Третий удар обрушился. Еще больше крови и кожи разлетелось, и Вика знала, что повреждения на бедной спине Голубоглазого настолько глубоки, что их невозможно будет зашить, поскольку неповрежденной кожи не осталось.
С четвертым ударом колени Вики подогнулись, и она опустилась на землю. Никто не заслуживает такого отношения. Никто, кроме самого владельца кнута. Ее глаза наполнились слезами, затуманивая ей взгляд. Как она могла позволить своему отцу делать это?
К вине прибавилось чувство стыда и ударило в нее с той же силой, с которой кнут продолжал бить Соло. Она должна сделать что-то. Должна попытаться остановить избиение, несмотря на последствия.
Но сможет ли? Нет. Она слабая. Жалкая. Трусиха.
«Просто закончи это», — зашептал голос в ее голове.
Другой голос, поняла Вика удивленно. Не тот приятный голос что раньше, а более глубокий, предлагающий ей… убить себя?
«Ты почувствуешь себя лучше. Все почувствуют себя лучше. Не нравится идея?»
Злость и досада коснулись ее кожи — зло, которое она почувствовала в Джекисе, Матасе и в параллельном мире. Правда поразила ее. Она не сумасшедшая. Голоса действительно реальны.
Один голос хотел помочь.
Другой — уничтожить.
Ну, Вика слишком много пережила, чтобы сдаться теперь. Все, что нужно делать, это придерживаться плана, продолжать экономить и продавать подарки, подаренные отцом, и остановить утечку наличных, чтобы тайно покупать необходимое для иных. Осталось потерпеть год, напомнила она себе.
«Надежда глупа. Что если твои сокровища украдут прежде, чем получится их продать? Что если деньги украдут после того, как ты их получишь? Что если твой отец узнает об этом плане? Ты действительно хочешь, доставить ему удовольствие от твоего убийства?»
— Я тебя не слушаю, — прошептала Вика. — Уходи.
Удивительно, но злое потрескивание в воздухе исчезло.
Соло получил еще один удар, что прервало самую причудливую беседу, которая когда-либо у нее была. Еще один удар по ней. Хотелось надеяться, что это конец, но нет — снова и снова опускался кнут, пока Голубоглазый не получил пятнадцать мучительных ударов.
Задыхающийся Джекис уронил кнут и вытер окровавленные руки в жесте, что работа хорошо проделана. Он посмотрел на иного и помрачнел. Практически каждый человек в толпе хмурился, поняла Вика. Они уставились на Голубоглазого, как на монстра потрепанного, но с диадемой: внушающего ужас и в, то же время благоговение.
Почему?
— Любой, кто поможет ему, умрет, — объявил Джекис. — И если ты надумаешь бороться за свободу и сбежать, — добавил он, пиная Соло в живот, — вперед. В твоих наручниках есть датчик. К утру, ты снова будешь в клетке и пожалеешь, что не умер. О, если ты попытаешься снять наручники, то активизируется лезвия пилы и отрежет тебе кисти. — Джекис безжалостно рассмеялся. — Я предпринял небольшие меры безопасности.
Голубоглазый даже не смотрел на него.
Джекис осмотрелся.
— Ты и ты, — прорычал он двум здоровякам. — Оставайтесь здесь до утра и наблюдайте за ним.
С этими словами он потопал прочь, а усмехающийся Матас следовал за ним по пятам. Большинство зрителей последовали его примеру.
Несколько отставших, обернулись, оценивая реакцию Соло на угрозы. Он остался там, где и был, с пустым выражением лица, устремив пристальный взгляд к Вике.
К счастью, усталость от работы за время долгого, трудного дня и понимание, что следующий будет точно таким же, и он скоро уже наступит, взяли верх над оставшимися зрителями, которые поспешно ушли, остались только охранники.
Один встал у восточного входа в круг, с заключёнными, другой у западного.
Вика пристально посмотрела на иных в клетках. Большинство держались за прутья, подобно Киттен, на лицах некоторых отражался ужас, в то время как на других — облегчение. Если бы она помогла Голубоглазому и ослушалась предупреждения, то принесла бы еще больше проблем на его голову. Или спину.
Но почему они так тревожатся? Джекис мог бы вернуться и направить свой гнев на заключенных.
И с другой стороны, если они промолчат, он поймёт, что иные увидели ее действия, и наказал бы их завтра. Или, возможно, отец был бы так рассержен на Вику, что не отыгрывался бы на иных.
В любом случае сейчас не время волноваться об отце. Но она не могла, потому что слишком хорошо знала боль от побоев, когда тебя оставляют раненую в одиночестве, отчаянно нуждающуюся, в чьей угодно помощи. Вика не откажется от Соло.
Сердце стучало в груди, когда она прокралась позади первого охранника. Сглотнув, она откинула назад капюшон своего плаща и похлопала охранника по плечу. Тот повернулся к ней, и напрягся.
— Вика, — удивился он с серьезным выражением лица. Затем посмотрел ей за спину, будто ожидая появления хозяина. — Что ты здесь делаешь?
Вика натянуто улыбнулась, поднимая руку… на которой было кольцо, которое она приобрела лишь несколько недель назад, именно для такого момента, как этот… и подула. Должно сработать.
Одурманивающий темный порошок затуманил лицо человека — это был тот же препарат, которым Джекис раньше успокаивал иных. Охранник закашлялся, его кожа начала краснеть, и Вика отступила в темноту.
Мгновение спустя колени охранника подогнулись, и он рухнул на землю, уже без сознания.
— Бернард? — позвал второй охранник. Он подошел к другу и присел рядом с ним, а Вика уже была рядом, выдувая порошок ему в лицо. Этот также закашлялся и упал, приземляясь сверху на своего приятеля.
Вика подождала, дабы удостовериться, что мужчины остались на месте.
Малая толика радости наполнила её. Сработало!
Охранники проснуться через час, с воспоминаниями о ее поступке, но ничего не доложат Джекису — Вика надеялась, что не доложат.
Скорее всего, они захотят получить наказание за то, что заснули на рабочем месте, чем за то, что уснули по ее вине — тогда кара будет хуже.
Девушка помчалась вперед и, достигнув Голубоглазого, упала на колени. Его голова была повернута к ней — он лежал щекой на пне, сжав челюсти.
Глаза закрыты, но длинные ресницы трепетали. Кровь повсюду была на лице мужчины.
Вика не смогла остановить себя и потянулась к его лбу, чтобы нежно убрать волосы.
Он встретил ее взгляд.
— Что ты делаешь, Вика?
— Помогаю.
— Не надо. Я не в лучшем настроении.
Волна тепла затопила её тело. Он хотел защитить Вику от себя.
Голубоглазый так же красив, как и силен — поняла она, и ненавистно было смотреть, как зло навредило ему.
«Я должна была остановить это, сделать что-то».
Ну, она сейчас действовала.
— Я должна. — Так быстро, как могла, Вика отцепила манжеты от пня. Несмотря на то, что Голубоглазый все еще находился в сознании, он резко упал вперед, не приложив усилий, чтобы сохранить равновесие.
Вика поймала его прежде, чем мужчина ударился о землю. Он был слишком крупным и тяжелым, чтобы затащить обратно в клетку. Плюс его спина… о, помилуй Господи.
Желчь подступила к горлу. Вблизи, Вика увидела, разорванные куски мышц, располосованную кожу, и кровь, сочившуюся, словно тысячи крошечных рек.
Слезы навернулись на глаза.
— Мне так жаль, — прошептала она, и опустила его на землю как можно удобнее, а полом почувствовала вибрацию и подумала, что он застонал. Это была его первая реакция после произошедшего.
Или движение причинило ему боль хуже, чем порка, или он не стеснялся показывать ей свою боль.
Вика выпрямилась, намереваясь побежать к краю поляны, где хранились продукты питания, лекарства и другие припасы, понимая, что необходимо накормить заключенных и вылечить Голубоглазого быстро, не вызывая тревогу в лагере.
Но прежде, чем она смогла сделать хоть шаг, удивительно сильные пальцы сжались вокруг ее лодыжки.
— Я вернусь, — пообещала девушка и указала туда, куда должна была пойти.
Голубоглазый не разжал руку. Тени и золотые отблески костра мерцали на его лице, свет сплетался с тьмой, и пока она смотрела на это, губы мужчины двигались, но Вика не смогла разобрать, ни слова.
— Пусти, — попросила она и молилась Богу, чтобы не закричать. — Ты слишком слаб, чтобы навредить мне, кроме того, там у меня есть мазь.
И в этот раз его хватка не ослабла.
— Я не слаб. И предупреждал тебя, что на грани.
Ее пристальный взгляд устремился через поляну, но никто не вышел к ней. Благословение, конечно, и такого момента больше не будет. Не в состоянии придумать ничего другого Вика присела. Соло все еще держал ее за лодыжку, вынуждая нагнуться, чтобы посмотреть ему в глаза.
Она положила одну руку на свое горло и сказала:
— Что ты хочешь от меня?
— Я говорил, что хочу от тебя.
Только что, или раньше? Решив казаться храброй, девушка проговорила:
— Дай угадаю. Свободы. Не лучший выбор. Для начала тебе нужна медицинская помощь.
Нахмурившись, он смотрел на нее.
Великолепно. Она так сильно ошиблась?
— Отпусти меня, или я буду драться, чтобы освободиться, и оставлю тебя здесь. И прежде чем ты подумаешь, что это позволит далеко уползти к Госпоже Свободе, знай — я вырублю тебя. Мой отец не лжет. В манжетах есть устройство, и будет лучше, если ты останешься на месте.
— Что будет с тобой? Он побьет тебя за оказанную мне помощь?
— Не твоя забота.
Голубоглазый что-то сказал, но губы двигались слишком быстро, и Вика не смогла ничего разобрать.
Она неловко сглотнула.
— Тебе кто-нибудь говорил, что, ну, твой акцент слишком тяжел для понимания? — Насколько правдив был этот вопрос?
Хмурый взгляд вернулся, темнее прежнего.
— Ты смотришь на мой рот. Прекрати.
Ее глаза распахнулись.
— Я сделаю это, когда ты меня отпустишь. Как тебе такое?
Его пристальный кристальный взгляд держал ее в плену, пока девушка не поняла, что рот иного снова двигался. Она посмотрела вниз, но пленник сжал губы. Разочарованная Вика подняла глаза, и мужчина снова начал говорить. Она посмотрела вниз.
Он сделал паузу, и, прямо перед тем как девушка собиралась ударить его в грудь от досады, сказал:
— Ты глухая, да?
Все ее тело напряглось. Как он догадался? Никто никогда не догадывался. Другие заключенные слышали его?
Она выдавила сквозь зубы:
— Надеюсь, ты чувствуешь себя глупо, сказав это. — Уклонение не было ложью, хотя это не было и правдой. Но слишком много людей пытались обмануть ее, когда узнавали об этом недостатке. — У меня там есть аптечка. Отпусти меня, и я помогу тебе.
— Почему? — спросил он.
Ее пристальный взгляд задержался на нем достаточно долго, чтобы поймать подрагивание век и потемнение щек.
— Почему что?
— Почему ты хочешь помочь мне?
Действительно зачем.
— Тебе больно.
— И?
Прежде, чем Вика смогла ответить, что не означало растерянности с ее стороны, его пристальный взгляд переместился за плечо девушки.
Опасаясь, что один из работников вернулся, она повернулась, готовая вскочить и выкрикнуть какую-нибудь угрозу. Но, опять же, никого не было.
Несколько секунд прошли прежде, чем она успокоилась достаточно, для того чтобы повернуться и встретиться с пристальным взглядом Голубоглазого.
— Надо спешить, — проговорила Вика. — Или ты хочешь получить еще одну порку, или понаблюдать, как и мне достанется?
Прошло несколько мгновений без какой-либо реакции с его стороны, и она подумала, что, несомненно, никто в мире не может так скрывать свои эмоций, как этот мужчина.
Затем, к удивлению, он освободил ее без дальнейших расспросов. Вика вскочила на ноги и помчалась к своему месту.
Переводчики: maryiv1205; редактор: Shottik, natali1875
Глава 12
Все же обнаруживаемое делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть.
— Послание к Ефесянам святого апостола Павла 5:13
Ужасная боль пронизывала тело Соло, но все, о чем он мог думать, глухота Вики. Она точно глухая. В этом не было сомнений.
Девушка постоянно смотрела на его рот, и когда Соло решил проверить предположение, что Вика просто в ужасе от его длинных, острых зубов, то понял, что она не услышала ничего из сказанного. Иначе, никогда бы не приблизилась к нему.
— Придвинешься ближе, и я сгрызу тебе лицо, — прорычал пленник сквозь стиснутые от гнева и унижений зубы, и, хотя его слова были ложью, она не знала этого.
Но все, же пододвинулась ближе.
— Освободи мне руки, и я переломлю твою шею пополам.
Еще одна ложь, но, тем не менее, Вика освободила его.
— Ты умоляешь об этом? — спросил Соло. — Ну, теперь ты моя, и я не позволю тебе уйти. Если хочешь получить прощение, заработай.
Она не выказала страха.
Тогда Соло вспомнил, как девушка смотрела на рот отца и так же на рты иных.
И, казалось, она так легко игнорирует остальной мир.
Поэтому работникам было очень удобно обсуждать ее, стоя непосредственно за спиной.
И действительно, это многое объясняло. Вика держала руку на горле, чтобы контролировать тональность голоса, но даже этот способ не давал стопроцентной точности.
Она шептала в неподходящее время и громко говорила в другое.
Соло не был уверен, что делать с этим открытием… или с тем, что Вика не настолько безразлична, как хотела казаться. Ей не нравилось смотреть на избиение, и понимание этого поразило его одновременно с кнутом, ошеломляя и делая сильнее.
С каждым ударом Вика вздрагивала, сопереживая. Её взор застилали слезы горя, сбегающие по щекам. Под конец ее колени подкосились.
Вика стала его якорем.
Смеясь, доктор Зло его оставил.
И вздыхающий Икс покинул, но сначала пообещал помочь, когда силы восстановятся.
Соло отказался бы от помощи, если бы был один. Икс уже его подвел. И надо быть глупым, чтобы довериться этому существу снова.
Тем не менее, Вика не сбежала, удерживая его пристальный взгляд, не дрогнув, словно Соло был не один, словно не концентрировался ни на чем другом и никогда не смотрел на происходящее.
Какой же загадкой она была. Он не мог разгадать.
Соло подозревал, что и сегодня шанс не представится. Он позволил ей уйти, и Вика убежала, что, вероятно, лучше всего.
Прямо сейчас Соло висел на краю пропасти, готовый сорваться в любой момент. Он не лгал об этом. Его разум затуманен постоянно растущей болью, которую нельзя показывать Джекису даже в малой степени.
Он лучше искупается в кислоте и вытрется битым стеклом, чем пойдет на поводу больных желаний сумасшедшего. Майкл обучил его лучше.
— Я вернулась, — неожиданно проговорила Вика.
Это шокировало. Она сдержала свое слово, не будучи обязанной.
Соло хотел выть от того, как нежно девушка ухаживала за ранами, но промолчал. Он жаждал, чтобы она не останавливалась, нуждаясь в этом. И ему нравилась мысль о ее руках на его теле, независимо от обстоятельств.
— Заживет, — прошептала Вика. — Должно зажить.
Пока звук ее мягкого голоса тек через его разум, Соло представил, что они на его ферме, в спальне, на кровати.
Они только что занимались любовью, и теперь он истощен. Вика любила его каждую секунду, и, не могла прекратить прикасаться к нему, желая получить больше.
Но поскольку его товарищи по плену громко удивлялись, бросая скоропалительные вопросы и команды, он вернулся в настоящее.
— Почему ты просто лежишь там? — отчаянно орал Мек. — Убей ее!
Мек знал, что девушка глухая?
— Боб! Фред! Сюда! — Крисс трясла дверь клетки. — Борись с болью и освободи нас!
— Это твой шанс, — прорычал Бри Лайан. — Сделай что-нибудь.
Нет. Они не знали, иначе сказали бы использовать этот дефект против нее. Прямо сейчас они отчаянно жаждали действий.
— Почему бы вам всем не замолчать? — отрезал Таргон. — Позвольте девочке помочь человеку.
Поддержка. От Таргона. Чудо из чудес.
Вика повернула голову и посмотрела через плечо.
— Тихо, — бросила она и вернулась к Соло.