Он постарался забыть про то, что ощутил внезапную, труднообъяснимую зыбь разочарования. Наступил следующий день, и есть важная работа, которую предстоит выполнить. Все, что должно быть решено между Анаис и им — а это будет решено, — может подождать. Но он опасался, что она не откажется от своей мечты о возлюбленном и не согласится на что-то другое.
Джефф был уверен, что они не смогут расстаться так просто, как, возможно, она надеется.
А может быть, сама судьба не позволит это.
После долгой и страстной ночи любви подчас возникают серьезные и непредсказуемые последствия. В чем-то он, возможно, ошибся, хотя всегда был безукоризненно осторожным. Но в эту минуту Джефф не испытывал желания думать о своей оплошности. До тех пор, пока у него есть неотложное дело, которое необходимо выполнить, все должно быть сосредоточено на сложных событиях, разворачивающихся в доме на противоположной стороне улицы. Но прежде чем он сможет сосредоточить свое внимание на Лезанне, ему необходимо написать пару срочных писем, первое из которых будет адресовано его матери. Исходя из собственного опыта, Джефф знал, что чем скорее жесткие слова будут произнесены, тем быстрее они окажутся в прошлом.
Одним движением Джефф выпрямился и встал с постели. Он дернул за шнурок колокольчика и потребовал себе горячей воды. Анаис может принимать и холодную ванну, но ему необходимо соскрести выросшую щетину. И именно в этот момент ему показалось, что холод, обосновавшийся в его сердце и владевший им долгое время, уходит.
Прежде чем спуститься на завтрак, Анаис возилась так долго, как могла. В залитой солнцем столовой было спокойно, лишь ритмичное тик-так, издаваемое каминными часами из позолоченной бронзы, казалось сегодня необычно громким.
Как она и ожидала, Джефф уже был там и выглядел великолепно в темно-серой визитке и высоком белом воротничке. Он был свежевыбрит и с непроницаемым выражением лица читал письмо, потягивая густой черный кофе, который всегда предпочитал.
На пороге она на мгновение замешкалась. Ей показалось, что он уже поел, поскольку его тарелку унесли.
— Доброе утро, Джеффри, — прошептала она, пока Пти отодвигал ее кресло.
Его бледные, как у волка, глаза потемнели, он бросил на нее холодный взгляд, затем отложил письмо, приподнялся и отвесил ей легкий, весьма формальный поклон.
— Доброе утро, дорогая, — сказал он. — Надеюсь, ты хорошо спала?
— Да, спасибо. — Она кивнула Пти, чтобы тот налил ей кофе. — Ты получил письмо?
— Да, от контакта ван дер Вельде, который находится здесь, в Брюсселе, — ответил Джефф. — И, судя по всему, большую часть дня я буду отсутствовать.
Анаис почувствовала облегчение.
— О, — пробормотала она, — что-то случилось?
На его лице отразилось разочарование.
— Он хочет, чтобы я встретился с одним правительственным чиновником в отставке, — объяснил он. — Он видел, как Лезанн давал взятки некоторым его коллегам, и может объяснить, почему он это делал.
— Звучит как-то неопределенно, — сказала она.
— Да, так что, возможно, это будет долгая и пустая поездка, — согласился он. — И даже если я что-нибудь выясню, не думаю, что это нам поможет, поскольку меня не очень волнует благосостояние французского правительства — или бельгийского, если уж на то пошло. Я здесь только ради ребенка.
— А вдруг у нас появится доказательство того, каким человеком является Лезанн, и мы сможем предъявить его Шарлотте? — заметила Анаис.
— Пожалуй, — согласился Джефф. — Итак, я поеду. На данный момент мы все равно ничего не сможем предпринять.
В дверях столовой возник дворецкий.
— Экипаж подан, сэр.
— Спасибо, Бернард. — Джефф положил письмо лицом вниз на скатерть и откинулся в кресле. — Пти, насколько хорош ваш фламандский? Вы на нем можете читать?
Стоящий рядом лакей вытянулся.
— О да, сэр. Он очень похож на голландский.
— Прошу вас сопровождать меня сегодня, — приказал Джефф. — И пожалуйста, оставьте нас ненадолго.
Когда лакей их покинул, закрыв за собой дверь, у Анаис заныло в животе.
Но Джефф остался на месте. Вместо этого он почти рассеянно начал вертеть в руках свою кофейную чашку, а затем провел рукой по копне волос.
— Анаис, я должен тебе кое-что сказать, — наконец произнес он. — Насчет прошлой ночи.
— Да. — Анаис выдержала паузу. — А я тебе, Джефф. Эта ночь была… волшебной.
Он бросил на нее печальный взгляд.
— Да, была, — согласился он. — И, если честно, она не должна была так быстро закончиться. Это несправедливо!
— Но это так, Джефф, — прервала она его, поднимаясь с кресла. — Она закончилась. Все хорошее должно когда-нибудь заканчиваться. И я думала об этом прошлой ночью. О том, как…
— Я тоже, — вмешался он. — Нам предстоит долгий разговор в более подходящее время, но…
— Сейчас! — резко сказала она. — Сейчас — подходящее время, Джефф. — Она начала беспокойно бродить по столовой, проходя мимо буфета, на котором стояли подносы с едой, которые не возбуждали ее аппетит. — Прошлая ночь точно не была ошибкой.
— Рад слышать, что ты так думаешь, — сказал он.
— Но, вероятно, это было неразумно. — Остановившись перед камином, она повернулась к нему лицом, сложив руки перед собой. — О, Джефф, ты… ты замечательный, хотя даже это слово не в полной мере характеризует тебя.
— Но?.. — У него потемнело лицо.
— Но, вероятно, этому нужно положить конец, — сказала она, заставив себя продолжить. — Джефф, я понимаю, что могу легко привязаться к тебе, и это может усложнить жизнь нам обоим. Ты такой красивый. Такой энергичный. И так сильно… ну, давай назовем это одаренный — я не имею в виду в метафизическом смысле.
— Благодарю, — натянуто сказал он. — Но прости, что-то не пойму, к чему ты клонишь.
— Понимаешь, Джефф… — Здесь она сделала паузу и задумчиво улыбнулась. — Ты не тот мужчина, которого женщина может не принимать всерьез. Я играю с огнем. Надо проявить благоразумие, чтобы вовремя остановиться. Дома у нас обоих есть обязательства. И у тебя, и у меня.
Горькая улыбка тронула его красиво очерченный рот.
— Значит, я должен стать жертвой своих достоинств? Так, что ли?
Она пошатнулась под его пристальным взглядом и почувствовала, что упирается спиной в каминную полку.
Наконец он отвел от нее взгляд, взял кофейную чашку в одну руку и накрыл ее другой, словно пытался таким образом удержать свои эмоции.
— Можно только надеяться на лучшее, — тихо сказал он. — Но мне бы следовало быть более осторожным. Прости меня.
Каким-то образом ей удалось набраться смелости подойти к нему и положить руку ему на плечо.
— Это я должна попросить тебя простить меня, — прошептала она. — Я набросилась на тебя, как тигрица. Но теперь я отступаю, Джефф. Скоро мы будем в Англии. Вернемся к нашей старой жизни, надеждам и мечтам, которые мы там оставили. Мы должны иметь возможность выполнить все, что нам предначертано, не испытывая при этом никакого чувства вины.
Он долго молчал, словно что-то прокручивая в голове.
— Так, скажи мне, Анаис, — наконец сказал он, все еще вертя чашку в руке и отказываясь смотреть на нее. — Это все из-за Него? И почему мне кажется, что у этого парня есть имя?
Анаис прикрыла глаза.
— Как и у всех, не так ли? — тихо сказала она. — А что касается ожиданий, полагаю, у твоей семьи они тоже есть.
— А чего ждет твоя семья? — Его голос был холодным. — Брак, который они устроили?
— В каком-то смысле — да, — прошептала Анаис. — Когда я была совсем юной, прабабушка София сказала…
Он взорвался.
— О, ради Бога, избавь меня хотя бы в этот раз от упоминания Софии Кастелли! — взревел он, отталкивая назад свое кресло и вскочив на ноги. — Скажи мне, Анаис, неужели эта старуха влияет на твою семью даже из своей могилы?
— Прошу прощения? — прошептала она, положив руку на грудь.
— Так я прав?! — Теперь, возвышаясь над ней, он стукнул кулаком по столу так сильно, что подскочило столовое серебро. — Она заставила обучить тебя так, чтобы ты была готова к самоубийственной миссии, как будто ты — мужчина, кем ты не являешься. А теперь, находясь в могиле, она по-прежнему диктует, за кого ты должна выйти замуж? Неужели все-все должны прыгать под дудку этой назойливой старухи? Ей-богу, я не буду!
Анаис почувствовала, что теряет самообладание.
— Я боюсь, что твоя чрезмерная гордость победила твой здравый смысл, Джефф, — сказала она, и ее голос задрожал. — Впрочем, довольно. Мы к этому еще вернемся, не так ли? — Всплеснув руками, Анаис повернулась и направилась прямо к двери.
— Анаис, не уходи, когда я говорю с тобой.
— Наш разговор окончен, — сказала она, распахивая дверь. — Впрочем, Джефф, если самое худшее произойдет, ты, конечно, узнаешь об этом первым, а потом — да поможет мне Бог.
Она захлопнула за собой дверь и с удовлетворением услышала, как один из пейзажей ударился о стену.
— Анаис! — проревел он. — Черт побери, вернись сейчас же!
Но Анаис просто продолжала идти — мимо бедного Пти, который стоял с непроницаемым лицом в коридоре, делая вид, что не слышал ни криков, ни как хлопнула дверь, и мимо Бернарда, который стоял часовым у входной двери, — а затем прямо наверх по лестнице к себе в комнату. А там она бросилась на постель, приказав себе не рыдать.
Она не будет рыдать, черт бы его побрал.
Полчаса спустя Джефф наблюдал, как за окном его экипажа сначала пролетели предместья Брюсселя, а затем возник прекрасный равнинный пейзаж сельской Фландрии. Зеленые поля, сверкающая вода, в которой отражались облака и небо, иногда даже ветряные мельницы, блестящие на солнце, — все это было потрясающим. Но даже красоты Фландрии не могли отвлечь его этим утром.
Он сжал руку в кулак, поднял его, а затем, сопротивляясь желанию ударить им по чему-нибудь, опустил на бедро.
Пти, сидящий на банкетке напротив, оторвал свой взгляд от заметок, которые он перевел и теперь просматривал.
— Сэр?
Джефф отвернулся к окну.
— Ничего, Пти. Спасибо.
Он смотрел на скользящий мимо него пейзаж, пока наконец солнце не ударило под углом в окно и он не увидел в нем отражение своего сердитого лица, и тогда Джефф почти беспристрастно принялся его изучать.
Да, он — видный мужчина, допустил он. Во всяком случае, женщины всегда так ему говорили. Если бы не волосы, он выглядел бы точно так же, как его мать, слава Богу. А вот если бы он был похож на своего отца… ну да что об этом думать.
Но он не был похож на отца, он был Арчардом до мозга костей, ибо его мать была кузиной лорда Бессетта. Этот брак — декабрь и май, как можно было бы его назвать, — между молоденькой девушкой и стариком был устроен его дедушкой в целях «политической целесообразности». Граф Джессуп хотел избавиться от своей единственной дочери — и будущего внука — как можно быстрее.
Но кровь Арчарда все-таки проявилась в Джеффе, по крайней мере, внешне. Он был высоким, худощавым и обладал типичными глазами Арчарда, хотя в отличие от матери они у него были холодными.
Возможно, это горящее синее тепло шло изнутри человека? Ибо сколько бы любовницы Джеффа ни шептали ему о его красоте, в конце концов, они говорили ему — и уже не шепотом, — что он холодный человек. В последний раз ему было сказано, что у него глаза как лед в февральский день.
Он снова посмотрел на себя, на свое отражение, похожее на воду в граненом стакане. Анаис считает его красивым? Да, она так сказала, но нельзя утверждать, чтобы эта красота произвела на нее слишком сильное впечатление. Возможно, такие женщины, как она, придают не слишком много значения внешнему виду. Сама Анаис напоминала симпатичный цветок или сад, залитый солнцем. Впрочем, нет, внешность Анаис можно сравнить с красотой прохладного темного леса. А еще она обладала острым языком и была строптива. Тут уж ни убавить, ни прибавить.
Он снова сжал руку в кулак. Его охватила ужасная тоска — переживание, которое он никак не ожидал испытать и все еще до конца не понимал. Это что — любовь? Она пройдет? Он боялся, что ответы будут в таком порядке: да и нет.
Ему было жаль, что он не может поговорить с отцом прямо сейчас. Он спросил бы его, каково это — долгие годы страдать от неразделенной любви? Пожирает ли это сердце человека? Произойдет ли это с ним? И можно ли что-нибудь сделать, чтобы что-то изменить?
Можно ли подчинить женщину своей воле?
О, на это вопрос он знал ответ.
Анаис де Роуэн никогда не подчинится воле мужчины. И если бы это было по-другому, он не желал бы ее.
Глава пятнадцатая
Для Анаис вечер в доме виконта де Лезанна начался натянутым и таковым и оставался.
Джефф вернулся из бесполезной поездки в Мехелен, не найдя человека, который, судя по всему, и не желал быть найденным, и появился дома как раз вовремя, чтобы переодеться и перейти в дом напротив.
На основании того немногого, что она смогла узнать из его ворчания и стенаний, Анаис заключила, что им с Пти пришлось много поездить, и в результате у них теперь имелось полное представление обо всех объездных дорогах между Брюсселем и Мехеленом.
У Лезанна они встретили искреннюю теплоту Шарлотты и холодноватую вежливость виконта. На протяжении первой половины ужина джентльмены предпочитали молчать, предоставив Анаис возможность вести разговор. Лезанн, казалось, не возражал, обратив все свое холодное, почти безжалостное внимание на Шарлотту.
Анаис приложила все усилия, чтобы выглядеть остроумной и кокетливой и казаться при этом легкомысленной и почти глупой. Судя по всему, это сгладило напряженность вечера, и к тому времени, когда унесли последнюю перемену блюд, ей удалось немного отвлечь его от Шарлотты, позволив тем самым хозяйке слегка расслабиться и завести непринужденную беседу с Джеффом.
Позже Лезанн, отказавшись от предложения выпить виски, предложил составить дамам компанию в игре в карты в гостиной.
Джефф был рад услужить ему.
Анаис схватила Лезанна за руку и настояла на том, чтобы они были партнерами — кем они были бы в любом случае. Это движение вызвало у виконта снисходительную улыбку, и она продолжила вести себя как пустышка, много хихикая и отчаянно флиртуя направо и налево. Однако Джефф притих, и его глаза стали почти непроницаемыми.
У них на руках было десять взяток, когда Шарлотта неожиданно затронула тему их отдыха.
— Анаис, вы ни за что не догадаетесь, что Лезанн придумал для Жизели!
Сидя за карточным столом, Анаис невольно насторожилась.
— Шарлотта, конечно же, я не догадаюсь, — улыбнулась она, окинув Лезанна теплым взглядом. — Но, учитывая безупречный вкус джентльмена, уверена, что это — что- то восхитительное.
— И вы правы, — сказала Шарлотта, в то время как Лезанн пошел козырем, победоносно бросив свою карту. — Он снял прекрасный коттедж у моря на целых две недели — только для нас троих.
Анаис попыталась скрыть тревогу.
— Как чудесно, — сказала она, повернувшись к Джеффу. — Дорогой, если в Брюсселе станет скучно, может быть, и нам стоит поступить так же?
— С какой стати нам в Брюсселе будет скучно? — Тон Джеффа был отнюдь не восторженным. — Брюссель превосходно подходит моим планам. К тому же я уверен, что снять коттеджу моря — это слишком дорогое удовольствие.
Анаис сделала вид, что обиделась, и надула губки.
— Лезанн, расскажите нам все об этом коттедже, — вкрадчиво сказала она. — Он необычный и очаровательный? А за порогом песок и море?
— Да, все именно так, — сказал виконт с явным самодовольством. — По крайней мере мне так сказали. И, Шарлотта, это больше, чем просто коттедж. Нам предоставил его в распоряжение сам посол Франции.
— Видишь, дорогая? — вмешался Джефф. — У Лезанна хорошие связи в правительстве. Боюсь, мы не можем позволить себе такие развлечения. Так что придется тебе довольствоваться прогулками вдоль Сены.
Лезанн рассмеялся. Анаис сморщила носик.
— Шарлотта, а когда вы планируете уехать? — спросила она. — Я буду скучать по вам обоим, ведь здесь, в Брюсселе, вы мои единственные друзья.