Кэп посмотрел на Рыжего новыми глазами.
- Ого, какой ты!... А если с самым главным поговорить?
- Я ходил к главврачу. Он сказал: «утомило меня ваше хирургическое отделение. Как пауки в банке». А я ни с кем грызться не хочу. Я работать хочу. Спокойно.
Кэп ссыпал в раковину тарелки и включил кран. Артём пил пиво, задумчиво глядя в окно на мокрые тополиные кроны.
- …Холодное в этом году лето, правда?
- Ага! – кивнул Кэп. – На неделю потеплело, потом снова дождь.
- Ты плавать умеешь?
Кэп промолчал. Но Артём вскинул голову:
- Лёш, ты не обижайся, я – серьезно. Тебе надо плавать. У тебя руки сильные, тебе легко будет.
- Где плавать-то – в ванне?
- Нет. Надо будет на Десну поехать, на пляж. Когда потеплеет.
- Ты волейбол смотришь? «Белогорье»* сегодня играет, - сказал Кэп, заканчивая с посудой.
- Смотрю, - ответил Артем.
- Врешь! – Кэп обернулся недоверчиво.
- Правда! Я за «Зенит» болею, там Алекно* - суперстар!
- Извращенец! – хмыкнул Кэп. – Болеть надо за свой регион. Вон Мусэрский* – суперстар! А сегодня они «Локомотив» сибирский вздуют. Идем!
Они сидели перед теликом на Кэповой кровати. Пиво кончилось. «Белогорье» продуло. Нужно было прощаться, но Кэпу хотелось чего-то еще от сегодняшнего вечера. Чего-то, в чем он не желал признаваться и чему не смог бы подобрать названия. Щелкая пультом телевизора и медля включать свет в тонущей в сумерках комнате, он вдруг подался чуть вбок и накрыл своей ладонью лежащую на покрывале Тёмкину руку. Тонкие пальцы вздрогнули, попытались выскользнуть. Но Кэп властно придавил их сверху. И – сам захлебнулся от неожиданной нежности, взмывшей в нем волной и теснящей дыхание. Это была ласка, признание, открытие для него самого. Он бережно водил пальцами по острым косточкам, по которым считают месяцы: «январь, март, май». Ему хотелось сжать их, хрустнуть со всей силы, но не со злости, не чтоб причинить боль, а чтоб заявить свои права и выразить странное, сильное и одновременно беспомощное чувство, которому не полагалось имени. Артём замер под этой целомудренной стыдливой лаской. Даже его дыхания не было слышно. Кэп вдруг опомнился, оттолкнул от себя узкую ладонь и сказал хрипловатым голосом:
- Позвонишь завтра вечером, ладно? Что и как на работе?...
Артём молча кивнул, встал и через две минуты уже щелкнул за собой входной дверью.
* * *
Скрутило Кэпа не по-детски. Правда, которую он скрывал от самого себя, обрушилась на него неумолимо и жестко: он влюбился. Вот в этого рыжеволосого щуплого парня, такого непростого и разного: застенчиво мнущегося у порога, вышедшего с «крамольным» плакатом против тысячи десантников, не умеющего наладить отношения с собственными родителями, делающего сложные операции и болеющего за судьбу совсем чужого ему ребенка…
У Кэпа сердце начинало сбоить, когда в дверях раздавался долгожданный звонок. И хотелось не скомканного быстрого перепихона. Чёрта с два! Хотелось, встречая Артёма, зарываться лицом ему в живот, тискать, увлекая к себе на колени. Хотелось увидеть, какими станут серые глаза, если наклониться к ним с поцелуем. Хотелось, раздевая, подтрунивать над Тёмкиным смущением, шептать смешные нежности в краснеющее ухо и ерошить мягкие вихры. Хотелось защищать его, поехать в клинику и вцепиться в глотку всем его недоброжелателям. Но всего этого было – нельзя! Артём был мужиком. Единственное, что было можно – спокойно дружить. Всё остальное – позор, которого Кэп позволять себе не собирался.
- Нам надо расстаться! – репетировал он серьезный разговор, бреясь перед зеркалом в ожидании Тёмкиного визита. – Ты – отличный парень, но траха между нами больше не будет. Я тебя не люблю. …Чёрт! – матерился он, порезав щеку дрогнувшей рукой. И огорченно спрашивал у своего отражения: – Как говорить такое, а?
Как назло, у Артёма продолжались проблемы на работе. Операцию, к которой он месяц готовился, провести ему не дали. Прооперировал девчушку другой доктор. Состояние ребенка было нормальным, но сустав так и не восстановился. Артём казнил в этом себя:
- Это я мамашу уговаривал... А результата – ноль!
- Ты не виноват, – вступался Кэп, – тебя же отстранили!...
- Это ТЫ говоришь? – огорченно перебивал Тёма. – Ты что - не знаешь, что такое еще одна дополнительная операция!? Тем более для крохотного человечка.
Про операции Кэп знал всё. И незнакомую малышку ему было по-настоящему жаль.
Артём приходил через день. Они ужинали, смотрели телик. Вместе искали в интернете информацию о протезах. Секс у них теперь бывал не каждый раз: Кэп начал его сторониться. Ему всё труднее было держать отрешенную маску. Он боялся не выдержать, дать себе волю, затискать, исцеловать хрупкие плечи, признаться в чувствах и, как ему казалось, потерять лицо. Зато, проводив Артёма до порога, Кэп открывал порносайт, переходил в лёгкую эротику и долго, едва ли не часами, смотрел романтичные ролики с томными и нежными поцелуями…
Не ко времени кончились деньги. От слова «совсем». На последние «медяки» Кэп купил пачку сигарет и батон. До пенсии осталась неделя. Если бы не Рыжий, он досидел бы на пшёнке с подсолнечным маслом. Во-первых – не барин. Во-вторых – не привыкать! Но перед Рыжим за свою нищету было стыдно. Правда, Артём как-то раз попытался внести свой финансовый вклад, но Кэп расставил все точки над “i” однозначно и четко.
В тот вечер они смотрели футбол. Матч был нервным, пиво кончилось уже к перерыву.
- Давай сгоняю? – предложил Артём.
Кэп кивнул:
- Давай! – и вытащил двести рублей из ящика серванта.
- У меня свои, - пытался отмахнуться Тёма.
Но Кэп нахмурился и отрубил:
- Значит, так. Когда я буду у тебя в гостях, ты подашь фламбе, коньяк «Наполеон» и прочие суши в коробочке. А пока здесь я – хозяин, и денег с гостей не беру.
Спорить у Рыжего кишка была тонка.
* * *
Так относиться к деньгам Кэпа научили в госпиталях.
В военном санатории врач-реабилитолог Ирина Александровна вела занятия для группы из четырех человек: кроме Кэпа - шебутной одноногий осетин Гацыр, апатичный, почти полностью парализованный москвич Влад и танкист Денис с обгоревшим лицом.
- Запомните, мальчики, - говорила Ирина Александровна, - вы должны себя полностью обслуживать и содержать. У каждого из вас - здоровые, сильные руки. У каждого - пенсия. И пока вы знаете, что можете купить продукты, приготовить еду, принять душ и постирать одежду, вы – нормальные люди. Обычные. Как все. Каждый из вас научится жить со своей проблемой, и каждый найдет свое счастье, - она переводила взгляд с одного молодого лица на другое: - Расскажите, как вы представляете Счастье? Чего вы достигнете за первый год «мирной» жизни?
- Мой брат живет в Геленджике, – охотно делился Гацыр. – Он отдаст мне свой опель: там две педали, я смогу его водить. Буду таксовать в аэропорту, заработаю на немецкий протез.
Ирина Александровна кивала, поворачивалась к Владу:
- А ты? Что будешь делать дома? В Москве ведь такие возможности!
- Буду лечиться, - покорно «фантазировал» Влад. – Встану на ноги. Женюсь.
Кэп старался тянуться за ними в своих планах. И только Денис, упрямо глядя в сторону своими странными глазами со сгоревшими куцыми, незакрывающимися веками, молчал.
- Денис, ну представь что-то хорошее. Пусть не через год, пусть – завтра. Пусть – сегодня вечером. Чего ты ждешь? Чего тебе хочется?
- Вечером на ужин будет рыба, - сдавался Денис. – Я люблю есть рыбу, это будет хорошо.
Ирина Александровна касалась пальцами его локтя:
- Ну, молодец. Это – тоже хорошее.
А после занятий звонила по местному телефону поварихе:
- Мариш, что там у тебя на ужин? Ты можешь одну рыбу приготовить – для этого обгоревшего, из третьего корпуса, Рябинин фамилия, номер стола – не знаю. Сделай, а? Не спасем пацана…
Судьба с каждым из них распорядилась по-своему. За Владом приехала мать с готовыми визами и билетами в Израиль, где уже оплачено было лечение в клинике с мировым именем. Гацыра накрыли фантомные боли, и он с кавказским темпераментом скандалил в ординаторской, требуя обезболивание, грозил всех убить и ломал стулья. Неделю после этого лежал в госпитале, вернулся оттуда бледным, притихшим. Извинялся перед врачами и сестричками и таскал им пышные букеты. Денис пытался покончить с собой, его вынули из петли и, по слухам, перевели в психиатрию.
Когда Кэп выписывался, Гацыр вышел к воротам санатория на костылях - провожать. Сунул бумажку с телефоном:
- Звони! Приезжай в гости. В сентябре, когда созревает вино, у нас – праздник.
Подошла и Ирина Александровна:
- Удачи тебе, Алексей! Ты – сильный, ты – справишься. У тебя обязательно будет хорошая, полная жизнь!
Кэп жал руку Гацыру, кивал доброй докторше. Он тогда еще наивно верил в простые решения сложных проблем и не сомневался в своей силе, которую видели врачи, и которую шесть лет спустя разглядел в нем Тёма.
* * *
Решать вопрос с деньгами Кэп поехал к Галке.
Она открыла дверь с баночкой йогурта в одной руке и ложкой в другой:
- Кэп?! Что случилось?
- Галь, мне нужна работа, - он просительно смотрел на нее снизу вверх. - Позарез. Может, грузчиком? Или хоть давай, полы помою?...
- Может, тебе в долг дать? – сочувствующе спросила она.
- Не, я и так полпенсии каждый раз раздаю за долги. Мне бы работу. Любую. Может, огород поливать?
Галка хмыкнула:
- Какая из тебя поломойка-огородница? На карачках будешь ползать? А вот ты компом хвастался. Ты как в нем – шаришь? Можешь мне тетрадку в комп перепечатать?
Кэп, сам лично разобрался с регистрацией электронных ящиков и научился пользоваться поисковиками, и поэтому наивно предполагал у себя недюжинные программистские таланты, поэтому сказал с энтузиазмом:
- Легко! У меня в колледже по информатике было «отлично».
Галка принесла две тетради заказов:
- Вот: ты их знаешь, ты и сам сюда писал. Мне для бухгалтерии, для упрощенки, надо это в базу занести. Ты с базами работал?
Кэп, знавший базы только военные, на всякий случай кивнул. А Галка продолжала:
- Вот – экселевский файл. Ищешь нужную дату, вставляешь строку и из тетрадки печатаешь: телефон заказчика, название памперсов, количество, цену. Я сама собиралась, да руки никак не дойдут. Я за каждую тетрадь заплачу по три штуки. Сумеешь?
Три тысячи казались Кэпу панацеей от всех бед. Он кивнул. Галка скинула файл на флешку, протянула тетрадь:
- Смотри, я проверю. Должна общая сумма за месяц совпасть. Если будут ошибки, то не заплачу!
- Нормально сделаю! – заверил ее Кэп.
Она посмотрела с сомнением, но всё же вынула из кошелька купюру:
- На: задаток. Завтра зарулю посмотреть, как получается.
Дома Кэп сунул флешку в ноутбук. Зашуршал дисковод, открылось окно: «Обнаружено новое устройство. Выберите программу просмотра». Кэп повозил мышкой по экрану и озадаченно выдохнул:
- Бляяяяя…
Компьютерной «скорой помощью» всегда был Серый. Ему Кэп и позвонил.
- Серёг, ты «эСэЛьные базы» знаешь?
- Какие базы? Ты про что?
- Это - в компе. Я работу нашел, а там нужны «базы». Поможешь?
- Я – нет. Если только Маринка… Приезжай часам к шести.
Серегина Марина была по образованию бухгалтером. Она как не фиг делать открыла непонятный файл, перетащила его на Кэпов компьютер.
- Смотри: делаю копию. Если файл испортишь, копия останется нормальной. Вот - добавляешь строку. Сюда – печатаешь. Попробуй!
Провозились они целый час. Кэп уже едва не плакал от злости на свою тупость, когда, наконец, ухватил суть. Всё оказалось несложно: пяток операций, потом – всё сначала. Главное, столбцы не перепутать.
Дома он трудился полночи. Тетрадь, правда, всё еще была открыта на первых страницах. Но и три тысячи – это ж будь здоров, какие деньги! За них можно и попотеть. Зато на следующий вечер, когда пришел Артём, Кэп кулинарил, кромсая помидоры с луком и переворачивая шипящие в сковороде румяные сардельки.
- Ты вовремя пришел! – подмигнул он Тёмке. – Будем ужинать.
* * *
Перед Днем ВДВ он подначивал Артёма:
- Ну, пойдешь еще раз на площадь?
Рыжий краснел и мотал головой:
- Нет.
- Струсил? – улыбался Кэп. – Ладно, я шучу. Смотри, не высовывайся завтра без необходимости. Приедешь ко мне вечером, ок? Все-таки – годовщина знакомства!
Утром у него было изумительное настроение. Как он хотел увидеть всех своих! А как надеялся на турнир по армрестлингу! Чтоб потом небрежно выставить перед Рыжим завоеванный кубок и быстрыми, словно нечаянными взглядами ловить восхищение в серых глазах.
Праздник вышел что надо: музыка, флаги, оживленные друзья. Сейчас Кэп был не таким, как год назад. К нему вернулась улыбка – теплая и светлая. И мир улыбался в ответ. Один из приятелей, Борис, пришел с двумя девчонками:
- Знакомьтесь: Оля и Поля!
Кэп сграбастал обеих:
- Красотки, поцелуйте десантника!
Одна, хохоча, отбивалась. Другая шлепнулась к нему на колени и обвила рукой шею:
- Герой, а не раздавим мы твою коляску?
- Да ну! Чего ты весишь-то? Пушинка! – он потянулся к ней с поцелуем.
Она не отшатнулась, не отпрянула. Ткнулась упругими губками в его губы. От нее сладко пахло духами. Он бережно огладил ладонью ее формы, и его член толкнулся снизу вверх.
- Ой! – вскочила она, взвизгнув.
- Не знаешь, что это такое? – игриво спросил он.
Окружающие захохотали.
Кто вспомнил Рыжего с плакатом, Кэп не просек. Но разговор-таки вернулся к прошлогоднему случаю.
- …Ты разве не видел?! – пересказывал приятелю Кирилл. – Наш Кэп сцепился с пидором. И тот сразу в штаны наложил, ****ьмо сраное!
На удивление, в разговор раздраженно встрял Серёга:
- Ладно тебе! Больше вспомнить не о чем? Может, парень тот - нормальный человек?!
- Нормальный не орет на площади о том, что под одеялом делает! А это – членоглот и жопошник!
Кэп хотел заступиться за Рыжего, но – не решился. Ему казалось, что он покраснеет и выдаст себя с головой.
Столы для турнира по рестлингу были расставлены на площади.
С какой стороны ни глянь, а шансы у Кэпа были отменные. Ему ведь только на руки и приходилось рассчитывать. Вот он их и качал: каждая гантеля – двадцать четыре кило!
Первые пять поединков он выиграл без напряжения. Потом напротив сел задорный молодой пацан.
- Я тебя положу! – подмигнул он Кэпу с вызовом.
- Меньше трепись, больше делай! – ответил Кэп.
Упирался парень достойно, но когда стало ясно, что Кэп его дожмет, зашептал:
- Слышь, друг, поддайся, а? У меня здесь невеста.
Но Кэп качнул головой:
- Не, прости. Самому – очень надо! – и впечатал в стол его кулак.
Следующим соперником оказался взрослый кряжистый мужик. Кэп молча поставил руку, уперся. Мужику было явно за тридцать, уже лысина наметилась на лбу. Но сила в кулаке была свинцовая. Кэп пыхтел.
- Откуда ты взялся? Я тебя раньше не видел.
- Извини, что не предупредил! – коротко выдохнул мужик. – Я кемеровчанин. Сибиряк. Шахтер. Сила!
- Найдется и на твою силу кувалда! – шипел Кэп. Но рука его дрожала. Публика волновалась.
- Кэп, жми! – орали одни. – Ми-тя! Ми-тя! – скандировали другие.
Кэп разозлился, подался корпусом вперед. Но шахтерская клешня была неколебима. Плечо Кэпа дрожало. Он закусил губу до боли, но – не сладил. Локоть пополз вбок, и рука, отдавая сантиметр за сантиметром, склонилась к столу. Кэп круто развернул коляску и поехал искать водку. Наткнулся на Борьку с Кириллом. С ними была давешняя девчонка. Кэп потянулся к ней:
- Оля? Иди ко мне!
- Я – Полина! – ответила она.
- Тоже хорошо! – кивнул Кэп. – Пойдем погуляем. Я тебе цветы куплю!
Поля и сейчас не отстранилась, положила руку на его плечо:
- Ну их, цветы! Пойдем шашлыка поедим!
Под шашлык она уговорилась на пиво. Кэп взял себе водки. Небо затянуло тучами. Кто был с детьми, собрались по домам.
Кэп с Полей сидели под пластмассовым зонтом шашлычной.
- Поедем ко мне, а? – он обнимал девчонку за талию. – Я любить тебя буду – до утра. Ласково. Нежно. Как у тебя ни разу в жизни не было!
- Возьми мне мороженое! – протянула она томно.
Кэп покатил к прилавку, продиктовал официантке заказ, потом обогнул столы и отъехал к скверу, где не было народа, и не так орала музыка. Достал из кармана мобильник.