В третью встречу только его самообладание сберегло ее невинность. Салли не могла противиться влечению к нему, кубарем упав в любовь, и все же он застал ее врасплох, когда внезапно попросил выйти за него замуж. Она ожидала, что он затащит ее в постель, не предлагая замужества, и робко согласилась. На следующей неделе они поженились.
В течение шести великолепных дней она пребывала в экстазе. Рис был изумительным любовником, терпеливым к ее неопытности, нежным в своей страсти. Он казался пораженным горячим темпераментом, который смог разбудить в своей тихой маленькой жене, и нескольких первых дней женатой жизни они посвятили любовным ласкам. Потом он вышел, чтобы позвонить по телефону, и прежде, чем она поняла, в чем дело, Рис побросал в чемодан какую-то одежду и стремительно выскочил за дверь, поспешно поцеловав ее и коротко бросив через плечо: «Я позвоню, детка».
Он исчез больше чем на две недели, и она обнаружила, просматривая вечерние новости, что он в Южной Америке, где особенно кровавая революция вырезала примерно каждого второго в предыдущем правительстве. После его отъезда Салли все время плакала, не спала ночами и испытывала тошноту всякий раз, когда пыталась что-нибудь съесть. Одна только мысль о том, что Рис в опасности, заставляла съеживаться. Она только что обрела его после кошмарной гибели родителей и обожала его. Она бы не перенесла, случись с ним что.
Он вернулся здоровым и загоревшим, и Салли вылила на него весь гнев и страх. Он заорал в ответ и последовавшая ссора погрузила их в двухдневное безмолвие. Секс снова помирил их, он не мог насытиться отзывчивостью ее маленького тела, ее беззащитностью перед его напором. Такие ситуации стали привычными для их брака, он все чаще и дольше отсутствовал, все реже бывал дома, невзирая на то, что она быстро забеременела.
Они даже поссорились из-за ее беременности, Рис горько обвинял ее в том, что она забеременела специально, чтобы заставить его оставаться дома. Она же знала, что сейчас он не хочет детей и не намерен менять работу. Салли даже не пыталась защищаться, потому что хуже обвинения в умышленной беременности был позор ее невежества в предохранении. Она просто никогда не думала об этом и боялась, что Рис почувствует отвращение к ней, если узнает правду.
Когда она была на шестом месяце беременности, Риса ранили в перестрелке на границе между двумя развивающимися африканскими странами и он вернулся домой на носилках. Она думала, что близкое дыхание смерти образумит его, и на этот раз не бушевала и не ворчала; она ликовала, убежденная, что теперь он будет с ней постоянно. Однако через месяц, не оправившись от ран полностью, он отправился в другую командировку, и был все еще в отъезде, когда у нее начались преждевременные роды. Телестанция вернула его домой, но к дню приезда ее уже выписали из больницы и их мертворожденный сын был похоронен.
Он оставался с ней, пока она физически не оправилась от родов, но Салли страдала от потери ребенка и обвиняла Риса в том, что его не было рядом в критической ситуации. Когда он снова уезжал, атмосфера между ними оставалась по-прежнему холодной и молчаливой. Возможно, она уже тогда должна была понять, насколько безразлична Рису, но все же была шокирована, когда он легко оставил ее навсегда при следующем приезде домой. Она вернулась из магазина и обнаружила его растянувшимся на диване в гостиной, его чемодан остался у двери, где он бросил его. Лицо вытянулось от усталости, но темно-серые глаза не утратили характерной язвительности, когда он оглядел ее сверху донизу, в присущей ему выжидательной манере.
Не в состоянии сдержать слова, которые рвались с губ, Салли принялась ругать его за равнодушное поведение, полное отсутствие чувств к ней после испытания, которому она подверглась, и боли, которую перенесла. Если бы он действительно любил ее, то нашел бы другую работу, позволившую ему оставаться с ней, когда она так сильно нуждалась в нем. В середине пламенной речи Рис поднялся на ноги и схватил чемодан. И переступая порог, саркастически бросил: «Когда решишь, что ты подходящая для меня женщина — позвони».
С тех пор Салли его не видела.
Сначала она была опустошена. Плакала много дней и бросалась к телефону при каждом звонке. Каждую неделю от него приходили чеки на ее содержание, но без всяких примечаний. Как будто он выполняет свои обязанности, содержа ее, но не имеет желания встретиться с ней или поговорить. Она не та женщина, которая ему подходит.
Наконец от отчаяния, зная только, что ее жизнь ничего не стоит без мужа, Салли решила сделать из себя женщину, подходящую Рису Бэйнсу. С лихорадочной решимостью она записалась в местный колледж и жадно впитывала знания, которые сделают ее более искушенной. Она записалась на языковые курсы и интенсивные курсы каждого ремесла, которым смогла заинтересоваться, преодолевая застенчивость. Она получила работу, низкооплачиваемую должность клерка в местной газете, но это была первая работа, и она стала началом новой жизни. С той зарплаты за первую неделю, с настоящей собственной зарплаты, появилось еще что-то, что она сначала почти не распознала, но росшее с каждым последующим чеком: ощущение уверенности в своих силах.
Салли обнаружила, что преуспевает в усвоении языков, фактически стала лучшей в классе. У нее оказалась прирожденная способность к языкам, и она записалась на курсы творческого письма. Время, которое она проводила на этих занятиях, вынудило бросить курсы ремесел, но хотя интерес к письменному творчеству рос стремительно, она не забывала повозиться с красками и соломкой.
Как снежный ком, ее активность усиливалась и расширялась, пока не заняла все ее время. Начав обзаводиться друзьями, она обнаружила, что это легко и что ей нравится быть с людьми. Салли медленно выползала из раковины, в которую была заключена всю жизнь.
Со всеми своими занятиями Салли нередко забывала поесть. Килограммы стекали с миниатюрной фигуры и пришлось полностью сменить гардероб. Из полноватой девушки она превратилась в хрупкую, и осунувшееся лицо приобрело экзотический вид. Без округлости щек темно-синие глаза казались огромными, высокие рельефные скулы придавали восточный колорит. Раньше она была привлекательной, но теперь стала чем-то большим — сногсшибательной и необычной молодой женщиной. Салли не приобрела классической красоты, но выделялась в толпе. Отросшие волосы она просто скрепляла заколкой, не заморачиваясь стрижкой, и масса соболиного цвета спускалась по спине густой гривой.
Физические изменения повлекли за собой полное изменение манеры поведения. Взлетела уверенность в себе; она повзрослела и обнаружила, что остро нуждается в переоценке своей нелепой жизни, в которой люди сторонились ее. Она наслаждалась, и думала о Рисе все реже и реже.
Они жили раздельно почти год, когда она поняла, что не только повзрослела, но и освободилась от него. Глядя на еженедельный чек от Риса с самоуверенной растянутой подписью, она остолбенела, осознав, что мучительная зависимость от него прошла. Она больше не хотела его возвращения потому, что приди Рис к ней сейчас, и прекратилась бы захватывающая новая жизнь, которую она строила для себя. Салли переделала себя, сотворила из себя женщину, которая подходит Рису Бэйнсу, но теперь обнаружила, что больше не нуждается в нем. Ей больше ни к чему переживать за его жизнь; у нее есть собственная.
Было такое ощущение, будто ее выпустили из тюрьмы. Осознание, что она самостоятельна и независима, пьянило и кружило голову. Теперь она поняла, почему Рис ставил работу выше ее; она также, как к наркотикам, пристрастилась к азарту и недоумевала, как он прожил с ней этот год.
С огромным облегчением она отправила мужу чек обратно, перепроверив его адрес на телестанции, приложив объяснение, что нашла работу и будет сама содержать себя, поэтому его поддержка больше не требуется, хотя она очень благодарна за внимание. Это была последняя связь между ними, хотя и односторонняя, потому что Рис так не ответил на ее послание. Чеки просто перестали приходить.
И тут в жизнь Салли вмешалась судьба. Мост, по которому она проезжала, рухнул, и хотя она в своем автомобиле находилась достаточно далеко от места разрушения и не свалилась в реку, люди позади нее не были настолько удачливы. Не раздумывая о том, что делает, она помогала спасать переживших падение в реку, и взяла интервью у всех очевидцев. Потом пришла в газету, где работала, напечатала сообщение о несчастном случае, включая собственное красочное описание как свидетеля, и отдала редактору. Заметку напечатали и ей дали новую работу — репортера.
Теперь, в возрасте двадцати шести лет, она полностью сформировавшийся человек, репортер одного из лучших еженедельных журналов новостей, и интерес к новому опыту не уменьшился. Теперь Салли поняла, почему опасность не отвращала Риса от работы, потому что сама наслаждалась риском. Сердце взволнованно частило при съемках с вертолета, пока наземные войска поливали все огнем из автоматов, она наслаждалась возбуждением от посадки на самолете с единственным работающим двигателем и удовлетворением от трудной, но хорошо проделанной работы. Сдав дом в аренду, она устроилась в уютной квартире с двумя комнатами в Нью-Йорке — просто место для остановки между командировками. У нее нет растений и никаких домашних животных, за которыми некому заботиться, пока она разъезжает по разным частям света. У нее нет никаких романтических связей, потому что она нигде не задерживается надолго, но есть множество друзей и знакомых.
Нет, сонно размышляла Салли, погружаясь в дрему, она не хочет снова вернуть Риса в свою жизнь. Он только помешает ей наслаждаться. Вряд ли его волнует, чем она занимается, и почти наверняка он не узнает ее. В конце концов, он семь лет не вспоминал о ней. Что изменилось теперь?
Глава 2
Салли стояла перед зеркалом, держа в руке свою фотографию в восемнадцать лет. Она изучала снимок, потом вглядывалась в свое отражение и отмечала различия. Самое явное изменение — у нее теперь скулы вместо щек. Волосы, конечно, тоже выросли из короткой копны, которая только закрывала уши, в толстую косу, свисающую до талии. Единственное, что не изменилось — глаза, большие темно-синие глаза, однако, она будет надевать темные очки всякий раз, когда возможна встреча с Рисом, и таким образом сможет бесконечно долго скрывать от него свою личность.
Она обдумала проблему со всех сторон и решила не надеяться на добродушие мужа, ведь расположение духа зависит от многих факторов. Рис вспыльчивый, изменчивый, абсолютно непредсказуемый. Лучшее, что можно сделать — избегать его, пока удастся, и стараться помешать Грэгу представить ее собственному мужу, как старого друга из родного города!
Рис, как предполагалось, должен был появиться этим утром; новости распространились вчера: журнал продан Рису Бэйнсу, он ушел в отставку как иностранный корреспондент телесети и теперь посвятит свое время и таланты публикации новостей, за исключением редких тематических документальных фильмов. Все здание гудело обсуждениями. Репортеры-ветераны внезапно встревожились за прочность своей репутации, пересматривая свои работы и сравнивая их с правдивым беспощадным стилем репортажей Риса. И замечание экзальтированной девушки об исключительной красоте мистера Бэйнса Салли слышала повторенным со всех сторон не меньше сотни раз. Даже женщины, счастливые в замужестве, были взволнованы предстоящей работой с Рисом. Он больше, чем один из лучших репортеров — он знаменитость.
Салли уже надоели эти игры. Этим утром она первым делом собиралась выпросить у Грэга командировку, куда-нибудь, чтобы уехать, пока все не успокоится. После последней поездки прошло уже три недели, так что никто не сочтет странным, что ее тянет в дорогу. До бала в Сакарии еще больше месяца, вряд ли она сможет просидеть так долго на одном месте.
Внезапно вспомнив о времени, она бросила последний быстрый взгляд на стройную фигуру, изящную и эффектную в темно-синих слаксах и синей шелковой рубашке. Волосы заплетены в одну длинную толстую косу и, как последний штрих, она добавила пару темных очков. Любому, кто спросит, можно объяснить, что болит голова, и свет раздражает глаза; очки не настолько темные, чтобы она не смогла работать в них при необходимости.
Теперь придется мчаться и, поскольку лифт в ее жилом доме был печально известен черепашьей медлительностью, она сбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и достигла автобусной остановки, когда автобус уже закрывал двери. Салли завопила и стукнула в дверь, та скользнула, открываясь, и водитель усмехнулся ей.
— А вот наконец и вы, — пошутил он.
Ей частенько приходилось колотить в автобусную дверь.
Она появилась в офисе с минутным запасом и рухнула на стул, гадая, как промчалась через улицу, не попав под машину, по крайней мере, раз шесть. Кровь мчалась по венам, и она усмехнулась. Настало время что-то предпринять, если обычный способ добраться до работы начинает казаться приключением!
— Привет, — поздоровался Бром. — Готова встретить нового босса?
— Я готова отправиться в какое-нибудь путешествие, — парировала Салли. — Я слишком задержалась здесь. Просто зарастаю паутиной. Пойду застигну Грэга в его кабинете и попробую получить какое-нибудь задание.
— Ты чокнутая, — не одобрил Бром. — Грэг сегодня на нервах. Тебе больше повезет, если подождешь до завтра.
— Рискну, — беспечно сказала Салли.
— То есть, поступишь как всегда? Эй, а зачем очки? Скрываешь синяк под глазом? — атаковал Бром, воодушевленный от возможности, что Салли где-то влезла в какую-то ссору.
— Нет.
Она подняла очки, пусть убедится, что глаза в порядке, и опустила на прежнее место.
— Голова болит, поэтому раздражает свет.
— У тебя мигрень? — посочувствовал Бром. — Моя сестра страдает мигренью, и свет всегда беспокоит ее.
— Не думаю, что это мигрень, — подстраховалась Салли. — Скорей всего, нервная реакция на то, что слишком долго сижу, не двигаясь.
Бром засмеялся, понимая, что намек нацелен на него, а она отправилась поговорить с Грэгом до того, как появится Рис и шанс будет утерян.
Приблизившись к открытой двери Грэга, она услышала, как он раздраженно и односложно разговаривает по телефону. Салли подняла брови, прислушиваясь. Грэг, по своей природе человек нетерпеливый и порывистый, всегда был вежлив, и его теперешняя резкость показалась ей неоправданной. Бром приготовился к борьбе, Грэг стал нетерпимей, чем обычно, нервным и вспыльчивым, наверняка это из-за предстоящего прибытия Риса.
Услышав, что он швырнул телефонную трубку на рычажки, она просунула голову в дверь и спросила:
— Чашка кофе поможет?
Темная голова Грэга дернулась, рот скривился в гримасе.
— Я уже плаваю в кофе, — фыркнул он. — Чертовы звонки, я и не подозревал, что в этом здании работает так много идиотов. Клянусь, если мне позвонит еще один придурок…
— Просто все возбуждены, — успокоила она.
— Ты-то — нет, — указал он. — Почему в очках? Ты теперь настолько знаменита, что вынуждена передвигаться инкогнито?
— Есть причина, — ответила Салли. — Но раз вы такой сварливый, я вам не скажу.
— Делай, что хочешь, — зарычал он. — Вон из моего офиса.
— Я хочу в командировку, — не испугалась она. — Я уже дошла до того, что готова фотографировать сама себя.
— А я думал, что тебе не терпится встретиться со старым приятелем из родного города, — выстрелил Грэг в ответ. — В любом случае, мне нечего поручить тебе прямо сейчас.
— Ну пожалуйста, — клянчила она. — Хоть что-нибудь. Никаких массовых беспорядков, никаких природных катаклизмов, никаких политических похищений? Должна же быть где-то в мире история для меня!
— Возможно завтра, — смягчился он. — К чему такая спешка. Ради Бога, Сал, ты, возможно, мне понадобишься на случай, если этот человек будет чем-то недоволен. Старый друг — хорошая идея…