Да, карта Ларк определенно была целеустремленной. Работала ли она над окончанием своей игры все это время?
В моей собственной повестке дня значилось самосохранение, но как я могу доверять ей? Когда я осталась при своем мнении она сказала:
— Я не такая плохая.
Это напомнило мне, когда мы впервые встретили Ларк, и я спросила Мэтью о ней. «Хорошая. Плохая. Хорошая». Разговор по кругу. Она недолго была моим союзником, затем врагом. Была ли она снова моим союзником?
Она направилась к двери.
— Увидимся позже.
Оставшись в одиночестве, я вспомнила случай, произошедший еще до Вспышки, когда мамино приглашение на встречу выпускников «потерялось на почте». Поскольку мама была единственной женщиной-фермером в округе, она пришла в ярость. Я пыталась заверить ее, что им же и хуже, что они того не стоят. Она подняла руку и сказала:
— Эви, иногда просто необходимо позлиться или погрустить. Иногда просто необходимо себе это позволить. Чтобы потом взять себя в руки и снова стать счастливой.
Могла ли я вырвать себя из депрессии и вернуться к счастью? Или хотя бы к…?
Первым шагом стало блокирование болезненных мыслей. Так же как я делала в школе, я отказалась думать о вредных вещах. Ни о чем, что могло бы пересечься с Джеком. Он был в прошлом и должен там оставаться. Мэтью тоже.
Две составляющих боли.
После полудня я одела красный спортивный топ и теннисную юбку, собрала волосы в конский хвост. Я схватила полотенце, распахнула дверь перед Циклопом и отправилась в путь.
Я нашла Ларк в просторном тренажерном зале с другими волками, двигающуюся под музыку. Она тренировалась перед зеркалом, била манекен.
— Эй, смотрите-ка, кто сошел на землю живых, — сказала она.
— И это говорит девушка, живущая в доме Смерти.
Циклоп пробежал мимо меня, обнюхивая своих товарищей в знак приветствия.
— Начнём? — поддельно игривым тоном она сказала: — на старт, внимание, марш!
— Да, — я сбросила полотенце, — легко.
— Покажи мне несколько движений.
На полу было нескользящее покрытие, так что я сделала легкий поворот. Другой. Я отработала заднее сальто. Ларк смеялась, когда я делала серию пируэтов с большим количеством оборотов. Боже, как я скучала по этому. Я едва могла поверить, что использую свои мышцы для чего-то другого, кроме как для бегства или сражения.
Власяница не добавляла веселья, когда мой бицепс двигался, но я так привыкла к этой боли, что не позволила ей встать на пути моего удовольствия.
Когда я танцевала, я поняла, что могу вырвать себя из депрессии. Всё, что мне нужно — держать мой ум закрытым от союзника, который меня предал, и парня который разбил мое сердце.
Я начала потеть, радуясь, что не потеряла свою гибкость. Чтобы проверить себя, я вытянула ногу за спину и, прогнувшись, схватилась за лодыжку, стоя на одной ноге.
Смерть выбрал именно этот момент, чтобы прошагать мимо: у него отвисла челюсть, прежде чем он смог двинуться дальше. Но он сразу вернулся, и остановился, прислонившись к дверному косяку, его глаза были полны… нескрываемого вожделения.
В топе и юбке у меня все было скрыто, но как обычно я чувствовала себя голой, когда он смотрел на меня. Я не чувствовала себя голой с Джеком, который видел меня без одежды.
Не думай о нем!
Я продолжала растяжку, отказываясь останавливаться из-за Смерти.
— Никогда раньше не видел девушку, которая разогревается?
— Не единственную, которую не убивает моё прикосновение. — Сказал он хриплым голосом.
— О. Кстати, сегодня тот день, когда ты собираешься меня убить?
— Еще нет, тварь. — Когда его лучистые глаза засветились, я едва подавила вздох. Только под его взглядом мои символы начали двигаться.
Что заставило его дрожащей ладонью провести по губам.
— Мой Бог, — обмахнулась Ларк, — так много сексуального напряжения? Поберегите усадьбу, дети.
Смерть бросил на Ларк презрительный взгляд и зашагал прочь.
Понизив голос, она сказала:
— Что я тебе говорила, Эви? Ты — следующая миссис Смерть. Ты планировала сорвать игру? Держу пари, что ты это сделаешь.
Я хотела закатить глаза, но не могла оторвать взгляда от дверного проема.
— Не волнуйся. Он вернется. И когда это случиться, — воодушевленно продолжила Ларк, — я собираюсь слинять и позволить природе взять верх…
Далеко за полночь я проснулась, хватая ртом воздух, мои символы освещали комнату. Мне опять приснился чувственный сон о Смерти, в котором я страстно его желала. Я почти чувствовала его губы на своих, почти чувствовала свои губы на его теле.
Я не могла ничего понять. Он все еще хотел моей смерти, все еще ненавидел меня.
Как же я могла мечтать о его поцелуях, если он мечтал меня убить?
Глава 36
314 ДЕНЬ ПОСЛЕ ВСПЫШКИ
«Может быть я и бессмертный, но прежде всего я — мужчина» — сказал мне Смерть в пути. И каждый день прошедшей недели доказывал это.
Первые несколько дней, каждый раз, когда я оказывалась в спортзале, он проходил мимо и заглядывал. На третий день он вошел, присел на скамейке и сделал вид, что читает старую газету. Теперь он появлялся здесь ежедневно, а Ларк, как и обещала, сразу же исчезала. Создавалось впечатление, что он приходил неохотно, через силу, как будто его из-под палки гнали туда, где была я. Но каким похотливым взглядом он следовал за каждым моим движением, какое напряжение от него исходило.
Ларк была права. Наше взаимное притяжение было подобно электрическому разряду.
В то время как я сумела взять себя в руки, он, казалось, приближался к точке кипения. Его тренировки на спортплощадке стали на порядок интенсивнее и жестче. Больше я не видела ни аккуратных движений, ни обузданной агрессии. И меня больше не обволакивало то странное чувство удовлетворения. Наблюдая за ним, я словно наблюдала за древнескандинавским воином.
Я играла с огнем. Искушая Смерть, я, возможно, и стала ближе к снятию манжеты, но какой ценой?
Сегодня, как только он вошел, я сразу поняла: что-то изменилось. Когда я разминалась, он уже не притворялся, что читает газету, а уселся на диван, которого вчера я здесь, кажется, не видела. У него на лице как будто было написано: «К чёрту всё, хватит бороться».
— Смерть, ты сегодня без газеты?
— Сегодня я здесь исключительно как твой зритель.
И заядлый. Когда я делала растяжку, он подался вперед, опершись локтями о колени.
— И я наблюдала за тобой, — сказала я, — тренировка получилась по-настоящему… энергичной?
— Я всегда усиленно тренируюсь, когда мои мысли…
— В замешательстве? — предположила я, растягивая подколенные сухожилия.
— В процессе изменения, — сказал он, наклоняя голову, чтобы удерживать взгляд на моей заднице.
Вынуждена признать, что всякий раз, когда он так на меня смотрел, я испытывала острое возбуждение. Я откашлялась; он снова бросил на меня беззастенчивый взгляд.
— Итак, Смерть, не сегодня ли ты собираешься меня убить?
Впервые он ответил по-другому:
— Времени на это у меня предостаточно, разве не так? А сейчас я буду смотреть, как ты танцуешь.
Посчитав этот момент подходящим, я подошла к нему:
— Ты же знаешь, что можешь снять эту манжету. — Я стояла перед ним, рассматривая его идеальное лицо. — Я никогда не причиню тебе вреда.
— Я никогда не позволю тебе убежать из моего дома без них.
Так близко, меня окутал аромат сандалового дерева.
— Я не такая, как раньше. Ты должен это чувствовать, — я осторожно поставила ноги между его коленей.
Его глаза вспыхнули:
— В игре я не доверяю абсолютно никому. Держи дистанцию, — сказал он довольно жестким тоном, и я отошла.
Я просто не знала его достаточно хорошо, поэтому иногда побаивалась. Небрежно пожав плечами, я вернулась к танцам и сразу же погрузилась в свои мысли. Которые вернули меня прямо во вчерашний сон с мужчиной, сидящим сейчас передо мной, в главной роли. Он был моим врагом Арканом. Так почему же я все еще чувствовала его вкус на своем языке?
Делая наклоны, работая до седьмого пота, я прокручивала в памяти каждый миг этого сновидения. Как я касалась губами рун на его груди, обводила их языком, опускаясь все ниже…
В этот самый момент я поймала его взгляд, прикованный к моей груди, выделяющейся под влажным от пота бюстгальтером. Мои символы двигались, и я не могла этого скрыть.
— О чем ты думаешь, тварь? — спросил он хриплым голосом.
О том, как провожу языком по твоим рунам? Слава Богу, он больше не может читать мои мысли. Я покраснела, обдумывая хоть какой-нибудь ответ.
— Готова поспорить, ты ожидал, что на этот раз Императрица будет повыше?
Бред.
— Я бы ничего не менял в твоей внешности.
Когда наши глаза встретились в зеркале, его пылающий взгляд стал еще жарче, волнами пробегая по моему телу. Он встал со смертельной грациозностью и шагнул ко мне. Я сглотнула. Попробует ли он меня поцеловать? И что мне делать, если попробует?
Он остановился совсем близко:
— Сегодня вечером приходи в мой кабинет.
— Не может быть, официальное приглашение?
— Есть одна старинная игра. Сыграем партию. Если ты выиграешь, я выполню твое желание. Проиграешь — выполнишь моё.
Желание? Возможно, мне, наконец, удастся заставить его рассказать о наших отношениях в прошлом.
— Я приду. Что за игра?
— Увидишь…
Сгорая от любопытства, я приняла душ и заглянула в шкаф. Что же надеть? Взгляд сразу же устремился к моему любимому цвету — красному. Я выбрала джинсы и коралловую кашемировую майку с подходящим свитером. По шкале нравственности от распущенного до порядочного такой комплект определенно относился к последнему. Во всяком случае, я всегда могла снять свитер, обнажая руки. Ему, похоже, нравились несобранные волосы, поэтому, я просто их распустила. Я, как будто, собиралась на свидание. В некотором смысле это и было свидание. Свидание со Смертью? Я съежилась.
Когда возвращались мысли о другом парне, я безжалостно их отгоняла.
На самом деле, спускаясь по лестнице, я в кои-то веки чувствовала воодушевление. Я знала, что сегодня узнаю от Смерти много нового, а не просижу еще один вечер в одиночестве в башне.
Когда я постучала в кабинет Жнеца, Циклоп плюхнулся на пол в коридоре. Вместо того чтобы пригласить меня войти, Смерть сам подошел открыть дверь. Он смотрел на меня сияющим взглядом, и я чувствовала, как улыбаюсь в ответ. Неплохое начало вечера.
Проявив изысканные манеры, он усадил меня в кресло. Я предположила, что раз уж он сам меня пригласил, то собирается вести себя как джентльмен. Он был одет в бесспорно дорогущую черную рубашку с пуговицами на воротнике и свободные брюки. Его ремень и туфли, казалось, стоили больше, чем весь наш урожай сахарного тростника.
На улице лил дождь, как из ведра. Но в комнате, освещенной лишь пламенем свечей, было тепло. Усевшись, я сняла свитер. Затем я заметила книгу у него на столе, и вспомнила, что мой домашний любимец/сторож сожрал одно дитя Смерти. «Государя».
— В чем дело, Императрица? Ты побледнела.
Какой наблюдательный.
— Я, ммм, должна тебе кое в чем признаться. Та книга, которую ты дал мне почитать… пришла в негодность.
Он поставил передо мной рюмку водки:
— Прости?
— Ей конец, — я провела рукой по затылку. Казалось, остальные книги смотрели на меня осуждающе.
— Что с ней случилось? — спросил он, возвращаясь на свое место. Его лицо оставалось бесстрастным. Я не могла определить степень его гнева.
— Прости, но ее уже не вернуть. — Он сложил вместе кончики пальцев. Я и раньше видела этот высокомерный жест, но сейчас он показался мне скорее вдумчивым. — Ты уже знаешь, что случилось, разве не так?
— По сути, ты могла бы обвинить волка или Фауну.
— Я привыкла к этим двоим, понятно? — я не могла поверить, что так привязалась к ним, но временами Ларк своим поведением немного напоминала мне… Мэл.
— Если тебе от этого станет легче, меня мучило чувство вины.
— Почему?
Я нахмурилась.
— Потому что я взяла под свою ответственность то, что принадлежит тебе, чем ты дорожишь, и под моим присмотром оно было уничтожено.
Задумавшись над тем, скольких усилий ему стоило сохранить эти книги, я покраснела.
— К тому же, — я заёрзала, — это была твоя любимая книга.
— Я бы с удовольствием лишился той книги, лишь бы только увидеть это.
Что?
— Моё смущение?
— Доказательство твоей отзывчивости. И честности.
Он повернул голову ко мне, как будто увидел нечто новое.
— Так ты не сердишься?
— К счастью для тебя, мое любимое издание — итальянское.
Он что дразнил меня? Я почувствовала, что опять расслабилась и улыбаюсь:
— Так во что мы собираемся играть?
— В Тароччи.
Из выдвижного ящика он достал колоду старинных карт, размером больше обычных игральных. Он протянул колоду мне. Это были… карты Таро.
— И что это значит? Собираешься мне погадать? Это было бы не очень честно, учитывая, что мое будущее в твоих руках.
Он выгнул брови:
— Эти карты использовались и для гадания, и для игры. Тароччи — игра на взятки.
— Как бридж?
— Немного более беспощадная.
— Фигурально.
Пока я рассматривала колоду, он объяснял правила. Двадцать два Старших Аркана считались козырями и были выше всех пятидесяти шести Младших Арканов. Те, в свою очередь, делились на четыре масти: жезлы, мечи, денарии и кубки.
— А Младшие Арканы в самом деле существуют? Как мы?
Некоторые изображения на младших картах были такими же пугающими, как и на старших. На десятке мечей был изображен окровавленный труп, пронзенный десятью мечами.
— В одних играх я вижу подтверждения их существования повсюду; в других — вообще не вижу.
Интересно.
— Постой-ка, моя карта разве меньшего достоинства, чем твоя?
— В этом творцы игры поступили мудро, — он продолжил перечислять правила, рассказывая о взятках, банке, сбрасывании карт и в заключение сказал: — если в жизни ты — мой джокер, то в этой игре джокером является Дурак, il Matto*.
(*il Matto (итал.) — Дурак.)
Matto. Мэтью. Не думать о нем.
— Пока ты не войдешь в курс дела, я помогу тебе с взятками.
Хотя правил было немало, я постаралась свести их к основным пунктам: начинать с наименьших, ходить в масть, выкладывать козыри только при необходимости. И отдала колоду.
— Пока этого достаточно, — Смерть ловко перетасовал карты своими изящными и смертоносными пальцами. Сдал и жестом показал мне, чтобы я ходила.
Я пошла с двойки кубков. Он с четверки. Таким образом, мы продолжали. Выиграв первую взятку, я сложила карты в стопку:
— Новичкам везет?
— Действительно.
Разобравшись в правилах достаточно, чтобы играть и разговаривать одновременно, я спросила:
— Так чем же ты занимаешься в периоды затишья? На протяжении веков между сражениями?