Сокровище Чингисхана - Клайв Касслер 12 стр.

Питт выскочил с мостика, на ходу лихорадочно раздумы­вая над тем, как бы подольше удержать судно на плаву. Мысль снова облачиться в водолазный костюм и попробовать про­браться в машинное отделение казалась соблазнительной, но не слишком удачной. Ну проберется он клюкам, собьет цепь — на это, кстати, потребуется немало времени, — а дальше что? Если пробоина расположена в днище, под машинным отделе­нием, он ничего не сможет сделать, чтобы остановить воду.

Ответ пришел к нему внезапно, когда он столкнулся с Джор­дино и Ганном, выскочившими вместе с остальными на верх­нюю палубу.

— Похоже, мы снова промокнем, — пробасил Джордино. В голосе его не было ни капли тревоги.

— Машинное отделение заблокировано и наполняется во­дой. Мы тонем. Сколько еще корабль продержится на плаву — не знаю. Во всяком случае, недолго, — отозвался Питт и внима­тельно посмотрел вниз, на кренящуюся кормовую палубу. — Сколько времени тебе понадобится на разогрев двигателя?

— Считай, что я его уже разогрел, — ответил Джордино и ринулся на корму, не дожидаясь объяснений Питта.

— Руди, позаботься об исследователях, которых мы спасли. Собери их и приведи к спасательной шлюпке. Затем постарай­ся убедить капитана ослабить якорную цепь, — проговорил он Ганну, трясшемуся на холодном ветру в легонькой ветровке. Тот кивнул, и Питт побежал следом за Джордино.

— У вас есть какая-то мысль? — крикнул ему вдогонку Руди.

— Да, гениальная, — бросил Питт через плечо и скрылся из виду.

«Камов» взмыл в ночное небо, ненадолго зависнув над то­нущим кораблем.

— Дети и женщины садятся в лодку первыми. Не забыл? — спросил Джордино, поудобнее устраиваясь в кресле первого пилота.

— Я попросил Руди приглядеть за исследователями, чтобы те не растерялись в суматохе, и привести их на палубу, — отве­тил Питт, догадываясь, о ком беспокоится Джордино. — Не переживай, ни Тереза, ни остальные не успеют ног замочить, как мы уже вернемся.

Выглянув из окон кабины, они осмотрели корпус корабля, больше освещенного береговыми огнями, чем включенными на нем аварийными лампами. Питт очень надеялся, что все сло­жится так, как он задумал, и корабль продержится на воде до их возвращения. «Верещагин»тонул, и сверху это было особен­но заметно. Вода в кормовой части уже закрывала ватерлинию. «Через полчаса она дойдет до верхней палубы», — подумал Питт. Джордино по привычке взял курс на Листвянку. Питт оторвал взгляд от терпящего бедствие судна и перевел его на берег и болтавшиеся на волнах причаленные к нему лодки.

— Ищешь что-нибудь особенное? — спросил Джордино.

— Да. Надеюсь отыскать мощный буксир, — ответил Питт, хотя и знал, что такого судна на озере нет. Рыбацкие лодки, маломощные суденышки вроде того, что потеряла геологораз­ведочная группа, его не интересовали. Три-четыре таких волна легко забросила на берег и перевернула.

— Как тебе вон тот рослый крепыш? — спросил Джорди­но, мотнув головой в сторону длинного ряда огней милях в двух от них.

— Странно. Вчера вечером его тут не было. Возможно, не­давно подошел. Давай-ка посмотрим.

Джордино, увеличив скорость, повел вертолет к огням, ко­торые вскоре приняли очертания внушительного судна. По мере приближения к нему Питт увидел, что это сухогруз длиной мак­симум футов двести. Корпус его, выкрашенный в черный цвет, от самого верха до ватерлинии покрывали крупные пятна ржав­чины. На синей, потускневшей от времени трубе, возвышав­шейся над другими, красовался золотой меч. Судно явно бо­роздило воды Байкала уже несколько десятилетий, перевозило лес и уголь из Листвянки в отдаленные поселки на северном берегу. Джордино приблизил вертолет к правому борту, и Питт заметил установленный на кормовой палубе большой черный подъемник. Он снова оглядел облезлый борт, трубу и покачал головой:

— Не пойдет. Он пришвартован, дым из труб не идет —зна­чит, двигатели у него скорее всего холодные, а разогревать их очень долго. — Питт посмотрел в сторону деревни. — Думаю, сейчас нам нужна скорость, а не мощность.

— Скорость? — переспросил Джордино и, не задавая во­просов, взял курс на деревню.

— Да, скорость, — повторил Питт, кивнув на вереницу ог­ней вдалеке, обрамлявших изящный корпус.

На борту «Верещагина» полным ходом, но без спешки и паники шла подготовка к эвакуации. Половина команды уже сидела в двух спасательных шлюпках, и моторист готовился спустить их на воду. Ганн пробился сквозь толпу матросов и исследователей к дальней части палубы, затем спустился вниз. В конце перехода вода заливала палубные надстройки, а там, где шел Ганн, она пока доходила только до лодыжек. Гостевые каюты находились рядом, и Руди с облегчением увидел, что вода в них еще не проникла. Он окликнул Терезу и Татьяну, забара­банил в дверь, повернул ручку, и дверь подалась. Каюта оказа­лась пустой. Руди не заметил в ней личных вещей, но не уди­вился, поскольку Тереза и Татьяна не успели захватить с собой ничего с тонущей лодки — в чем были, в том и бросились в де­компрессионную камеру. Только скомканные одеяла на кро­ватях указывали на то, что в них спали.

Закрыв дверь, Руди отправился к следующей каюте и стал звать Роя, Уоффорда и капитана рыбацкой лодки. Ему никто не ответил, тогда он, преодолевая сопротивление воды, рыв­ком открыл дверь каюты. Ее заняли Рой и Уоффорд. Ганн сно­ва окликнул их, но и эта каюта была пуста. Кровати, как и в первой каюте, выглядели так, словно с них недавно встали. Ему оставалось проверить только каюту капитана, но возле нее вода поднялась уже ему по грудь. И Ганн не пошел к ней, не желая подвергать себя опасности вторично подхватить двусто­роннее воспаление легких. Он успокоил себя мыслью о том, что капитан вместе с остальными давно находится наверху. Повер­нувшись, он направился к лестнице, поднялся на верхнюю па­лубу, где на воду спускали третью спасательную шлюпку. Ог­лядев стоявших на палубе — а на корабле оставалась всего гор­стка матросов и ученых, — он не увидел спасенных ими геоло­горазведчиков. Ганну оставалось сделать один-единственный разумный вывод, который он с большим облегчением и сделал: «Пока я шел к ним по палубе, они поднялись наверх. В толпе я их не заметил. Их, конечно же, отправили на берег в одной из первых спасательных шлюпок».

Иван Попович, капитан судна на воздушной подушке «Вос­ход», спал, завернувшись в одеяло, и видел сон, как он сидит себе на берегу Лены и рыбачит на муху. Разбудил его громкий настойчивый рокот. Невысокий румяный крепыш встрепенул­ся, поднялся с кровати, неторопливо натянул тяжелый тулуп, сунул ноги в тапочки и, полусонный, зашлепал к двери. Выйдя из своей крошечной каютки, он полез по узкой лестнице на кормовую палубу.

Яркий свет прожекторов ударил ему в лицо. Глазам стало больно, капитан прикрыл их ладонями, полы тулупа распахну­лись, и тело обдало порывом холодного ветра. Лучи прожекто­ров поползли наверх, на мгновение застыли, затем исчезли, ушли куда-то в сторону. Постепенно растаяли рокот двигателя и шум вертолетных лопастей. Попович потер глаза, стараясь унять прыгавшие перед ними яркие пятна. Когда он оторвал от лица руки, то, к великому своему изумлению, увидел перед со­бой незнакомца, высокого, темноволосого, сияющего друже­ской белозубой улыбкой.

— Добрый вечер, капитан. Не возражаете, если я восполь­зуюсь вашим судном? — невозмутимо спросил незнакомец.

Судно на подводных крыльях на полной скорости мчалось через бухту к «Верещагину». Свистел разрезаемый корпусом ветер, над подводными крыльями вились, разлетались в сто­роны буруны. Рейс был недолгим. Попович, чуть сбавив ход, ловко, с шиком развернул «Восход», так чтобы корма его ока­залась всего в нескольких футах от носа «Верещагина», и по­ставил двигатель на холостые обороты. Питт оглядел иссле­довательский корабль. С борта судна на подводных крыльях он выглядел смешно — задранный вверх, градусов на двадцать, нос, осевшая корма. Положение было отчаянным— терпящий бедствие корабль мог пойти на дно в любую секунду, от малей­шего толчка.

Сверху послышалось металлическое клацанье — это Хари­тонов отдал приказ поднять якорь, — и тяжелая тридцатифуто­вая якорная цепь вслед за тросом, громыхая по корпусу, по­ползла в клюз. Когда последнее звено ее показалось над водой, Питт заметил, что нос «Верещагина», не удерживаемый якорем и цепью, поднялся еще на два-три фута.

— Бросаем причальный трос, — раздался сверху голос.

Посмотрев наверх, Питт увидел, как Джордино, стоявший у перил рядом с Ганном, утвердительно кивнул. Через секунду они подтащили к борту бобину с канатом и, перебросив его конец с петлей через борт, стали опускать все ниже и ниже. Попович, опытный моряк, туг же начал медленно подавать суд­но назад и остановился, только когда Питт смог дотянуться до петли. Тот подтянул канат, набросил петлю на шпиль и поднял вверх большой палец.

— Канат закреплен. Давай тяни нас, Иван! — крикнул Пигг.

Попович включил дизель и неторопливо повел судно впе­ред. Когда канат натянулся, Попович начал понемногу прибав­лять обороты и вскоре судно шло уже на предельной скорости.

Стоя на корме, Питт слышал тонкое жужжание двигателей. Вода кипела вокруг подводных крыльев, однако он не только не чувствовал скорости, но и не ощущал движения вперед. «Вос­ход» в сравнении с «Верещагиным» казался просто комариком, но Питт хорошо знал, что этот комарик умеет очень больно ку­саться и сможет вытянуть из пучины даже слона. «Восход» раз­вивал скорость тридцать два узла благодаря двум дизелям мощ­ностью в тысячу лошадиных сил каждый.

Никто поначалу не ощущал движения, но шли секунды и корабль дюйм за дюймом, фут за футом пополз к берегу. Джор­дино и Ганн, находившиеся на мостике вместе с капитаном «Верещагина» и частью команды, затаив дыхание следили, как медленно, но верно приближается к ним берег. Попович из­брал самый короткий маршрут, ведя «Восход» в самый центр Листвянки.

Время от времени над водой разносились скрежет и треск — тревожные звуки, доносившиеся из недр «Верещагина». Корабль проходил своего рода проверку на прочность конструкции в экстремальных условиях битвы, которую вели между собой его гордо задранный к небу нос и полузатопленная корма, где пер­вый старался выжить, а вторая — утонуть. Питт с напряжением следил за ходом корабля, видел, как содрогается его корпус, и был готов сбросить петлю каната сразу, как только «Вереща­гин» полностью скроется под водой, потому что иначе тот по­тянул бы за собой и «Восход».

Пока «Верещагин» тащился к берегу и корма его все боль­ше и больше оседала в воду, минуты всем казались часами. От­куда-то из воды, из металлических внутренностей «Верещаги­на» снова донесся скрежет, заставивший все судно вздрогнуть. Скорость его упала почти до нуля. В ту же секунду по палубе заиграли пятна желтого света от уличных фонарей. Попович подвел «Восход» к берегу, вышел на мелководье возле старой заброшенной пристани и повел судно вдоль полуразрушенных лодочных причалов. Со стороны могло показаться, будто По­пович хочет выйти на сушу, и все молились, чтобы он не оста­навливался. И капитан двигался вперед. Рев двигателей, отра­жавшийся от стен зданий, эхом разносился по всей Листвянке. Попович остановился в нескольких ярдах от берега, когда по приглушенному скрежету днища «Верещагина» о гальку все поняли — корабль прочно лежит на твердой поверхности.

В капитанской каюте «Восхода» Попович не слышал скре­жета, он почувствовал, что исследовательский корабль лег на грунт, и сразу выключил перегретые дизели. Эхо еще разноси­ло по деревне их рокот, а у берега внезапно наступила мертвая тишина. Она продолжалась несколько секунд и разорвалась громкими радостными криками — сначала со стороны прича­ливших шлюпок, затем их подхватили столпившиеся на берегу жители, а вскоре к ним присоединились те, кто все это время оставался на борту «Верещагина». Крики смешались с руко­плесканиями в честь героических усилий Питта и Поповича. Капитан в знак признательности ответил двумя короткими гуд­ками, после чего вышел на кормовую палубу помахал рукой пассажирам «Верещагина».

— Восхищаюсь вами, капитан, — сказал Питт. — Вы управ­ляетесь с рулевым колесом так же великолепно, как в свое вре­мя Рахманинов с клавишами фортепьяно.

— Разве я мог допустить, чтобы мой дедушка ушел на дно? — ответил Попович, грустно глядя на «Верещагина». — Когда-то я еше сопливым юнцом драил его палубы. — Он мягко улыб­нулся. — К тому же Харитонов — мой старинный друг. Я не мог оставить его в беде.

— Благодаря вам, капитан, «Верещагин» снова выйдет в Байкал. Надеюсь, под командованием капитана Харитонова.

— Дай Бог. Он связывался со мной по рации — сказал, что кто-то пробил днище специально. Возможно, эти, как их там,

энвироменталисты. Ведут себя так, словно Байкал принадле­жит только им.

Питт впервые задумался над таким предположением. «Са­ботаж? Но кому понадобилось дырявить корпус исследователь­ского судна. И зачем? Нужно расспросить Саргова — может быть, он что-нибудь знает о местных экологах».

В Листвянке кипела жизнь, словно был полдень, а не пол­ночь. Жители торопливо сбегались к берегу, спрашивали, не нужна ли помощь. Все радовались спасению «Верещагина», и неудивительно — и судно, и капитана здесь хорошо знали. Не­сколько лодок сновали между берегом и кораблем, доставля­ли с него остававшихся там членов экипажа. Несколько де­сятков крепких мужчин с помощью лебедок крепили судно тросами, чтобы оно не завалилось набок. Для пассажиров с «Верещагина» открыли здание расположенной неподалеку ма­ленькой рыбокоптильни, уже приведенной в порядок после не­давнего наводнения, к счастью, не очень ее затронувшего. Лишь сырой пол напоминал об ударившей в берег волне. Вско­ре сюда потянулись жители: кто — с рыбой, кто — с водкой, кто — с кофе. Свежекопченый омуль оказался очень кстати для тех, кто, несмотря на пережитую опасность, не страдал отсут­ствием аппетита.

Вошедших в помещение склада Питта и Поповича встре­тили приветственными возгласами и аплодисментами. Капи­тан Харитонов, растроганный до слез, поблагодарив всех за помощь, неуклюже обнял своего старинного друга Поповича.

— Спасибо, Иван. Ты и меня спас, и «Верещагина», — про­бормотал он.

— Всегда рад тебе помочь, — ответил Попович. — Да и не меня нужно благодарить, а мистера Питта. Это он догадался использовать в качестве буксира мой паром. Молодец.

— Надеюсь, Иван, в следующий раз мне не придется будить вас среди ночи, — отозвался Питт и с улыбкой посмотрел на домашние тапочки, которые Попович второпях забыл сменить на ботинки. Затем он повернулся к капитану Харитонову и спросил: — Вся команда в сборе?

Во взгляде капитана скользнули неуверенность и беспокой­ство.

— Вы знаете, я так и не увидел вахтенного Анатолия. И док­тора Саргова что-то нет. Я думал, они уплыли с вами.

— Александр? Нет, он оставался на корабле. Я не видел его с тех пор, как мы расстались после ужина.

— Я не заметил его ни в одной из спасательных шлюпок, — сказал Харитонов.

К ним подошли Джордино и Ганн. Вид у обоих был подав­ленный.

— Еще кое-кого нет, — вмешался в разговор Джордино, ус­лышав краем уха, о чем идет беседа. — Пропала вся геологораз­ведочная группа, которую мы спасли. Ганн не нашел их в каю­тах, в спасательных шлюпках их тоже не видели.

— Я все каюты проверил, за исключением той, что занимал капитан рыбацкой лодки. И все были пусты.

— Никто не видел, как они покидали корабль? — спросил Питт.

— Никто, — ответил Джордино, с сомнением покачав голо­вой. — Как сквозь землю провалились. Исчезли, словно их и не было.

6

Спустя несколько часов солнце выползло из-за юго-восточ­ной части горизонта, и в его свете бедственное положение «Ве­рещагина» обнаружилось еще явственнее. Машинное отделе­ние, кормовой трюм и каюты нижней палубы полностью исчез­ли под водой, залившей еще и почти треть основной палубы. Сколько бы еще продержался корабль, если бы его не отбукси­ровали, можно было только гадать, но явно недолго.