— Это было в завтрак! А ты вытирала в ужин!
Джозеф в ужасе закрыл лицо руками:
— Хватит.
— Сейчас моя очередь, маленький ты червяк. А если ты еще хоть раз скажешь, что это не так, я дам тебе по носу!
— Тогда я скажу!
— Хватит! — рявкнул Джозеф. Обернувшись, он увидел две пары глаз, в страхе смотревших на него. — Холли, тебе мыть. Сисси, тебе вытирать.
Сисси триумфально улыбнулась старшей сестре, а Холли начала канючить:
— Но, дядя Джозеф…
— Никаких «но», а то отшлепаю…
Осознав, что он сказал, Джозеф застонал и опять закрыл лицо руками. Вот он уже заговорил, точь-в-точь как его отец.
— Не понимаю, почему мисс Харпер не моет посуду, — услышал он ворчание Холли.
При упоминании имени еще одной женщины, отравлявшей ему жизнь, Джозеф вскинул голову.
— Потому, что это не ее работа, — ответил он резко.
— Все остальное — ее работа, — настаивала Холли.
— Нет, и все остальное — не ее работа. Она здесь только для того, чтобы помочь нам, пока мы не привыкнем друг к другу, а не чтобы бегать, подбирая все за нами, как… как раб на плантации.
— Тогда почему она сбивает масло? — спросила Сисси. — Вчера ты говорил, что всегда сам будешь сбивать масло, потому что ты самый сильный.
Джозеф попытался выбросить из головы образ хрупкой Тесс Харпер, согнувшейся над маслобойкой. Сисси была права. Вчера он действительно сказал, что всегда будет делать это сам, но это было до того, как мисс Тесс Харпер спровоцировала его перепоручить это ей. Эта женщина умеет действовать ему на нервы, как никакой другой человек на земле, и он ужаснулся, каким глупцом он был, окружив себя этими несносными женщинами.
— Она полюбопытствовала насчет работы, вот и пришлось дать ей эту, — тихо ответил он Сисси.
— Когда я была там, она не показалась мне любопытной, — осадила его Холли. — Она была уставшей.
Это заговор, заключил Джозеф, опустив плечи под тяжестью отчаяния. Женщины сговорились, чтобы свести его с ума.
Он встал:
— Девочки, заканчивайте с посудой и можете сбегать на северное пастбище поиграть с собаками.
— Ты собираешься разрешить Тесс отдохнуть? — поинтересовалась Сисси, когда он был уже в дверях.
Действительно, таково было его намерение. Но какой дьявол даст ему самому хоть сколько-нибудь передохнуть от нее?
Солнце уже клонилось к западу, когда Джозеф шел по двору к хлеву, где Тесс неутомимо сбивала масло. Он обязан отдать должное этой женщине. Она была испорчена и упряма, как черт. Бросив однажды вызов, она, по-видимому, никогда не отступала.
Подойдя ближе, он увидел ее сгорбленную спину и услышал слабые всхлипы, которые она издавала при каждом своем движении. Он остановился рядом с ней и сказал:
— Теперь давайте я продолжу.
— Ну вас к черту, — ответила она, тяжело дыша.
Сначала Джозеф удивился: женщина выглядела смертельно уставшей и едва держалась на ногах. Но удивление быстро превратилось в гнев, и вот он уже видел в этом лишь новое подтверждение ее неблагодарности.
Он придвинулся ближе и попытался оттолкнуть ее бедром. Но не тут-то было: она расставила ноги и принялась работать еще быстрее.
— Мне не нужна ваша помощь, Магайр, — прохрипела она сквозь зубы. — Убирайтесь в свою пещеру.
— С дороги, мисс Харпер.
Он дотянулся-таки до маслобойки, но ее острый локоть вонзился ему прямо в ребра и заставил отскочить.
Джозеф в изумлении уставился на нее:
— Убирайтесь с дороги к чертовой матери! Взгляд ее голубых глаз мог бы заморозить всю преисподнюю, но онемевшая рука продолжала, хотя и с запинками, сбивать масло.
— Только коснитесь маслобойки, — сказала она, — и тут же получите по лбу.
Не будь он так взбешен, расхохотался бы, а тут протянул руку и схватил за рукоятку, чтобы заставить Тесс прекратить работу. Она моментально отреагировала на его движение, толкнув его всем телом так, что Джозеф едва не потерял равновесие. Он крепко держал маслобойку, а Тесс пыталась вырвать ее.
— Отпусти, жаба! — заорала она.
— Отдайте, леди, — прорычал он. — Вы свободны.
— Что-то я не чувствую себя свободной! — выкрикнула она ему в лицо. — Вы сами дали мне эту работу, так позвольте закончить ее!
Тесс выпустила рукоятку и попыталась отнять у него все приспособление целиком. Однако Джозеф не собирался отпускать его. Началось «перетягивание каната», в результате оба оказались на земле, с головы до ног перемазанные содержимым маслобойки.
— Хватит! — услышал Джозеф крик Сисси со стороны дома.
Подняв голову, он увидел, что Сисси и Холли стоят и наблюдают за тем, как он и Тесс Харпер корчат из себя полных идиотов.
— Хватит, хватит! — продолжала Сисси, широко улыбаясь. — И никаких «но», а то отшлепаю!
Сисси рассмеялась, Холли стояла, по своему обыкновению, хмурясь. Потом обе бросились в сторону северного пастбища.
Рубашка и брюки Джозефа были покрыты толстым слоем жирных сливок. Он оглядел Тесс. Она, казалось, готова была убить его.
— Как вы думаете, долго ли мне пришлось гнуть спину над этим маслом? — спросила она сквозь зубы.
— Слишком долго. Оно должно было быть готово как раз к этому часу.
Тесс поджала губы, встала, сгребла эту массу со своей юбки и швырнула в него.
— Ваше масло, мистер Магайр!
Он смотрел, как она идет, сжав пальцы в кулаки и вытянув руки по бокам. Привлеченная ее запахом, коза Оливия сунулась было к Тесс и ухватила за юбку, когда та выходила из хлева, за что и получила дверью по носу.
Джозеф тупо смотрел на себя, потом на маслобойку, потом снова на хлев, откуда ушла Тесс. Вдруг он запрокинул голову и разразился безудержным хохотом.
8
Тесс покончила со своим обедом из копченого окорока и сладкого картофеля и промокнула уголки рта куском ветхой льняной салфетки. Поставив тарелку на грязный пол хлева, она подавила зевок и посмотрела на свою непривлекательную постель из одеяла, брошенного поверх копны сена, прикидывая, не будет ли ей удобнее на жестком полу.
С заходом солнца горячий ветер сменился холодным, и теперь он задувал в хлев через щели в стенах, издавая скрипящие и стонущие звуки. Тесс собиралась было отказаться от тяжелой ночной рубашки, которую Джозеф купил утром в магазине женской одежды, в пользу своей, от Майкла Болтона, но мысль о том, что ей придется лечь на колючую солому, и пронизывающий холодный ветер быстро заставили ее передумать. И теперь она надевала нечто напоминающее тент над цирковым манежем, и тонкая белая ткань метр за метром окутывала ее ноги.
Большую часть вечера она провела мысленно призывая ту странную женщину, которая перенесла ее сюда, но волшебная фея отказывалась появиться, и спустя несколько часов безуспешных попыток Тесс сдалась. Что это за отвратительное маленькое существо, укравшее ее из дома, а потом бросившее на произвол судьбы отрабатывать долг в опасном непредсказуемом мире?
А что, если эта женщина вообще никогда не вернется? Что, если Тесс обречена прожить остаток дней прислужницей Джозефа Магайра? Она похолодела от ужаса и поскорее выкинула эту мысль из головы.
Где-то вдалеке завыл койот, и Тесс со всей отчетливостью поняла, что никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Здесь не было ни радио, которое могло бы рассеять оглушительную тишину ночи, ни даже ровного гула доброго старого холодильника, который мог бы составить ей компанию.
— Тесс!
Она приподнялась и увидела Сисси в такой же, как на ней, ночной рубашке, но гораздо меньшего размера. Девочка стояла у двери в вглядывалась в темноту хлева. Тесс улыбнулась малышке, ее единственному другу на годы и мили, и пригласила ее войти.
— Я… я только хотела пожелать спокойной ночи, — сказала Сисси, входя в хлев.
— Спасибо. Ты очень добра.
Девочка колебалась, и Тесс поняла, что та хочет сказать что-то еще.
Взгляд Сисси упал на пустую тарелку Тесс.
— Почему ты не захотела есть за столом вместе с нами?
Тесс вздохнула, понимая, что этот вопрос был неизбежен. Она была слишком занята маслом, чтобы вспомнить о ленче. Когда же позвали на обед, она получила свою тарелку у входа в землянку и сразу ушла в хлев.
— Э-э… за столом слишком мало места для четверых, — ответила она, надеясь, что такого объяснения будет достаточно.
— Ты могла бы взять мой стул.
Тесс улыбнулась:
— Ну, видишь ли, это было бы не слишком честно по отношению к тебе.
— Я бы не возражала.
— Сисси, дом твоего дяди немного мал для меня.
Сисси кивнула:
— Да, он меньше нашего дома в Черри Крик.
— А небольшие, закрытые со всех сторон места… они… Ну, в общем, они делают меня нервной.
— Как Миссис Скрэтчес?
— Кто это — миссис Скрэтчес?
— Так звали мою кошку, — сказала Сисси. Она подошла ближе, и под ее босыми ногами захрустела солома. — Она никогда не любила заходить в дом. Папа говорил, это потому, что она любила простор, где могла бегать и прыгать, не ударяясь об разные предметы.
— Да, думаю, я очень похожа на Миссис Скрэтчес.
— Но, держу пари, ты не любишь мышей.
— Я их ненавижу.
Сисси сморщила носик, будто собираясь чихнуть, потом протянула руку и потрогала прядь волос Тесс:
— У моей мамы были такие же светлые волосы, как у тебя.
— Правда?
— И, бывало, они так же запутывались, когда она была на ветру без шляпы. Папа говорил, что Бог дал мужчинам короткие волосы именно для того, чтобы они не лезли в глаза, когда мужчины пашут.
Тесс рассмеялась:
— Тогда почему бы им не носить шляпы, как женщинам?
— Глупая, потому что они бы выглядели в них смешно. Папа, бывало, говорил, что у дяди Джозефа слишком длинные волосы. Поэтому он попал в… — Зеленые глаза Сисси расширились, и она захлопнула себе рот ладошкой. — Ой, — прошептала она. — Мы не договаривались болтать об этом.
Тесс была заинтригована. Секрет? Секрет Джозефа Магайра?
— О чем болтать? — спросила она невинным тоном, надеясь увлечь Сисси и заставить ее проговориться.
— О дяде Джозефе, — прошептала девочка. — Мама говорила, что все мы совершаем ошибки, но дядя Джозеф просто рожден, чтобы ошибаться… У твоей мамы длинные волосы? — спросила она обычным голосом.
Сисси Магайр сменила тему быстрее, чем колибри успела бы взмахнуть крылом, и этот простой вопрос застал Тесс врасплох. Хотя она видела свою мать всего несколько недель назад в Венеции, Тесс никак не могла вспомнить, носила ли еще Патрис Харпер короткую прическу или уже снова отрастила волосы до плеч.
— Нет, — ответила наконец Тесс не вполне уверенно и оттого почувствовала себя неловко.
— Она что, пашет?
Тесс рассмеялась:
— Моя мама ходит по магазинам.
— А моя умела готовить и убирать. Она всегда говорила, что счастливая семья и опрятный дом более всего угодны Богу. Но папа считал, что хлеб насущный тоже важен.
Тесс кивнула, пораженная тем, как естественно Сисси восприняла смерть родителей. Малышка рассказывала о них так просто, словно они только уехали и со дня на день вернутся.
— Наверное, Сисси, твои родители были очень хорошие люди, — сказала Тесс мягко. — Как жаль, что ты потеряла их.
— О, я не потеряла их. Я точно знаю, где они сейчас.
— В раю с Иисусом? — откликнулась Тесс, вспомнив, что говорила Сисси вчера сестре.
— Верно. Когда я сплю, они разговаривают со мной. — Она придвинулась ближе и прошептала: — Они даже говорили мне о тебе.
— Обо мне? — поразилась Тесс.
— Угу. Они сказали, что ты милая, хорошая и всегда будешь заботиться обо мне.
— Это прекрасно, Сисси, — ответила Тесс осторожно, — но, думаю, твой дядя Джозеф — именно тот, кто всегда будет заботиться о тебе.
— Ты могла бы помочь ему. Ему очень нужна помощь…
И прежде чем Тесс нашлась, что ответить, малышка вновь сменила тему:
— Ты когда-нибудь жила у реки?
— Я живу у океана.
— Правда? Папа рассказывал мне об океане. Он говорил, что океан большой-пребольшой, без начала и конца, и простирается во все стороны насколько хватает глаз. Он говорил, что в океане водятся большущие рыбы, которые могут проглотить тебя целиком!
— Акулы.
— Холли говорит, что они называются драконами и могут съесть целый корабль!
— Я долго жила там, но никогда не видела дракона.
— Это потому, что они прячутся в волнах, пока корабль не подплывет поближе, и вдруг — ам! — и корабль исчезает в ужасной пасти! Поэтому все эти затонувшие корабли полны сокровищ!
— Думаю, тебе было бы разумнее отнести сокровища на совесть пьяных капитанов.
— Мама говорила, что алкоголь портит мозг мужчин.
— Наверное, этого достаточно, чтобы пить, — откликнулась Тесс.
— Чтобы сойти с ума?
? Угу.
Сисси нагнулась к ней и внимательно всмотрелась в ее лицо:
— У дяди Джозефа есть бутылка виски. Она стоит под кухонной мойкой.
— Это дело дяди Джозефа, — ответила Тесс.
— Холли хочет забрать бутылку оттуда и спрятать. Мама никогда не разрешала держать в доме алкоголь.
— Да, но ведь эта… эта землянка — не дом твоей мамы.
— Мистер Робертс, бывало, пил виски. А когда он от этого свихнулся, то стал гоняться за своими детьми с палкой. Холли говорит, что дядя Джозеф вот-вот точно так же начнет гоняться за нами.
Тесс посерьезнела.
— Ваш дядя когда-нибудь бил вас?
Сисси покачала головой:
— Он всегда относился к нам хорошо. Сегодня вечером он даже не отругал Холли, когда она бросила на пол его тарелку. Но Холли говорит, что он привез тебя сюда потому… — Малышка опустила голову и заколебалась.
— Потому…
— Потому, что он не хочет заботиться о нас. Она говорит, что через какое-то время он начнет бить нас.
«Мир по Холли», — гневно подумала Тесс.
— Сисси, твой дядя привез… попросил меня приехать сюда из-за того, что ты была очень грустной. Он не хотел, чтобы ты плакала, и думал, что на некоторое время тебе нужен друг.
Сисси шмыгнула носом и вытерла слезы, готовые скатиться по щекам.
— Это правда?
— Да. И… и думаю, это был очень хороший поступок с его стороны. А ты как думаешь?
— Точно так же.
— К тому же, думаю, ты не должна беспокоиться о бутылке виски и верить всему, что говорит тебе сестра. Она просто хочет напугать тебя.
— Неужели?
— Конечно. Разве ты хочешь, чтобы она думала, что ей это удалось?
— Нет, мэм, — ответила Сисси очень серьезно. — Я же не трусиха.
— Тогда в следующий раз, когда она скажет тебе что-нибудь страшное, просто отругай ее и уйди.
Сисси захихикала:
— Бывало, мама просто с ума сходила, когда я так делала.
— Ну, это особое дело, и я даю тебе особое разрешение.
Малышка обняла Тесс за шею и воскликнула:
— Я так счастлива, что ты здесь!
Тесс хотела что-то сказать, но утонула в объятиях Сисси. Она ободряюще погладила девочку по спине:
— Ты бы шла спать, пока твой дядя не пришел тебя искать и не пристыдил меня, что я так долго держу тебя в холодном хлеве.
Сисси кивнула и направилась было к выходу, но тут же вернулась:
— Я чуть не забыла! Дядя Джозеф сказал, чтобы я отдала это тебе. — Она вытащила из кармана сложенный вдвое листок бумаги. — Он сказал, что это очень важно и что я должна отдать его тебе именно вечером.
Тесс протянула руку и взяла смятый листок. В ее душе вспыхнула надежда. Она решила, что у Джозефа Магайра была лишь одна причина писать ей записки: он, видимо, хотел извиниться за то, что так обращался с ней. Мог ли он сожалеть о своей грубости, о тяжелой работе, которую ей поручил, и том дурацком долге, который она должна была отрабатывать по его настоянию?
Она улыбнулась, думая, что Джозеф Магайр наконец осознал, что она не прислуга, и решил повысить ей жалованье против своих обычных расценок. Разумеется, завтра она должна не забыть сказать ему, что принимает его извинения. Определенно, у нее не было причин таить злобу.
— Спокойной ночи, Тесс. — Сисси вернула ее к действительности. — Утром я принесу тебе завтрак.