Сумасшедший домик в деревне - Куликова Галина Михайловна 5 стр.


Несмотря на то, что Дякины молчали, как рыбы, оба явно скисли.

– Впрочем, представление было рассчитано не на меня, не так ли? – продолжал вещать Никифоров. – А вот на эту бедную девочку, которую вы задумали напугать до смерти.

– Меня? – ахнула Полина. – Напугать до смерти?! Но зачем? Мы ведь практически незнакомы!

– Спокойствие, только спокойствие. Дайте мне закончить. Канатоходец пугал вас не просто так. Ночью он забирался на ваш чердак и закреплял веревку. Затем прятал где-то возле окна маленький магнитофончик. По крайней мере, я так думаю. После чего влезал на крышу, свешивал вниз руку с пультом дистанционного управления и нажимал на кнопку. Кроме как на крыше ему негде было быть. Мы ведь осмотрели тогда весь дом, помните?

И вот леденящие душу стоны разносились по дому и окрестностям. Звук шагов тоже был записан на пленку. И шаги, и крики были не такими громкими, чтобы напугать других соседей, но достаточно жуткими для того, чтобы расстроить молодую женщину. Думаю, магнитофон с пленкой мы легко обнаружим на каком-нибудь выступе под крышей. Попугав вас некоторое время, лазутчик выключал магнитофон, накидывал на себя покрывало и прогуливался по канату. Предполагаю, самым хлопотным делом было отвязать его. Или вы использовали саморазвязывающиеся узлы? – обратился он к Дякиным. – Как альпинисты? Дернешь за веревочку, и узла как ни бывало?

Братья впервые переглянулись, а Никифоров ехидно продолжал:

– Сейчас я вас сильно расстрою, господа Дякины. Полина – не хозяйка дома.

– Как? – ахнул Николай Леонидович. – Мы думали...

Он замолчал и растерянно посмотрел на Полину, потом перевел тоскливый взгляд на охранника, которого отлично было видно через стекло. Тот сидел в кресле-качалке, грыз травинку и косил в их сторону бдительным оком.

– Вы думали, что заставите хозяйку бежать отсюда. Или вынудите ее продать дом. Что там такое? Труп, зарытый в георгинах? – требовательно спросил Никифоров. – И вы боитесь, что при реконструкции дома его раскопают? Рассказывайте, вам некуда деваться. Если не хотите получить по статье. Каждый.

– Ну что вы! – подал голос Иван Леонидович. – Какая статья? Какой труп?! Это была шутка. Мы любим разыгрывать соседей. Вам кто угодно скажет...

– Придется признаваться, – крякнул Николай Леонидович, остановив брата движением руки. – Нас разоблачили, Ваня. Ничего не попишешь. – Он вздохнул. – Папаша наш, царствие ему небесное, постоянно твердил, что сумел скопить небольшое состояние. Мы не знаем, во что он вложил деньги. Может быть, в бриллианты? Как бы то ни было, папаша как-то признался, что хранит свои сокровища на даче. Причем спрятаны они не в одном каком-то месте, а разделены на части и рассредоточены по дому и участку. Он говорил, что нельзя класть все яйца в одну корзину.

– Но тут на старости лет папаша наш решил жениться, – перехватил инициативу второй Дякин. – Жена его, довольно молодая, не желала проводить отпуск в захолустье и требовала от мужа, чтобы он продал старую дачу в еще неосвоенном поселке и купил что-нибудь более респектабельное. Старый дурак продал дом и собрался перепрятывать свои сокровища. Новые хозяева дали ему неделю на то, чтобы вывезти вещи.

– И тут папаша отколол коленце! – воскликнул Николай Леонидович, хлопнув себя по крепким ляжкам. – Взял и умер! Прямо после сделки. Женушка его загребла все, что могла. Но о спрятанных сокровищах она не знала. В отличие от нас. Мы попытались перекупить дом, но у нас ничего не вышло – не хватило денег заинтересовать новых хозяев по-настоящему.

– Хотите сказать, это и есть тот самый дом? – Полина ткнула пальчиком в окно. – Пугая меня, вы сбивали на него цену?

– Ну... – застеснялся Николай Леонидович. – Если бы хозяева подумали, что в доме живет привидение, они могли бы вернуться к нашему предложению. В конце концов, они еще не успели обосноваться... Вы понимаете?

– Вы приняли меня за хозяйку и начали пугать, – заключила Полина. – Мило, ничего не скажешь!

– А вы, стало быть, не хозяйка? – заискивающе спросил Иван Леонидович.

– Она – ее двоюродная сестра, – сообщил Никифоров.

– Вы могли бы все честно рассказать Максиму и Люде, – воскликнула Полина укоризненно. – Они порядочные люди и вошли бы в ваше положение. Лично я, – с жаром добавила она, – никогда бы не взяла чужие деньги!

Никифоров закатил глаза. Рыжая дурочка могла бы этого и не говорить. Бескорыстие было написано у нее на лице аршинными буквами. Она даже не смогла своровать у него пучок укропа!

– Ну? И что мы теперь будем делать? – поинтересовался Никифоров с тревогой в голосе. Ему страстно хотелось избавиться от соседки, а для этого следовало утрясти вопрос с гипотетическими сокровищами.

– Как бы то ни было, в вашем распоряжении еще дней десять, – сообщила та оживившимся Дякиным. – Максим в Париже, на конференции, а Люда в отпуске. А я вам не буду препятствовать – ищите!

Глава 2

Разбудил ее телефонный звонок. Она не сразу поняла, что это именно телефон – противный писк действовал на нервы, и хотелось немедленно его прекратить. Люда оставила ей свой мобильный, надавав кучу инструкций. Полина все инструкции записала в книжечку и теперь схватила ее, чтобы ничего не перепутать.

– Добрый день! – проворковала трубка мягким женским голосом. – Людмила Викторовна?

– Н-нет, – запнувшись, отозвалась Полина, которая никак не могла разлепить ресницы. Сон сегодня был такой крепкий, сладкий, волшебный, какого она давно не помнила. – Людмила Викторовна уехала на некоторое время. Я – ее сестра. Могу я вам чем-то помочь?

Она надеялась, что женщина откажется передавать что бы то ни было и решит дождаться возвращения Люды, но та продолжила без всякой заминки:

– Моя фамилия Машкова. Машкова Екатерина Ивановна. Я по поводу госпитализации.

– Да-да, – торопливо отозвалась Полина и нашла в книжке нужную страничку. – Если вы что-то хотите передать, это можно сделать через меня, – прочитала она фразу, записанную кузиной. – Меня зовут Полина Федотова.

– Тогда нам следует познакомиться лично, – заявила Екатерина Ивановна решительно. – Я передам бумаги, чтобы Людмила Викторовна по возвращении уже имела их на руках. Вы можете завтра со мной увидеться?

– Могу. Где и когда? – уточнила Полина, прикидывая, как ей добраться до города.

– Давайте встретимся утром возле входа в Манеж. В десять часов.

– Хорошо, а как я вас узнаю?

– Я буду в красном костюме, – ответила та. – А вы?

– А я... – Полина прикидывала, что может надеть «в люди», но с ходу ничего не могла придумать. Поэтому сказала: – У меня рыжие волосы, вы не перепутаете.

Ей очень хотелось угодить своей двоюродной сестре. Люда перед отъездом была такая дерганая, нервная. «Я ужасно устала, – говорила она Полине. – Я так устала, что у меня в глазах темнеет от одной только мысли о телефонных переговорах. Уверена: мне постоянно будут трезвонить пациенты и их родственники. Поэтому я не хочу брать с собой мобильный. И отключать его тоже не хочу, потому что у меня полно обязательств, которые нельзя отложить на целых две недели. Ничего, если я оставлю все дела на тебя?»

Конечно, Полина согласилась. И вот теперь ей необходимо ехать в Москву, а она не знает, как добраться до станции или хотя бы до автобусной остановки. К Никифорову она больше ни за что не сунется – он и так сделал для нее невозможное. И бремя благодарности настоятельно просил нести в одиночестве. Тогда она отправилась к Дякиным, и Николай Леонидович немедленно вызвался ее отвезти.

– Мне как раз нужно в город за провизией, – засуетился он. – С удовольствием под вас подстроюсь, голубушка!

Дякины считали, что они у нее в неоплатном долгу, и Полина решила не отказываться от предложения. На следующее утро она встала рано и долго утюжила сарафан, который надевала и в пир, и в мир, и в добрые люди. По дороге она выяснила у Николая Леонидовича, каким способом лучше всего возвратиться назад, и все подробно записала.

Полина была уверена, что увидит возле Манежа эффектную молодую даму. Однако в красный костюм оказалась одета особа лет пятидесяти пяти, невысокая, круглолицая, миловидная, с простой прической и в туфлях на низком каблуке. Костюм был хоть и красным, но каким-то очень невыразительным.

– Екатерина Ивановна? – спросила Полина, торопливо подходя к ней.

– Да, это я. А вы, стало быть, Полина Федотова?

– Федотова. Вы хотели мне что-то передать.

– Что же, прямо так сразу к делу? – улыбнулась Машкова. – Может быть, мы с вами выпьем где-нибудь по чашечке кофе?

Кофе в центре города мог развалить ее месячный бюджет, поэтому Полина решительно отказалась, сославшись на дела.

– Тогда давайте сядем в мою машину, – предложила Екатерина Ивановна. – Я передам вам бумаги, а потом подвезу до метро. Идет?

Полина проследила взглядом за немолодым мужчиной, который прогуливался поодаль и время от времени останавливался и пристально смотрел на нее. Мужчина выглядел отталкивающе – анемичный, с белой кожей и большими вялыми руками, висящими вдоль тела. Полине стало неприятно, и она немедленно согласилась, чтобы ее подвезли.

– Вот, – сказала Екатерина Ивановна, когда они устроились в салоне ее «Жигулей», и подала Полине запечатанный конверт. Конверт был тощий, но довольно большой, и в сумочку не вмещался. – Я так благодарна вашей сестре! Она святой человек. Если речь заходит о госпитализации без направления, начинаются всякие сложности.

– Да-да, – вякнула Полина, растерянно улыбаясь.

– Вы тоже медицинский работник, Полиночка? – спросила Екатерина Ивановна и тоже улыбнулась. У нее была хорошая, добрая улыбка, от которой сразу же теплело на сердце.

– В общем, да, – промямлила та.

– И работаете с сестрой в одной больнице?

– Да.

Не рассказывать же постороннему человеку о доме престарелых и о том, что она еще не перешла, а только собирается. И что она не врач и даже не медсестра, а всего лишь регистраторша.

– Вижу, вы ей во всем помогаете, – Екатерина Ивановна резко вывернула руль, вписываясь в поворот. Сзади засигналили, но она не обратила внимания.

– Между нами полное доверие! – проникновенно сказала Полина, чтобы тетка не подумала, будто Люда ею пренебрегает, отлынивая от личной встречи. – Сестра сейчас в отъезде, но у меня все под контролем. Высадите меня, пожалуйста, возле вон того светофора.

Она решила возвращаться в поселок не на электричке, а на автобусе. Билет был довольно дорогим, но Люда оставила денег на расходы, связанные с ее поручениями, поэтому Полина со спокойной душой устроилась на высоком сиденье и стала глядеть в окно. Поездка казалась ей увлекательнейшим путешествием. Она подумала, что в последние годы так редко куда-нибудь выбиралась и совершенно отвыкла от новых впечатлений.

Шофер заранее объявлял остановки, и, когда назвал нужную, Полина суетливо поднялась и, прижимая сумочку к животу, начала пробираться к выходу. Конверт пришлось сложить и спрятать внутрь, чтобы не потерять. Вслед за ней к двери двинулся кто-то еще. Полина ухватилась за перекладину и слегка повернула голову.

И обмерла. Сердце подпрыгнуло в груди, перевернулось, шмякнулось на место и забилось в истерике. Сзади стоял тот самый анемичный мужчина с большими руками, который глазел на нее возле входа в Манеж. Как он очутился в этом автобусе?! Случайно? Не бывает таких случайностей! Неужели он положил на нее глаз и выследил? Но как ему это удалось? Ведь Екатерина Ивановна увезла ее от Манежа на машине! Он что, остановил попутку и бросился в погоню? Или ехал за ними на собственной машине, а на автовокзале бросил ее, чтобы оказаться с Полиной в одном автобусе? Что ему надо?!

Полина немедленно решила, что это маньяк. У него странная внешность и неприятный взгляд. И еще руки, которые веревками болтаются вдоль тела, словно вообще ему не принадлежат.

Автобус остановился, двери открылись, и путешественница вывалилась наружу. Бодрым шагом она прошла несколько метров, потом наклонилась, сделав вид, что поправляет ремешок на босоножке. Тем временем автобус шумно вздохнул, закрывая двери, и медленно тронулся с места. На обочине осталась только она и предполагаемый маньяк. Вместо того чтобы обогнать ее, этот тип тоже притормозил и стал равнодушно наблюдать за проносящимися мимо автомобилями.

Полина не знала, что делать. Чтобы добраться до дому, нужно повернуть на проселочную дорогу и лесочком пройти примерно полкилометра. Дорога, понятное дело, не слишком оживленная, и если этот тип задумал нехорошее дело, ему никто не помешает на нее напасть. Нет, уходить от шоссе ни в коем случае нельзя! Здесь он вряд ли на нее кинется.

Полина выпрямилась и медленно пошла вдоль дороги. Мужчина, как привязанный, двинулся за ней. Она остановилась. Он тоже остановился. При этом делал вид, что вовсе ею не интересуется, так что повернуться и спросить: «Что вам от меня надо?!» – было совершенно невозможно. Может быть, он ждет, пока за ним кто-нибудь приедет, и просто прогуливается туда-сюда? С другой стороны, верить в лучшее в наши дни довольно глупо.

Полина решила, что ни за что не свернет в лес, даже если ей предстоит торчать тут до темноты. А тогда что она станет делать? В крайнем случае придется останавливать попутку и упрашивать шофера подвезти ее до дому. Хотя голосовать тоже рискованно, можно нарваться на другого маньяка.

Примерно полчаса она собирала в придорожной траве одуванчики. Нарвала гигантский букет, от нечего делать сплела из него венок и водрузила себе на голову. После чего задумала провести эксперимент и бодрым шагом направилась к повороту, возле которого стоял указатель. Углубившись в лес всего на несколько десятков метров, она резко обернулась и увидела, что жуткий тип огромными шагами следует за ней. От ужаса все ее внутренности завибрировали, и она рванула назад. Промчалась мимо преследователя на огромной скорости и, думая только о нем и его страшных намерениях, вылетела на шоссе.

Раздался визг тормозов, одну машину развернуло поперек полосы, другие сгрудились сзади, образовав пробку.

– Дура! – кричали на Полину из нескольких автомобилей сразу. – Курица безмозглая! Чтоб тебе пусто было, кретинка чертова!

Никифоров как раз возвращался из строительной лавки и, еще не доехав до поворота, заметил свою рыжую соседку, когда та свернула на проселок. Он понял, что ее придется подвозить – проклятое воспитание не даст ему проехать мимо как ни в чем не бывало. Он замедлил ход, собираясь свернуть, и тут увидел, что девица несется обратно. Глаза выпучены, венок из одуванчиков висит на одном ухе, руки растопырены, как у огородного чучела, коленки в разные стороны... Не останавливаясь, она сделала последний рывок и... вылетела прямо под колеса синей «Волги». Водитель «Волги» ударил по тормозам, ее завертело на месте, и на повороте немедленно образовалась куча-мала. Слава богу, что никто ни в кого не врезался. Тем не менее воздух раскалился от ругательств.

Виновница происшествия стояла в самом центре урагана, крепко зажмурив глаза. Классическая идиотка. На противоположной стороне шоссе Никифоров съехал на обочину, достал сигарету и закурил. Под указатель все равно не свернуть, а идти ее спасать – увольте. Наконец, машины разъехались, а рыжая дурочка, вместо того чтобы отправиться восвояси, начала скакать по обочине и махать руками. «Не хочет идти пешком? – подумал Никифоров. – Отлично. Сейчас ее кто-нибудь подберет, и я спокойно двинусь следом».

– Мне здесь недалеко, – срывающимся голосом просила Полина, наклоняясь к открытым окошкам. Она была уверена, что маньяк спрятался в ближайшем подлеске и только и ждет, когда она сдастся. – Тридцать рублей даю. Ногу подвернула, ну, пожалуйста!

Ни тридцать рублей, ни умоляющие интонации не срабатывали. Никто не желал сворачивать с шоссе и трястись по проселку. Наконец рядом с ней остановился побитый «Москвич», в котором сидели два гнусных типа.

– Ух, какая лапочка! – протянул один, поигрывая бутылкой пива. – Уж мы тебя отвезем, кисочка, забирайся к нам.

Назад Дальше