На самом деле он просто не хотел обсуждать с профессором проблем телеприема — иначе они рисковали так никогда и не дойти до истинной цели его визита.
Он резко сменил тему.
— Послушайте, профессор, что вы можете мне рассказать об Иисусе?
Ди смерил его пристальным взглядом.
— Смотря кого вы имеете в виду, спрашивая об Иисусе.
— Да Иисуса же, Господи Боже мой! — негодующе ответил Эд. — Иисуса из Назарета. Появился на свет в Рождество. Умер на кресте. Основатель христианства. Кого еще я могу иметь в виду?
— Видите ли, Крошка Эд, есть Иисусы и Иисусы. В зависимости от того, к какой религиозной секте вы принадлежите — или же вообще не принадлежите ни к какой и вас интересует исторический Иисус. Что вам нужно — миф или история?
— Меня интересует реальность. Реальный Иисус. Я хочу…
— Ладно. Тогда для начала его звали вовсе не Иисус, а Иешуа. Ииеус имя греческое, а он был евреем. И родом он был не из Назарета. В те времена в Палестине не было такого города — Назарета. Это потом его придумали, чтобы залатать кое-какие дыры в пророчествах, которые должны были предсказывать пришествие мессии. И появился он на свет не на Рождество. Ранние христиане позаимствовали этот день у язычников в очередной попытке полуляризировать новую религию. Первоначально Рождество совпадало с зимним солнцестоянием и только потом, благодаря неточностям календарей, передвинулось на двадцать пятое декабря. Сомнителен даже тот факт, что Иешуа умер на кресте. Если это случилось, то, значит, он умер удивительно быстро. Ведь весь ужас распятия, как способа казни, заключается в сроке, который требуется жертве, чтобы умереть. У Роберта Грейвса[26] были все основания выдвинуть гипотезу, что Иисус не умер на кресте, а перенес припадок каталепсии, после чего был похищен.
Эд смотрел на профессора, вытаращив глаза.
— Вы же хотели узнать про исторического Иисуса, — язвительно произнес Варли Ди. — Так вот это только цветочки. Например, многие весьма серьезные ученые сомневаются, что Иешуа вообще намеревался положить начало новой религии. Он был добропорядочным евреем и всю жизнь свято исполнял предписания своей веры.
— Послушайте, — осведомился Эд, — а хоть что-нибудь из того, что я еще мальчишкой усвоил в воскресной школе, останется?
Профессор ехидно хохотнул.
— Самая малость. Но все-таки, что вы хотите узнать?
— Ну, например, про историю о том, как он накормил целые толпы двумя или тремя рыбами и несколькими караваями хлеба, да еще остались горы несъеденного.
— Скорее всего, это притча, — пожал плечами Ди. — Многие из поучений Иешуа преподносил в виде притч.
— Но ведь были и другие чудеса: воскрешение из мертвых, исцеление от проказы и тому подобные случаи.
Ди начал терять терпение.
— Современная медицина с легкостью творит подобные чудеса. Во времена Иешуа медицинское освидетельствование, после которого человека объявляли мертвым, было примитивным, чтобы не сказать больше. Между прочим, нам не обязательно углубляться так далеко в прошлое. Знаете ли вы, что мать Роберта Эдварда Ли[27] признали мертвой и даже похоронили? Потом она очнулась, и ее спасли. Что же касается проказы, то, с точки зрения медицины, этот термин вообще не имеет никакого смысла. И тем более не имел в те времена, когда им обозначали все — от кожных до венерических заболеваний. Чудо-целителей было хоть пруд пруди, и ни один религиозный деятель не мог рассчитывать на успешную карьеру, не обладай он умением устраивать такие представления. Правда, утверждают, будто Иешуа порицал приспешников-апостолов за то, что они постоянно понуждали его доказывать свои силы подобными трюками.
Эд Уандер заерзал на стуле.
— Ну, хорошо, оставим Иисуса. А как обстоят дела с другими чудотворцами — с Магометом, например?
Ди обвел его критическим взглядом.
— А я-то по простоте душевной полагал, Крошка Эд, будто вы со своей программой уже по горло сыты всяческими чудотворцами… Конечно, если заглянуть в прошлое, мы встретим их немало: Иисус, Магомет, Хасан бен Саббах…[28]
— Вот этот, последний, мне что-то совсем не известен, — заметил Эд.
— Основатель мусульманской секты исмаилитовшиитов. Его последователи, убийцы — ассасины[29] были фанатичны до невероятности. Так вот, про него известно, что он совершал разнообразные чудеса, в том числе и мгновенно перемещался на расстояния в сотни миль.
— Но… — выдавил Эд, поскольку выражение, с которым говорил профессор, предполагало очень большое «но».
— Но, — продолжал Ди, — когда авторитетные ученые начинают вплотную исследовать жития подобных чудотворцев, им крайне редко попадаются доказательства столь необъяснимых случаев.
Мнение профессора было прямо противоположно тому, что только вчера Эд слышал от Джима Уэстбрука. Уандер поерзал на стуле. Беседа с профессором Варли Ди явно дала нулевой результат. Он встал.
— Что ж, профессор, большое спасибо. Не буду отнимать у вас время.
Ди наградил его лучезарной улыбкой.
— Что вы, Крошка Эд. Всегда рад быть вам полезен. С удовольствием снова приму участие в вашей замечательной программе, когда закончатся неприятности с радиоволнами.
— Они никогда не закончатся, — уже с порога мрачно изрек Эд.
Профессор опешил.
— Никогда?.. Как же так?.. Но почему?
— Потому что один из чудотворцев, о которых мы с вами тут беседовали, навел порчу на радиоволны, ответил Эд. — Надеюсь, мы еще как-нибудь увидимся, доктор Ди.
Прошло несколько дней, прежде чем он решил снова встретиться с Элен и Базом — несколько дней отчаяния и нерешительности.
Должно же быть что-то такое, что под силу им троим.
Только вот с чего начать? Никто из них не осмеливался и на пушечный выстрел приблизиться к пророку. С друтой стороны, Эд опасался, что Таббер может натворить дел и без них. Ему больше не нужны катализаторы в лице Эда и его приятелей. Он вполне способен сам изобрести новые заклятья. А может быть, уже вплотную приступил к этому.
Эд решил позвонить Элен и договориться о встрече.
Может быть, все вместе они что-нибудь сумеют придумать.
Звонить, однако, не пришлось — Элен его опередила.
Говорящий будильник известил Эда о вызове, и как только он включил аппарат, на экране появилось ее лицо. Вид у Элен был обеспокоенный.
— Крошка Эд, ты не знаешь, где Баз?
Эд удивленно посмотрел на нее.
— Нет, в последний раз я видел его в клубе, вместе с тобой.
— Он исчез!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я попыталась его найти, хотела предложить, чтобы мы снова встретились втроем и обсудили создавшееся положение. Только в редакции его нет. И дома тоже.
Внезапно Эда пронзило предчувствие.
— Ты думаешь, он отправился к Табберу?
Ее глаза тревожно расширились.
— Как раз этого я и боюсь.
— Я сейчас приеду, — сказал Эд, выключая экран, и направился к двери.
Глава восьмая
— К вам два посетителя, — произнес будильник.
Эд бросил взгляд на входной экран: ни одного из этих визитеров он раньше никогда не видел. Он открыл дверь — незнакомцы равнодушно оглядели его.
— Вы — Эдвард Уандер? — спросил один из них, что постарше.
— Совершенно верно.
— Кое-кто желает с вами побеседовать, — он извлек бумажник и продемонстрировал Эду удостоверение. — Моя фамилия Стивенc, а это Джонсон.
— Никак Гестапо? — непочтительно хмыкнул Эд. — Чем могу быть полезен?
— Тем, что последуете за нами, — миролюбиво сказал Джонсон.
— Это еще зачем? — заупрямился Эд. — Что я такого натворил?
Первый, назвавшийся Стивенсом, пожал плечами.
— Понятия не имею. Уж, наверное, что-то серьезное. Прошу вас, пойдемте.
— Но послушайте — я гражданин Штатов и исправный налогоплательщик, Уандер обдумал свое заявление и уточнил: — по крайней мере, был им еще неделю назад. Разве по закону вы не должны предъявить мне ордер на арест или что-нибудь подобное?
— Может, в добрые старые времена так и полагалось, — без тени враждебности проговорил Стивене. Но только теперь все очень спешат. Дело срочное. Нам приказано доставить вас как можно скорее. Вот мы и выполняем.
Уандер ощутил, как упрямство в нем все растет.
— Я не согласен, — заявил он. — И вообще ненавижу копов.
Они молча смотрели на него.
— Это моя давняя мечта, — пояснил Эд, — обозвать полицейского копом.
— Вот и отлично, — ответил Джонсон. — Вы осуществили свою мечту. А теперь пойдемте.
— Ладно, — сдался Эд. — Только если вы думаете, будто у вас срочное дело, вам следует знать, что у меня оно тоже есть.
— Возможно, наши дела совпадают, — заметил Стивене.
Все вместе они спустились в лифте и вышли на улицу. Провожатые держались по обе стороны от Эда, не проявляя никакой агрессивности, но Уандер подозревал, что вздумай он дернуться, ему не удалось бы сделать и двух шагов. У дверей их ждал огромный летающий лимузин. Эда усадили на переднее сиденье, его спутники расположились по бокам. Стивене набрал код места назначения, и машина, поднявшись на полицейский уровень, устремилась на юг.
— Куда вы меня везете? — поинтересовался Эд.
— На Манхэттен.
— А зачем? Могу я знать, с какой целью? По-моему, я имею право вызвать своего адвоката и все такое…
— Это вам не добрые старые времена, — лаконично ответил Стивене.
Джонсон оказался более разговорчивым.
— По правде сказать, мистер Уандер, мы и сами не знаем, зачем вы им понадобились. Это самая секретная операция из всех, в которых мне доводилось принимать участие.
— Кому это им? — Эд снова ощутил прилив негодования.
Никто из спутников не ответил.
Манхэттен лежал милях в ста к югу. Через четверть часа Стивене сбавил скорость, и машина влилась в густой поток ультра-нью-йоркского транспорта.
Добравшись до Нью-Вулворт-Билдинга, они скользнули в ворота для транспорта и остановились перед тройкой охранников в форме; у двоих в кобурах были крупнокалиберные автоматические пистолеты.
Эд и двое его спутников в штатском вышли из машины. Охранники окинули их непроницаемыми взглядами.
После того как удостоверения были предъявлены и проверены, безоружный охранник подошел к телефону и что-то негромко сказал. Потом обернулся, кивком пригласил их следовать за собой и подвел к лифту.
Поднимались они с головокружительным ускорением и, как показалось Эду, невероятно долго. Но вот скорость достигла наконец предела и начала понемногу падать; дверь открылась.
Снова охранники — и опять вооруженные. Их пропустили. Эда провели через холл в боковой коридор.
Проходя мимо окна, он глянул в него. Похоже, они почти на самой вершине самого высокого здания на Манхэттене. Двери некоторых помещений, мимо которых они проходили, были открыты. Внутри трудились десятки — нет, сотни — мужчин и женщин. Вид у всех этих служащих был взмыленный. Следующие помещения подготавливались для работы: в них спешно затаскивали Ай-Би-Эмовские принтеры, сортирующие машины.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — не выдержал Эд.
— Мы ведь вам уже сказали, — рассудительно ответил Джонсон. — Понятия не имеем.
Наконец они дошли до места. Эда ввели в небольшую приемную, в которой не было никого, кроме сидящей за столом девушки.
— Уандер, Эдвард. Кингсбург. Срочность «Си». Номер Зет-168. — Стивене передал девушке конверт; та вскрыла его и пробежала глазами единственный листок бумаги.
— Да-да, мистер Ярдборо ждет вас, — и проговорила в аппарат межофисной связи: — Мистер Ярдборо, доставили мистера Уандера из Кингсбурга.
Эд вскипел.
— Послушайте, я что, арестован? Если так, то я хочу позвонить адвокату.
Девушка посмотрела на него и покачала головой, как будто слишком устала для того, чтобы отвечать.
— Мистер Ярдборо примет вас.
Один из провожатых отворил дверь, ведущую в следующее помещение и, пропустив Эда, закрыл дверь за его спиной.
Мистер Ярдборо сидел за заваленным бумагами столом. Насколько Эду было известно, начальникам не полагалось иметь заваленных столов. Умелый руководитель всегда должен иметь перед собой только один документ.
И, тем не менее, стол мистера Ярдборо был загроможден выше головы. А видок у хозяина кабинета был не менее усталый, чем у его секретарши.
— Присаживайтесь, мистер… гм… Уандер. Одну минуточку, — он извлек из свалки на своем столе какойто документ, потом три газетные вырезки.
Эд сел. По крайней мере, здесь он, наверное, узнает, в чем дело. Происходящее все меньше и меньше походило на полицейское расследование. Он даже начал подозревать…
Наконец, Ярдборо заговорил: — Эд Уандер, режиссер программы «Потусторонний час», транслируемой по радио из Кингсбурга. Первое упоминание о вас мы находим в газетной статье, написанной… — он заглянул в вырезку, — Базом деКе-мпом из кингсбургской «Таймс-Трибьюн». В ней с изрядной долей иронии описывается гость вашей передачи, проповедник Иезекииль Джошуа Таббер, который предположительно наслал… гм… проклятье на женское тщеславие.
Эд хотел было что-то сказать, но Ярдборо предупреждающе поднял руку.
— Еще минутку. Вторая статья развивает ту же тему. В ней мистер Де Кемп с тем же оттенком иронии утверждает, будто этот странствующий проповедник, Таббер, явился причиной моды на так называемый «домотканый стиль».
Ярдборо отложил вторую вырезку и взялся за третью.
— Последняя статья тоже подписана мистером де Кемпом, но написана она в несколько ином духе.
— Над ней потрудились литобработчики, — буркнул Эд. Дело начинало проясняться.
— Вот оно что. Отлично. Эта статья в юмористических тонах сообщает, что Таббер якобы берет на себя ответственность за осложнения, которые в последнее время постигли радио и телевидение. — Ярдборо положил вырезку на стол.
— Откуда у вас все это? — полюбопытствовал Эд.
Собеседник устало улыбнулся.
— Поверьте, мистер Уандер, у нас есть копии всех газет, выходящих в мире, на всех языках. Они занимают пять верхних этажей Нью-Вулворт-Билдинга. Наши переводчики изо дня в день работают с ними, переводя от слова до слова.
Эд недоуменно уставился на него.
— Просмотр всех газет, выходящих в мире, в надежде отыскать хоть единую зацепку — это лишь одна из операций, проводимых в этом здании, мистер Уандер, — сказал Ярдборо. А ведь работа идет не только здесь. Но сейчас нам достаточно и того, что мы откопали эти три статьи, где упоминаетесь вы и Таббер. Что вы можете сказать, дабы прояснить ситуацию?
— То есть как это — что я могу сказать? — выпалил Эд. — Ничего. Все так и есть.
— Что так и есть? — переспросил Ярдборо.
— Иезекииль Джошуа Таббер наслал проклятье на женское тщеславие. Оно сработало. Потом он наложил проклятье на радио и телевидение — это случилось на моей передаче. Оно тоже сработало.
Ярдборо встал из-за стола.
— Хорошо, мистер Уандер. Пройдите за мной.