– Смотри, его машина? – перебил его Никита, кивая на замаячившую впереди на шоссе иномарку.
– Его самая. Один он тут у нас на джипе ездит. Покупал-то новый, с доходов с кирпичного завода своего. А теперь вот добивает по нашим ухабам.
Инспектор ГИБДД пошел навстречу джипу, жестом приказывая водителю остановиться.
А дело было в том, что после некоторых раздумий Никита Колосов решил не вызывать Дениса Григорьевича Малявина на допрос в отделение милиции, а провести это следственно-оперативное действие несколько по-иному, застав Малявина, что называется, врасплох. Задержание утром на дороге, когда Малявин торопился в Лесное на работу, конечно же, слегка отдавало дешевой полицейской бравадой, но Никита не прочь был иногда и побравировать, и поиграть перед фигурантом в шерифа. Такие финты удавались пятьдесят на пятьдесят. Иногда от них не было никакого проку, а иногда они давали гораздо больший эффект, чем нудная словесная долбежка в кабинете на тему: знаешь – не знаю, видел – не видел, не был, не состоял, не участвовал.
Перехватывая Малявина на пути в Лесное на следующий день после убийства Филологовой, Никита ставил перед собой две основные задачи: во-первых, сбить фигуранта с толку, встревожить его, лишив тем самым на какое-то время самообладания, а во-вторых… Ну это, конечно, было из области оперативной фантастики, но… Возможно, таким способом могли всплыть на свет божий и какие-то улики, которые Малявин не успел уничтожить. Хотя именно здесь и крылась главная загвоздка: наличие улик Никита допускал, а вот в виновность Малявина в убийстве Филологовой и тем более отца Дмитрия не верил. Не верил в это и Кулешов, заявлявший с грубоватой категоричностью: «Какого хрена ему их убивать? С какой такой корысти, а?»
Джип остановился на обочине. Инспектор приблизился к нему. Козырнул. Денис Григорьевич Малявин, сидевший за рулем, опустил стекло, полез за правами, явно обескураженный присутствием стража порядка на дороге, по которой раньше милиция вообще проезжала раз в год по большим праздникам.
– Идем к нему, тряханем, – скомандовал Никита. И они с Кулешовым двинулись к джипу.
– Николай Николаич, приветствую, что, с моими правами что-то не так? – громко спросил Малявин, увидев их. Обращался он к Кулешову, которого хорошо знал.
– Нет, с правами все в порядке, Денис Григорьевич. Утро доброе. – Кулешов козырнул, как и инспектор ГИБДД. – Вопросы у нас к вам имеются в связи с новым убийством в нашем районе. Это вот начальник отдела убийств уголовного розыска из нашего главка Колосов Никита Михайлович. Уж не обессудьте, придется вам на некоторое время задержаться.
Малявин вышел из машины. Никита с любопытством рассматривал его – видел-то впервые. Крепкий мужик. Прямо штангист-разрядник. Плечи – косая сажень. Затылок подбритый, бычий. Взгляд… А вот взгляд-то явно встревоженный, хотя и совсем не робкий.
– В связи со смертью Натальи Павловны ко мне вопросы? – спросил Малявин. Голос у него был сиплый, простуженный.
– Да, в связи с этим убийством и в связи с убийством настоятеля храма отца Дмитрия, – ответил Никита. – Вы ведь были с ним знакомы?
– А то как же я с ним не был знаком? Его у нас тут все знали, кто в церковь ходил, – хмуро сказал Малявин.
– И вы тоже ходили?
– Я человек православный, а то как же?
– Часто ходили?
– Настолько часто, насколько это прилично светскому человеку, – выдал Малявин и выпятил свой тяжелый квадратный подбородок, а заодно и богатырскую грудь. – А что, Николай Николаич, – спросил он Кулешова, – мы так и будем посреди дороги, как три тополя на Плющихе, торчать?
– Да чего же? Почему же? – Кулешов пожал плечами. – Тут ничего, и воздух свежий. И не мешает нам никто. И не холодно, сыро вот только… Мы в Москву едем. Вот решили, чтобы время не терять, по дороге вас перехватить, чтоб в отделение не гонять, от работы надолго не отрывать.
– А, понятно, – Малявин криво улыбнулся. – Ну что же, раз такое дело – спрашивайте.
– В общем-то, вопрос у меня к вам, Денис Григорьевич, один. Вы вчера утром случаем Наталью Павловну Филологову на станцию не подвозили? – спросил Никита.
– Нет, не подвозил. Она пешком шла. Да это ж все тут уже знают, что пешком!
– Да, знают-то все… А вы вчера утром в Лесном были, да?
– А то где же? Я ж работаю там. У меня рабочий день официально по контракту с девяти до семи. А приезжаю я утром когда в восемь, когда в семь, когда еще и петухи в деревне не пели. А уезжаю, между прочим, когда в девять, а когда и в десять.
– Вы вчера утром Филологову видели? – оборвал его Никита.
– Нет. Наталью Павловну я не видал. Я в дом даже не заходил. Некогда было, рабочие приехали, надо было с бригадиром договариваться. Фронт работ на день намечать. Там у нас еще с вечера проблемы возникли, надо было срочно решать, что делать.
– Какие еще проблемы?
– Воды грунтовые, – ответил Малявин нехотя. – Самая главная наша боль головная. Мы парк начали благоустраивать, потом фундамент разбираем старый одного из павильонов разрушенных, чтобы восстановительные работы с нулевого цикла там начинать. Ведь все заново делать надо – водой все размыто к чертям… А система дренажная в полной негодности. Воду надо по всему парку спускать, если дожди еще несколько дней продолжатся, так все совсем размоет, весь грунт, все берега. У нас оборудование кой-какое есть, но его не хватает. Экскаватор срочно пришлось вчера утром искать – траншеи пробивать отводные.
– А вы знали, что Филологова собирается утром на станцию? – спросил Никита.
– Конечно, знал. Все знали. Она еще дня за два меня и Салтыкова предупредила, мол, в понедельник ей в Москву надо.
– А раньше вы ее подвозили?
– А то! Конечно, подвозил. Когда на станцию, когда и в Москву. Отчего ж не помочь женщине?
– А когда вы подвозили ее до станции, то пользовались дорогой, что проходит через железнодорожный переезд?
– А это у нас тут самый короткий и удобный путь – на переезд, – Малявин покосился на Кулешова. – Все так ездят.
– Вчера утром около десяти часов вы этой дорогой куда ехали – на станцию? – спросил Никита.
Малявин уставился на него. Взгляд у него был тяжелый.
– Нет, не ехал я на станцию, – ответил он.
– Но ведь это дорога на станцию.
– На станцию и после станции продолжается. А я лично ехал не на станцию. На переезде стоял – это точно. Семафор красный был минут, наверное, пятнад-цать – все поезд какой-то ждали, – Малявин брезгливо поморщился. – Поезда тоже мне, чайники худые… Я ж вам объясняю русским языком – экскаватор мне достать нужно было, и ехал я в автохозяйство к Мужайле Павлу Тихоновичу, – он снова обернулся к молчавшему Кулешову, словно ища у него поддержки. – Он потом экскаватор пригнал в Лесное на пару часов.
– В автохозяйство через переезд – это в Сочи через Киев ехать, Денис Григорич, – заметил Кулешов. – Не с руки что-то.
– Так я еще в одно место заскочить должен был. В одну фирму на Рязанке. Насчет оборудования.
– И где эта фирма находится? – спросил Никита.
– У поворота на Бронницы. Где торговый центр «Автомир». Мне оборудование надо было забрать, что мы там заказывали. Поэтому я и поехал через переезд, чтоб потом сразу на Рязанку выскочить. Да вот там и застрял.
– Ну хорошо. Ясно, – Никита пока решил не настаивать. – Когда вы по этой дороге ехали в направлении переезда, ничего подозрительного не заметили?
– Нет, не заметил я ничего, – лицо Малявина помрачнело. – Понятно, почему вы меня об этом спрашиваете. Но я ничего такого не видел. И никого. Ни одной живой души на дороге. Машин встречных и то мало было. Совсем пустая трасса. Наталья Павловна-то на электричку 8.45 шла, а уж когда я ехал-то, уже в одиннадцатом часу!
– Вы же сказали – не виделись вы с ней утром, откуда же знаете, на какую она электричку шла?
– А мне, для того чтобы знать это, видеть ее совсем не обязательно было, – едко отрезал Малявин. – Она на этой электричке, да будет вам известно, только и ездила. Это ж голутвинская, скорая. А если на дачный сядешь или на коломенскую, то на каждой платформе стоять будешь по сто лет.
– Когда вы узнали об убийстве? – спросил Никита.
– Когда? Когда уж милиция в Лесное заявилась по второму разу. Вы ведь и утром приезжали тоже, как мне Журавлева сказала.
– Приезжали. Только не утром, а днем, – Никита окинул его взглядом с ног до головы. – И, между прочим, вас в Лесном не было. А экскаватор, который вы доставать ездили, – вот он как раз уже был, грохотал, трудился. Опередил вас, выходит.
– Но я ж объясняю: я после автохозяйства на фирму заезжал на Рязанском шоссе, – Малявин покраснел. – Это тоже, знаете, быстро, в один миг, не делается. Надо было договориться, оборудование проверить. В Лесное я вернулся в начале первого. Долорес Дмитриевна доложила мне чуть ли не с порога – у нас, мол, милиция была, только уехала. А потом, где-то уж после обеда, вы снова явились. Ну и уж тут мы про убийство узнали.
«Снова какой-то бестолковый, беспредметный разговор получается, – с тоской подумал Никита. – И снова толчемся на одном месте и ничего конкретного. И показания этой старухи с переезда, дежурной, никакой пользы не принесли. Он и не отрицает, что был там, что ехал той же дорогой, которой шла Филологова… И почему это Кулешов сказал про него, что он сутяжник по натуре? Он ведь и не спорит с нами вроде, просто на каждый вопрос у него уже ответ заготовлен: это было вот так, а это так. Но, черт возьми, мы так с ним эту бодягу тут и до вечера не кончим!»
– Откройте багажник! – бросил он Малявину. Надо было как-то обрубить этот бубнеж, эту нудную говорильню.
– А это зачем? А это с какой радости, простите? – глухо спросил Малявин.
– Я хочу взглянуть на… – Никита встретился с ним взглядом. Стоп. А вот это уже интересно. Такая бурная реакция. Что это с ним? Чего это он так взвился? – Я хочу взглянуть на содержимое вашего багажника, – Никита положил руку на шершавую от грязи крышку багажника – свой джип Малявин, видно, давненько не мыл, предоставляя эту заботу осенним дождям.
– Это что же, обыск? Вы меня обыскиваете? – Малявин оглянулся на Кулешова.
– Это не обыск, – ответил тот скромно. – Пожалуйста, предъявите нам содержимое вашего багажника добровольно.
– Но с какой стати, зачем? Я не понимаю.
– Служба ГИБДД проводит на этом участке трассы плановый профилактический досмотр автотранспорта, – нашелся Кулешов. – Вы ведь, как законопослушный гражданин, подчинитесь требованиям госавтоинспектора?
– Я-то подчинюсь. Но вот жалобу завтра в прокуратуру напишу. Произвол какой-то – останавливают человека на дороге, шарят у него в машине, хватают, руки выкручивают…
– Ну кто вам руки-то выкручивает, Денис Григорич? – спросил Кулешов.
– Нате ключи, вскрывайте сами мой багажник. Или можете вообще замок сломать – нате! – Малявин шумно выражал гнев и негодование. Но Колосову казалось, что гневом этим он пытается скрыть какое-то другое, гораздо более сильное чувство.
«Что же это у него в багажнике? – подумал он. – Неужели то, что мы так безуспешно искали – главный вещдок: свинцовая труба или дубинка со следами крови?!»
Крышка багажника плавно поднялась и…
– Это еще что такое? – изумленно спросил Кулешов, наклоняясь вперед. – Это что за агрегат?
В багажнике в прозрачном пластиковом чехле лежали металлические трубки, небольшой экран с клавиатурой и…
– Это… Это, брат, кажется, металлоискатель, вот что это такое, – сказал Никита. Очертания «агрегата» были ему знакомы. Но от обычной армейской минной «пищалки» этот, в багажнике, отличался очень многим.
– Металлоискатель? – Кулешов пристально посмотрел на Малявина. – Денис Григорич, вы что же это, в поисковики, что ли, в Лесном записались? Снаряды с войны оставшиеся по лесам ищете?
– А это не для снарядов, – ответил Никита, осторожно извлекая металлоискатель из багажника и снимая с него чехол. – Ведь это прибор не для снарядов и не для мин, правда, Денис Григорьевич?
Малявин молчал. Грубоватое лицо его выражало злость и досаду.
– Это не для мин, совсем не для них, – Никита обращался с металлоискателем умело. Было дело – приходилось держать и такие фишки в руках. Пусть и не столь дорогие и навороченные– с портативным компьютером, с химическим анализатором, со спектрографом. – Это совсем для другого…
– А для чего тогда? – Кулешов протянул руку, чтобы дотронуться до «агрегата», и Никита впервые заметил у него на пальце обручальное кольцо.
Он включил металлоискатель – тот был легок и дьявольски удобен в обращении – и поднес его к забрызганному грязью металлическому диску на заднем колесе машины. Металлоискатель издал дребезжащий писк. Никита поднял его повыше, поднес к руке Кулешова. Металлоискатель снова среагировал, но звук на этот раз был тонкий, мелодичный, похожий на звон хрусталя.
– А на мониторе пояснение – анализ, видишь? То был металл с примесями, а это вот – золото, – сказал он Кулешову. – На разный металл откликается по-разному. Такие чуткие машинки себе приобретают профессиональные кладоискатели за очень большие деньги. Разве не прав я, Денис Григорьевич?
Малявин насупился.
– Черт знает что такое, – буркнул он.
Никита выключил металлоискатель. Заглянул на дно багажника: канистра, запаска, инструмент, электронасос, домкрат – все аккуратно сложено. И никаких свинцовых труб, никаких дубинок. А сбоку – еще один прелюбопытнейший предмет, похожий на огромный квадратный медальон, тоже запакованный в пластик.
– А это что такое у вас? – спросил он. – А, Денис Григорьевич?
– Биорамка, – буркнул Малявин. – Для определения пустот под землей.
– Какие ж такие клады вы собирались искать, Денис Григорьевич? – хмыкнул Никита. – Где ж это? Не в Лесном ли часом?
– Это оборудование было заказано Салтыковым. Я его просто забрал, – ответил Малявин зло. – Мне оно ни к чему.
– Вчера забрали? Это вы за ним ездили на фирму на Рязанке?
– За ним.
– Значит, для Салтыкова?
– Да, по его просьбе.
– Значит, все же собираетесь на пару с ним кладоискательством в Лесном заняться?
– Я лично заниматься ничем не собирался. У меня по горло своей работы. И потом все это брехня. Понимаете? Брехня собачья! – гневно отрубил Малявин. – Брехня, глупость и чушь – ясно вам?
– Что брехня-то? – тихо спросил Никита.
– Да все эти россказни про бестужевский клад! Вся эта проклятая чертовщина!
Глава 16
«ПОПЛАВОК» И КОРАБЛИК
Сергей Мещерский узнал об убийстве в Лесном от Кати. Никита Колосов так и не успел позвонить ему, а вот Катя позвонила сразу же. Рассказала все, что ей известно, сообщила, что Салтыкова и Анну Лыкову допрашивали в управлении розыска. И что она только что прослушала запись этого допроса, и ей показалось, что разговор у Колосова с фигурантами вышел какой-то странный.
– А при чем здесь вообще Аня Лыкова? – спросил Мещерский.
– Она приехала вместе с Салтыковым в управление. Представилась его переводчицей. Якобы он по-русски плохо изъясняется.
– Что за чушь? И Никита позволил ей присутствовать на допросе?
– Позволил. По каким-то своим соображениям, – ответила Катя. – Возможно, этим самым он допустил ошибку. Поэтому-то и разговор у них вышел какой-то чудной. Не для протокола в уголовном деле. А нам с тобой, Сереженька, видно, снова придется Никите помочь. Я запись допроса сейчас послушала и прямо духом упала. Без нас с тобой он точно не справится – не то это дело.
– Не падай духом, но и наши возможности не переоценивай, – сказал Мещерский. – Что же все-таки происходит у Романа? С виду в этом Лесном – полнейшая идиллия.
– В тихом омуте, Сереженька… Нам с тобой в омут этот предстоит, видно, снова нырнуть, – Катя вздохнула, помолчала. – Колосов скажет, когда ехать. Но если честно, после таких убийственных новостей меня что-то совсем не тянет к твоим дальним родственникам.
Простившись с Катей, Мещерский сидел, бездумно рисуя на листе бумаги чертиков. Он был у себя в офисе. В турфирме «Столичный географический клуб», как всегда после сезона летних отпусков, наступило временное затишье. Популярными по-прежнему оставались лишь направления Египет, Тунис, Марокко. Но и туда в основном ехали загорать в октябре оголтелые пляжники. А истинные путешественники-экстремалы отдыхали, накапливая силы для новых экспедиций в неизведанное. Осень всегда была для Сергея Мещерского временем неторопливых раздумий о смысле жизни и ночных загулов по Интернету в поисках единомышленников, компаньонов и клиентов, достаточно сумасшедших и не слишком богатых, чтобы не побояться рискнуть жизнью на вершине горы, в небе или на дне океана.