От боли мои глаза увлажнились, но я кивнула ей, чтобы она продолжала. Пока она делала все надрезы на моей коже, лилась кровь, делая все скользким. Я обезумела настолько, что подумала, будто вижу вспышку удовольствия в ее глазах. Красные зубы и когти. Но когда я присмотрелась к ее лицу, все что я увидела, было тошнотворной бледностью.
Я вытянула ткань изо рта.
— П-поспеши, — выдохнула я. — С таким большим количеством зелени и света… я точно излечусь. Когда я оттяну манжету повыше, ты тяни вниз — мой голос дрожал — срывай с мышц. Быстрей. — Я снова закусила рукав свитера.
Неуверенно кивнув, она использовала свои когти, чтобы как клещами ухватить гладкую мышцу, а затем приступить к своей ужасной задаче.
Сквозь хлынувшие слезы я смотрела в потолок, чувствуя давление, боль, давление, боль! Я завопила в свой свитер. Как будто он услышал этот приглушенный звук, Oген проревел откуда-то сверху, внутри поместья.
— С этой частью мы покончили.
Почему она качается? Или это я? Безумная. Оставаться в сознании, оставаться в сознании. Она начала опускать манжету. О, Боже, зубцы! Меня вырвало в рот, задыхаясь, я отправила все обратно. Мои ноги стали подкашиваться, когда я попыталась ей противодействовать.
Почти у моего локтя, почти…
Металл, свободно двигаясь в потоке крови, ударился об пол, подскочил. Готово! Дрожа, я выплюнула свой свитер, затем облокотилась здоровой рукой об полку с растениями. Когда я наклонилась, мои глаза сузились от ужасного вида манжеты. Зубцы были похожи на корни, вросшие в мою бывшую кожу.
Ларк оторвала низ своего свитера, чтобы сделать бандаж для моей искалеченной, вялой руки. Хорошо. Не хочу это видеть.
— Я не могу поверить, что мы сделали это! Только не мумифицируй меня виноградной лозой, о’кей?
Освободившись, я приказала, чтобы все росло. Несмотря на свои раны, я была полна энергии. Экономить? Этим я занималась в течение многих месяцев.
Моя армия повиновалась так быстро, что я могла слышать их быстрые рывки. Когда корни, стебли и листья рванули к жизни, у Ларк заметались глаза:
— Это так волнует.
— Так же, как и твои кобры.
— Каков план игры? — спросила она.
— Мы должны будем обезглавить Oгена, верно? — после ее кивка я сказала, — чтобы добраться до нас, он должен будет проложить свой путь через джунгли, становясь в процессе все более и более слабым. Я буду удерживать его на месте, в то время как твои волки будут рвать его живот. После того, как мы прижмем его к земле, мы используем их клыки, чтобы разорвать его шею.
— Хорошо. Они знают программу.
Где-то над нами, он проревел:
— Я чувствую запах хорошего МЯСА.
— Он приближается, Ларк. Используй мою кровь. Полей ею любые листья, ты можешь. Это сделает их еще более сильными. Я создам последний барьер, чтобы защитить нас.
Она опустилась, окуная свои ладони в лужу у моих ног. Ладушки-ладушки… Безумная.
— Наша кровь смешивается как сумасшедшая. — Она поднялась, чтобы щелкнуть своими измазанными пальцами. Темно-красное на зеленом. — Мы как сестры по крови. Думаешь, это подарит мне дополнительную силу в этой битве?
— Я понятия не имею. — Наблюдая, как моя баррикада уплотняется, я увидела что-то у задней стены… Куст розы. Мои губы изогнулись. О, Aрик, ты не должен был.
В то время как Ларк выстраивала в линию своих волков перед баррикадой, я растила розу, пока ее шипы не стали большими как ножи, а стебли как цепи. Вспоминая тактику других Арканов, я разместила стебли специально для Oгена. Последняя линия обороны.
Закончив, я повернулась к Ларк:
— Ты можешь оставить волков и спрятаться. — Когда она заколебалась, я сказала, — странно, но я волнуюсь, выживешь ли ты или умрешь. Я буду больше беспокоиться о спасении твоей костлявой задницы, чем о его убийстве. Ты не сможешь помочь мне против него.
— Это не кажется правильным. Я буду поблизости…
Камни и щебень посыпались вниз с потолка; в пятидесяти футах над нами, Oген пробивал себе путь кулаком сквозь этаж поместья! Он просунул свою голову через новое отверстие, стирая рогами его зубчатые края.
— Пахнет КРОВЬЮ! — Когда он спрыгнул вниз, дрожь прокатилась под нашими ногами.
Лицо Ларк побледнело еще сильнее.
— О. Дерьмо.
Oген должен был преодолеть джунгли, прежде, чем он доберется до нас, ослабленным. Когда волки пригнулись, рыча, готовые к схватке, я вышла из шока. Взмах моей руки, и виноградные лозы, взметнулись, чтобы опутать его. Они связали его запястья и лодыжки, намотались вокруг его рогов.
Как только он был пойман, волки напали одновременно, кидаясь на его живот. Он взревел от боли, когда из его шкуры было вырвано три куска. Зеленовато-желтая слизь начала сочиться из его ран. В сражение вступил сокол, паря над головой Огена, царапая и клюя его глаза.
— Это работает! — простонала Ларк.
Только я кивнула ей, как Oген рванулся, освобождаясь, разрывая все мои виноградные лозы. Вскинув голову, он обернулся и ударил одним рогом в грудь сокола. Кровавая связка перьев свалилась на землю.
Широко распахнув глаза, я бросила в него все, что имела, бесконечные виноградные лозы. Волки по очереди вцеплялись в любой открытый участок кожи. Несмотря на это тотальное нападение, он начал продвигаться вперед, шаркая, проходя сквозь удерживающие его растения. Если мне удавалось захватить его правую руку, он использовал левую, чтобы освободиться. Если мне удавалось поймать одну ногу, то он тянул ее за собой, пока та не освобождалась. Где он получил такую силу? Он что, продолжает расти?
— Босса НЕТ. — Он усмехнулся, капая слюной. — Теперь ПИР!
Когда он достиг баррикады, волки удвоили свое нападение. Он схватил одного, скручивая его тело как окровавленную тряпку. Я вскрикнула, когда он сломал Циклопу колено. Третьего он растоптал копытами.
После каждого нападения, Ларк дергалась и задыхалась. Повернув ко мне мокрые от слез глаза, она пробормотала:
— Ч-что же нам теперь делать?
Мы были пойманы в ловушку в дальнем углу бункера с одним только препятствием, чтобы не пропустить Oгена.
Со слюнявой усмешкой, он сжал правую руку в кулак. Я приготовилась, зная, что за этим последует. Он обрушил этот кулак на мой барьер, пробивая в нем отверстие, посылая боль по всему моему телу. Несмотря на мои усилия, чтобы закрыть отверстие, он уже просунул одну ногу.
Он закричал:
— АЛТАРЬ! — и прорвался весь.
Ларк стремглав отскочила в сторону, но он был слишком быстр. Тыльной стороной руки он ударил ее. Она влетела в стену… и упала без движения.
Мой страх уступил место пылу сражения:
— Ты умрешь за это. — Желая приблизиться к нему, я подошла ближе к своей ловушке.
— Ну же, Дьявол. Прикоснись…
В нашей битве Арканов на берегу реки, Габриэль поймал Смерть сетью. У меня была одна наготове, моя собственная. Когда Oген сделал выпад, сеть из стеблей розы каскадом разлилась по нему, гигантские шипы, были острее, чем колючая проволока.
— Ты заплатишь свою цену.
Он ревел, когда я сжимала стебли вокруг него, их шипы резали его шкуру. Сильнее, сильнее, прорезая до костей.
— Разве ты не помнишь свои команды, Oген? Я говорила тебе оставаться… — Я замолчала.
Oген снова превращался. В ужасе я наблюдала, как он вырос еще больше, его рост приближался к высокому потолку.
Этот хитрый зверь скрывал правду все это время. Он скрыл истинные масштабы своей власти. Знал ли об этом Смерть?
Когда его рога вознеслись выше ультрафиолетовых ламп, стекло посыпалось вниз, и я знала, что не смогу удержать его.
Oген извивался в своих путах. Они распались, боль сразила меня. Гигант освободился.
Сгорбившись, он протопал ближе ко мне. Я отступила, бросая между нами виноградные лозы.
Моя спина уперлась в стену. Некуда бежать.
Он воспользовался этим, хватая меня одной из своих огромных рук.
— Хорошее мясо! — Он медленно приблизил меня к своему лицу.
Я хлестнула его своими когтями, но он, казалось, даже не почувствовал их. Его щелевидные зрачки расширились, когда он понюхал меня, неприятный запах его дыхания, ударил мне в лицо.
— МЕРТВОЕ мясо. — Он хлопнул меня об землю, выбивая крик из моих легких.
Он начал душить меня, как делал уже однажды. Только на сей раз, он сжал мою шею между большим и указательным пальцами, наслаждаясь, продлевая это.
Давление было мучительным. Он хочет совсем оторвать мне голову, как кукле? Неужели у этой куклы больше нет зубов?
Поскольку сознание дрогнуло, мне показалось, что я слышу Aрика, кричащего мне, чтобы держалась. Безумная. Я никогда не увижу его снова, никогда не получу шанс убедить его, насколько я стала другой. Он проведет еще семь столетий, страдая?
Оген дышал в мою щеку, касаясь ее свисающей слюной. Это будет последнее, что я увижу? Я испытала почти облегчение, когда мои веки сомкнулись, и воспоминание пронеслось в моей голове. Я увидела лицо Джека, когда он пристально смотрел на меня сверху вниз и время, словно застыло в этот момент. Я видела его словно наяву. Слышала его. «Я дома, Эванджелин. Наконец я нашел место, где должен быть». С моей смертью, когда Мэтью скажет ему, он прекратит охотиться, прекратит искать?
Смутно я услышала вопль. Aрик? Мне удалось раскрыть глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он мчится к нам. Из-за забрала его шлема горел угрожающий свет. Я никогда не думала, что буду так счастлива увидеть, как Смерть направляется ко мне с двумя выхваченными мечами.
— Ты ослушался меня, Дьявол? Я просил тебя никогда снова не причинять ей боль. — Он это сделал?
Oген подскочил, освобождая меня.
— Не мой босс. Я сижу на колене Люцифера!
Я вдохнула, изо всех сил пытаясь подняться. Это был не конец. Битва все еще продолжалась.
Когда Oген понесся к нему, Aрик обманул его движением вправо, затем поразил левым мечом. Ловко. Лезвие погрузилось глубоко в бок дьявола. Oген взвыл от ярости, разбивая еще больше ламп. Вспарывая копытами землю, он напал еще раз. Aрик отпрыгнул за стол, но Оген поймал его длинным взмахом своей гигантской руки и бросил в стену недалеко от Ларк. Его голова ударилась об стену так сильно, что шлем слетел.
— Aрик, нет! — Задохнулась я. Бросила еще волну виноградных лоз в дьявола. Окруженная таким количеством растений и согретая светом, я стремительно восстанавливалась. Но даже в своей полной силе, я могла выиграть Aрику не так много времени.
Так или иначе, он держался за свои мечи. Как-то, он приподнялся, присел. Встряхнул головой, как будто проясняя зрение.
— Ах, Oген, много мускулов и нет мозгов. Нет мастерства — нет стиля. Разве ты не знаешь, что качество всегда побеждает количество?
Oген взревел настолько громко, что это причинило боль моим ушам. Он напал еще раз.
В последний момент, Арик откатился в сторону, уклоняясь от наковальни его кулака, и вскинул один меч вверх, вспарывая кишки Дьявола. Потекла вонючая слизь.
— Б-босс? — всхлипнул Оген. Он начал сжиматься, как будто его сдували.
Проворачивая меч, Aрик пронзил его вторым.
Тело Огена сжималось, пока он не стал чуть выше Aрика. Только тогда Смерть вытащил свои мечи… чтобы сложить их ножницами на шее Огена.
Пока Oген молча шатался на копытах, Арик сказал:
— До следующего раза, Дьявол. — Отрезал.
Карты «Дьявол» больше не было…
Опустошенный, Арик поднял и опустил плечи, смущенно глядя на все еще сжимающееся тело своего бывшего союзника. Сражение было закончено.
Арик стоял ко мне спиной. Больше не было манжеты на моей руке. Не было шлема на его шее, что оставляло его уязвимым. Импульс охватил меня. Пыл сражения? Более, чем.
— Я слышал, как ты зовешь меня, Императрица, — сказал он, начав поворачиваться ко мне.
Я же подскочила и ударила, вонзив в шею Смерти пять когтей.
Глава 43
Все его мышцы напряглись, но Aрик не пытался защищаться. Просто склонил голову и позволил мне нанести ему удар — капитулировал, давая мне достаточно времени, чтобы накачать его ядом. Когда я освободила его, он встретился со мной отчаянным взглядом.
— Хорошая игра, тварь. — Он уронил один меч, и взял за лезвие другой, чтобы вручить его мне рукоятью. — Прикончи меня, теперь. Я не буду сопротивляться.
Пошатываясь от растерянности, я взяла меч, но не шевельнулась, чтобы ударить. Я хотела объяснить свои действия, но выражение его лица лишило меня дыхания.
— Т-ты хочешь умереть?
С горьким смехом, он сказал:
— Зачем мне хотеть жить на протяжении многих столетий, когда я презирал бы себя каждую секунду?
— Презирал?
— Из-за того, что жажду тебя. Снова и снова я влюбляюсь. В первый раз, когда ты напала на меня, я защищался, не веря, что это была ты. Я убил тебя прежде, чем ты смогла впрыснуть полную дозу своего яда. В следующей игре ты умерла прежде, чем я смог найти тебя, но в третьей, я наблюдал за тобой и ждал.
Я вспомнила, как красная ведьма разрушала те галеоны. Он был на берегу, наблюдал. Она заметила, что Смерть всегда был «очарован подарками Императрицы».
— В конце концов, я открылся тебе, рассказал, что мы были женаты… и что ты со мной сделала, — сказал он. — Ты была в ужасе от этого, и убедила меня, что никогда больше не причинишь мне боль. Однажды ночью ты сказала мне, что я буду полностью обладать тобою. Наконец- то, подумал я, я познаю плоть женщины, моей женщины. Вместо этого ты дала мне свой ядовитый поцелуй.
Я задохнулась от невыносимой боли в его глазах. Безнадежность. Он хотел умереть, чтобы… забыть. Чтобы начать все заново.
— Твои губы были такими сладкими, что даже после того, как я понял, что ты со мной делала, я продолжал целовать их. Только в следующую секунду я смог оторваться. Мне потребовались месяцы, чтобы прийти в себя. — Он потянулся назад, чтобы коснуться своих ран на шее. — А теперь это.
— Арик, подожди.
— Я достаточно долго ждал. — Он сорвал с себя нагрудник, выгнув свою татуированную грудь, предлагая свою уязвимую кожу. — Что говорят об обманутых? Если позор приходит к тому, кого одурачили дважды, то правильно, что поражение приходит к тому, кого одурачили трижды. — Он взялся за конец своего меча, вынуждая меня поднять его против него. — Ты хотела знать, что означают руны на моей груди? Это — наша история, Императрица, напоминание никогда не давать тебе своего доверия — и конечно не отдавать свое сердце. И все же я сделал это в этот раз. — Сверкая глазами, он выдохнул, — прежде, я желал тебя, но я никогда не любил тебя до этой жизни.
Мое собственное сердце забилось быстрее, чем в сражении. Он любил меня!
— Ну же, пронзи меня этим мечом. Я принесу тебе пять знаков. — Он поднял правую руку, показывая свои значки, среди них был Оген — пара рогов.
Прежде, чем я смогла отреагировать, Aрик наклонился к лезвию, прижимая острие выше своего сердца. Кровь засочилась из одной из его рун. Как будто она плакала.
— Ты даже не избавишь меня от мук своего яда? Или возможно ты подаришь мне последний поцелуй? Теперь укушенный, я могу прикоснуться к гадюке.
Я выпустила рукоятку меча, и оружие упало между нами.
— Говоря о гадюках, я дала тебе сухой укус. — На его непонимающий взгляд я ответила: — я не использовала свой яд на тебе, хотя могла. Эти проколы заживут завтра. Возможно, теперь ты будешь доверять мне, если я скажу, что никогда снова не буду пытаться убить тебя.