она то и дело звонит ей на мобильник… Машка говорила, что мамины звонки не раз ломали ей кайф и она договорилась с ней, что будет перед свиданием звонить и предупреждать: «Мама, я в порядке, но ты мне два часа не звони, я отключу телефон». И Роза Савельевна этим вполне удовлетворяется. Она понимает, что женщине в таком возрасте нужно иногда.., отключать телефон. А моя матушка ни разу за эти дни даже не позвонила. Ни разу!
Машкиной первой любовью был гениальный физик, который сделал в Америке грандиозную научную карьеру, а моей первой, и единственной, любовью был малолетний преступник, достигший совершеннолетия на зоне. Правда, впоследствии он одумался, но мне от этой любви осталось только кольцо… И полная пустота в душе, такая пустота, что ветры свищут. Наверное, если бы не наша встреча в Вене, с этим новым мертвым Витькой, такой пустоты не было бы… Он жил бы в душе несчастным, заблудшим, любящим и любимым, я бы вспоминала о нем с болью в сердце, а так… Я идиотка, я должна была бы радоваться, что он жив, здоров и благополучен, а я? Я же никому на свете не нужна… Разве что Машке да клиентам фирмы. Я состоялась только как юрист. Вероятно, это немало, но… Мне мало, мне чудовищно мало! Мне нужна любовь.., да такая, чтобы страсти в клочья, чтобы жизнь на нее положить… Хотя кому это в наше время нужно? Мужчинам уж точно не требуется. Их мечта — женщина с кнопкой. Нажал на кнопку — пришла, нажал еще раз — ушла… Вон этот Воронцов… Пришел в гости с бабой, положил глаз на другую. Встретил эту другую случайно, так тут же возникла третья и учинила скандал с дракой… Черт знает что! Хотя вспомнить, как ловко я действовала, приятно. В мгновение ока сорвала с ноги туфлю и бац ее по башке, а потом еще водой облила! Ну и вид у нее был, как у мокрой курицы… Кайф! На сей раз курицей была не я! И больше я курицей не буду!
Я вообще вычеркну из своего лексикона слово «курица». И никогда не стану готовить «курицу в полете». Никогда!
Зазвонил телефон. Она решительно взяла трубку, чтобы послать куда подальше этого чертова бабника. Но звонила Машка:
— Элка, путевки у меня на руках! Послезавтра ни свет ни заря летим! Из Домодедова! Так что приезжай завтра ко мне ночевать.
— Слава богу! — выдохнула Элла.
— Что — слава богу? — насторожилась Машка.
— Ничего, просто я рада, что мы уже летим. Хочется к морю.
— Элка, у тебя что-то случилось?
— Да так, ерунда, расскажу в самолете, посмеешься.
— Но у тебя какой-то очень деловой голос.
— Я тут приняла кое-какие решения, расскажу!
Слушай, а веревочку надо брать?
— Какую веревочку?
— Ну чтобы натянуть на балконе, купальники сушить?
— Не надо, там сушилки стоят. Прищепочки я возьму сама, у меня маленькие.
— А шампунь брать?
— Ну вообще-то там дают, но я всегда беру свой, там противный.
— А фен?
— Фен есть в номере. Ладно, Элка, я что-то сегодня устала.
— Ты завтра еще работаешь?
— В салоне уже нет, но надо с утра сделать массаж одной клиентке, у нее вечером важная встреча.
Целую.
— Пока!
Рано утром ее разбудил телефонный звонок.
Она глянула на часы — восемь. И кто это в такую рань?
— Алло, — сонным голосом пробормотала она.
— Элла, я вас разбудил?
Она сразу узнала его, сердце подпрыгнуло, но она ведь больше не курица!
— Да, разбудили, а кто это?
— Элла, я хочу извиниться за вчерашнее.
— А, это вы.., герой-любовник! — хмыкнула она, сама себе удивляясь. — Еще минута — и я бы оставила ваш чертов джип без присмотра. А то, знаете ли, в чужом пиру похмелье…
— Умоляю, простите!
— Прощаю! Всего наилучшего.
И она бестрепетной рукой швырнула трубку.
Но бестрепетной была только рука. Сердце здорово колотилось. У него по телефону такой сексуальный голос… Но мне это не нужно. Я молодец, послала его…
Телефон зазвонил снова.
— Алло!
— Элла, вы заняты сегодня?
— Да!
— Но вы же в отпуске!
— Кто вам сказал? — крайне удивилась она.
— Разведка донесла, — усмехнулся он.
Странно, подумала Элла, Махотины улетели отдыхать на Сейшельские острова. Это он просто берет меня на пушку.
— Не выдумывайте. И что вам от меня нужно?
— Ну вообще-то многое… Но на данный момент хочу предложить вам съездить за город.
— Зачем?
— Погулять по осеннему лесу, в этом году прорва грибов. Вы любите собирать грибы?
— Нет, я не умею. Я выросла в Одессе.
— О, тогда вы, наверное, потрясающая кулинарка.
— Нет, я вообще умею готовить только… — Она хотела сказать «курицу в полете», но произнесла:
— Только картошку с селедкой.
— Как это? — заинтересовался он.
— Очень просто! Варится картошка, и покупается селедка, желательно уже почищенная, знаете, в таких пластиковых пачечках.
— О, в таком случае я приглашаю вас к себе и угощу своим фирменным блюдом. Если понравится, дам рецепт. Чрезвычайно просто и вполне вкусно.
— Дмитрий.., простите, не помню вашего отчества…
— Не надо отчества, просто Дмитрий. Лучше просто Митя.
— Вчерашняя девица называла вас Димой.
— Предпочитаю имя Митя.
— Так вот, Митя. Я завтра ни свет ни заря улетаю, и сегодня у меня еще куча дел.
— Улетаете? — у него упал голос, а у нее екнуло сердце. — Далеко ли? Надолго?
— Нет, всего на неделю. Отдыхать.
— И вы не выкроете часок-другой, чтобы попробовать мое фирменное блюдо?
— Уж сегодня точно нет. Мне совсем не улыбается, чтобы в разгар обещанной трапезы в окно влетела еще какая-нибудь балерина на помеле!
— Она не балерина, — засмеялся он.
— Это несущественно. Так что всего наилучшего, Дмитрий!
И она положила трубку уже далеко не бестрепетной рукой. Но была горда собой чрезвычайно. Наглец! За город поедем, а лучше приходи ко мне домой. Я тебе, дуре, сварганю какую-нибудь пакость, а ты, растроганная, вымоешь посуду, а может, и приберешь в квартире, а я тебя за это трахну, и очень кстати, что ты завтра куда-то улетишь.
За неделю я смотаюсь из Москвы снимать носорогов или бегемотов и, глядя на них, буду нежно вспоминать о тебе, дорогая Элла. Фиг вам, Дмитрий Михайлович, фиг, фиг! Нате-ка, выкусите! И чтобы уберечься от соблазна, она сняла трубку. Пусть теперь звонит сколько влезет! А она взялась за утюг. Вещи надо сложить как можно скорее и ехать к Машке, что называется, от греха подальше. И она стала думать о том, что в Тунисе непременно купит себе такую же шикарную дорожную сумку, как у Машки.
Вдруг заверещал мобильник. Машка!.
— Привет, что у тебя с телефоном? Нельзя же два часа трепаться!
— Ой, у меня, наверное, трубка плохо лежит, — смутилась Элла.
— Растяпа, я звоню, звоню… Наш рейс переносится на час дня. Это хреново, но ничего не поделаешь.
— Значит, день, считай, пропал?
— Если не будет задержек, то ничего страшного. Разница — три часа, считай, что мы вылетим в десять по-ихнему, прилетим где-то около двух, в три будем в гостинице, нормально! Искупаться, во всяком случае, успеем! Зато можно нормально спать ночь.
— Тогда я к тебе с чемоданом не потащусь.
Встретимся в Домодедове!
— Да ну, Элка, глупости! Все равно надо рано встать, в Домодедове быть за два часа, то есть в одиннадцать, и зачем тратиться на два такси?
— Ладно, посмотрим.
— Не вредничай, Элка, потреплемся вечерком.
— В Тунисе не успеем потрепаться?
Она и сама не знала, почему не хочет ехать сегодня, это в корне противоречило ее первоначальным намерениям. Она что, ждет звонка? Тогда какого черта надо было снимать трубку? Впрочем, он ведь тоже мог позвонить на мобильный… Да ну его, не буду я о нем думать. Видно, не больно-то я ему нужна, просто он чувствовал неловкость за случившееся. Ну извинился перед дамой, хотел даже трахнуть, чтобы уж полностью искупить вину, дама не поддалась сразу, ну и фиг с ней. Улетает куда-то?
Скатертью дорожка.
И она положила трубку на место. Он уж не позвонит. Телефон тут же зазвонил. Она сняла трубку:
— Алло!
— Элла Борисовна, — узнала она голос соседа со второго этажа, — простите великодушно, у вас не найдется клей «Супермомент»?
— Кажется, где-то был, я сейчас посмотрю. Ага, есть, и еще не совсем высох. Заходите!
— Благодарю вас, а то у меня тут… Так я зайду минут через десять?
— Пожалуйста.
Сейчас будет приводить себя в божеский вид, — усмехнулась Элла. Весьма галантный дядька. Всегда при галстуке является. Надо и мне что-то надеть. Она была в легком, совсем коротком халатике, который безбожно сел после стирки, но выбрасывать было жалко, уж больно он уютный. И она накинула домашнее платье, привезенное Машкой из Израиля, — длинный синий балахон из трикотажа с нарисованными на груди белыми ромашками. Этот туалет не брало ничто — ни время, ни бесчисленные стирки. Ромашки были как новые! К тому же он не мялся и гладить его не было нужды.
Исключительно удобно!
Вскоре раздался звонок в дверь. Элла побежала открывать. На пороге стоял… Воронцов.
— Вы? — ахнула Элла.
— Я! Вот… — Он протягивал ей букет крошечных белых хризантем с темно-розовой серединкой.
Они очень понравились Элле. Но самое странное было то, что она не взволновалась, а, наоборот, как-то вдруг успокоилась. И обрадовалась, конечно.
— Вы позволите войти? — спросил он после довольно долгой паузы, во время которой они смотрели друг другу в глаза, и от этого стремительно рушились все разделявшие их барьеры.
— Ах да, конечно, — пролепетала Элла, впуская его в квартиру. — Пожалуйста, проходите. Как вы меня нашли? На визитке нет адреса…
— По мобильнику. Я послал эсэмэску Махотину. Срочно сообщи адрес Эллы. Он и сообщил…
В этот момент в дверь опять позвонили.
— Кто это?
— Сосед.
Элла распахнула дверь, уже держа в руке тюбик клея.
— Элла Борисовна, рад приветствовать… — начал сосед, очевидно предполагая, что его пригласят войти, может быть, напоят чаем с чем-то вкусным, поговорят по душам… Но он мгновенно оценил обстановку, покорно и понуро взял клей и, пробормотав слова благодарности, ушел.
Элла закрыла за ним дверь и повернулась к гостю. Он стоял совсем близко к ней, и она почти уткнулась носом ему в грудь. Он был значительно выше нее.
— Элла, я сам ничего не понимаю, это какое-то наваждение… Почему меня так к вам тянет… Практически с первого взгляда… Практически… Да… Я понимаю, что все это дико… Отчасти даже неприлично… То есть вам может так показаться…
— Ну и пусть, — сказала Элла.
— Что?
— Пусть неприлично… Мне плевать…
В ответ он так сжал ее в объятиях, что она едва не задохнулась. Он поцеловал ее, она закрыла глаза и сразу увидела золотых пчел, как на воображаемом покрывале Ивана Аркадьича. После Витьки она их ни разу не видела. Они были такие красивые и что-то жужжали, жужжали… Полночи напролет.
Она проснулась первой, глянула на часы и в ужасе вскочила. Чемодан не собран, цветы не политы, такси не заказано. А может, лучше остаться, никуда не ехать? Как можно сейчас пережить разлуку? Никогда и ни с кем ей не было так хорошо, она забыла о том, что отнюдь не сильфида, она видела и чувствовала кожей и всеми фибрами души, что нравится ему такая, как есть, а уж как он ей нравился… К черту, не поеду, вот сейчас позвоню Машке и откажусь… Нет, так нельзя. Машка старая подруга, верная, преданная, нельзя испортить ей отдых из-за первого попавшегося мужика, даже такого… Да и вообще, так поступила бы курица. Я должна наступить на горло своей куриной песне и улететь! А он пусть ждет и терзается. Кстати, еще не факт, что он будет терзаться. Я-то точно буду, а он… Кто его знает… Но безусловно лучше думать, что он терзаться не станет. Полезнее для всех, и для меня, и для Машки. Надо на эту неделю забыть о нем, совсем забыть, так куда легче перенести мысль, что он забудет обо мне… Тьфу ты, черт, совсем запутаться можно! Она молниеносно собрала. чемодан и уже хотела вызвать такси, потом подумала: может, он отвезет ее в аэропорт? Как приятно было бы… Но нет, это куриные надежды. И она вызвала такси на девять часов. Потом приняла душ, привела себя в порядок, оделась, проверила документы и лишь после этого заглянула в спальню. Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел на нее.