Глубокая душевная травма, сильная физическая боль, моральный прессинг, отравление специфическими зельями, в том числе и блокирующими магию, воздействие нескольких несовместимых проклятий одновременно, неправильно выполненное заклинание… Это далеко не полный перечень того, что могло вогнать Гарри в состояние магической комы. И с этими возможными причинами я должен разобраться, исключая их причастность по одной из этого длинного и, боюсь, неполного списка. Что ж, мне не привыкать решать сложные задачи.
Пользуясь тем, что рождественские каникулы еще не закончились, я, переложив на плечи коллег все заботы по присмотру за оставшимися в школе студентами, погружаюсь в изучение столь серьезного вопроса, как лечение нестабильного состояния разума волшебника, приводящего к магической коме. Я не профессиональный колдомедик, но звание мастера зельеварения нельзя получить без базового обучения лечению зельями. Нельзя готовить лекарственные декокты, не зная, для чего они предназначены, не говоря уже о том, что создать новое зелье можно, лишь имея исключительно четкое представление о том, какое действие оно должно оказать на человеческий организм. Лечение зельями от магических заклинаний требует от зельевара ясного понимания метода воздействия чар и проклятий на магов. Так что, будучи не весьма сведущим в какой-то отдельно взятой отрасли колдомедицины, я все же могу, приложив усилия, разобраться в любой ситуации, связанной с нарушением здоровья волшебника. Я, возможно, не самый умный колдун, но и далеко не каждый может похвастаться таким же объемом знаний, которым обладаю я.
Проштудировав полученные для ознакомления фолианты, я, возвращая их владельцу, попросил его, как специалиста, написать мне список литературы, с которой следовало бы начать более глубокое изучение темы магической комы. Гора свитков с моими собственными заметками по исследуемому вопросу растет быстро, но в состоянии Гарри пока никаких изменений, говорящих о его выходе из состояния магической комы, не наблюдается. Мне почти без усилий удается кормить его жидкой пищей - глотательные функции восстановились полностью. От питательных зелий, которыми я ограничивался в первые дни, удается отказаться. Уход за Гарри отнимает довольно много времени, но и здесь на помощь мне приходит магия - мой знакомый колдомедик не забыл в перечень необходимой литературы добавить и расширенный справочник по присмотру за тяжелыми пациентами.
Сложно искать лечение, когда о результатах своих усилий можно судить только по подсказке диагностики. Гораздо больше пользы было бы, если бы Гарри мог сам сказать, как себя чувствует. Но все же ко времени возвращения студентов к занятиям, некоторые выводы я уже могу сделать - физическая боль не была основной причиной такого состояния Гарри. Возможно, сопутствующей, но не основной, не главной причиной - это наверняка. Я даже привожу для осмотра Гарри того самого своего знакомого колдомедика, предварительно взяв с него обет неразглашения. И он подтверждает мои выводы, заодно давая несколько дельных советов, как организовать исследование состояния Гарри в дальнейшем. Жаль, я даже с помощью магии не могу определить, какая именно травма психологического или морального аспекта повлияла на его состояние. Но я уверен, что постепенно, используя то одну, то другую методику, предлагаемую специалистами, мне удастся в конце концов вернуть Гарри к полноценной жизни.
***
Накануне возвращения студентов в школу Минерва сначала предлагает мне переместить Гарри в Больничное крыло под патронаж Поппи. Затем, выслушав довольно категоричный отказ в не самых лестных выражениях, за что нужно благодарить мой несносный характер и череду неудач в лечении Гарри, она, теперь уже не спрашивая моего мнения, отправляет одного из домовых эльфов Хогвартса в мое полное распоряжение. Немного повозмущавшись ее самоуправством, скорее для приличия, я все же должен в итоге признать, что эльф очень хорошо справляется со своими обязанностями. А у меня, благодаря этому, освобождается время для продолжения моих изысканий. Так же я могу во время проведения занятий у студентов не волноваться за Гарри, который остается под пристальным присмотром. Эльф безукоризненно выполняет все мои поручения и рекомендации по уходу за Гарри и немедленно докладывает о малейших изменениях в его состоянии.
Следствие по делу о похищении Гарри длилось не больше месяца - чувствуется заинтересованность Кингсли покончить с этим поскорее. Заседание Визенгамота, как я и предполагал, было закрытым. На него не был допущен ни один газетчик, а все заседатели принесли стандартную клятву, которая не позволит им ни с кем поделиться конфиденциальной информацией. Однако в прессе было сделано соответствующее заявление о том, что бывшие Пожиратели Смерти Эйвери и Нотт за попытку убийства Гарри Поттера осуждены на пожизненное заключение в магической тюрьме Азкабан. Небольшая приписка гласила, что мистер Нотт оказался катастрофически слаб здоровьем и скончался во время проведения следствия. Это, впрочем, не помешало суду вынести постановление о признании его виновным. Все имущество Эйвери и Нотта переходило в собственность пострадавшего от их действий. Не уверен, что Гарри оценит такой подарок от правосудия, но их решение мне все же кажется разумным.
По выходным к Гарри приходят Грейнджер и Уизли. Они подолгу сидят рядом с ним и рассказывают обо всем, что происходит в их жизни. Грейнджер предполагает, что Гарри их слышит, а следовательно, такие сеансы дружеских бесед могут благотворно влиять на процесс его реабилитации и восстановления, то есть в результате они должны послужить тому, что он очнется. Эта упрямая девчонка уговорила меня дать ей для ознакомления некоторые труды по магической коме. А к весне она притащила мне целую стопку маггловских книг по психологии и лечению подобных состояний, где, конечно же, абсолютно не учитывается влияние наличия магической системы у волшебника. Но все же кое-что оказалось, на мой взгляд, полезным и в этом ворохе маггловских исследований, и я постепенно одну за другой отсекаю возможные причины впадения Гарри в магическую кому.
***
Труднее всего мне приходится поздними вечерами, когда я возвращаюсь в свою спальню и отправляю эльфа отдыхать - это только глупцы считают, что домашние эльфы никогда не спят и круглосуточно жаждут трудиться на благо волшебников. Я смотрю на Гарри, прикасаюсь к нему, даже целую украдкой, так, словно кто-то может нас увидеть, и понимаю, что недостоин всего этого, потому что именно мой поступок положил начало его бедам. Но все равно не могу отказать себе в желании ночь за ночью ложиться в одну постель с ним, чтобы, просыпаясь от очередного кошмара в ночной темноте, слышать его дыхание, один звук которого говорит мне о том, что я не одинок. Нет, я не настолько зациклен на своей вине, чтобы приписать себе ответственность за всю боль, которую причинили Гарри садисты Эйвери и Нотт, но я прекрасно осознаю, что ничего этого не случилось бы, если бы я не был так беспросветно ревнив.
Иногда меня преследует ощущение беспомощности, невозможности что-то изменить и хоть как-то помочь Гарри. В такие дни я становлюсь либо полностью равнодушным ко всем, кто меня окружает, или, напротив, особенно невоздержанным в словах и язвительности вперемешку с откровенной злобностью, подтверждая всем известную истину, что я желчный гад. Лишь на друзей Гарри - Грейнджер и Уизли в последнее время абсолютно не действует мой «яд». Они только молча кивают на все мои слова и продолжают делать то, что считают нужным, порой на все выходные, кроме ночей, оккупируя мои покои.
***
До конца учебного года остается еще около двух месяцев. Как-то субботним вечером Грейнджер, отложив в сторону очередной прочитанный толстенный том, где-то разысканный для нее Кингсли, который тоже иной раз наведывается, чтобы поинтересоваться здоровьем Гарри, безапелляционно заявляет:
- Профессор Снейп, нам нужна помощь.
- Вот уж открытие, - невольно хмыкаю я, отрывая взгляд от своих записей. Я настолько за последнее время привык к присутствию Грейнджер и Уизли где-то поблизости, что уже, кажется, даже и не чувствую их наглого вторжения в мое личное пространство, как это было поначалу. - Если вы помните, мисс, мы уже обращались к мировым светилам, но не получили ни одного полезного совета, кроме: «Время все лечит», - мои слова звучат весьма презрительно.
- Простите, я нечетко сформулировала свою мысль, - как ни в чем не бывало, даже не замечая моего раздражения, продолжает Грейнджер. - Нам… - она все же на миг спотыкается, и я чуть позже понимаю, что ее смущает, - нам нужна помощь того, кто разбирается в кровной и родовой магии, - конечно же, она знает, что кровная магия для меня не такой уж большой секрет, но вот родовая…
- Объяснитесь, - требую я, зная, что у нее явно припасено обоснование своим предположениям.
- Мы, то есть - вы, профессор, выяснили, что причины, которые присутствуют в официальном исследовательском перечне обстоятельств, способствующих для создания условий возникновения состояния, называемого магической комой, не актуальны для случая с Гарри, - я замечаю, как Уизли закатывает глаза к потолку - он не любит, когда его подруга использует столь замысловатые фразы, для его более просто устроенного мозга они неудобоваримы.
- Полностью уверенными в отсутствии психологической подоплеки его состояния мы не можем быть, - все же уточняю я ее высказывание. - Но - да, ни зелья, ни проклятья, которым он подвергся, не являются причиной его состояния, в этом вы правы.
- Да, конечно, психологический момент все же остается, этого нельзя сбросить со счетов, - соглашается Грейнджер, но не останавливается и продолжает пояснять свою точку зрения. - Однако и мы с Роном, и вы, профессор, довольно неплохо знакомы с характером Гарри. Уж во всяком случае, гораздо лучше, чем обычно колдомедик знает своего пациента. Мы все прекрасно осведомлены, что Гарри не умеет долго на кого-либо злиться. Он даже Пожирателей, - она с легким вызовом во взгляде смотрит в мою сторону, заставляя подавиться упоминанием, что я тоже из той же когорты отщепенцев, - защищал на суде. Всех, кроме самых отъявленных мерзавцев вроде Сивого.
- О его всепрощении ходят легенды, - моя насмешка выходит несколько печальной.
- А это говорит в пользу того, что обида, личная неприязнь, ненависть, страх или еще что-либо подобное вряд ли могли стать причиной моральной или душевной травмы, которая привела его в такое состояние. Гарри очень сильный, он не мог сломаться от чего-то, что можно решить тем или иным путем. Значит, логика подсказывает, что он столкнулся с проблемой, которую не мог решить…
Дальше я не слушаю Грейнджер, да она и замолкает, увидев мою реакцию. Я, хватаясь за голову, вскакиваю из-за стола, где рылся в своих записях, чтобы найти хоть какую-то подсказку. А она - подсказка, вот, совсем рядом! Неразрешимая проблема! Такая у Гарри была лишь одна - не то чтобы совсем уж неразрешимая, но весьма серьезная. Его магическая сила! Я, не останавливаясь, мечусь по комнате, вероятно, напоминая своим видом помешанного, но мне просто необходимо двигаться, иначе захочется постучаться лбом о стену, уподобляясь провинившемуся домовику. Ведь Нотт говорил, что он забыл дать Гарри зелье, блокирующее магию! Как я мог такое упустить из внимания? Вот она - причина, по которой Гарри сам… Сам!.. заблокировал свою магию, входя в состояние магической комы.
- Я знаю, - бросаю я вытаращившимся на меня Грейнджер и Уизли и, ничего больше не поясняя, бегу в спальню к Гарри.
Сколько буду жить, не перестану удивляться щедрости его души и постоянной заботе обо всех. Кто сказал, что Гарри всегда сопутствует удача? То, что он выходит живым из смертельных переделок, в которые его запихивают воля случая и его злая судьба - исключительно его личная заслуга. И никакая удача здесь даже не ошивалась рядом. Уж я-то знаю это наверняка. Где это видано, чтобы удачливому человеку постоянно в своей жизни приходилось спасать собственную шкуру? А порой - не только свою. Гарри, возможно, далеко не опытный и не умудренный знаниями маг, но он умеет интуитивно принимать правильное решение. Может, не самое верное и лучшее в каждой отдельной ситуации, но действенное и неизменно спасающее жизнь ему или тем, кому грозит смертельная беда, от которой он хочет их уберечь.
Вот и в этот раз он выбрал решение - спасти жизнь неизвестных ему магов, свернув свою силу, заперев ее внутри себя. Это же так очевидно! Почему же такая простая мысль не пришла ко мне раньше? Просто я зациклился на пытках и боли, которую ему причиняли, не дав себе труда задуматься, что Гарри мог в тех обстоятельствах бояться причинить вред и боль другим людям. Как всегда, забывая о себе, он думал о судьбе других.
Я чувствую спиной любопытные взгляды Грейнджер и Уизли, но, не отвлекаясь на них, продолжаю комплекс диагностических чар, проверяя магическое ядро, направление потоков силы, распределение остаточного потенциала и многое другое. Конечно же, за прошедшие месяцы я не один раз все это проверял, но искал в показаниях диагностических чар совсем другое - я хотел знать: «Почему?» - теперь же мне нужен ответ на вопрос: «Как?» Как он это сделал? И я нахожу то, что подтверждает мою догадку - Гарри закрыл свою магическую систему, закольцевал ее, не давая личной магии возможности покинуть заданные им пределы, не допуская ее контакта с внешним миром. Он еще раз подтвердил свое звание необычного волшебника, которому оказалось под силу совершить такое сложное преобразование собственной магической системы. Не говоря уже о том, что сделано это было в то время, когда его зверски пытали.
Выяснив все, что было необходимо, я возвращаюсь в гостиную, жестом предлагая Уизли и Грейнджер занять свои места на диване. Они многое знают о том, что случилось с Гарри, я утаил от них практически только сведения об изнасиловании, но, зная их сообразительность, можно предположить, что и это для них не тайна. Поэтому я решаюсь открыть им еще один секрет:
- После битвы с Темным Лордом магическая сила Гарри резко возросла, - говорю я им. - Настолько возросла, что нам с ним пришлось провести несколько серьезных обрядов, чтобы он мог ее свободно контролировать.
- Даже так? Мы, конечно, заметили, что Гарри стало легче колдовать, но, чтобы дошло даже до обрядов… - Грейнджер непосредственна в своих комментариях, но меня это уже не раздражает, как раньше.
- Дошло, - подтверждаю я. - Он в результате вполне взял под контроль свою магическую силу. Но ему приходилось не забывать о некоторых обязательных условиях, которых необходимо придерживаться. Мы с ним выяснили, что после применения насильственного ограничения его магии ему становится сложно снова ее усмирять.
- Гарри боялся, что не удержит стихийного выброса? - догадывается Грейнджер. По глазам Уизли видно, что и он уже пришел к такому же выводу, но обладая большей сдержанностью, он не стал озвучивать его. - Насколько сильного? - уточнение вопроса говорит о незаурядных мыслительных способностях.
- Боюсь, от Хогсмида ничего не осталось бы, - всматриваюсь в глаза Грейнджер и Уизли, надеясь не отыскать там ужас и желание сбежать. Нет, в их взглядах по-прежнему только забота о друге. Убеждаюсь в очередной раз - Гарри с ними очень повезло.
- Гарри боялся не за себя, - понимающе кивает Уизли. - Он всегда такой.
- Значит… - начинает фразу Грейнджер и замолкает, продолжая обдумывать какую-то мысль. Я не жду ее выводов, а просто ставлю в известность:
- Гарри сам ввел себя в это состояние, закрыв свою магию внутри себя, собственным сознанием ограждая мир от ее спонтанного освобождения.
- И что мы теперь будем делать? – Уизли, как всегда, не миндальничает, ставя вопрос ребром.
- Думать. Мы будем думать. Потому что взламывать сознание Гарри, как вы понимаете, опасно не только для него, но и для окружающих. Он должен сам захотеть вернуться и взять свою силу под контроль. Мы можем только помочь ему.
Я рассчитывал, что когда причина странного состояния Гарри станет ясна, мне сразу полегчает, потому что будет понятно, в каком направлении следует двигаться, помогая ему вернуться к жизни. Но сейчас я не чувствую ни капли облегчения. Мне, напротив, кажется, что перед нами встала сплошная каменная стена, перебраться через которую мы сможем только после того, как в кровь расшибем об нее лбы.