— Я очень серьёзно отнесусь к вашей просьбе, — сказала Флорентина, улыбаясь.
Через два дня она получила от спикера Палаты представителей письмо, в котором её уведомляли о назначении членом подкомитета по обороне. А ещё через три недели она слетала в Массачусетс и, выступая на собрании Лиги женщин-избирательниц, сказала, что, пока в Палате представителей заседают люди, подобные Марку Чедвику, им незачем переживать за благополучие Америки. Женщины встретили эти слова громкими овациями.
* * *
Во время летних каникул вся семья отправилась в Калифорнию. Первые десять дней они провели в Сан-Франциско с Беллой и её семьей в их новом доме.
Клод стал партнёром в юридической конторе, а Беллу назначили заместителем директора школы. Ричард отметил, что со времени их последний встречи Клод немного похудел, а Белла — наоборот — стала ещё крупнее.
Каникулы стали бы радостью для всех, если б не частые отлучки Аннабель. Конфронтация стала неизбежной, когда Белла обнаружила, что девочка курит марихуану на чердаке.
Терпение Флорентины лопнуло, но Аннабель заявила матери, что, если бы та больше занималась делами дочери, а не своей драгоценной карьерой, то поняла бы, что её есть за что критиковать.
Узнав об этом, Ричард немедленно увёз Аннабель на Восточное побережье, а Флорентина и Уильям уехали в Лос-Анджелес, где и провели остаток каникул.
Флорентина извелась и звонила домой дважды в день, чтобы узнать, как там Аннабель. В итоге она и Уильям вернулись домой на неделю раньше намеченного срока.
В сентябре Уильям поступил на первый курс Гарварда, а Аннабель вернулась в школу Мадейры, где не добилась больших успехов, несмотря на то, что большинство уикендов проводила под неусыпным оком родителей в Вашингтоне.
* * *
Во время следующей сессии Флорентина значительную часть своего времени посвятила чтению документов по оборонным вопросам и книг, которые ей рекомендовали её сотрудники. Она читала доклады экспертов, разговаривала с заместителями министра обороны и изучала договоры США с союзниками по НАТО, побывала в штабе стратегического командования ВВС, объехала базы США в Европе и на Ближнем Востоке, беседовала с генералитетом и рядовым составом военнослужащих, присутствовала на военных манёврах в Северной Каролине и Калифорнии и даже совершила погружение на атомной подводной лодке, но ни разу не выступила в Палате, лишь задавала вопросы во время слушаний в подкомитете, когда бывала удивлена тем обстоятельством, что самое дорогое оружие оказывалось не самым эффективным. Флорентина начинала понимать, что военной машине надо пройти долгий путь повышения боеготовности, прежде чем она сможет справиться с серьёзным конфликтом. Надо было учитывать и то, что страна не подвергалась испытаниям со времён Карибского кризиса. После года бесед и изучения проблемы Флорентина пришла к заключению, что Роберт Бьюкенен абсолютно прав, а дурой была как раз она. Она с удивлением заметила, как увлекла её новая тема и как её взгляды изменились — настолько резко, что коллеги стали называть её «ястребом», — ведь она считала, что у Америки нет иного выхода, как наращивать расходы на оборону, раз Россия остаётся открыто враждебной.
Флорентина изучила все документы по ракетной системе «MX», которые представил комитет Палаты представителей по вооружённым силам. Когда наступил день обсуждения поправки Саймона, откладывавшей постановку системы на вооружение, она попросила председателя дать ей слово во время дебатов. Она рассказала о своём замысле Ричарду, и тот его одобрил.
Флорентина внимательно слушала выступавших как «за» так и «против» поправки. Роберт Бьюкенен в большой речи высказался против отсрочки. Когда он сел на своё место, спикер внезапно вызвал Флорентину. Депутат Бьюкенен достаточно громко произнёс:
— Что же, послушаем мнение специалиста!
Сидевшие рядом с ним республиканцы засмеялись. Флорентина поднялась на трибуну и положила перед собой листы с речью.
— Господин спикер, я обращаюсь к Палате как убеждённый сторонник ракет «MX». Америка не может позволить себе дальнейшие проволочки в области своей обороны, связанные с тем, что группа депутатов не успела ознакомиться с соответствующими документами. Документы находятся в Палате уже больше года, и эти депутаты могли спокойно ознакомиться с ними, чтобы выполнить своё домашнее задание к сегодняшнему дню. Правда в том, что эта поправка представляет собой не что иное, как попытку противников системы прибегнуть к тактике проволочек. Я осуждаю этих депутатов, пытающихся зарыть голову в песок, пока русские не нанесут упреждающий удар. Разве им не понятно, что и у Америки должна быть возможность нанести первый удар?
Я одобряю базирующуюся на подводных лодках ракету «Поларис», но нельзя все наши ядерные вопросы решать только за счёт средств морского базирования, тем более сейчас, когда наша разведка докладывает, что русские построили подводную лодку, способную развивать до сорока узлов и не возвращаться на базу четыре года. Да, господин спикер, — четыре года!
Не думаю, что вопросы национальной безопасности следует держать в тайне от американского народа. Он избрал нас, чтобы мы принимали долгосрочные решения, а не болтали попусту, не замечая, как страна становится всё слабее. Некоторые депутаты Конгресса, похоже, подражают Нерону, который вместо того, чтобы гасить пожар, устраивает концерт для пожарной команды.
Что же это депутаты так быстро забыли, что в 1935 году у Форда было больше рабочих, чем военнослужащих в американских вооружённых силах, и что в том году наша армия была меньше, чем у Чехословакии, которую по очереди попрали немцы, а затем русские? Наш флот был равен половине флота Франции, униженной немцами, пока мы сидели и смотрели со стороны. А нашу авиацию даже Голливуд не приглашал на съёмки воздушных боёв. Когда появился Гитлер, у нас не было оружия, чтобы им бряцать. Мы не должны допустить повторения такого впредь!
В конце 1950 года русские имели столько же боевых самолётов, сколько и Соединённые Штаты, в четыре раза больше солдат и тридцать танковых дивизий против одной американской. Мы больше не можем позволить такое! Я молюсь за то, чтобы наша великая страна никогда больше не терпела таких катастроф, как вьетнамская, и чтобы никто из нас не стал свидетелем гибели в бою ещё хотя бы одного американца! Но наши враги должны знать, что мы встретим их агрессию в лоб!
Каждому американцу, который считает, что наши расходы на оборону слишком велики, я посоветую заглянуть за «железный занавес», чтобы убедиться, как высока цена демократической свободы, доставшейся нам в этой стране даром. «Железный занавес» закрыл Восточную Германию, Чехословакию, Венгрию и Польшу, Болгарию и Румынию, а Афганистан и Югославия охраняют свои границы, чтобы этот занавес не окружил и их и не потянулся дальше, вплоть до Ближнего Востока. Но и этим Советы не удовлетворятся, им нужен весь земной шар.
Многие страны сыграли свою роль в истории свободного мира и его защиты. Теперь эта ответственность перешла к лидерам данного сообщества. Пусть же у наших внуков не будет оснований сказать, что мы задёшево обменяли эту ответственность на популярность! Пусть каждый американец будет уверен, что его свобода защищена, пусть и ценою жертв, которые придётся принести. Давайте заверим американцев, что мы не станем увиливать от своих обязанностей перед лицом опасности. И пусть в этом зале не будет Неронов, играющих на скрипке. Нельзя допустить ни пожара, ни победы противника!
Депутаты приветствовали её слова громкими криками. Спикер беспомощно пытался навести порядок в зале. Когда ему это удалось, Флорентина продолжила:
— Пусть такой жертвой никогда не станут молодые американские жизни. Не будем впадать в опасную иллюзию, что мир во всём мире может быть сохранён без способности защитить его от агрессии. Адекватно защищённая Америка может без страха влиять на события, управлять, не прибегая к террору, и всё ещё оставаться бастионом свободного мира. Господин спикер, я считаю поправку Саймона неуместной и — что ещё хуже — безответственной!
Флорентина прошла на своё место, и её тут же окружили депутаты обеих партий, высоко оценившие её выступление. В прессе на следующий день оценки были ещё выше, и все агентства цитировали на своих лентах отрывки из речи депутата Каин, называя её специалистом по обороне. Две газеты даже назвали её кандидатом в вице-президенты.
И опять Флорентине стали поступать тысячи писем.
После недельной суматохи, когда её донимали телефонные звонки, Флорентина провела тихий уикенд с Ричардом, рассказавшим ей о планах построить «Барон» в Мадриде и с этой целью послать туда Эдварда, чтобы он подыскал площадку.
— А почему Эдварда?
— Он сам вызвался. Он теперь почти всё время работает на группу, и даже снял апартаменты в Нью-Йорке.
— Что же будет с его адвокатской практикой?
— Эдвард сейчас выступает в роли консультанта в своей конторе и говорит, что, если ты смогла так круто поменять жизнь, то почему бы и ему не попробовать. Должен сказать, что он снял с моих плеч огромный груз. Эдвард — единственный из всех, кто может работать так же упорно, как и ты.
— Каким хорошим другом он оказался!
— Да, я согласен. А знаешь, ведь он влюблён в тебя.
— Что-о?!
— Нет, он не собирается прыгать к тебе в постель, хотя, если б и собирался, я бы его понял. Он просто обожает тебя, и не видит этого только слепой.
— Но я никогда не…
— Ну конечно нет, дорогая. Не думаешь же ты, что я ввёл бы его в состав совета директоров «Лестера», если бы боялся, что потеряю из-за него жену?
— Как жаль, что он не женился.
— Он никогда ни на ком не женится, пока рядом ты. Так что просто радуйся тому, что тебя обожают двое мужчин.
* * *
Когда после уикенда Флорентина вернулась в Вашингтон, её встретила новая кипа приглашений, которые поступали всё чаще. Она спросила совета Эдварда, что ей делать с приглашениями.
— Выбери пять-шесть самых важных, на мероприятия, где ты сможешь донести свои взгляды до как можно более широкого круга людей, а остальным сообщи, что слишком занята на работе и не можешь в данный момент принять приглашение. Только помни, письма с отказом должны быть обязательно написаны от руки. Однажды, когда ты захочешь выйти за рамки девятого округа Чикаго, останутся люди, которых с тобой будет соединять только это письмо, а ведь им придётся решать, проголосовать за тебя или против.
— Какой ты умный, Эдвард!
— Ну, не забывай, я же на год старше тебя.
* * *
Флорентина воспользовалась советом Ричарда и каждый вечер уделяла два часа просмотру писем, авторы которых черпали вдохновение из её речи на тему оборонных задач, и вскоре ответила на каждое. Она приняла приглашение выступить в Принстоне и в Калифорнийском университете в Беркли, а также перед кадетами в Вест-Пойнте, и посетила обед в честь ветеранов Вьетнамской войны. Везде, куда она приходила, её рекомендовали как ведущего специалиста Америки по вопросам обороны. Но сама Флорентина сознавала, как мало она знает в этой области, и старалась заняться вопросом ещё плотнее. Она продолжала активную деятельность в Чикаго, но всё больше обязанностей на этом участке делегировала своим сотрудникам, назначив ещё двоих помощников в чикагский офис и выплачивая им жалованье из собственного кармана.
28
— Есть что-то срочное? — спросила Флорентина, увидев перед собой стол, заваленный корреспонденцией, поступившей утром. Срок полномочий конгресса 95-го созыва подходил к концу, и депутатов опять больше беспокоила проблема переизбрания, чем законодательная работа в Вашингтоне. На этом этапе их аппараты в основном тратили время на работу в округах, а не на рассмотрение общенациональных проблем. Флорентине не нравилась эта система, превращающая нормальных людей в ханжей с приближением новых выборов.
— Есть три пункта, на которые я хотела бы обратить ваше внимание, — сообщила ей Джанет. — Во-первых, опросы избирателей нельзя назвать хорошими для нас. Ваш рейтинг упал с восьмидесяти девяти до семидесяти одного процента, и оппоненты не преминут воспользоваться этим, чтобы сказать, что вы потеряли интерес к работе и вас необходимо заменить.
— Но причина потери голосов заключается в том, что я езжу по базам вооружённых сил и занимаюсь делами, которые не ограничены рамками одного штата. Я не могу отказать коллегам, половина которых просит меня выступить в их округе.
— Я-то это понимаю, — сказала Джанет. — Но поймут ли это ваши избиратели в Чикаго? Им не нравится, что вы выступаете в Калифорнии или Принстоне, когда, по их мнению, должны работать в Вашингтоне. Наверное, будет мудро не принимать больше никаких приглашений — будь то от депутатов или просто доброжелателей — до следующей сессии. Если вам удастся отвоевать голоса, мы опять можем вернуться к восьмидесяти процентам.
— Напоминай мне об этом постоянно, Джанет. А что во-вторых?
— Ральф Брукс избран прокурором штата Иллинойс, поэтому какое-то время он не будет стоять у вас на пути.
— Интересно! — Флорентина сделала пометку в своём блокноте, чтобы не забыть написать Бруксу поздравление.
Джанет подала ей экземпляр «Чикаго Трибьюн». С первой полосы на неё смотрели мистер и миссис Брукс. Подпись гласила: «Новый прокурор посетил благотворительный концерт в пользу Симфонического оркестра Чикаго».
— Не пропустит ни одного мероприятия, не так ли? — заметила Флорентина. — Могу поспорить, что его рейтинг всегда будет выше восьмидесяти процентов. А в-третьих?
— У вас встреча с мистером Доном Шортом.
— Дон Шорт?
— Это директор корпорации по аэрокосмическим исследованиям и планированию, — пояснила Джанет. — Вы захотели встретиться с ним, потому что его компания подписала с правительством контракт на строительство радара, способного обнаруживать ракеты противника. Теперь он участвует в конкурсе по установке своего оборудования на корабли американского флота.
— Теперь вспомнила. Мне кто-то показывал очень интересный документ по этому поводу. Откопайте мне его, пожалуйста.
— Вы всё найдёте здесь, — сказала Джанет, протягивая коричневый конверт.
Флорентина быстро просмотрела бумаги.
— Точно, он здесь. У меня есть пара вопросов специально для мистера Шорта.
В течение следующего часа Флорентина диктовала письма и только потом улучила минутку, чтобы прочитать бумаги в конверте. Теперь она смогла набросать несколько вопросов, обращённых к мистеру Шорту. Когда пробило десять, Джанет проводила его в кабинет Флорентины.
— Мадам, какая это честь для меня! — сказал Дон Шорт, протягивая руку. — Мы в нашей корпорации считаем вас одним из последних бастионов надежды свободного мира.
Нечасто Флорентина встречалась с людьми, которые ей не нравились с первого взгляда, но Дон Шорт попадал именно в эту категорию. Он был около полутора метров ростом, имел около десяти килограммов лишнего веса и был практически лыс, если не считать длинных тёмных прядей на висках, которые он зачесал на макушку. На нём был костюм в клетку, а в руке он держал кожаный кейс от Гуччи.
Пока у Флорентины не было имиджа «ястреба», к ней не приходили такие Доны Шорты, поскольку никто не считал необходимым вести с ней лоббистскую работу. Однако теперь, когда Флорентина стала членом подкомитета по обороне, она начала получать всевозможные подарки и бесчисленные приглашения на ужины и в бесплатные путешествия.
Флорентина принимала только те приглашения, которые имели отношение к интересующим её вопросам, и отправляла назад с вежливой запиской каждый присланный ей подарок.
Джанет оставила их вдвоём.
— Какой у вас милый кабинет. А это ваши дети? — начал разговор Дон Шорт, показывая коротким толстым пальцем на фотографию на столе.
— Да, — ответила Флорентина.
— Какие красивые дети! Прямо копия мамы.
— По-моему, вы хотели поговорить со мной относительно проекта «ХР-108», мистер Шорт.
— Всё верно, только зовите меня Доном. Мы считаем, что это такое оборудование, без которого военно-морской флот не может обойтись. Система «ХР-108» может обнаруживать и отслеживать ракеты противника на расстоянии до десяти тысяч миль. Когда «XP-108» будет установлена на каждом американском авианосце, русские не осмелятся напасть на Америку. Более того, оборудование, производимое моей корпорацией, позволяет фотографировать любую ракетную шахту в России и транслировать картинку прямо в «Ситуационную комнату» Белого дома. Русские не смогут в сортир сходить без того, чтобы мы их не сфотографировали. — Шорт рассмеялся.