— Я буду иметь в виду твоё предложение, — не задумываясь, ответила Флорентина.
К облегчению девушки, дискуссия о её будущем прекратилась, так как началась церемония, посвящённая окончанию университета. Бывший посол США в России Джордж Кеннан выступил с речью, которая была встречена овацией. Флорентине понравилась заключительная цитата из Бисмарка: «Давайте же оставим хоть немного работы нашим детям».
— Когда-нибудь и ты будешь выступать с такой речью, — сказал Эдвард, когда они выходили из зала.
— И, скажите-ка, сэр, на какую тему я буду выступать?
— О первой женщине — президенте Соединённых Штатов.
— Ты до сих пор веришь в это? — засмеялась Флорентина.
— Так ведь и ты тоже веришь, хотя напоминать об этом всё время приходится мне.
Эдварда часто видели вместе с Флорентиной в течение года, и друзья надеялись, что они вот-вот объявят о помолвке, но Эдвард знал, что этого не случится. Он чувствовал, что Флорентина — из тех женщин, которые ему недоступны. Они всегда будут хорошими друзьями, но не любовниками.
Флорентина упаковала свои пожитки, поцеловала на прощание мать и вскоре уже сидела в отцовском автомобиле.
— А ты не можешь ехать чуть помедленнее? — попросила она, а потом обернулась и смотрела в заднее стекло до тех пор, пока шпили Кембриджа не исчезли из вида.
13
«Роллс-Ройс» повернул на Коммонвелт-авеню. На заднем сиденье расположились ещё один выпускник с матерью.
— Мне иногда кажется, что тебе лучше было бы поступить в Йельский университет, — произнесла Кэтрин Каин.
Она с одобрением оглядела Ричарда: высокий, темноволосый, со стройной фигурой. У него уже был тот аристократичный внешний вид, который привлёк её к его отцу более двадцати лет назад, а теперь он ещё и стал представителем пятого поколения, окончившего Гарвард.
— А почему Йельский? — ласково спросил Ричард, отрывая мать от воспоминаний.
— Мне показалось, что для твоего здоровья лучше подошёл бы он, а не застоявшийся воздух Бостона.
— Смотри, чтобы отец не услышал этих рассуждений: он сочтёт такое мнение предательством.
— А нужно ли тебе возвращаться в Гарвардскую школу бизнеса, Ричард? Ведь наверняка есть и другие школы.
— Я хочу быть банкиром — как отец. А если я собираюсь пойти по его стопам, Йельский университет не годится даже на то, чтобы завязывать шнурки Гарварду, — сказал он, смеясь.
Несколько минут спустя машина остановилась возле большого дома на Бикон-Хилл.
Ричард всегда хотел окончить Гарвард, чтобы превзойти достижения своего отца, и не мог дождаться осени, когда начнутся занятия в школе бизнеса. Но ещё больше ему хотелось этим летом съездить с Мэри Бигелоу на Барбадос.
Он встретился с Мэри в репетиционном зале музыкального общества, и позднее они оба получили приглашение войти в состав струнного оркестра университета. Бойкая невысокая девушка играла на скрипке гораздо лучше, чем он — на виолончели. Когда дело, наконец, дошло до постели, она и там оказалась лучше него, хотя и притворялась неопытной.
* * *
С Барбадоса Ричард и Мэри вернулись такими же темнокожими, как и тамошние обитатели. Они сделали остановку в Нью-Йорке для того, чтобы встретиться с родителями Ричарда, которые одобрили его выбор. В конце концов, она была внучатой племянницей Алана Ллойда, который принял управление семейным банком после смерти дедушки Ричарда.
Когда Ричард вернулся в Красный дом, их бостонскую резиденцию на Бикон-Хилл, он быстро освоился на новом месте и стал готовиться к учёбе в школе бизнеса. Его предупредили, что программа обучения в школе — одна из самых трудных в университете, а количество отсеявшихся — очень велико. Начав учиться, Ричард и сам был удивлён, как мало времени он мог уделять другим видам деятельности. Ему пришлось уйти из оркестра, и Мэри впала в отчаяние, поскольку теперь они могли видеться лишь по выходным.
В конце первого года учёбы Ричарда Мэри предложила ещё раз съездить на Барбадос и была разочарована, когда он сказал, что останется в Бостоне и будет продолжать занятия.
Ричард принял решение окончить школу бизнеса лучшим на курсе или, по крайней мере, войти в число лучших студентов, а отец предупредил его, что расслабиться он сможет лишь тогда, когда сдаст последний экзамен. Также отец добавил, что, если сын не войдёт в десятку лучших студентов, то может не подавать заявление о приёме на работу в банк. Уильям Каин не потерпит обвинений в непотизме.[13]
На Рождество Ричард приехал к родителям в Нью-Йорк, но остался только на три дня, а потом снова вернулся в Бостон. Его мать очень волновалась в связи с нагрузками сына, а отец утешал, что осталось потерпеть ещё немного, и потом Ричард может расслабиться на всю жизнь. Кэтрин оставила своё мнение при себе: за двадцать пять лет она ни разу не видела своего мужа расслабившимся.
На Пасху Ричард позвонил матери только для того, чтобы сказать, что останется в Бостоне во время коротких весенних каникул, но она убедила его приехать хотя бы на день рождения отца. Он согласился, но предупредил, что вернётся в Гарвард на следующее утро.
На день рождения отца Ричард прибыл в дом родителей на Шестьдесят восьмой улице в самом начале пятого. Мать и сёстры — Виргиния и Люси — встречали его. Кэтрин нашла его осунувшимся и усталым и захотела, чтобы экзамены поскорее закончились. Ричард знал, что его отец не станет нарушать распорядок работы банка по поводу дня рождения кого бы то ни было, поэтому приедет домой не ранее начала восьмого.
— А что ты купил папе на день рождения? — осведомилась Виргиния.
— Как раз хотел спросить у тебя совета, — льстиво произнёс Ричард, который совсем забыл о подарке.
— Это именно то, что я называю «ждать до последнего»! Я свой купила ещё три недели назад.
— А я знаю, что́ вашему отцу нужно, — сказала Кэтрин. — Пару перчаток, а то его старые уже совсем износились.
— Тёмно-синие кожаные без рисунка, — рассмеялся Ричард. — Я сейчас же сбегаю в «Блумингдэйл».
Ричард шагал по Лексинггон-авеню, приноравливаясь к ритму города. Он с нетерпением ждал начала работы с отцом этой осенью и был уверен, что ничто не помешает ему закончить бизнес-школу в числе лучших студентов. Потом он заменит своего отца и станет однажды председателем совета директоров банка. Ричард улыбнулся этой мысли. Толкнув дверь универмага, он поднялся по ступенькам и выяснил у персонала, где продаются перчатки. Подойдя к нужному прилавку, улыбнулся продавщицам. Та, которая ему не понравилась, улыбнулась в ответ и быстро вышла ему навстречу.
У этой миловидной блондинки на губах было слишком много помады, а блузка была расстёгнута на одну пуговку ниже, чем это полагалось в «Блумингдэйле». Ричард не смог не восхититься такой самоуверенностью. Небольшой бейджик на блузке гласил: «Мэйзи Ланц».
— Вам помочь? — спросила она.
— Да, — ответил Ричард, не сводя глаз с напарницы Мэйзи — темноволосой девушки. — Мне нужна пара тёмно-синих кожаных перчаток без узора.
Мэйзи выбрала подходящую пару и надела перчатки на руки Ричарду, старательно заботясь о каждом пальце, а затем подняла его кисти повыше, чтобы он оценил работу.
— Если они не подходят, можете выбрать другую пару.
— Нет, всё нормально, — сказал он. — Деньги платить вам или другой девушке?
— Мне.
«Жаль!» — подумал Ричард.
Он с неохотой вышел на улицу, решив прийти на другой день. До этого дня он считал любовь с первого взгляда смехотворным штампом, предназначенным для читательниц женских журналов.
Его отец обрадовался «практичному» подарку, как он сам назвал перчатки за ужином в тот вечер, но ещё больше он был рад успехам сына в бизнес-школе.
— Если ты попадёшь в число лучших, я возьму тебя в банк стажёром, — сказал он уже в сотый раз.
Виргиния и Люси улыбнулись.
— А что если Ричард закончит лучше всех, папа? Ты назначишь его председателем? — спросила Люси.
— Не шали, девочка моя. Если Ричард и станет председателем, то только после многих лет упорного беззаветного труда. — Он повернулся к сыну. — Ну, а когда ты возвращаешься в Гарвард?
— Думаю, завтра.
— Очень правильное решение!
На следующий день Ричард вернулся, но не в Гарвард, а в «Блумингдэйл», где прошёл прямо к прилавку с перчатками. Не дав другой девушке и шанса обслужить Ричарда, Мэйзи набросилась на него, так что ему ничего не оставалось, как купить ещё одну пару перчаток и вернуться домой.
На следующее утро он вновь был в «Блумингдэйле» и изучал галстуки в соседнем отделе, пока Мэйзи не занялась покупателем, а другая девушка не освободилась. К ужасу Ричарда, Мэйзи оставила своего клиента и ринулась к нему.
— Ещё пару перчаток? — хихикнула она.
— Да… да… — запинаясь, произнёс Ричард.
Он вышел из «Блумингдэйла» с ещё одной парой тёмно-синих кожаных перчаток без рисунка.
На следующий день Ричард сказал отцу, что остался в Нью-Йорке, чтобы собрать на Уолл-стрит некоторые данные, которые ему нужны для написания доклада. Он дождался минуты, когда его отец уехал в банк, и сразу же направился в «Блумингдэйл». На этот раз он заранее подготовил план, который обеспечил бы ему внимание другой девушки. Он прошёл к прилавку с перчатками, уверенный, что Мэйзи поднимется ему навстречу, но тут к нему обратилась вторая девушка:
— Добрый день, сэр!
— О, добрый день! — От волнения Ричард растерял все слова.
— Вам помочь?
— Нет, то есть, да. Я хотел бы пару перчаток, — сказал он очень неубедительно.
— Конечно, сэр. Хотите тёмно-синие? Кожаные? Я уверена, что у нас есть ваш размер.
Ричард посмотрел на бейджик на груди у девушки. Джесси Ковач. Она передала ему перчатки, он их примерил. Не подошли. Он попробовал другую пару и посмотрел на Мэйзи. Та одобрительно улыбнулась. Он нервно улыбнулся в ответ. Джесси Ковач подала ему ещё одну пару. На этот раз перчатки оказались точно по руке.
— Думаю, что знаю, чего вы хотите, — сказала Джесси.
— Нет, не совсем.
— Пойду сменю Мэйзи, — тихо произнесла она. — Почему бы вам не пригласить её куда-нибудь? Уверена, что она согласится.
— О нет, вы не поняли, — сказал Ричард. — Я не её хочу пригласить, а вас.
Джесси казалась крайне удивлённой.
— Вы поужинаете со мной сегодня?
— Да, — смущённо произнесла она.
— Я заеду за вами домой?
— Нет. Давайте встретимся в ресторане.
— А куда вы хотите пойти?
Джесси не ответила.
— «Аллен» на углу Семьдесят третьей и Третьей подойдёт? — предложил Ричард.
— Да, отлично.
— Около восьми вам удобно?
— Около восьми, — подтвердила Джесси.
Ричард ушёл из «Блумингдэйла», добившись своего, и это была не пара перчаток.
* * *
С того момента, как Джесси сказала «да», Ричард не мог думать больше ни о чём.
В тот вечер он необычно долго размышлял над тем, во что ему одеться. Костюм надевать не захотел, а вместо этого выбрал тёмно-синий блейзер и серые брюки и критически рассматривал себя в зеркале. Слишком много от «Лиги плюща», но за такой короткий промежуток времени он не мог придумать ничего лучше.
Ричард вышел из дома в самом начале восьмого. Прибыв в ресторан сразу после половины восьмого и заказав себе бокал «Будвайзера», он каждые несколько минут смотрел на часы в ожидании Джесси и думал о том, не станет ли их встреча разочарованием для обоих.
Он боялся напрасно.
Появившаяся в дверях Джесси прекрасно выглядела в простом синем платье. Её глаза обшаривали зал. Наконец девушка увидела Ричарда.
— Извините, я опоздала, — начала она.
— Это неважно, — важно, что вы пришли.
— А вы думали, я могу не прийти?
— Я не был уверен, — улыбнулся он. — Извините, я ведь даже не знаю, как вас зовут.
— Джесси Ковач, — сказала Флорентина, решившая не раскрывать свои секреты. — А вас?
— Ричард Каин, — представился молодой человек и протянул руку.
Они обменялись рукопожатиями, и он задержал её руку в своей чуть дольше, чем она ожидала.
— А чем вы занимаетесь, когда не покупаете перчатки в «Блумингдэйл»? — поддразнила она его.
— Я учусь в Гарвардской школе бизнеса.
— Интересно, как это вам там не рассказали, что у большинства людей только две руки?
Ричард рассмеялся.
— Будем заказывать? — спросил он и, взяв её под руку, повёл к столику.
По мере того, как вечер продолжался, Ричарду стало немного стыдно, потому что Джесси видела больше спектаклей, читала больше романов и даже на концертах была чаще его. Впервые в жизни он пожалел, что так много времени потратил на получение образования.
— Вы живёте в Нью-Йорке? — спросил Ричард, когда они вышли из ресторана.
— Да. С родителями.
— А в какой части города?
— На Пятьдесят седьмой улице.
— Тогда пойдём пешком, — сказал Ричард, взяв её за руку.
Джесси улыбнулась в знак согласия, и они пошли по направлению к Пятьдесят седьмой улице. Чтобы затянуть прогулку, Ричард останавливался поглазеть на витрины, мимо которых в обычных условиях пронёсся бы рысью. Умение Джесси разбираться в моде и ассортименте магазинов поразило Ричарда. Жаль, что она не смогла закончить образование и вынуждена была в шестнадцать лет бросить школу и начать работу в отеле «Барон», а позднее — перейти в «Блумингдэйл»…
На то, чтобы пройти шестнадцать кварталов от ресторана, им понадобился целый час. На Пятьдесят седьмой улице Джесси остановилась возле небольшого старого дома.
— Здесь живут мои родители, — сказала она.
Он продолжал держать её за руку.
— Надеюсь, мы ещё увидимся.
— Наверное, — произнесла Джесси без особого энтузиазма.
— Завтра? — смущённо спросил Ричард.
— Завтра? — удивилась Джесси.
— Да, почему бы нам не сходить в «Голубого Ангела» и не послушать Бобби Шорта? — Он снова взял её за руку. — Всё-таки там больше романтики, чем у «Аллена».
Джесси почувствовала себя неуверенно, будто такая просьба создавала для неё неудобства.
— Нет, если ты не хочешь… — начал было он.
— Нет, мне хотелось бы, — сказала она тихо.
— Я завтра ужинаю с отцом, — давай заеду за тобой в десять часов.
— Нет-нет! — воскликнула Джесси. — Я буду ждать тебя уже в «Ангеле». Это же всего в двух кварталах.
— Хорошо, в десять часов. — Он наклонился и нежно поцеловал её в щёку, впервые почувствовав запах её тонких духов. — Спокойной ночи, Джесси! — И он растворился в темноте.
Ричард не мог вспомнить другого вечера, который бы доставил ему столько же радости, и заснул, думая о Джесси. На следующее утро он поехал с отцом на Уолл-стрит и целый день провёл в библиотеке «Уолл-стрит Джорнел», сделав лишь короткий перерыв на обед. Вечером за ужином Ричард поведал отцу о своём исследовании вопроса об обратном поглощении путём обмена акциями, и старался говорить не слишком весело.
После ужина он отправился в свою комнату, не желая, чтобы кто-то видел, как он выходит из дома около десяти. Добравшись до «Голубого Ангела», Ричард проверил заказанный столик и вышел встречать Джесси в фойе.
Он чувствовал, как сильно бьётся его сердце, и подумал, что с Мэри Бигелоу ничего подобного не испытывал.
Когда появилась Джесси, Ричард поцеловал её в щёку и повёл в зал, где по воздуху плыли слова Бобби Шорта: «Говоришь ли ты мне правду, или это тоже ложь?»
Их провели к столику в центре зала. Ричард заказал бутылку «Шабли» и спросил Джесси, когда у неё выходной.
— Ричард, я должна кое-что…
— Привет, Ричард!
Молодой человек обернулся.
— Привет, Стив! Познакомься с Джесси Ковач. Джесси, это — Стив Меллон. Мы с ним вместе учимся в Гарварде.
— Ты смотрел последнюю игру «Янки»?
— Нет, — ответил Ричард. — Я слежу только за теми, кто выигрывает.
Несколько минут они поболтали о том о сём. Джесси не пыталась перебивать их.