С каждым новым днем скучаю по Северусу все сильнее, тоска изводит меня, мысли вгрызаются в мозг, подавляя и заставляя становиться рассеянным. Когда понимаю, что собственным бездействием невольно загоняю себя в депрессию, опасную в моем случае вдвойне - и для меня, и для окружающих из-за непредсказуемости реакции моей магии на такое состояние сознания, решительно меняю образ жизни, загружая свой день работой и занятиями, чтобы отвлечься от горьких мыслей. Северус в свое время научил меня некоторым нехитрым приемам, как переключить внимание с одного вопроса на другой - этим и пользуюсь. Теперь утро провожу в хлопотах по дому - навожу порядок, лишь иногда используя беспалочковую магию собственных желаний, чаще все же стараюсь колдовать, как и все обычные волшебники, вспоминая бытовые заклинания. Это заставляет меня сосредотачиваться на том, что я делаю, а не полагаться на то, что магия исполнит любой мой каприз, в рамках разумного, конечно. Колдуя, все больше убеждаюсь, что чувствую свою магию как-то немного по-другому, чем раньше. Не то чтобы моя сила уменьшилась - я все еще слышу ее могучий поток по своим личным магическим каналам, но она стала ощущаться иначе, словно изменилась. Это сложно объяснить, потому что магия в чистом виде вроде не должна обладать свойствами, характерными для мага, которому она принадлежит. Колдовство носит отпечаток, личную подпись волшебника, но сама по себе магия - она нейтральна. Так твердят все исследования в области магии. Но я, тем не менее, заметил изменения в качестве основного потока, когда получил нежданный сюрприз от судьбы. После смерти Волдеморта его магический потенциал почему-то решил, что его место со мной. Редчайший феномен волшебного мира, но все же - не уникальный. Северус предполагает, что это случилось из-за того, что в обряде своего воскрешения Волдеморт использовал мою кровь. Так вот, когда я получил подарок от побежденного мной Темного Лорда, то понял, что магия во мне стала другой - более густой, насыщенной и бурлящей. И вот теперь я снова чувствую, что моя магия неуловимо изменилась - словно поменяла оттенок цвета или пахнет теперь немного иначе, будто движется по-другому или стала более мягкой, что ли. Думаю это из-за того, что я запирал ее в себе.
После активного труда, если можно так назвать ремонт скрипящих ступеней, мытье окон, вытряхивание докси и пыли из штор, магическую очистку обоев, натирание деревянных панелей пчелиным воском с лимоном и все тому подобное - сажусь за книги, которые мне порекомендовала профессор МакГонагалл для самоподготовки к выпускному экзамену по трансфигурации. По остальным предметам пока довольствуюсь конспектами Гермионы. С преподавателями о сдаче экстерном экзаменов по их предметам планирую поговорить перед началом учебного года, когда они вернутся в Хогвартс.
Так и проходят мои дни, изредка разбавляемые визитами друзей. Гермиона с удовольствием подсказывает мне, разъясняя непонятные темы при подготовке к будущим экзаменам, а Рон составляет компанию в полетах на метле, для чего мы отправляемся с ним за город, но не в «Нору» - мне не хочется пока активного общения с людьми. Я наведываюсь в Министерство Магии, где в отделе образования оставляю заявку на персональную сдачу выпускных экзаменов в конце года, надеясь к Рождеству справиться с подготовкой. Мне выдают разрешение и составляют план консультаций, если я в них буду нуждаться. А вместе с тем миловидная доброжелательная секретарь отдела советует мне не обращать внимания на все эти планы, а пойти и договориться с преподавателями Хогвартса, чтобы они помогли подготовиться. Что вполне совпадает с моими собственными намерениями. В один из своих приходов Гермиона напоминает мне, что через неделю начнутся занятия, и тогда преподаватели будут очень заняты, как это всегда бывает в начале учебного года, намекая, что мне следует поторопиться, если я собираюсь просить их о помощи.
***
Как всегда мое везение имеет свое особенное чувство юмора - в день, выбранный мной для посещения Хогвартса, там собрался попечительский совет школы. Как мне объяснили портреты бывших директоров, висящие в кабинете МакГонагалл, через камин которой я пришел в школу, попечители так делают каждый год. Они узнают обо всех пожеланиях директрисы и профессоров по улучшению обеспечения Хогвартса, чтобы по возможности учесть их в своей деятельности в текущем учебном году.
Мне ничего не остается, как терпеливо дожидаться окончания собрания, устроенного в Большом зале. Я брожу по Хогвартсу, улыбаясь знакомым магическим портретам, поднимаюсь на Астрономическую башню, выхожу на открытую галерею. Собрание преподавателей с попечителями школы затягивается, и я вдруг решаю, не дожидаясь его окончания, проверить – не вернулся ли вдруг в Хогвартс Северус. Путь до его комнат занимает всего несколько минут.
Моя надежда, у которой вдруг начали отрастать крылья, пока я спешил в подземелья, получает очередной болезненный удар - комнаты Северуса по-прежнему абсолютно пусты. Я уверен, что он не стал бы занимать другие апартаменты, если бы все же вернулся, как на то надеялись МакГонагалл и, конечно же - я. В этот раз я прихожу сюда без страховки от мадам Помфри - ее успокаивающие зелья в прошлый раз помогли мне сдержать эмоции. Сегодня же меня просто накрывает волной переживаний. Я даже не могу определенно сказать, что именно я чувствую - то ли это боль от расставания, то ли раздражение на упрямство Северуса, который не желает разобраться в ситуации, то ли обида на него за то, что бросил меня без объяснений. На глаза наворачиваются слезы, возникает желание все крушить и ломать. Это плохо, потому что такое мое состояние не способствует удачному контролю за магией, и я пытаюсь дать выход эмоциям безумной выходкой - остервенело бью кулаком по стене, надеясь, что боль меня отрезвит и заставит взять себя в руки. Мне в самом деле очень больно - рука разбита в кровь, а я дышу часто, словно загнанный конь, стараясь успокоиться после вспышки то ли гнева, то ли отчаяния.
Вдруг, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности, в комнате бесшумно появляется домашний эльф - я узнаю его, это тот самый, который помогал мне, когда я лежал в Больничном крыле после выхода из магической комы. Он суетливо начинает хлопотать над моей израненной рукой: вытирает кровь и смазывает сбитые косточки на пальцах какой-то мазью, вовсе не обращая внимания на мое удивление. Я на секунду даже забываю, отчего мне так плохо сейчас на душе.
- Что ты делаешь? - я наконец-то прихожу в себя настолько, что могу поинтересоваться странным поведением домовика. Ведь раньше, когда я ранился, никто из их ушастой братии не спешил мне на помощь.
- Тилли следит за здоровьем мистера Гарри Поттера, - послушно отвечает домовик.
- Но я уже не лежу в Больничном крыле, - я по-своему понимаю его поведение, однако оказывается, что не совсем верно.
- Директор МакГонагалл еще зимой сказала, чтобы Тилли следил за здоровьем мистера Гарри Поттера и помогал его лечить. Директор МакГонагалл еще не отменяла своего распоряжения. Тилли - хороший домовик и знает, как нужно лечить мистера Гарри Поттера, - домовик удовлетворенно осматривает мою руку, на которой не осталось и следа от кровавых ссадин. Он явно доволен своей работой. - Профессор Снейп хорошо научил Тилли.
- Что? При чем здесь профессор Снейп? - я недоуменно смотрю на домовика.
- Профессор Снейп учил Тилли, чтобы Тилли присматривал за мистером Гарри Поттером, когда профессор Снейп учит студентов и варит зелья для мистера Гарри Поттера, - мне даже кажется, что в глазах домовика мелькает грусть, когда он говорит следующие слова: - Только теперь профессор Снейп ушел и больше не дает указаний Тилли, - он секунду медлит и добавляет совсем уж несчастным тоном: - И не хвалит больше Тилли.
- Спасибо, Тилли, что залечил мне руку, - спохватываюсь я, пристыженный его словами. - Ты отлично справился, - домовик расцветает на моих глазах, довольно улыбаясь, а я пользуюсь его настроением и продолжаю расспросы: - Тилли, а профессор Снейп часто наведывался ко мне в Больничное крыло, когда ты за мной присматривал?
- Когда мистера Гарри Поттера перенесли в Больничное крыло? - уточняет домовик, видимо, немного не поняв мой вопрос.
- Да, зимой, когда меня принесли в Больничное крыло, - подтверждаю я и получаю неожиданный ответ:
- Зимой мистер Гарри Поттер не лежал в Больничном крыле, только летом, когда проснулся, - теперь ответ домовика сбивает меня с толку, и я ожидаемо интересуюсь:
- А где я лежал зимой?
- Здесь, - радостно заявляет Тилли, подбегая к месту, где когда-то стояла кровать Северуса.
Меня кидает в жар, даже дышать становится трудно. Почему я такой идиот? С чего я решил, что все время лежал в Больничном крыле? Даже не удивился, что не нахожусь в больнице святого Мунго? А ведь именно этого следовало ожидать, раз я был в магической коме. Я вообще ничем не поинтересовался, переживая, что меня, несчастного, бросили. Возникает желание снова крепко приложиться к стене, но на этот раз головой. Здесь! Именно сюда принес меня Северус! Кингсли говорил, что Северус забрал меня из той дыры, где меня нашли. Но я даже не задумался о том, куда же он меня отправил потом. Сюда! В свою комнату!
- Тилли, а как долго я лежал здесь до того, как меня перенесли в Больничное крыло? - я уже догадываюсь, что услышу в ответ.
- Профессор Снейп отнес мистера Гарри Поттера в Больничное крыло в тот день, когда вместе с мистером Малфоем проводил ритуал и будил мистера Гарри Поттера.
- Значит, летом. В тот день, когда я очнулся, - шепчу себе под нос, но Тилли считает, что я уточняю у него и подтверждает:
- Да. Мистер Гарри Поттер проснулся в тот день.
Я полгода лежал здесь, в спальне Северуса. И он ухаживал за мной, лишь на время занятий оставляя на попечении Тилли. Я и раньше не сомневался в том, что Северус меня любит, а теперь и вовсе понимаю, что только ему обязан своим спасением - не только из-за проведенного ритуала, но и потому, что он взял на себя все хлопоты по уходу за мной. Почему же мне никто об этом не сказал? И почему в таком случае Северус ушел? Почему он меня бросил тогда, когда я пришел в сознание? Все еще злится из-за той ссоры? Не может этого быть… просто - не может быть! Если бы он так сильно на меня злился, то я не лежал бы в его постели все это время, пока оставался без сознания. Уж чем-чем, а извращениями Северус не страдает - он не стал бы пользоваться моим беспомощным состоянием для… Меня даже передергивает от отвращения из-за своих глупых мыслей. И тут я замечаю, что домовик все еще стоит рядом и ждет моих указаний.
- Тилли, большое тебе спасибо, что ухаживал за мной. Ты отлично справился - видишь, я теперь здоров. Можешь оставить меня одного? Я буду осторожен и постараюсь больше не пораниться.
- Тилли рад помочь мистеру Гарри Поттеру, - домовик подозрительно окидывает меня взглядом, словно пытается удостовериться, что я на самом деле не стану себе вредить. - Профессор Снейп никому не доверял присматривать за мистером Гарри Поттером, только Тилли, - с гордостью сообщает он перед тем, как, поклонившись, исчезнуть, отправившись по своим делам.
Последние слова Тилли добавляют мне раскаяния за свою невнимательность - ну почему я не расспросил всех раньше? Хотя… Что бы это изменило, кроме, конечно, того, что я знал бы больше о том, как меня выхаживали, пока я находился в магической коме? Мне снова становится нестерпимо больно и одиноко. Я не могу понять поведения Северуса. Ведь, раз он никого не подпускал ко мне, то, значит, никому не мог доверить лечение моего изломанного и израненного тела. Меня окатывает жаркой волной стыда - Северус лечил не только мои ожоги и рваные раны после действия магического хлыста, он залечивал и мою порванную Ноттом задницу. Я никогда не стеснялся своей наготы, особенно при Северусе, но это совсем другое. Это - как печать моей слабости и унижения. Мне хочется кричать и рыдать, несколько непослушных слезинок все же срываются с моих ресниц.
Стою, упираясь руками в стену, и глубоко дышу, собираясь с силами, чтобы не сорваться. Моя магия привязана, а я нахожусь в сознании, поэтому даже при плохом раскладе не натворю непоправимых бед, разве что немного оплавятся стены в комнате. Это ведь не тот случай, когда магия возвращалась ко мне после долгого блокирования - тогда ее никакая кровная привязь не удержала бы. Но все же не стоит идти на поводу своих эмоций и в очередной раз доказывать, что я несдержанный психопат.
Однако мне больно, очень больно. Северус… За что ты меня бросил? Вон даже лопоухий домовик - и тот не отказывается от меня, а ты… Я и злюсь на Северуса, и безмерно ему благодарен за спасение. Мысли идут по кругу, не давая мне сосредоточиться и успокоиться. Когда я слышу шаги приближающегося человека, мое сердце делает кульбит и стучит так быстро, что еще миг - и оно выскочит из груди, проламывая грудную клетку. Апартаменты Северуса находятся в стороне от основных коридоров - так что кто-то направляется именно сюда - здесь больше нет других учебных или жилых помещений, кроме этих комнат. Чувства перемешались в гремучий коктейль, и я даже не знаю, что буду делать, если Северус вдруг сейчас зайдет в эту комнату - брошусь ему на шею или накинусь с обвинениями и упреками.
Но в комнату входит не Северус. Это Люциус Малфой. Мы несколько секунд молча смотрим друг на друга. Я не выдерживаю первый:
- Что вы здесь делаете? - выходит злобно и задиристо.
- Добрый день, мистер Поттер, - сдержанно здоровается Малфой, но я не собираюсь его приветствовать - не до того мне сейчас. Я расстроен, что это не Северус пришел. Расстроен, разочарован и зол на Малфоя, что он своим приходом ввел меня в заблуждение, заставив поверить и надеяться… Магия словно взбесилась, и я с трудом справляюсь с ее напором. Такого не было со времени, когда я только учился сосуществовать со своей увеличившейся силой. - Расслабься, - Малфой нерешительно, словно я дикий и опасный зверь, делает шаг в мою сторону, прекрасно понимая, что со мной творится - он же якорь для моей магии. - Гарри, смотри на меня, - жестко приказывает он. Почему-то меня даже не раздражает такая фамильярность, видимо, просто некогда задумываться.
Я из последних сил стараюсь сдержаться. Малфой плюет на осторожность и кидается ко мне, роняя по пути свою знаменитую трость, успев выхватить из нее волшебную палочку. Он крепко сжимает меня в железных объятиях - до боли, до хруста ребер… И я чувствую, как моя магия напрямую впитывается в него и течет через его волшебную палочку, выплескиваясь в комнату потоком дивных видений - осознанная трансфигурация призрачных образов из магических нитей, безумно сложное колдовство. Северус тоже иногда использовал его для связывания моей дикой магии.
Не знаю, сколько это продолжается, но Малфой помогает мне залатать прорвавшуюся плотину, и моя магия снова послушна и не бьет меня болезненными волнами. Мы все так и стоим посреди пустой комнаты, практически обнявшись. Я пока не должен разрывать контакт с ним. Ради него. Если бы мы сейчас не были рядом, то после связывания моей магии, тому, кто является для нее якорем, было бы очень плохо - вплоть до обмороков от боли. Такова расплата. Ведь он без подготовки пропускает через себя большое количество магии. Я не настолько неблагодарен, чтобы бросить Малфоя и заставить его самостоятельно приходить в себя. Вот именно из-за этого я считаю такую связь в некотором роде интимной.
Пока магическая система Малфоя приходит в норму после работы в резко усиленном режиме, я повторяю свой вопрос:
- Что вы здесь делаете?
- Я вхожу в состав попечительского совета школы и пришел сегодня в Хогвартс для планового собрания с директрисой и преподавателями, - голос Малфоя звучит устало, вероятно, не так уж и просто ему дался мой магический выброс. Да еще и с непривычки. Северусу тоже поначалу было трудно, хоть он и не признавался, но я же и сам все видел.
- Я знаю, что сегодня собрание. Я спрашивал, что вы делаете в комнатах Севе… профессора Снейпа.
- Тебя искал, - Малфой покладисто отвечает на мои вопросы.