Кисочка не пожелала к ним забираться, и гнусные типы вылезли из машины. Доведенная до отчаяния, Полина поняла, что никто, никто не остановится, чтобы спасти ее. Все будут проезжать мимо, делая вид, что не происходит ничего особенного. Кто захочет связываться с бандитами? Она твердо решила, что не даст затащить себя в машину и будет биться до конца.
Никифоров, отвлекшийся на некоторое время, полез под сиденье за тряпкой и тут услышал пронзительный тарзаний крик. Он вскинулся, стукнулся головой о руль, чертыхнулся и уставился в окно. На обочине стоял «Москвич», рядом с ним – два угрожающего вида мужика. Свою соседку он как раз застал в прыжке. Вероятно, это она так орала перед атакой.
Полина подпрыгнула так высоко, что он немедленно удивился – как это вообще возможно. В прыжке она выбросила вперед правую ногу, рассчитывая, вероятно, врезать одному из мужиков по носу или по горлу и вывести его из строя. Однако номер не удался. Мужик отшатнулся, избежав удара, а с выброшенной ноги слетела босоножка и, словно снаряд, пронесшись над шоссе, угодила в лобовое стекло старенькому «газику», неторопливо трясущемуся по своим делам. Водитель от неожиданности надавил на педаль, снова завизжали тормоза, и через две минуты на шоссе во второй раз образовалась запруда.
Вероятно, в кровь рыжей дурочки попала лошадиная доза адреналина. Мужики уже влезли в свой «Москвич» и задраили дверцы, а она даже не собиралась останавливаться. Стащила с себя вторую босоножку и, выдвинув вперед нижнюю челюсть, пошла с ней на таран.
– Что?! Испугались?! – кричала она, глядя горящими глазами на своих противников. – Ха-ха! Да я вам щас каблуком глаза повыдавливаю! Я вам ногтями скальпы поснимаю! Я вам через уши аппендицит вытащу!
Завороженные ее ужасными обещаниями, водители остановившихся машин негромко переговаривались. Никифоров решил, что пора вмешаться. Он поспешно приоткрыл дверцу и крикнул:
– Эй, Поля!
Она подняла голову и кровожадно посмотрела на него.
– Вас подвезти? Идите сюда!
Когда рыжая дурочка поняла, кто ее зовет, выражение ее лица мгновенно изменилось. Она обрадовалась, как собака, которая потеряла в толпе хозяина, а потом неожиданно нашла.
– Андрей Андреич! – пискнула она и с босоножкой в руке бросилась к нему. Маленькие босые ступни шлепали по асфальту, и Никифоров даже зажмурился, так ему стало ее жалко.
Надо же, до чего он докатился! Женщины вызывают в нем жалость. Вот что значит скоропалительная женитьба и скандальный развод! Реакция на дам у него стала совершенно неадекватной. Эту рыжую штучку надо было гнать от себя в первую же ночь. А теперь что? Теперь, конечно, уже поздно.
– В-вы м-меня п-подвезете? – заикаясь на каждом слове, спросила Полина, подбежав к его машине.
– Для этого я вас и позвал, – пожал он плечами. – Садитесь поскорее.
Она подобрала валявшуюся тут же босоножку и с обезьяньим проворством забралась в салон. Устроила на коленях сумку, сверху – довольно потрепанный венок.
– Одуванчиковый сок не отстирывается, – предупредил Никифоров, подумав о том, что раз ей приходится копить деньги даже на пижаму, то новый сарафан удастся купить лет через десять.
Она решила, что он беспокоится о своих чехлах и, пропищав какие-то извинения, выбросила венок в окно. Пробка на повороте уже рассосалась, и Никифоров завел мотор. Не удержался и спросил как бы между прочим:
– Что это вы выскочили из леса, будто за вами черти гнались?
– За мной шел маньяк, – мрачно пояснила Полина. – От самого Манежа.
– Как это – шел от Манежа? – опешил Никифоров. Если бы она сейчас сказала, что топала пешком из центра Москвы, он бы ей поверил.
– Я видела его возле Манежа, а потом смотрю – он в автобусе. И вышел вслед за мной. Я в лес – и он в лес!
– И там вы его прикончили, – полуутвердительно заявил Никифоров, не смея верить, что маньяк ушел от нее целым и невредимым.
– Нет, я убежала, а он куда-то подевался.
К слову сказать, она вертела головой по сторонам, рассчитывая увидеть типа, который так ее напугал. Его нигде не было. Никифоров не проникся трагичностью момента и немедленно нашел другую тему для разговора.
– Как там Дякины? Раскопали что-нибудь?
– Коробку из-под чая, полную десятирублевок. Что-то около двух тысяч.
– Судя по всему, их папаша был большой шутник, – предположил он.
– Две тысячи рублей – тоже деньги! – заявила Полина, и Никифоров немедленно заткнулся, прикидывая в уме, сколько коробок овсянки можно накупить на эдакую сумму.
– Из-за маньяка мне теперь будет страшно выходить за калитку, – пожаловалась она.
– Когда возвращается ваша сестра с мужем? – спросил Никифоров, вытянув губы трубочкой. Ему страстно хотелось, чтобы в соседнем доме появился, наконец, хоть какой-то мужчина и взял на себя решение ее непрекращающихся проблем.
Вероятно, бог внял его мольбам, потому что, когда они подъехали к дому, оказалось, что мужчина уже там и с нетерпением ее ждет. Лет тридцати, блондин с волнистым чубом, в шортах, навороченных шлепанцах и с солнечными очками, задвинутыми на макушку. У него были томные глаза и весьма конкурентоспособная улыбка.
– Кто это? – тотчас поинтересовался Никифоров.
– Это... Эдуард, – пробормотала Полина, потрясенная появлением здесь своего родственника. – Сын тети Муси. Я познакомилась с ним на похоронах прадедушки.
– Ясно, – крякнул тот, не желая вдаваться в подробности, чтобы не погрязнуть еще и в ее родственных связях. – Он приехал пособирать землянику?
– Понятия не имею, – пожала плечами Полина и, не глядя на Никифорова, добавила: – Вы снова меня выручили из беды, Андрей Андреич. Я вам очень благодарна. Я у вас в неоплатном долгу. И в любой момент сделаю все, о чем вы попросите.
Она сделает все, о чем он ее попросит! Он же говорил – идиотка.
Сын тети Муси ему не понравился. Когда Никифоров вышел открыть ворота, Эдуард, вместо того чтобы вежливо поздороваться, повернулся к нему спиной.
– Привет, Пелагея! – проникновенно сказал он. – Отлично выглядишь. Загорела и все такое.
Почему-то тетя Муся и ее сын упорно называли ее Пелагеей.
Никифоров совершенно явственно фыркнул где-то сзади. Полина растерянно оглянулась на него, но он уже уселся за руль и повел машину в гараж.
– Как ты тут очутился? – удивленно спросила она у Эдуарда. И немедленно забеспокоилась: – Что-то случилось?
– Пожалуй, случилось кое-что, – загадочно ответил тот и предложил: – Может, пойдем в дом? Я не смог туда попасть, там все закрыто. В машине сидеть жарко. Так что я тут прогуливался и уже всем соседям глаза намозолил.
Вероятно, он мешал близнецам Дякиным искать клад, и они выглядывали из окон в надежде, что Эдуард, наконец, уберется восвояси. Полина завела его в гостиную на первом этаже и усадила на диван.
– У тебя есть что-нибудь холодненькое? – спросил тот, неторопливо знакомясь с обстановкой. – Морс или квас какой-нибудь?
Полина отрицательно покачала головой и заложила руки за спину.
– Ну? – спросила она, не умея скрыть тревоги. – Что такое?
– Да ничего, ничего, – поднял руки Эдуард. – Я просто приехал поговорить с Максимом.
– Но его здесь нет!
По лицу гостя промелькнула понимающая улыбка.
– Ладно, Пелагея, не виляй. Я в курсе, что Людмила отчалила отдыхать, а Максим якобы отправился на конференцию. Однако он не учел, что его станут разыскивать. Полагаю, вы прекрасно проводите вместе время, но ему следует хотя бы позвонить на службу. – Он смешно наморщил нос и, понизив голос, добавил: – Я никому не скажу.
– Возможно, я тебя сильно разочарую, – резко сказала Полина, – но Максима тут нет. Меня привезла Люда незадолго до того, как уехать в аэропорт. Максима я видела мельком перед его отъездом и больше с ним не встречалась.
– Тогда куда он делся? – спросил Эдуард удивленно. Полина молча развела руками. – Я звоню Людмиле на мобильный, она трубку не берет.
– Ее мобильный здесь, – немедленно сообщила Полина. – Она его с собой не взяла. А я уезжала и оставила телефон заряжаться. А у Максима разве нет мобильного?
– Он выключен. – Эдуард встал и нервно прошелся по комнате. Потом взъерошил волосы и сказал извиняющимся тоном: – Когда я тебя увидел, то подумал, что вы тут вдвоем. Прости, пожалуйста.
– Ребята разрешили мне у них... пожить, – с трудом подобрала слово Полина. – Я полагала, они тете Мусе рассказали.
– Ничего они не рассказали! А Максим со мной такую шутку сыграл, что я даже не знаю, как к этому относиться.
Максим Анохин при знакомстве показался Полине таким важным, таким положительным. Она и представить себе не могла, что он способен шутить с родственниками жены.
– Расскажи толком, – попросила она нетерпеливо. – Какую шутку? Что вообще... происходит?
Она неожиданно почувствовала: случилось что-то плохое. Иначе Эдуард вряд ли явился бы сюда с расспросами. Он снимался для рекламы и все свободное время тратил на облагораживание собственного тела и пополнение портфолио. В тени его совершенства Полина ощущала себя серийной заготовкой, от которой еще не отсекли лишние детали. Ехать в такую жару за тридевять земель Эдуарда могло заставить только чрезвычайное происшествие.
– Мамуле позвонили из клиники и сказали, что не могут найти Максима.
– Он должен был лететь на конференцию в Париж.
– Я знаю, сам вез его в аэропорт!
– И что?
– И не довез.
– Как это? – вскинула голову Полина. – Куда же ты его дел?
– Он сам делся. – Эдуарду надоело ходить, и он снова повалился на диван, вытянув длинные ноги.
Однажды ему посчастливилось рекламировать кроссовки известной фирмы, и несколько месяцев кряду его ногами любовалась вся страна.
– А почему ты вез его в аэропорт? – Полина изо всех сил старалась не глазеть на Эдуарда.
– В последний момент Максим заметил, что в его машине подтекает масло. Ну и попросил, чтобы я посадил его в самолет, а потом встретил. Я согласился и, как договорились, заехал за ним в шестом часу вечера. У него был с собой небольшой чемоданчик, – добавил он. – По дороге мы свернули на заправочную станцию. Я вышел, заплатил за бензин и задержался на пару минут, чтобы купить кое-какую мелочь. Сигареты там, шоколадки. Возвращаюсь обратно – Максима нет. Я подумал, он пошел в туалет. Потом гляжу – чемоданчика его на заднем сиденье тоже нет. Я – к парню, который работает на заправке. Не видел, спрашиваю, моего родственника?
– Он, конечно, не видел, – встряла Полина.
– Совсем наоборот. Парень утверждает, что Максим подошел к «Жигулям», в которых сидели двое мужчин, перебросился с ними парой слов, после чего сбегал за своим чемоданом, нырнул на заднее сиденье и был таков.
– И ничего тебе не сказал?
– Ни полслова. Я некоторое время покрутился там, выждал полчаса, а потом поехал домой.
– И что ты предпринял? – напряженно спросила Полина.
– Да ничего! А что я должен был делать? – сердито нахмурился Эдуард. – Он взрослый мужик, сам за себя отвечает.
– Стоило хотя бы узнать, сел ли он в самолет до Парижа!
Эдуард сменил позу, напряженно выпрямившись на своем месте. После чего протянул руку и нежно взял Полину за запястье.
– Понимаешь, малышка, – вкрадчиво сказал он и легонько потряс ее руку, словно хотел, чтобы до Полины все побыстрее дошло. – Я подумал, что конференция – это так, прикрытие, понимаешь? Воспользовавшись отъездом жены, Максим мог позволить себе немного расслабиться.
– Но зачем, в таком случае, он просил тебя отвезти его в аэропорт?
– Не знаю. Послушай, дай мне чаю, что ли. У тебя есть чай?
Чай у нее был. Недорогой, «тот самый», со слоном. Посчитав, что Эдуард привык к более изысканным сортам, Полина не позвала его на кухню. Она быстро справилась с процедурой заваривания и теперь задавалась вопросом – прилично ли подать чай без ничего, даже без лимона.
– Тебе с сахаром? – крикнула она тонким голосом. Несмотря на непонятное исчезновение Максима и переживания по этому поводу, Эдуард напрягал ее, словно был послом какой-нибудь экзотической страны, случайно оказавшимся у нее в гостях, и она не знала, как соблюсти протокол.
– Мне просто чай, – обрадовал ее родственник. – Попробую утолить жажду как узбек – с помощью горячего питья.
Полина ничего не знала про узбеков и в настоящий момент не хотела знать. Она хотела знать, куда подевался Максим. Потому что, когда вернется Люда, будет трагедия. А ей так не хотелось трагедий! Хотелось верить в то, что ее жизнь изменилась и теперь пойдет совершенно по-другому. Она будет сидеть в регистратуре в белоснежном халатике и заполнять бисерными буковками формуляры. А по вечерам покачиваться в плетеном кресле, зубрить педагогику, грызть яблоки, которые скоро созреют в соседском саду и которыми, конечно, ее угостит Никифоров.
– А что говорит тетя Муся? – спросила она, обжигаясь кипятком и отчаянно дуя в чашку.
– Она очень взволнована, – коротко ответил Эдуард. – Кстати, кто-нибудь знает, куда отправилась Людмила?
– В Болгарию. Мне так кажется.
– И телефон не взяла. Ну, вообще!
– Что же теперь делать? – обеспокоилась Полина.
– Наверное, следует поехать к Анохиным домой, вызвать какого-нибудь домуправа или участкового и вскрыть квартиру. Вдруг с Максимом что-то случилось, а мы тут... тюхаемся?
– Вскрывать не надо! – заявила Полина. – У меня ключи есть.
– Да-а? – Эдуард несказанно удивился. – Они не побоялись оставить тебе ключи? Квартирка-то не из бедных!
– Знаешь, я вообще-то не ворую, – обиженно отозвалась та. – Что, поедем прямо сейчас?
– Сейчас вряд ли получится, – он поглядел на часы и нахмурился. – У меня меньше чем через час съемка. Едва успею добраться до студии. Давай отложим до завтра.
– Как это – отложим? – ахнула Полина. – А если Максиму действительно плохо и он лежит там, умирает?
– Я в это не верю, – скривил губы Эдуард. – Но если тебе так не терпится, поезжай сама. Заодно цветочки польешь. Если в квартире пусто, соседей поспрашивай – авось Людмила кому-то сказала, куда конкретно едет. Может, санаторий назвала или фирму, где покупала путевку. Ну, ты понимаешь.
– Подвези меня хотя бы до какой-нибудь станции метро! – потребовала Полина, засовывая в сумку мобильный телефон и ключи от чужой квартиры. – Все, я готова.
– Отлично! – хмыкнул Эдуард. – Ты прямо не женщина, а солдат. Женщины собираются в дорогу так долго, что успеваешь десять раз выйти из себя.
– А ты стал бы меня ждать? – буркнула она.
Машину он оставил в тенечке под кустами сирени, которые буйно разрослись на участке Дякиных и уже вываливались через забор.
– Что это за мужик, с которым ты приехала? – спросил братец, заводя мотор и плавно трогаясь с места.
– Математик, доктор наук.
– Да? Он не похож на математика, – резюмировал Эдуард, будто у математиков есть особые отличительные признаки, по которым их можно распознать буквально с полоборота.
Полина всю дорогу нервничала: правильно ли она поступает? Может быть, стоит подождать завтрашнего дня, чтобы не входить в квартиру одной? Впрочем, идти на попятный было уже поздно. Она не хотела верить, что Максим вместо конференции распутничает с женщинами. Но зачем, в таком случае, он пересел в другую машину?
– Метро, – коротко сообщил Эдуард и, затормозив, внимательно поглядел на свою пассажирку. – Ты не дрейфь. Как все проверишь, немедленно позвони. Мамуля сидит на телефоне и ждет вестей.
Сверяясь со своей записной книжкой, в которой путь до квартиры Анохиных был подробно описан, Полина вышла из подземного перехода и нырнула под козырек автобусной остановки. Обессиленный город погрузился в июньскую жару, точно в жидкий кисель. Все двигались еле-еле, и даже машины ехали медленно, изредка издавая ленивые гудки. Они напоминали одуревших от жары деревенских собак, которые через силу тявкают на прохожих.
Промокнув лоб платочком, Полина принялась обмахиваться им и поглядывать по сторонам, как вдруг... увидела того самого типа, который преследовал ее с самого утра, прямо от Манежной площади. Того маньяка, что сел вместе с ней в автобус и потом сгинул где-то в лесу! Сейчас он прятался за газетным киоском и делал вид, что рассматривает обложки журналов.