Горячая волна желания захлестнула Кэсси и дрожью пробежала по всему телу, в воображении мелькали мучительные картины, рисующие Майлза в объятиях других женщин. Уму непостижимо, как Сара могла мириться с его многочисленными любовными похождениями. Или, может быть, ей было так намного удобнее? Потому что мужчину, страсть которого отчасти утолена, легче умиротворить? Ведь она должна была играть роль примерной жены и не всегда имела возможность удовлетворить его желания, а поэтому закрывала глаза на его интрижки.
Подошел Дэвид Холлистер, и Кэсси с радостью отвлеклась от неприятных мыслей. Во время их последней встречи в кабинете у Майлза он был очень мил и завязал разговор о Джастине, намекая, что он в курсе их отношений — в отличие от своей жены, никак не показавшей, что ей тоже об этом известно.
— Какая досада, что Джастину пришлось срочно уехать, — произнес он мягким, негромким голосом. — Но я вижу, Майлз не дает вам скучать. По крайней мере надеюсь на это, равно как и на то, что он не терзает вас инструкциями относительно того, что вам предстоит сделать в понедельник! — Не такой уж я злобный педант и зануда, — нахмурился Майлз. — Я как раз изо всех сил старался ее разговорить!
— В таком случае я должен вдвойне извиниться, так как вынужден на некоторое время увести вас от Кэсси. Сэр Леон Пакард забежал к нам на огонек и хочет поговорить с вами. Он не отказался от мысли совершить ту сделку.
Майлз бросил на Кэсси извиняющийся взгляд.
— Я скоро вернусь.
— Не беспокойтесь, со мной будет все в порядке.
Когда Майлз ушел, Кэсси огляделась по сторонам и заметила в нише за большой вазой с цветами свободный стул. Из-за букета она могла хорошо видеть всю комнату, тогда как сама была наполовину скрыта листьями и цветами, что позволяло ей спокойно вспомнить все, что сказал ей Майлз, и, что не менее важно, поразмышлять, насколько серьезны были его слова.
Глава 12
Кэсси так и не удалось поразмышлять о Майлзе. Не успела она расположиться в своем углу, как к ней подошла хозяйка вечера. Судя по всему, Сара, как коршун, наблюдала за ней все то время, пока она была в обществе Майлза.
— Джастин рассказал мне о вашем путешествии в Нью-Йорк, — начала Сара. — Неудивительно, что у вас такой усталый вид.
— Я надеялась, что это будет незаметно, — ответила Кэсси, пряча улыбку. Ну и ну, даже не скрывает, как ей хочется поставить на место нахальную секретаршу!
— Боюсь, что все-таки, — последовал недвусмысленный ответ. — Хота, возможно, это еще и результат напряженной работы у Майлза. Мне кажется, он весьма требователен и придирчив. — Но он и к себе не менее требователен, у него многому можно научиться! — воскликнула Кэсси. — Благодаря ему я стала неплохо разбираться в механизме издательского дела.
— Правда? Стоит предупредить Майлза, чтобы он держал ухо востро, если не хочет потерять место.
— Он всячески поощряет мой интерес к делам компании, — намеренно сказала Кэсси. — Поэтому мы с ним нередко обсуждаем вместе различные вопросы.
Сара опять поджала губы.
— Я часто жалею, что вынуждена была отказаться от карьеры, но Дэвид постоянно бывает за границей, и ему нравится видеть меня рядом.
— Чем же вы заполняете остальное время?
— Занимаюсь благотворительностью и нашими домами.
У них три дома и почему-то нет детей, подумала Кэсси. Надо бы порасспросить Джастина.
— А что вы делали до замужества? — спросила она в надежде, что Сара расскажет о себе и Майлзе.
— Работала в компании «Англиа Телевижн». Потом я познакомилась с Майлзом и переехала с ним в Оксфорд. Майлз был блестящим оратором, и его лекции пользовались у студентов огромным успехом. Он очень любил свою работу и не помышлял ни о какой другой жизни.
— Оксфорд чудесное место, — пробормотала Кэсси, надеясь вызвать Сару на дальнейшую откровенность.
— Я предпочитаю Лондон или Париж. — Изящная ручка сделала неопределенный жест. — Университетская жизнь скучна и однообразна — разумеется, если ты сам не занимаешься научной работой. Я готова была на стенку лезть от тоски, но тут на сцене появился Дэвид, а мне в конце концов стало ясно, что мои чувства к Майлзу изменились. — Сара слегка повернулась на стуле и посмотрела Кэсси прямо в глаза. — Надо сказать, что для него это был большой удар. Он умолял меня остаться, обещал даже переехать в Лондон и найти себе другую работу, но я убедила его не делать этого. Я же понимала, что он будет глубоко несчастлив вдали от своих студентов и университета.
Версия Сары несколько отличалась от той, какую она слышала от Джастина. Оно и понятно, ведь Саре незачем выставлять себя в невыгодном свете. Ее поступок выглядел куда менее предосудительным, если принять на веру, что она бросила Майлза не по материальным соображениям, а полюбив другого человека.
— Вы, наверное, удивились, когда Майлз решил заняться издательским делом, — сказала Кэсси, тщательно скрывая свою заинтересованность.
— О да, конечно. И я очень рада его успехам на этом поприще. А если бы Майлз еще и женился, я была бы просто счастлива. Тогда мне бы не пришлось корить себя за то, что я от него ушла… Боюсь, однако, что он по-прежнему любит меня. Только этим и можно объяснить его агрессивность и непостоянство в отношениях с женщинами. — Хрупкая рука Сары легла на плечо Кэсси. — О Боже, что это я разоткровенничалась! Сама себя не узнаю! Пожалуйста, забудьте все, что я тут наговорила.
— Уже забыла, — успокоила ее Кэсси, прекрасно сознавая, что Сарина откровенность не более чем игра. — Не в моих привычках помнить светскую болтовню.
Сара поднялась со стула, ее вспыхнувшие щеки выдавали, что колкость не прошла незамеченной.
— Надеюсь, Майлз вполне оценил, какое сокровище нашел в лице своей секретарши, — сказала она и поплыла назад в зал, окутанная облаком шифона от Валентине и нежным ароматом знаменитых духов Джордже.
Кэсси вновь осталась наедине со своими мыслями, и вновь очень ненадолго. Буквально через минуту к ней подошел высокий худощавый мужчина, темноволосый, с седеющими висками, и, коротко поклонившись, представился:
— Меня зовут Жак Фурье. — В его голосе был слышен легкий французский акцент. — Я работаю с Дэвидом.
— А я здесь с его шурином, — весело ответила Кэсси.
— Но сейчас, его здесь нет, насколько мне известно. Я слышал, он повез кого-то из гостей в больницу. — Темные глаза Фурье шарили по ее телу, пока беззастенчиво не остановились на груди. — Льщу себя надеждой, что его потеря обернется приобретением для меня. Я хотел подойти к вам сразу же после его ухода, но Майлз меня опередил.
— Я работаю у него.
— Счастливчик! У него такая красивая сотрудница.
— Скорее, секретарша.
— Кем бы вы ни были, я уверен, что вы настоящее сокровище. — Француз смотрел на нее жадными глазами. — Можно мне присесть? — Вопрос был риторический, так как он, не дожидаясь ответа, занял стул, на котором только что сидела Сара. — Легче разговаривать, когда лица на одном уровне, хотя вид не такой захватывающий!
Смысл его слов был вполне однозначен, и Кэсси второй раз за вечер покраснела.
Ее смущение не укрылось от француза.
— Как отрадно, что в наше время ничем не ограниченной откровенности в одежде есть женщины, не потерявшие способности краснеть! Вы должны все мне рассказать о себе.
— Я уже рассказала вам, что работаю в «Барлоу».
— Это только начало. Я хотел бы узнать о вас побольше. Где вы живете?
— В Камден-Тауне.
— Одна?
— Да.
— Означает ли это, что вы с доктором просто друзья?
— Это означает, что я предпочитаю жить одна.
Он издал короткий смешок.
— Ко всему вы еще остры на язык. Вы давно работаете с Майлзом?
— Теперь моя очередь задать вам вопрос, — улыбнулась она, стремясь отвлечь его внимание от своей особы. — Вы давно живете в Англии?
— Три года.
— А ваша жена сегодня тоже здесь? — Кэсси обратила внимание на золотое обручальное кольцо Фурье и надеялась, что этот вопрос положит конец его комплиментам.
— Нет, она уехала в Лион навестить своих родителей, — ответил он. — Я с утра до вечера занят, так что скучать некогда. Но по ночам я чувствую себя покинутым и одиноким. Какие будут предложения?
— Купите себе одеяло с электроподогревом и собаку!
— Что называется, отбрили, — усмехнулся он. — Хотя меня это не удивляет, не зря же вы работаете с Майлзом. Он терпеть не может посредственности.
Кэсси согласно кивнула.
— Мне еще не доводилось встречать людей с таким острым умом. Он…
— Нет нужды рассказывать мне о его достоинствах. Наш банк никогда бы не поддержал «Барлоу», если бы во главе издательства стоял не Майлз, а кто-то другой.
— А я считала, что издательство возглавлял Генри Барлоу, вместе с Майлзом, — осторожно заметила Кэсси.
— Вначале так и было. Но последние шесть лет всем заправлял Майлз.
— В самом деле?
— Безусловно. — Жак Фурье развел руками. — Таких людей, как он, раз-два и обчелся, ему под силу наладить дело в любой компании. На мой взгляд, он наверняка достигнет больших высот.
Это последнее замечание не вызвало у Кэсси восторга.
— Мне кажется, ему это не нужно. Майлз вполне доволен своим теперешним положением.
— До поры до времени.
— Должно быть, вы сейчас подумали о Кэтрин Барлоу? — Кэсси вопросительно взглянула на него.
— Да. Ее планы никому не ведомы, — пожал плечами француз. — Но хватит говорить о других. Меня интересуете вы. Как насчет поужинать со мной завтра вечером?
— Завтра я занята. И, сказать по правде, буду занята все выходные и всю следующую неделю, — добавила она, не испытывая ни малейшего желания встречаться с женатым человеком.
— Меня это не удивляет. — Он слегка потрепал ее по плечу. — Может быть, через неделю?
— Я стараюсь не заглядывать так далеко вперед. Я ведь, знаете ли, часто работаю допоздна.
— Засиживаться на работе допоздна, как правило, свойственно мужчинам!
— Вы хотите сказать, женатым мужчинам? — Кэсси посмотрела на него с неприязнью.
— Извините за вторжение, — прервал их внезапно вернувшийся Майлз. — Я готов подвезти вас домой, Кэсси, если вы не раздумали уходить.
Кэсси с облегчением вскочила, следом за ней поднялся и Жак Фурье.
— Неудивительно, что Кэсси устала, Майлз, — обратился он к Гилмору. Она рассказывала мне, что по твоей милости задерживается на работе до поздней ночи.
— Равно как и то, что каждая минута доставляет мне огромное удовольствие, — перебила Кэсси, которой все меньше нравился ее новый знакомый.
Уверенным жестом Майлз положил руку на ее обнаженную спину и, холодно попрощавшись с французом, повел ее прочь.
— Если не ошибаюсь, вы изъявили желание уехать отсюда со мной? спросил он Кэсси, когда за ними закрылась наружная дверь.
— А вы подумали иначе?
Он отпер дверцу своего темно-зеленого «даймлера».
— Мне показалось, что вам приятно общество господина Фурье, вот я и подумал, может быть, вы хотите, чтобы он подвез вас домой.
— Он, между прочим, женат.
— Прошу прощения, — с деланным смирением сказал Майлз. — Я не знал, что ваше второе имя — Добродетель.
— Не вижу повода для сарказма, — осадила его Кэсси. — Возможно, вам я и кажусь старомодной, но у меня на сей счет другое мнение.
Она тотчас пожалела об этих словах, опасаясь, что Майлз истолкует их как издевку. В конце концов, разве она не видела машину Сары возле его дома в ту ночь, когда принесла ему рукопись? Ну что ж, ничего не поделаешь. Кэсси решила не извиняться и, не говоря ни слова, села рядом с ним в машину.
В полном молчании они ехали по ночному городу; Кэсси неотрывно смотрела в окно, будто никогда прежде не видела Гайд-Парка.
— У вас на лице было написано, что он вам нравится, — наконец прервал молчание Майлз, но опять вернулся к прежней теме, и Кэсси разозлилась.
— Я просто была вежлива.
— Ага, вежливо позволяли почти незнакомому человеку приставать к вам.
— Вы о том, что он положил свою руку на мою? Но это ведь смешно! Что, по-вашему, я должна была сделать? Дать ему пощечину?
— Своим поведением вы поощряли его, — проворчал Майлз.
— Мужчины вовсе не нуждаются в поощрении, когда начинают приставать с ухаживаниями, — отрезала она. — И какое, собственно, вам до этого дело? В конце концов, я не ваша собственность.
— Возможно, я бы не возражал против этого.
Автомобиль внезапно остановился, и ремень безопасности резко отбросил ее на спинку кресла. Разъяренная, Кэсси всем корпусом повернулась к Майлзу.
— Что это, черт вас возьми, значит?
— Я хочу вас, и мне невыносимо видеть, что кто-то прикасается к вам.
Пока Кэсси переваривала услышанное, он как-то по кошачьи придвинулся и буквально прижал ее к дверце машины.
— Вы околдовали меня, — хрипло выдохнул он, жадно впиваясь ей в губы и заслоняя головой слабое свечение приборной доски. — Я безумно хотел вас все эти долгие недели… Боже, как я вас хотел!
Он был охвачен неистовым желанием, это чувствовалось в его голосе, в яростно приникших к ее рту губах, в трепете рук, скользящих по ее груди, по спине. Легко и умело он расстегнул молнию на платье Кэсси и стал ласкать ее беззащитную плоть.
Она вскрикнула и попыталась отпрянуть, но ее приоткрывшиеся губы еще больше воспламенили Майлза, и она ощутила в сокровенных глубинах своего рта жгучую ласку его языка.
— Ты восхитительна, — прошептал он, покрывая быстрыми, невесомо легкими поцелуями ее нежно-розовый сосок.
Она вновь попыталась отстраниться, испуганная остротой собственного ответного желания. Она хотела Майлза, хотела так же сильно, как и он ее, хотела его близости, его поцелуев, нескромной ласки его рук, от каждого прикосновения которых все ее существо захлестывала несказанная истома, она словно безвольно плыла в безбрежном океане желания. Внезапно ее будто пронзило током, и она затрепетала в объятиях Майлза, чувствуя, как мучительно напряглось его тело.
— Кэсси, — прошептал он, лаская губами сосок и заставляя ее вздрагивать от сладостной пытки.
— Пожалуйста, Майлз! — вскрикнула Кэсси. — Пожалуйста, не надо.
— Я бы никогда не посмел взять тебя силой, — еле слышно сказал он, отодвигаясь.
Его голос был спокоен, но в полутьме машины Кэсси успела заметить в прищуренных глазах Майлза отблеск еще не потухшей страсти, откровенное, ненасытное желание, заставившее ее отчетливо осознать всю уязвимость и беспомощность своей наготы.
Дрожащими пальцами она застегнула молнию и запахнула жакет. Казалось, каждая клеточка ее тела, каждый нерв были болезненно напряжены.
— Простите меня, Кэсси. Я очень сожалею обо всем, — неуверенно произнес он. — Не знаю, что на меня нашло.
— По-моему, это называется похоть, — сказала она, удивляясь, что может говорить так спокойно, хотя внутри бушует ураган.
— Перед вами трудно устоять, Кэсси. — В его голосе слышалось напряжение, он еще далеко не пришел в себя. — Но до сегодняшнего вечера я и не подозревал, что настолько уязвим.
— Спасибо по крайней мере, что вы не ставите случившееся в вину мне, — язвительно сказала она.
Майлз смущенно заерзал и провел пальцем по краю воротника.
— Прошу прощения за те мои слова насчет Жака. Считайте, что они вызваны ревностью.
— Неужели похоть может быть причиной для ревности?
— Ваш гнев вполне справедлив, — спокойно признал он. — Я не могу оправдать свое поведение. Могу лишь пообещать, что больше это не повторится, и вам нет нужды сидеть здесь и придумывать, как бы повежливее отделаться от меня.
У Кэсси и в мыслях этого не было, но, понимая, что в обычных обстоятельствах ее реакция была бы именно такой, она решила подыграть ему.
— Вы очень догадливы. Похоже, вы умеете читать чужие мысли.
Он пожал плечами.
— Вполне предсказуемая реакция, принимая во внимание наши служебные взаимоотношения и, как вы наверняка думаете, вытекающие отсюда неудобства.
— По-моему, именно вы, а не я, установили весьма недвусмысленные правила, которым нужно следовать на работе, — напомнила она.