- С чего бы нам тебя бояться? - вызов в голосе Рона и его улыбка успокаивают меня - хоть с этим проблем не будет.
- Вы же понимаете, что о подобном не стоит распространяться? - на всякий случай перестраховываюсь я, переводя взгляд с Рона на Гермиону.
- Во-первых, мы не дураки, а во-вторых, Снейп с нас клятву о неразглашении взял. Ты же знаешь, что он еще тот параноик, - только договорив фразу, Рон понимает, что не стоило ему последнее озвучивать, и в качестве извинения пожимает плечами. Гермиона не дает ему спуску и мечет молнии глазами.
- А почему Северус ушел из Хогвартса? - я преднамеренно называю Снейпа по имени, чего раньше не позволял себе в присутствии друзей, для того, чтобы показать им свое отношение ко всему, что касается человека, которого я люблю.
- А мы откуда знаем? - Рон, как всегда, прямолинеен.
- Гарри, профессор Снейп не объяснял нам своих поступков и не посвящал в свои планы. Для нас тоже было неожиданностью, что он ушел из Хогвартса, - Гермиона нервничает, будто что-то предчувствует, я это вижу очень отчетливо.
- Он не оставлял мне письма? - мой вопрос заставляет Гермиону побледнеть. Кровь отхлынула от ее лица так быстро, что мне даже кажется, что моя подруга и вовсе сейчас растает в воздухе, превратившись в привидение.
- Оставлял, - она не задерживается с ответом и открыто смотрит мне в глаза, но все же нервно закусывает губу. Гермиона не считает себя виновной, а значит, я хочу узнать - почему? Хотя еще больше мне хочется начать кричать и обвинять ее в черствости и еще Мерлин знает в чем. Рон тоже смотрит на нее с изумлением – он явно ничего не знал о письме.
- И где оно? - держусь из последних сил и боюсь, что из каких-то своих, ей одной понятных побуждений Гермиона могла уничтожить письмо Северуса.
- У меня дома. Я могу принести тебе его, - заверяет она.
- Гермиона, почему ты не отдала мне письмо Северуса раньше? - мой голос немного срывается, выдавая нервное напряжение. В нем есть и укор, и обида, и разочарование - я не в силах скрыть этого. Благо, хватает силы воли не закатывать истерику и не кричать. Северус бы не одобрил такого поведения. Мне хочется вытолкать Гермиону на улицу и вместе аппарировать к ней домой за письмом, но я понимаю, что несколько минут погоды не сделают, а я, как только заполучу весточку от Северуса, уже не смогу задавать вопросы - мне будет не до этого.
- Я не могла. Пойми, Гарри… он сказал не отдавать, пока ты не спросишь, - Гермиона уже осознает, что совершила ошибку, но старается оправдать свой поступок.
- Как? Как я мог спросить о письме, если не знал о том, что он мне его написал? Что он именно тебе оставил письмо? Я не умею читать мысли! Неужели ты не понимала, что мне плохо? Плохо без него?! И ты держала это письмо…
- Гарри! Я тоже не умею читать мысли, - она продолжает защищаться, но ее глаза уже полны влаги, слезы вот-вот сорвутся с ресниц. - Профессор Снейп сказал, чтобы я отдала тебе письмо только в том случае, если ты будешь о нем спрашивать. Не о письме, а о профессоре Снейпе. Но ты молчал! Ты ни одного разу не завел о нем разговор! Даже когда я рассказала о ритуале, ты ничего о нем не спросил! Вы поссорились перед тем, что с тобой случилось. Мы это поняли по некоторым словам профессора Снейпа. Он не говорил об этом открыто, но четко дал понять, что вы очень сильно поругались или что-то вроде того. Возможно, даже решили расстаться. Я подходила к нему на второй день после твоего исчезновения, и он накричал на меня, заявив, чтобы больше к нему с такими вопросами не обращались. Что он не отвечает за тебя и не собирается бегать и разыскивать, что ему надоело вытягивать тебя из неприятностей, - Гермиона все же всхлипывает и утирает глаза тыльной стороной ладони. – Он все равно тебя искал, несмотря на все свои слова. А потом и лечил…
- Что у вас с ним произошло? Или это секрет? – Рон не то любопытствует, не то пытается просто разобраться в ситуации, чтобы определиться со своей позицией по этому вопросу и решить – стоит ли обвинять Гермиону в утаивании письма, или все же дело в Снейпе.
- Не знаю. Он накричал на меня, ничего не объясняя, и прогнал. После этого возможности поговорить с ним у меня не было, - хмуро отвечаю я. – Гермиона, ты можешь сейчас принести мне письмо? – мне уже не хочется разбираться, почему она посчитала, что мои переживания не стоят того, чтобы отступить от данного Северусу слова. Ведь не могла же она не видеть, что мне жутко одиноко даже в их присутствии? Или могла? Может, я слишком тщательно скрывал свои переживания?
- Конечно, я сейчас принесу, - Гермиона направляется к камину, чтобы добраться до Лондона и только оттуда аппарировать домой, экономя силы на перемещении.
Просидев минут пять в ожидании, пока вернется Гермиона, Рон не сдерживается:
- И что ты в нем нашел? Ну, ушел и ушел. Нет, он, конечно, молодец. Этого у него не отнимешь. Так о тебе и мама родная не заботилась бы, как он. Словно коршун – никого к тебе не подпускал. Только весной уже начал нам доверять настолько, что на выходные оставлял возле тебя, и то под присмотром домовика, - Рон улыбается своим воспоминаниям, а я ему завидую, потому что он думает сейчас о Северусе - таком, каким я его не помню, потому что был в коме.
- А сам он чем занимался, когда вас со мной оставлял? - ревность не спит, она облепляет мое сердце липкой паутиной. Я ведь не маленький и понимаю, что Северус должен был испытывать некоторые потребности. Особенно, если учесть, что мы с ним до всего того, что со мной случилось, занимались сексом часто и весьма активно. Я вдруг осознаю, что с момента пробуждения после магической комы не испытывал сильного желания заняться сексом. Мне снились эротические сны, но исключительно с Северусом в главной роли. У меня бывали утренние стояки. Но, даже вспоминая о Северусе, у меня не было перевозбуждения, мне не рвало крышу от желания пойти и вставить или подставиться - как это бывало раньше. Вероятно, это потому, что я знаю – Северуса нет рядом. Занятый своими мыслями, я чуть не пропускаю ответ Рона:
- Он ходил по библиотекам – искал способ, как тебя вернуть в сознание, - его слова звучат настолько уверенно, что я полностью отметаю мысль о том, что Северус мог позариться на какого-то хастлера, и успокаиваю свою ревность.
Тем временем возвращается Гермиона и протягивает мне запечатанный конверт, на котором Северус написал всего два слова: «Для Гарри».
***
Забираю письмо у Гермионы. Оно слегка подрагивает в моей руке. Даже не думал, что буду так сильно реагировать на него. Я считал, что со вчерашнего дня успел морально подготовиться ко всему, что увижу в нем. Но сейчас мне страшно распечатывать письмо. Пока я думаю о том, что узнаю о его содержании после ухода друзей, Гермиона предлагает:
- Может, прочтешь? Мы не будем мешать, - и она увлекает Рона за собой на кухню заваривать свежий чай.
Не в моих правилах долго бояться – я решительно раскрываю письмо и прикипаю глазами к строчкам короткого послания, написанного знакомым до мелочей почерком Северуса:
«Гарри, прости меня.
Прости за те слова, которые я тебе наговорил в тот вечер. Я не имел права так унижать только из-за того, что кто-то дурно о тебе отозвался. Мой несносный характер сыграл злую шутку. Во всем, что случилось с тобой, моя вина. Если бы я не пошел на поводу своей ревности, то ты не пострадал бы. Я не могу простить себя за то, что не кинулся за тобой сразу же после того, как прогнал. Оправдываться долго в том, в чем виновен - не в моих правилах, поэтому добавлю лишь одно – я отомстил Нотту.
Я знаю, что меня не изменить. Я всегда буду до самодурства ревнив, груб и несносен. Язвительность и злоба пропитали мою душу настолько, что здесь уже ничего не поделать. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня еще раз. Не хочу отравлять твою жизнь и превращать ее в ад.
Надеюсь, ты примешь мой выбор – я ухожу из Хогвартса и из твоей жизни. Думаю, это правильное решение, особенно когда нет возможности отыскать прощение себе самому.
Связь перекидываю на Люциуса Малфоя. Не сердись. Если ты дашь себе труд задуматься, то поймешь, что лучшей кандидатуры не найти. Он не только присмотрит за твоей магией, но и поможет советами. Прежде всего попроси его рассказать тебе о принятии наследия Поттеров. Это важно.
Не смей сдаваться, я верю в тебя. Ты сильный и сможешь добиться всего, чего захочешь.
Будь счастлив, Гарри!
Северус».
Письмо выпадает из моих рук. Ни слова о том, куда он отправился. Ни полслова о том, почему вдруг решил взвалить всю вину на себя. Мою душу наполняет беспробудная тоска и злость. Злость на упрямого ублюдка Северуса Снейпа, который все решил в одиночку, который все решил за меня. Чувствую, что снова балансирую на грани срыва. Магия внутри меня закручивается в спираль, словно смерч, готовый вырваться на волю. Северус, Мордред тебя побери, что ты со мной делаешь?! Что значит – «ты примешь мой выбор»?! А мой выбор ты не хочешь принять?! Эмоции рвут меня на части, и я не могу с ними справиться. Магия вокруг меня сгущается, готовясь принять дикую гостью, живущую во мне. Из кухни выбегает Гермиона, видимо, почувствовав неладное. Но она не успевает ничего сказать, потому что из камина просто-таки вылетает Люциус Малфой. Он неимоверно зол и не скрывает этого. На ходу сориентировавшись, он взмахом руки отсылает Гермиону из комнаты, и она не осмеливается перечить. Дверь за ней захлопывается – это Люциус пресекает любые возможности для попыток утоления любопытства моими друзьями.
- Поттер, прекрати сейчас же! – почти кричит он. Однако, несмотря на грубый тон, Люциус подскакивает ко мне, крепко прижимает одной рукой к своей груди, обнимая за плечи, и, как и вчера, командует: - Гарри, смотри на меня!
И я смотрю. Смотрю в его злые серые глаза и понимаю, что они совсем не похожи на ледышки, как мне казалось раньше. В них бушует огонь – колючий, яростный до белизны и живой. Я отвлекаюсь, и мои эмоции, не подпитываемые больше мыслями о Северусе, постепенно успокаиваются. С помощью Люциуса заталкиваю свою магию в конуру и сажаю на привязь. Когда понимаю, что все уже позади, и мы справились, не доведя ситуацию до выброса, так и не отстраняясь, упираюсь лбом в плечо Люциуса и искренне благодарю:
- Спасибо.
- Поттер, мне твое спасибо на стену повесить? Как охотничий трофей? Ты меня из-за стола выдернул. Теперь будешь каждый день это повторять? Понравилось мое общество? Что тебя сегодня так раззадорило? – Люциус уже не такой злой, но голос его звучит все еще очень недовольно и язвительно.
- Письмо.
- Ну, и? – Люциус ждет, видимо, пояснений. И я понимаю, что он заслужил их, примчавшись ко мне на помощь. Он, конечно же, мог и не спешить, а связать мою магию на расстоянии, но тогда выброса было бы не избежать. К тому же ему, как и мне, пришлось бы несладко из-за последствий шквального всплеска магии. При близком контакте это проходит почти безболезненно, ощущается только слабость.
- Он не написал, куда ушел. Он решил… Решил-то он, а я должен принять его выбор, - после сильнейшего напряжения, пережитого, пока боролся с рвущейся на волю магией, у меня немного притуплено восприятие реальности, поэтому сейчас я спокойно говорю о том, что несколько минут назад чуть не заставило меня сорваться.
- Что он решил? О чем ты говоришь?
- Северус решил, что мне будет лучше без него, что я и так смогу быть счастлив, - послушно отвечаю на заданные вопросы.
- Гарри, а ты не думаешь, что тебе стоит положиться на его жизненный опыт? Северус - не взбалмошный ребенок. Если он принял решение – значит, всесторонне обдумал свой шаг. У него были причины сделать такой выбор. Поверь мне.
- А мое мнение уже никого и не интересует? - слабо отбиваюсь я, не имея сейчас ни сил, ни желания спорить.
- В этом конкретном случае – не меня, уж точно, - грубовато ставит меня в известность Люциус. - И прекрати доводить себя до истерических припадков, - он, почувствовав, что я уже достаточно пришел в норму, отстраняется от меня и магией приводит в порядок свою слегка измятую одежду. Заметно, что подобные действия для него привычны – он уделяет им минимум внимания, продолжая делать мне внушение: - С завтрашнего дня приходишь ко мне, и я буду учить тебя воздержанности в эмоциях. Видимо, Северусу нравилось иметь лишнюю причину потискать тебя. Мне же это абсолютно ни к чему, смею тебя заверить. И такие вот неожиданные прогулки мне тоже не по вкусу, как и нет желания прослыть припадочным. Я уже не говорю о том, что от твоей сдержанности зависит сохранность твоей же тайны. Жду тебя в полдень. И никаких отговорок. График занятий составим завтра. Да… Драко дома. Прошу…
- Обещаю - я не трону его. Спасибо, Люциус, - благодарю его еще раз, провожая к камину.
***
Дождавшись, когда Люциус уйдет, подхваченный зеленым волшебным пламенем, и камин опустеет, я, подняв по пути с полу письмо Северуса, бреду на кухню, где до сих пор сидят запертыми мои друзья. Взмахом руки отменяю чары Люциуса – они слушаются меня, как родные, вероятно, благодаря нашим узам. Удивляюсь, что даже будучи в состоянии крайнего расстройства и в преддверии магического выброса, я все же заметил, как он запечатывал дверь. Рон и Гермиона настороженно смотрят на меня. Они молчат, и я молчу. Мне нечего им сказать – оправдываться я не собираюсь, а объяснять ничего не хочу. Сами не маленькие – должны понимать, что я расстроен. И не только письмом Северуса, но и поступком Гермионы, которая так дотошно выполнила его просьбу. А ведь могла же сама завести разговор со мной и спросить, хочу ли я хоть что-то узнать о своем любовнике. Да ладно – все уже позади.
- Гарри, а что здесь Малфой делал? – подает голос Рон. Он всегда отличался отсутствием терпения.
- Утешать приходил, - сам того не желая, говорю язвительно и с небольшой издевкой.
- А если серьезно? – вступает в расспросы Гермиона, не обращая внимания на мой тон.
- А я и не шучу. Я вполне серьезен. Он помогал мне справиться с расстройством, - прохожу к столу и наливаю себе чаю.
- Откуда он узнал? – Рон любопытен, как белки в сквере возле моей маггловской школы. – Ну, что тебя нужно утешать, - поясняет он свой вопрос, словно я и сам не понял, о чем он спросил.
- Почувствовал. У него очень чуткое и отзывчивое сердце, - на мои слова друзья дружно недоверчиво хмыкают.
- И часто такое… - Рон не может подобрать слова тому, что случилось со мной. Он ведь тоже явно ощутил возмущение магии.
- Второй раз после комы, - мой ответ краток и только по существу. Пусть знают, что я опасен.
- Но почему именно Малфой? Зачем, Гарри? Мы ведь тоже можем помочь тебе. Неужели мы не в состоянии обойтись без него? – Гермиона выглядит, как ревнивая жена, и это меня забавляет.
- Вы не сможете меня успокоить так, как он, - говоря это, я даже не представляю, как можно извратить эту вполне безобидную фразу. Но Рон помогает мне исправить подобную наивность.
- Так ты теперь с ним? Он тебя это… Ну… вы с ним спите? – в его вопросе звучит, скорее, любопытство, чем осуждение.
А я не знаю, смеяться мне или злиться. Выбираю первое, ведь друзья, вероятно, не знают, что меня изнасиловали. Я так предполагаю, что об этом даже мадам Помфри наверняка не знает. Только Северус и Кингсли. Так что, Рон и не догадывается, что я вряд ли вот так вот пошел бы в постель с кем бы то ни было. Исключение мог бы составить только Северус, но он сбежал от меня. Поэтому на слова Рона я хохочу до слез.
- Ты только не скажи этого Нарциссе Малфой, а то она завершит начатое Волдемортом и живьем закопает меня за посягательство на Люциуса, - вытираю глаза, отфыркиваясь после смеха.
- Люциуса? – Гермиона все же хочет добраться до сути.
- Так зовут мистера Малфоя, а ты не знала? – делаю вид, что ее вопрос меня удивляет.
- Гарри Поттер, ты нам объяснишь, что здесь происходит? – Гермиона злится. Ничего – ей это полезно, чтобы не считала себя вправе решать что-то за меня. Для этого у меня есть Северус, который тоже вдруг возомнил, что знает, что для меня будет лучше.