И так получилось, что в один прекрасный весенний день граф Лейзонби в сопровождении леди Аниши Стаффорд поднялся по ступенькам служебного входа, распахнул дверь и поклонился.
Леди Аниша, слегка задрав нос, прошла мимо него, все еще недовольная сделкой, которую заключила. Сразу за дверью было что-то вроде поста привратника, но он был пуст. Она огляделась, не зная, что делать.
— Пошли, — немного грубовато сказал Лейзонби. — Нам просто надо подняться.
Леди Аниша скрестила руки на груди.
— И что, о нас не объявят?
— Это Скотленд-Ярд, а не Букингемский дворец, — проворчал он, ведя ее к лестнице. — Кроме того, ты обещала.
— А ты обещал пойти со мной в театр, — возразила она.
— Что я и…
— Да, сделал, — перебила она. — Только вот прохрапел всю последнюю арию.
— Ниш, эта песня тянулась, как кривой плуг позади хромой лошади, — объяснил он. — Тебе еще повезло, что она закончилась до того, как я чуть не умер от скуки и не началось мое трупное окоченение. Разве ты смогла бы спустить вниз по такой узкой лестнице мой застывший труп?
— Какой же ты бестолковый! — вскрикнула она. — Ты проспал самую величайшую арию в мире! Как же тебе не стыдно?
— Признаю, я — обыватель, — проворчал Лейзонби. — Прошу прощения, если я испортил тебе вечер с будущими родственниками. Но это был твой выбор, Ниш, — взять меня с собой, а ты знала, кто я.
Пока Лейзонби тащил ее по лестнице, леди Аниша продолжала бормотать и в недвусмысленных выражениях жаловаться на то, что вокруг грязно, воняет протухшими овощами и потом. Лейзонби объяснил со своей обычной прямотой, что, как правило, у людей, которые приходят в Скотленд-Ярд, бывает повод попотеть.
Наверху второго лестничного пролета они свернули в длинную узкую комнату, разделенную низкой стойкой, какие бывают в городском суде, — леди Аниша никогда такой не видела, но в магазинах по всему городу красовались карикатуры господина Крукшенка на зал суда.
За небольшой стойкой сидели два одинаковых клерка, похожих на пару лакеев. Это были парни в черных пиджаках, одинакового роста и веса — очень высокие и худые, — взгромоздившиеся на стулья по обе стороны высокого стола.
Около стены со стороны леди Аниши стояло несколько стульев с очень прямыми спинками, без обивки и даже без подушек.
— Они не хотят, чтобы тебе здесь было хорошо, Ниш, — сказал лорд Лейзонби, когда она упомянула о дискомфорте. — Это место для страдания и неудобства.
— Но мне-то приходится страдать из-за жуткого неудобства во имя твоих интересов. — Леди Аниша махнула изящной рукой, отгоняя страшную смесь чернил, угольного дыма и вареной репы, поднимающуюся откуда-то из недр здания. — И как долго мы должны здесь сидеть?
Лейзонби указал на дверь в дальнем конце комнате.
— Пока та дверь не откроется и мне не удастся протиснуться в кабинет.
Дверь, оказавшись гораздо услужливее лорда Лейзонби, выбрала этот момент, чтобы широко распахнуться и явить двух мужчин — одного тучного и претенциозно одетого, с толстой золотой цепочкой от часов, болтающейся у него на животе, и с прядями длинных, напомаженных темных волос, решительно свисающих вокруг его лысины, которая напоминала сальную тонзуру. Возвышающийся над ним второй мужчина выглядел гораздо интереснее. Помощник комиссара лондонской полиции был стройным, широкоплечим парнем с носом, напоминающим топорик для разделки мяса, и большой головой с аккуратно постриженными густыми темными волосами. Его не по моде чистое, лишенное усов и бакенбард лицо со впалыми щеками и жесткими темными глазами напоминало леди Анише хищную птицу.
Она сразу же его узнала, вскочила на ноги и приблизилась к нему, оставив Лейзонби позади.
— Помощник комиссара Нейпир! — громко сказала она, протягивая усыпанную драгоценностями руку. — Как приятно встретить вас снова. У вас найдется для нас минутка?
Тучный человек исчез, и взгляд Ройдена Нейпира теперь с подозрением перемещался с одного своего нового посетителя на другого.
— Леди Аниша, как приятно, — сухо сказал он. — Кого вы подразумеваете под словом «нас»?
— Лорда Лейзонби и меня, — сказала она улыбаясь.
Нейпир хотел отказаться, и это было более чем очевидно.
Но тут же почувствовал, что это было бы не совсем удобно. Он был пусть в небольшом, но все же в долгу перед братом леди Аниши. К тому же она вызывала у него любопытство и несомненный интерес.
Несмотря на свои заверения лорду Лейзонби, леди Аниша во время свадьбы брата не могла не обратить внимания на Нейпира. И до и после их краткого представления друг другу помощник комиссара почти постоянно наблюдал за ней краешком глаза. В этот раз, приблизившись к ней, он был натянуто формален, но его глаза! Ох, они никогда не оставят ее в покое.
Может быть, она напоминала ему кого-то из преступного мира. Чем черт не шутит? А возможно, он, как и большая часть общества, с подозрением относился к ее коже медового цвета и темным волосам.
Как бы там ни было, как и предсказывал Лейзонби, этого оказалось достаточно для того, чтобы он не смог сразу указать им на дверь. Вместо этого он пригласил их к себе в кабинет, который для тех, кому не повезло быть вызванным сюда, возможно, был тем же самым, что и ад для всех, кого знала леди Аниша. И несомненно, Ройден Нейпир был похож на человека, способного говорить с дьяволом.
— Итак, — сурово сказал он, когда они уселись перед его массивным дубовым столом, — чем обязан удовольствию видеть вас?
— Мы хотим, чтобы вы вновь открыли дело, — без всяких обиняков заявил лорд Лейзонби. — Убийство лорда Перси Певерила.
— Но что касается этого дела, то мы уже осудили виновного, — сказал Нейпир, смотря Лейзонби прямо в глаза. — Вас.
Лейзонби вскочил на ноги.
— И решение было отменено, — сказал он, положив руку на середину стола помощника комиссара. — Нейпир, пока настоящий убийца не будет найден и осужден, я никогда не успокоюсь. И вы знаете это.
— Надеюсь, вы простите меня, милорд, если я скажу, что нахожу запоздалое раскаяние подозрительным пустяком, — холодно ответил Нейпир. — Особенно когда скорбящая вдова получает в наследство довольную крупную сумму денег.
— Постарайтесь вспомнить: я был в тюрьме, когда это случилось! — прорычал ему в лицо Лейзонби.
— Действительно, были, — сказал Нейпир — хотя на то, чтобы вытащить вас из Северной Африки и отправить за решетку, ушло много долгих лет. Но ваш отец, предыдущий граф, был на свободе. И он мог спокойно…
— Не смейте чернить доброе имя моего отца, Нейпир. — Лицо Лейзонби стало опасно бледным, и его руки вцепились в подлокотники. — Он не сделал ничего такого, чтобы это мерзкое дело свалилось на его голову.
— Ничего, кроме того, чтобы иметь сына — вспыльчивого прожигателя жизни и шулера, — возразил Нейпир. — Лейзонби, поглядите-ка на себя самого.
— Чушь! — горячо воскликнул Лейзонби. — Меня подставили! Неужели никто, кроме меня, не хочет узнать почему? Разве полиции наплевать на то, что убийца разгуливает на свободе?
— Насколько я помню, ваше дело было довольно-таки банальным.
— Вы хоть когда-нибудь заглядывали в бумаги по этому делу? — требовательным тоном спросил Лейзонби. — Хоть когда-нибудь? Или вам на все наплевать?
В этот момент леди Аниша тоже поднялась и сдержанно кашлянула, напоминая о себе.
— Господа, вы находитесь в присутствии леди, — тихо произнесла она.
Мужчины отодвинулась друг от друга на несколько дюймов, и по крайней мере лицо Нейпира покраснело от смущения.
— Прошу прощения, — сказал он.
Она ласково посмотрела на Лейзонби.
— Рэнс?
— Мои извинения! — отрывисто бросил он. — Но вы знали, что разговор у нас получится непростой.
— Надеюсь, он не дойдет до кулачного боя? — язвительно спросила она. — Рэнс, оставь нас, пожалуйста.
Он повернулся к ней, распахнув глаза:
— Что?
— Уйди, — сказала она. — Спустись вниз по ступенькам. Ты слишком возбужден. Я хотела бы поговорить с господином Нейпиром наедине. Если хочешь, можешь вернуться, когда я закончу.
Лейзонби повернулся, а затем бросил на нее недовольный взгляд.
Леди Аниша выпрямилась во весь рост, который был всего около полутора метров.
— Идите! — резко сказала она. — Я серьезно. Рэнс, вы испытываете судьбу со мной в последний раз.
Чуть помедлив, он вышел, хлопнув дверью.
Нейпир прошелся по комнате и, подойдя к окну, встал к ней вполоборота, одной рукой потирая затылок. Она выждала, прежде чем заговорить, так как чувствовала, что в комнате еще витают сильные эмоции. Ей лишь было жаль, что она не может разобраться в них.
— Итак, леди Аниша, значит, сейчас это начнется? — наконец спросил Нейпир. Его голос был низким и весьма сердитым.
— Прошу прощения? — Она пересекла комнату и подошла к нему. — Что начнется?
Он отвернулся от окна, на его лице возникло отвращение.
— Вы начнете грозить мне гневом вашего брата? — спросил он. — Или упомянете имя ее величества в виде предупреждения?
— О Боже, — мягко сказала леди Аниша. — Ну конечно, высшие круги не могут остаться равнодушными к несправедливости.
Его губы скривились, как у рычащей собаки.
— О, я знаю все об «особых отношениях» Рутвейна и королевы, — сказал он. — И еще больше я знаю о Лейзонби и Бессетте и их небольшом сборище в Сент-Джеймсе. Правда, пока я доказать ничего не могу, но это только пока.
— Сэр, я не имею понятия, о чем вы говорите, — сказала она. — Мне не нужна помощь брата, чтобы выполнить свою часть работы, если это то, на что вы намекаете. Я прекрасно смогу справиться с ней сама. Что касается взаимоотношений Рутвейна с королевой, то верность, которую он заслужил, была заработана им тяжким трудом, потом и даже кровью, и только потому, что он любит свою страну. И если наша святая королева признательна ему за это, то, черт побери, ей и следует быть такой. Это вполне естественно.
Если неподобающее леди ругательство и шокировало его, то Нейпир не подал виду. Вместо этого он постоял некоторое время у окна, освещенного полуденным солнцем, как спустившийся с небес один из разгневанных ангелов Микеланджело. Его жилет сместился, и был виден торец ножа, ловко спрятанный внутри брючного пояса.
— Ну хорошо, чего же вы хотите, леди Аниша? — холодно спросил он наконец. — Давайте разберемся.
Она пожала плечом с деланной небрежностью.
— Я хотела бы знать, — спокойно сказала она, — почему вы не сводите с меня глаз, когда мы вместе находимся в одной комнате?
Глава одиннадцатая
В половине первого Анаис сидела под деревом в Брюссельском парке с последним приключенческим романом господина Рейнольдса на коленях. На расстоянии нескольких футов, вполоборота к ней с альбомом для рисования сидел Джефф, устроившийся на складном стуле. Его отливавшие бронзой волосы слегка колыхались на ветру.
Он уже сделал прекрасный рисунок королевского дворца, мазки были смелыми и безошибочными. Он нарисовал его, как если бы смотрел на него сквозь массивные ворота парка, и Анаис была очарована стремительностью его движений. Глядя на эскиз, любой мог бы подумать, что на его создание ушло несколько часов, хотя на самом деле это заняло примерно пятнадцать минут.
— У вас действительно есть талант, — прошептала она.
Он повернулся и улыбнулся — действительно улыбнулся! — и Анаис чуть не задохнулась.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Мне всегда нравились красивые здания. Я насмотрелся на них за границей.
— А вы умеете рисовать людей?
Его улыбка исчезла, Джефф повернулся и снял альбом с мольберта. Перевернув лист, он положил его на колени, склонился над ним, и его длинные волосы упали тенью на лицо.
Водя рукой по бумаге взад и вперед несколько минут, он бросил в ее сторону случайный косой взгляд. В конце концов, он выпрямился и отвел лист чуть в сторону, словно изучая его.
Видимо, удовлетворенный, он вырвал лист из альбома и протянул ей.
Анаис взяла набросок и чуть не ахнула.
На самом деле это был очень простой рисунок. Несколько быстрых линий, игра света и тени, но он нарисовал ее невероятно реалистично.
Анаис изучила каждую деталь. У нее был большой нос отца, но на рисунке он выглядел каким-то соответствующим и пропорциональным ее лицу. И хотя он нарисовал ее сидящей у дерева с одним выставленным коленом — именно так, как и было, — на эскизе волосы Анаис спускались вниз почти до талии.
Но самыми поразительными были ее глаза: большие, но не чрезмерно, и казалось, что они смотрят прямо, почти дерзко, на зрителя. При этом они были совершенно непроницаемы, как таинственный черный омут.
В целом рисунок получился совершенно потрясающим.
— Джефф, это прекрасно, — сказала она, все еще разглядывая свое изображение. — Но боюсь, что вы мне слишком льстите.
— Да? — Она почувствовала, что его любопытный взгляд буквально жжет ее. — Каким образом?
Она подняла на него взгляд, но не увидела ни намека на лицемерие.
— Не думаю, что я выгляжу именно так.
Он наклонил голову и посмотрел на нее.
— Зато я вижу вас такой.
Он говорил искренне, чего Анаис не ожидала, а еще в его тоне звучала нежность, хотя он относился к тому типу мужчин, к которым трудно отнести подобное слово. Испытывая неловкость, она по непонятной причине вдруг почувствовала, что готова разрыдаться. Словно то, что она ждала всю свою жизнь, оказалось чем-то неправильным, а она не была тем человеком, каким себе казалась. Конечно, она не была этой красивой, таинственной женщиной, изображенной на портрете.
Она решительно протянула рисунок Джеффу.
— Вы не хотите оставить его у себя?
— Очень хочу. Просто подпишите его для меня. И поставьте дату.
Сдержанно улыбаясь, он нацарапал четкую подпись наискосок в нижнем правом углу и дату под ней.
— Вот, — сказал он, передавая рисунок обратно. — Полагаю, что это первый портрет, который я набросал за последние десять лет, если не больше.
— Тогда это большая честь для меня. Спасибо.
Но он поставил подпись Джеффри Маклахлан — из-за предосторожности, предположила она, чтобы сохранить их тайну.
В этот момент что-то привлекло ее внимание. Анаис отложила рисунок в сторону.
— Полагаю, будет лучше, если мы придадим нашим лицам немного легкомысленное выражение, — продолжила она, — потому что я вижу, что мадам Моро поворачивает от Дворцовой площади.
Джефф напрягся, но не обернулся, чтобы взглянуть на нее.
— С кем?
— С джентльменом и маленькой девочкой.
Джефф кивнул и вернулся к своим рисункам. Анаис встала, как бы отряхивая юбки, а затем подняла голову и просияла.
— Мадам Моро! — крикнула она. — Боже мой! Какое счастье!
Шарлотта Моро улыбнулась, но бросила тревожный взгляд в сторону стройного, элегантного мужчины, который держал ее под руку.
— Доброе утро, миссис Маклахлан, — сказала она, когда Анаис поспешила к ним. — Как поживаете?
— Ах, эти муравьи! — сказала Анаис, ступая на тропинку. — Думаю, я села в муравейник. Вы можете вообразить, они теперь ползают по мне, и это крайне неприятно. — Она слегка передернулась.
Улыбка мадам Моро стала тоньше.
— Миссис Маклахлан, могу ли я представить вам своего… э-э, своего дядю, виконта де Лезанна? А это Жизель, моя дочь.
Когда все были представлены друг другу, Анаис присела перед Лезанном почти в смешном по глубине реверансе. Это был стройный, элегантный мужчина среднего возраста с коротко стриженными волосами, почти такими же темными, как у нее, красивым, тонким носом и остроконечной бородой, делающей его решительно похожим на Мефистофеля. Девочка, которая не произнесла ни слова, была веселой и, по вполне понятным причинам, не ответила на пристальный взгляд Анаис.
— О, ваша светлость, это такая честь! — фонтанировала Анаис. — Французский аристократ и здесь, в Брюсселе. И дипломат к тому же!