Знаком был немного с Данией и датскими кондитерскими изделиями, внутри всё сжалось, и он вскочил:
— Нет, спасибо. Отвезу ноктовизор отцу, и надо работать, очень много дел.
— Тогда привет, — попрощалась чужая женщина и исчезла в ванной.
Ни за что на свете не хотел Доминик быть ей благодарным за проявленный такт, а посему изгнал с позором непрошеное чувство, взял из рук сына прибор и покинул вражеское жилище, не обратив внимания на странное отсутствие протестов со стороны детей.
Майка вернулась в гостиную и уселась за работу.
* * *
Большой Шаман надавал по мозгам соответствующим службам, и Боженка получила предварительный проект освоения территории. Общие принципы и технические требования к городку аттракционов и так, ясное дело, были всем известны, зато теперь, наконец, конкретизировались сведения об особенностях капризных грунтов, благодаря чему разработчики стационарных объектов могли приступать к привязке их к определённому участку. Даже конструкторы и механики успокоились.
Вся мастерская была застелена огромными листами с планами и чертежами, Боженка любила работать на бумаге, экран компьютера её не устраивал. Кроме бумаг, в помещении находилась ещё масса народу, поскольку Большой Шаман протрубил сбор всех частей. А чтоб увеличить толкучку, притащил с собой инвестора, который сгорал от нетерпения начать поскорее работу. Просто спать не мог, если не увидит собственными глазами первой фазы, первой ступеньки, которую наконец-то удалось преодолеть. Количество макулатуры инвестора привело в восторг, правда, он ни бельмеса не смыслил в планах и чертежах, не понимал профессиональной терминологии, но вокруг бурлили дискуссии, народ всячески демонстрировал активность и вообще креатив зашкаливал.
Никто не обратил внимания на глухой грохот, раздавшийся за дверью. Затем дверь распахнулась, и вошла Анюта со здоровенной и тяжеленной коробкой в руках.
Боженка ждала её с нетерпением и одновременно с беспокойством, поэтому заметила помощницу сразу, помахала ей, отодвинула кого-то и, устроив для неё проход, приветствовала тревожной улыбкой. Анюта добралась до начальницы и плюхнула свою ношу в кресло на колёсиках.
— Доставила! — сообщила она гордо. — Все три. Господи, а что здесь происходит?
— Ничего, освоение территории. Это называется, кажется, межотраслевая координация, а по-простому — дурдом. Я воду отвоевала и два холма, пусть только попробуют отобрать. Те двойные тоже? Восьмёркой?
— А то! Все! Сказали, нам повезло, кто-то из самой Японии привёз, а вообще таких кензанов у них нет, только обычные. Можно, конечно, заказать, но придётся ждать.
— Хочу посмотреть, покажи…
Ножницы оказались под рукой, Боженка их схватила и принялась нетерпеливо вскрывать упаковку:
— Что там такое за дверью стряслось? Когда ты входила, так бухнуло…
Анюта оскорбилась:
— Это только один, остальные под дверью лежат! Все три вместе весят тысячу кило! Я вам не Геркулес!
— А как же до дверей донесла?
— Никак. Владик помог, тот охранник, который изворотливой блохе не кланяется. Я дверь приоткрыла, а он, как увидел это сборище, так со страху из рук и выронил — испугался нагоняя, что оставил вверенный ему пост. Назад помчался. Я сейчас за другим схожу, по одному перетаскаю.
— Ещё упрёт кто-нибудь, — испугалась Боженка.
— Спокойствие, пани начальница… Такую тяжесть?
Боженка прервала вскрытие, попыталась приподнять коробку, охнула и поскорее опустила её на место. Да уж, обычному вору такое не под силу. Разве что тяжелоатлет попадётся?
На всякий случай перетащили всё сразу вдвоём.
— Батюшки, Зютек Вертижопку приволок… — огорчилась Анюта, наконец, оглядевшись по сторонам. — Ой, пани начальница, а вам не кажется, что она намерена инвестора подцепить?
Боженка подняла голову от вскрываемой коробки. Большой Шаман двигался в её направлении крайне медленно, с видимым усилием, поскольку его тормозил заказчик, не сводивший глаз с Вертижопки. Шёл он как-то боком, а та старалась вовсю. Тем не менее мужчины приближались, правда, с остановками, благодаря чему Боженка успела увидеть и сообразить, что распаковывает.
— Ах! Чудо! Теперь спрячь это немедленно, чтоб не заметил… Скорее!
Кензан и в самом деле был чудесный. Две огромные геометрические железяки: овал и круг, крепко соединённые друг с другом и густо ощетинившиеся металлическими иглами, — просто мечта для большущей икебаны, которую придумала Боженка. Ну, хорошо, которую подсказала ей Майка. Майка — гений, и никто с этим не спорит. Только вот тяжеленные подставки для икебаны никак нельзя было показывать начальству, пристёгнутому в данный момент к инвестору. Икебаны касались другого заказа, а сейчас на повестке дня бушевал луна-парк. Правда, у озеленителей была ещё масса времени, но ничего подобного говорить впавшему в раж заказчику не следовало. А шеф аж трясся над своей золотой жилой и устроит такую бучу: как это, здесь освоение территории, окончательное согласование, уважаемый инвестор в наличии, а кто-то имеет наглость заниматься посторонними вещами?! Безобразие! Какой позор! Саботаж!
Понятно, раз малохольный инвестор от нетерпения сучит ногами, шефу по-другому нельзя. Но, не дай бог, и сам поверит — тогда хлопот не оберёшься. Нет уж, нам лишней головной боли не надо!
Анюта поняла всё моментально. Правда, две последние коробки не успела поглубже запихнуть под стол, слишком уж тяжёлые, но и так не видно было, что внутри, а распакованную восьмёрку оставила на кресле, быстро прикрыв крышкой от старой картонной коробки.
Большой Шаман, волоча за собой дойную корову, добрался до мозгового центра озеленителей. Все поверхности вокруг украшали Боженкины трофеи: вода, пригорки, деревья и декоративные кустарники. Оба могли любоваться этой красотой сколько угодно. Большой Шаман смотрел с полным пониманием того, что видит, и в глубине души поздравлял себя с умелым руководством таким сложным механизмом, как его многоотраслевое предприятие, с налаженной дисциплиной всех сотрудников, надеясь заодно на столь же дисциплинированное поведение исполнителя работ, чей представитель на всякий случай тоже находился в числе приглашённых на совещание, хотя ни делать, ни говорить тому было решительно нечего. Зато он существенно увеличивал общую тесноту благодаря росту два метра шесть сантиметров и лишнему весу сорок килограммов. А сверх того, отличался чрезвычайным добродушием и огромным желанием быть чем-нибудь полезным.
Заказчик, он же дойная корова, он же золотая жила, он же инвестор, тоже смотрел. Одним глазом на предварительную документацию, не понимая абсолютно ничего, другим — на Вертижопку, которую, как ему казалось, он понимал гораздо лучше. Бесценная представительница технического персонала по временам исчезала у него из вида, заслоняемая кем-либо из толпившихся в мастерской, пришлось волей-неволей обратить внимание на большущую простыню с планом местности — о, здесь вода, здесь мостик, здесь что-то развлекательное, как заказывал…
И тут ему на голову рухнул здоровенный побег чего-то вьющегося — мощный, с множеством листьев, тяжёлый и влажный. Эго с потолка сорвался плющ, проходящий в декоративных целях через всё помещение. Его с самого начала недооценили по весу и потому недостаточно закрепили, да к тому же продолжали подкармливать в порядке эксперимента особой питательной смесью.
Большой Шаман остолбенел, а Боженка чуть не лопнула со смеху. Откормили на свою… то бишь инвестора, голову. Но смеяться было никак нельзя. Инвестор как-то странно сжался и тоже замер. Зелёная змея обвила его шею и свисала до живота, давя своей тяжестью и прилипая к дорогому костюму. Несчастному сразу померещились разные фильмы ужасов, где такая же зелёная природная жуть набрасывается на человека и душит того насмерть… Вертижопка из инвесторской головы немедленно улетучилась.
Боженка опомнилась первой и постаралась изобразить одновременно сожаление, раскаяние, восторг и безумный оптимизм вкупе с энтузиазмом.
— Ах, извините, ради бога! Вы заметили? Как он быстро растёт, никто и не ожидал такого успеха, это как раз для украшения. В тех самых местах, как вы заказывали — чтобы поражать и ошеломлять клиентов, — вот, пожалуйста. Как удачно получилось! Обратите внимание, просто удивительно разрастается. Вчера только прибили, а сегодня всех ошеломил, не иначе рекламу себе хотел сделать…
На зелёные путы инвестора теперь глазели уже все, а один из трёх присутствовавших механиков вклинился в Боженкин монолог, предлагая оторвать от пана директора излишне прыткое растение и вернуть зелень туда, где её место, то есть на потолок. Стремяночку бы какую…
Все непосредственно заинтересованные прониклись к нему огромной симпатией, хотя до сих пор относились к данному коллеге с некоторым холодком по причине определенных предпочтений последнего. Он являлся исключением, для которого Вертижопка представлялась фигурой мерзейшей, поскольку сам ценил противоположный ей пол и сохранял здравый смысл там, где многие его утрачивали.
Предложенная спасательная операция началась немедленно. Зелёные путы сняли с инвестора без малейших затруднений, но их требовалось водрузить на место, а потолок был трудно достижим…
Помочь охотно вызвался бесполезный до сей поры представитель исполнителя. Одного взгляда на великана хватило, чтобы согласиться на его услуги, поскольку персоны выше в благородном собрании не имелось. Крючки для закрепления непослушного растения наличествовали, а ошарашенная собственным выступлением Боженка не успела полностью взять процесс под контроль. Да, конечно, показала: дескать, вот здесь надо и здесь…
Анюта со стремянкой тоже замешкалась, а представитель исполнителя так долго был не у дел, что силы в себе чувствовал непомерные.
Кресло на колёсиках со стоявшей на нём прочной на вид коробкой помещалось аккурат под тем местом на потолке, где следовало закрепить крючки для плюща. И прежде чем кто-либо успел возразить, бесстрашный представитель исполнителя, заметив высовывавшуюся из-под стола коробку, использовал её как ступеньку и энергично взгромоздился на кресло. Высоты как раз хватило, ну, разве что пришлось разок-другой встать на цыпочки, и работа закипела Один, второй, третий крючок… Боженка подала побег, прекрасное здоровое декоративное растение было основательно закреплено, облегчённый инвестор протёр влажную шею носовым платком и размазал зелень по воротнику и манишке восьмисотдолларовой рубашки…
Раздались аплодисменты. Представитель исполнителя с довольной улыбкой раскланялся с кресла.
Всё остальное время участников памятного совещания заняло его возвращение на уровень пола.
* * *
— Никуда ты не поедешь, — заявила Боженка с отчаянной решимостью. — Самолично брошусь под шасси твоего паршивого самолёта. Не поедешь, пока не расскажу всего, что было, а то меня такое хватит, что кондрашка по сравнению с ним — просто цимес. Не вынесу опять же, чтоб ты не знала, а то прямо не знаю, проклятие какое-то, не иначе!
Счастливая и сияющая Майка была согласна на всё при условии, что никто не станет отрывать её от компьютера.
— Позаботься о себе сама, у меня почти всё готово, только надо в кучку собрать, записать, и порядок. Позавчера был Харальд. Чудо, что у нас получилось!
— У нас тоже чудо получилось, — подчёркнуто мрачно произнесла Боженка, отправляясь на кухню.
Там вытащила из холодильника всё, что подвернулось под руку, и вернулась к Майке:
— Ты уж, будь добра, послушай, что говорю…
— Я глазами работаю, а не ушами.
— Вот и ладно. Значит, было так…
Майка обладала отличным пространственным воображением. Боженкин рассказ разворачивался перед ней, словно спектакль. Особый интерес вызвал акт третий.
Представитель исполнителя, закрепив на потолке беглое растение, собирался сойти с кресла. Был он человеком высоким и грузным, но ловким, и, казалось, возвращение на землю не должно у него вызвать никаких проблем. Спрыгнуть, и всё.
Но спрыгнуть не удалось. Кресло легко вращалось, поэтому мужчина присел, взялся за подлокотник и вместе с ним сделал четверть оборота. Находясь в положении полуприседа и наклонившись слегка вперёд, он принялся выделывать странные движения стопами. Ботинками. Создалось впечатление, будто его ботинки решили навеки поселиться в этом кресле, приковав своего хозяина неподалёку от Боженкиного стола. Хозяин напрягся, покраснел, попробовал одной ногой… другой… Никак.
— Слушай, все обалдели, — с ужасом рассказывала потрясённая Боженка. — Тихо стало, как в костёле. Прикинь, здоровенный мужик сидит на корточках на коробке в моём кресле, и, мамой клянусь, жуткая сцена, до смерти не забуду, как приклеенный. Полный аут.
Глядевшая на свой монитор Майка не упустила ни слова. Сцена её заинтересовала и даже озаботила:
— Надеюсь, не сидит так до сих пор?
— Бог с тобой! «Скорая» бы оторвала! Но мужик оказался с мозгами — знаешь, что сделал? Просто-напросто снял ботинки!
Майка на момент перестала кликать мышкой, покосилась на Боженку и поднесла ко рту доставленный подругой налиток:
— Господи, опять тебе эта дрянь подвернулась. Ладно уж, пусть будет. И что? Без ботинок слез?
Боженка тоже пригубила.
— Ну ты глянь! Это я в нервах не разобрала, что наливаю, — раздражённо оправдалась она. — Слез. Ботинки остались. Хотел их взять — оказалось, что прибиты. В основном подмётки — он на цыпочки вставал, потолок там высокий, — но каблуки тоже. В конце концов, удалось оторвать, плоскогубцами отрывали. Подмётки, правда, частично тоже оторвались, уже от ботинок. Это ж надо, а ведь какая толстая та картонка была! Только чуток растрепалась…
— Качество изделия должно послужить тебе утешением.
— А то! Очень даже служит. Вещь — супер. Любую дубину удержит. Но ты подумай хорошенько, я же чуть не сдохла: хотела кензаны-то от Шамана скрыть, а он стоит и пялится, как баран на новые ворота!
— Просёк?
— Представь себе, нет.
— Так о чём же мне думать?
— Как о чём? Ведь там и Вертижопка была!
— Ну, была И что?
— Так почему на эти шипы напоролся ни в чём не повинный заместитель начальника строительства, а не эта вертлявая обезьяна? По какой причине? Оказия как специально для неё! Стой, я же самое страшное не сказала, прямо ком в горле. Кошмар!
Она сделала глоток коньяка и, словно в доказательство, закашлялась. Хлебнула минералки и продолжила:
— Понимаешь, он так странно ногами перебирал, когда уже на полу стоял — топтался и топтался, будто прилипал, и, ты не поверишь: кровавые следы оставил!
— Ещё как поверю, — буркнула Майка, хорошо знакомая с кензанами.
Боженка зябко повела плечами и стращала дальше:
— Представляешь, поколол себе подошвы! Всё пробило, а подмётки толстенные были, с метр, не меньше! Пятна такие бурые оставлял, прикинь! А по-моему, это жуткое свинство, что с разными людьми такое творится, а ей хоть бы хны! Разве она не могла на кензан напороться?
Майка полагала, что могла. Мало того, была просто обязана Несомненно, кензан превосходно заменил бы пластырь шведской принцессы, который на фоне японского чуда явно проигрывал. Во время последнего визита Харальд сообщил, что менеджерка Данута здоровеет прямо на глазах и никаких неудобств при движении не испытывает, а уж к Вертижопке-то после простого пластыря врождённые и приобретённые таланты вернулись бы куда быстрее. Вот после железных шипов, глядишь, не так быстро бы восстановилась. Права Боженка. Очень жаль.
Невзирая ни на что, Майка пребывала в отличном настроении и спокойно пережила Вертижопкино везенье. Она была в курсе, что на безумном совещании Доминик отсутствовал, а заменял его Юрек, не чувствительный к чарам вертлявой нимфы. А тем не менее должна же она задом перед кем-то крутить, интересно, перед кем?
— Погоди-ка, — остановила она сердито бормотавшую что-то себе под нос подругу. — Перед чьим носом она там крутила? Ты же говорила, что крутила. На кого-то конкретного нацелилась, или так, для тренировки?