Не все плохое — плохо, говорил Мэтью. Конец игры, конец игры.
Пока я переваривала эту тошнотворную информацию, Смерть продолжил:
— Ты даже не нравилась Дево, но он преследовал тебя.
— Ты ничего не знаешь! — кричала я, хотя в голове слышала слова Джека: «Даже когда я ненавидел тебя, я хотел тебя».
— Одно из преимуществ бесконечной жизни? Я хорошо понимаю поведение человека. Какой триумф, должно быть, испытывал смертный, когда получил тебя, украв у своего умершего брата.
Хотя Смерть сделал мне больно, я не позволила ему подорвать все, что обрела с Джеком.
— Может он и сделал меня своей целью. Но его чувства выросли. Ты должен будешь сделать что-то большее, чем это.
— Большее? Как хочешь, тварь, — со злой усмешкой он сказал: — Дево убил твою мать.
Глава 34
— МЕТЬЮ! Ответь мне сейчас же! -
Я только что добралась до своей башни, и была близка к гипервентиляции после разоблачений Смерти. Своим насмешливым тоном, Жнец объяснил мне, что мало того, что Джек прервал жизнь моей мамы, чтобы я убежала с ним, но и что Мэтью — мой предполагаемый лучший друг и союзник — знал об этом все время и решил не говорить мне.
Я вылетела оттуда как ураган, обзывая Смерть лжецом и гораздо хуже. Но в глубине души я боялась, что ублюдок сказал правду.
— Императрица? -
— Смерть рассказал мне кое-что о моей маме. О Джеке. Жнец лжет мне? -
— Нет. -
Я зажмурилась.
— Мэтью, почему ты не сказал мне? Почему позволил мне быть с Джеком? –
Я вспомнила его поведение в то утро, когда скончалась мама. Он был потрясен, почти ошеломлен. Хотя армия Юго-востока приближалась к нам, он так старался устроить маме достойные похороны — я тогда думала, что он добр к ней, или даже ко мне. Теперь я поняла, что, возможно, им двигало чувство вины.
Я спала с этим парнем, отдала ему свое сердце. И все это время он знал, что он сделал. Он ругал меня за то, что у меня от него были секреты? Он смотрел мне прямо в глаза, когда говорил: «У меня нет секретов, peekфn».
Кроме того, что он проводил мою мать на тот свет? Да он еще хуже Смерти!
Когда я объяснила Джеку, что нет ничего более важного, чем доверие, он заверил меня, что я могу доверять ему одному. Неудивительно, что Мэтью называл его Ди-ви-о. Лукавый*!
(*Здесь игра слов. Лукавый — англ. Devious [?di?v??s], созвучно с Дивио).
— Возможно ты, мог бы предупредить меня, сказать, чтобы не влюблялась в него? -
— Всякий раз, когда он помогает, он причиняет боль. -
Сколько раз Мэтью говорил мне это?
— Твоя мать хотела, чтобы ты ушла прежде, чем пришла армия. Конец был близок. -
— Только если бы ей невозможно было помочь! Да, она была в отчаянном положении, но наверняка должен был быть лучший выход. Значит, Джек помог ей с самоубийством, пока я спала в своей постели? И он сделал это, чтобы я уехала с ним? -
Тишина.
— Он был жесток ко мне, потому что, когда училась, я была девушкой его брата! И, как он это сделал? Задушил маму подушкой? — Я подавила рыдание. — Помог ей с передозировкой? -
Я отвернулась. Ярость вспыхнула во мне. Даже с манжетой, мои волосы покраснели, мои когти, изо всех сил пытались вытянуться.
— Он отвернулся, пока она умирала? –
Это было так, словно он… он бросил ее.
— Ты ублюдок! Почему ты не предвидел того, что произойдет с ней, прежде чем она получила травму? Ты мог предупредить меня, и я не позволила бы ей в тот день выйти из дома? -
— Мэтью знает лучше. -
Его тон был жутким, его слова, как тревожное эхо слов его матери: “Мать знает лучше”, когда она собиралась утопить его.
— Это непростительно. Что еще ты скрываешь от меня? Я доверяла тебе! -
— Императрица — мой друг. -
— Больше нет! Никогда не связывайся со мной снова! -
— Я не буду говорить громко. -
Затем его присутствие в моей голове исчезло.
Я никогда не чувствовала себя настолько преданной и одинокой. С того времени, как мамы не стало, Джек и Мэтью были единственными константами во всем этом ужасе и страданиях; теперь и эти якоря оборвались.
Я была брошена на произвол судьбы, заперта в Замке Потерянного Времени.
Слезы жгли мои глаза, и я позволила им течь.
Глава 35
307 ДЕНЬ ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
С той ночи разоблачений прошел почти месяц, а я все еще была сломлена. Со спутанными волосами и опухшим лицом я сидела на кровати в одной ноной рубашке, вглядываясь во тьму за окном башни. Я рассеянно гладила Циклопа, развалившегося рядом, и размышляла о том, как проходят дни.
Первую неделю я пыталась от всего отрешиться. На следующей неделе без конца проигрывала в голове поступок Джека. С тех пор я все больше накручивала себя, представляя, как он мог это сделать.
Я блуждала коридорами поместья, как в тумане. Не чувствуя дождя, бродила по двору, в неизменном сопровождении Циклопа. Но больше ни разу не плакала, потому, что постоянно чувствовала, как за мной наблюдает Смерть, или Ларк глазами волка.
В те несколько раз, что я видела Смерть во дворе, он точил свои мечи теми самыми ритмичными движениями, которые, судя по всему, его успокаивали. Почему, черт возьми, он нуждался в успокоении? Это я была взвинчена — из-за него.
Прежде, находясь в сумасшедшем доме, я не была сумасшедшей. Теперь? Возможно.
Моя скорбь по маме вновь вернулась. После ее смерти я была в бегах, спасала свою жизнь, сражаясь на каждом углу; у меня не было времени, чтобы задуматься о том, как я скучала по ней. Теперь же у меня было все время мира, и это убивало меня.
По ночам мне снилась жизнь с мамой в Хейвене. Как мы собирали сахарный тростник, ездили верхом на лошади. Как чистили орехи на пирог и собирали ежевику у реки. Мы были счастливы, пока не начались тревожащие видения Мэтью.
Я вспомнила, как она выглядела тем утром, бледная, ее грудь была неподвижна. Она сжимала фотографию, где были я, она и бабушка, снятую в те времена, когда жизнь была так хороша…
На этой неделе я забралась в свою башню и не спускалась. Ларк продолжала оставлять мне еду под дверью, но я ее почти не касалась — практически всю отдавала волку.
Всякий раз, когда Мэтью звал меня, я закрывалась от него.
— Армия мелет, вращая ветряные мельницы. -
— Расскажи это кому-нибудь из своих союзников. Я к ним не отношусь. -
Я могла бы потребовать, чтобы он рассказал мне, как Джек убил маму, но решила, что эта информация может довести меня до крайности.
Я думала, что общения с Мэтью мне будет не хватать сильнее, но оказалось, что без его зашифрованных сообщений я чувствовала значительное облегчение.
Внезапно открылась дверь. Смерть. В черных джинсах и черном с v-образным вырезом, кашемировом свитере, облегающем грудные мышцы, он выглядел, как всегда, безупречно. Но его взгляд был затуманен.
— Ты когда-нибудь слышал, что надо стучаться?
Опираясь плечом о дверной косяк, он выгнул бровь, когда увидел на кровати Циклопа.
Этот волк был единственным живым существом, которое мне не хотелось задушить. Я привыкла к тому, что он всегда рядом. Поглаживание его волнистой шерсти успокаивало.
Смерть разглядывал мое лицо.
— Пришел позлорадствовать? — спросила я. — Разве ты не этого хотел? Помнится, ты говорил Ларк, что любишь смотреть, как я страдаю.
— Если ты собираешься и дальше здесь чахнуть, то я собираюсь положить этому конец.
— А какой реакции ты от меня ожидал?
— Такой, как в прошлом: мести, от которой бы содрогнулась земля. Ты должна бы уже наточить когти и жаждать крови смертного.
— Жаждать крови? Как мне убедить тебя, что я не такая? — спросила я, даже если совесть нашептывала мне: «ты жаждала крови этого человека, когда напала на него, Ларк и Огена».
— Никак, — сказал он решительно, — ты не сможешь меня переубедить.
— Зачем ты пришел?
— Чтобы проверить, не планируешь ли ты заморить себя голодом. Когда ты слаба, играть становиться невесело.
— Планирую?
Как будто у меня есть какие-либо планы.
— Когда я еще мог читать твои мысли, я узнал, каковы твои цели: убить меня и найти свою бабушку.
Был ли в этом какой-либо смысл? Я стремилась увидеть своего последнего живого родственника, и я обещала своей маме, что найду ее. Но чем больше я вспоминала бабушку, тем больше понимала, что она будет ждать от меня не только игры — но и победы. Возможно, встреча с ней, подтолкнет меня к краю? Что, если я полностью обернусь Императрицей, и никогда не вернусь к Эви?
— Даже если ты сбежишь отсюда, что невозможно, — сказал Смерть, — ты никогда не доберешься до нее. С твоими регенеративными способностями ты могла бы безопасно пройти через колонии пораженные чумой, но там все еще есть каннибалы, включая других, не связанных со Жрецом. Ополченцы, Бэгмены и работорговцы рыщут на городских дорогах и в сельской местности. Я знаю это; я часто езжу по тем дорогам. Разве она не рассердится, что ты так рискуешь?
Я поглядела на Смерть.
— Таким образом, мой план должен состоять в том, чтобы послушно ожидать здесь, пока ты не убьешь меня? Вместе с остальными твоими лакеями?
Сказанные вслух, эти слова походили на границу, пересечение черты. И во мне звенел единственный ответ.
Никогда.
После жертвы, принесенной моей матерью, я была бы проклята, если бы сейчас отступила. Мой долг перед ней — продолжать бороться. У меня была новая миссия: остаться живой. Я должна была избавиться от этой манжеты, делающей меня беззащитной перед Смертью. Рано или поздно новизна от моего пребывания здесь, его принцессы в башне, сотрется.
Я должна быть готова.
— Ах, а вот и коварный блеск, который я привык видеть в глазах моей Императрицы. — Он, казалось, испытывал облегчение, как будто только что нашел то, что искал и не обнаружил сразу. — Ты уничтожала армии, должно потребоваться больше чем один смертный, чтобы сокрушить тебя.
— Почему ты не рассказал мне о Джеке раньше? И о Мэтью? Почему не ударил меня этим с самого начала? — Джек и горе переплелись в моей голове. Я не могла отделить их друг от друга, и едва могла думать о нем, не прячась в кроличьей норе.
— На то есть свои причины. Но я просил тебя не отдавать Дево свою невинность.
Я закатила глаза от его терминологии.
— Действительно, Отец Время? Да и вообще, какое тебе до этого дело?
Он не соизволил ответить.
— По крайней мере, скажи мне, почему ты ненавидишь меня так сильно. Что произошло между тем временем, когда ты рвался затащить меня в свою постель и временем, когда ты рвался снести мне голову? — Спала ли я со Смертью? Я должна была знать! — Что я сделала тебе?
— Чтобы узнать, ты должна вспомнить. — Я думала, что он уйдет после этого, но он остался. Он открыл рот, затем закрыл его. Он придумывал что сказать? Возможно причину, чтобы остаться?
Пребывая в совершенном одиночестве весь прошлый месяц, без друзей и семьи, я составила некоторое представление о Смерти. Я знала, что он вел уединенный образ жизни. Я знала, что он никому не доверял. Но я сомневалась, что он предпочитал для себя такую жизнь. Мои страдания сделали меня сверхчувствительной в отношении всего, что касается его, и теперь у меня был свой ответ. Нет. Нет, он не предпочитал этого.
Когда я блуждала по тем коридорам, увешанным его безжизненными произведениями искусства, я поняла, что Ларк была права — дом населен призраками. Им. И его одиночеством.
Он собрал эту великолепную коллекцию, потому что у него не было ничего другого. Я сказала ему, что игра была всем, что он когда-либо имел; я видела доказательства этому в каждой комнате.
Я наклонила к нему голову.
— Ты скорее будешь обмениваться оскорблениями со мной, чем сидеть в своем кабинете в полном одиночестве, не так ли?
Он напрягся. Бинго.
Когда я была маленькой, бабушка часто ловила меня уставившейся на карту Таро Смерть. Она спрашивала меня, пугала меня эта карта или сильно сердила. Я резко качала головой и говорила ей, что она навевает мне грусть. Другими словами, я чувствовала к нему жалость.
Бабушка вспылила:
— Почему ты это чувствуешь, Эви? Он — злодей!
Я ответила:
— Его лошадь выглядит больной, и у него нет друзей.
Возможно, в восьмилетнем возрасте это был мой способ сказать, что его жизнь похожа на ад. Он прятал свое глубочайшее одиночество за высокомерием. Но теперь ему нечего было от меня скрывать. Я сказала ему:
— Ты, вероятно, хочешь, чтобы я все еще пыталась увидеть твою хорошую сторону, потому что, по крайней мере, тогда я задавала бы тебе вопросы за завтраком. Держу пари, что за все прошедшие десятилетия, тебе не задали ни единого.
Его лицо побледнело?
— Ты думаешь, что знаешь меня, и все же ты как всегда ошибаешься, — мягко сказал он, но его плечи оставались напряженными. Больше не сказав ни слова, он повернулся, чтобы уйти.
Ларк появилась у двери, почти столкнувшись с ним.
— Осторожнее, Фауна, — он потер большим пальцем по кончикам других пальцев. — Нет ничего больнее, чем гибель от прикосновения к моей коже.
Для всех кроме меня.
Широко раскрыв глаза, Ларк отступила от него.
— Извини, босс. Я-я забылась.
— Возможно, твой визит к Императрице будет продуктивным. Мой был утомителен. — Затем он ушел.
— Я смотрю, вы с моим волком нашли общий язык, — фыркнула Ларк, — я всегда его любила меньше всех. Никакой глубины восприятия.
Я зарыла пальцы в загривок Циклопа. Она не это имела в виду, мальчик.
— Я полагаю, что Смерть все тебе рассказал?
— Все, что он сказал — ты узнала, что некоторые союзники были врагами. Судя по твоей горестной реакции, я поняла, что это должен быть кайджан.
И Мэтью.
Из-за спины, Ларк достала коробку и бросила ее на мою кровать.
— Что это?
— Не Чертик из табакерки*, если тебе это интересно.
— Я действительно ненавижу тебя.
(*Здесь игра слов (англ.) Jack-in-the-box — чертик из табакерки, попрыгунчик; дословно это выражение переводится как Джек-в-коробке.)
Она ухмыльнулась:
— Открывай, засранка.
Испепеляя ее взглядом, я открыла.
— Тренировочный костюм? — Спортивный лифчик, спортивные шорты, лосины. Даже короткая теннисная юбка.
— Я хожу в тренажерный зал каждый день, — сказала Ларк. — Присоединяйся ко мне позже. Ты была чирлидером (член группы поддержки), верно? Танцовщицей?
Я кивнула. Я была лучшей гимнасткой, но балет мне нравился больше, я брала уроки в течение года на втором курсе.
— Ты могла бы показать мне некоторые движения.
Я отодвинула одежду от себя подальше.
— Ты делаешь это по доброте душевной?
— Я делаю это, потому что мне не довелось вдоволь посмеяться над чирлидерами до Вспышки. Ты — моя единственная надежда получить свою порцию веселья.
— И? — Мне во всем виделись уловки.
— Подожди. — Ее глаза вспыхнули красным. Проверяет через какое-то животное, свободен ли путь?
Понизив голос, она сказала:
— Потому что, если ты будешь танцевать, то он не сможет остаться в стороне.
— Почему ты думаешь, что меня это заинтересует?
— Опять же, не тупи. Это только твоя игра, и один из способов выжить. Видишь ли, у нас обеих приближаются сроки окончания игры. Может наши пути смогут пересечься сейчас и в дальнейшем.