— Как же получилось, что Глициния вновь попала в Ёсивару? — Рэйко хотела узнать всю историю до конца. Возможно, она сможет предъявить Юю сёгуну в качестве свидетеля, чьи показания о жизни Глицинии обесценят дневник и тем самым восстановят доброе имя Сано.
— Хозяин свел Глицинию со знакомыми торговцами. Она с ними спала за большие деньги. Но в Глицинии проснулась жадность. Однажды ночью один богатый торговец вином привел ее к себе домой, и когда он уснул, она стащила коробку с золотыми монетами и сбежала. На следующее утро он обнаружил, что нет ни ее, ни золота, и заявил в полицию. — Юя пожала плечами, оставив недосказанным конец этой истории, обычной для женщин-преступниц, приговоренных к Ёсиваре.
— Больше ты не видела Глицинию? — спросила Рэйко. Юя кивнула, но в ее взгляде проскользнула некая недосказанность, и у Рэйко забилось сердце. — Ты видела ее недавно?
— Сама не видела, но сюда она приходила. Я была в этой комнате с посетителем, когда ночной сторож провел кого-то в дом. — Юя смущенно заерзала. — Это были хозяин и Глициния. Я узнала их по голосам.
— Когда это было? — От предвкушения у Рэйко перехватило дыхание.
— Три дня назад.
Рэйко охватило пьянящее чувство полета, которое всегда сопровождало успешный ход расследования. Глициния побывала здесь после исчезновения из Ёсивары! Мелькнул первый след, оставленный проституткой.
— Как зовут твоего хозяина? — Рэйко не терпелось установить личность человека, возможно, замешанного в исчезновении Глицинии и убийстве правителя Мицуёси.
Юя открыла было рот, но, насторожившись, остановилась.
— Зачем он вам? Мне казалось, вас интересует Глициния.
— Они могут оказаться свидетелями преступления, — пояснила Рэйко. — Мне нужно узнать, что они видели.
— Вы полагаете, это он убил наследника сёгуна? — Юя медленно положила трубку, словно освобождая руки для защиты, но пытаясь скрыть свой испуг от Рэйко.
— Расскажи мне все, что ты услышала, когда они были здесь, — настаивала Рэйко.
— Я ничего не слышала. Они ушли в моечную.
Рэйко почувствовала, что девица лжет.
— Они говорили о правителе Мицуёси?
— Не знаю. Я не могла их слышать. Но подождите… я знаю, кто вы! Вы — жена сёсакана-самы! — Юя в смятении отпрянула от Рэйко. — Вы сообщите мужу все, что я вам рассказала. Он станет преследовать моего хозяина.
— Они говорили, кто его убил? — не отступала Рэйко.
Юя нервно рассмеялась, покачала головой и встала, подняв ладони в сторону Рэйко.
— Я не хочу вмешиваться в это. Вы спрашивали о Глицинии, я рассказала. Больше мне сказать нечего.
— Пожалуйста! — Рэйко охватило отчаяние. Она вплотную приблизилась к правде о преступлении и к спасению Сано, однако видела, как ее шанс ускользает. — Ты должна рассказать. Где сейчас твой хозяин? — взмолилась она.
— Не знаю. Они с Глицинией уехали сегодня утром.
— Куда они направились.
— Я не знаю! — Юя попятилась к двери.
Снаружи донесся грубый мужской голос:
— Юя! К тебе клиент.
Юя испуганно застыла, ее припухшие глаза округлились.
— Это управляющий. Я должна вернуться к работе. — Она протянула руку. — Давайте мои деньги и уходите.
— Это очень важно, — молила Рэйко. — Речь идет о жизни и смерти!
Она схватила девицу за руку, но проститутка взвизгнула и ударила ее по запястью. Послышался рык:
— Что там происходит?
Мужчины из смежных комнат стали выкрикивать ругательства. Опасаясь скандала, Рэйко отпустила руку Юи и отдала деньги.
— Вот что я вам скажу, — прошипела та, в ее глазах таится испуг. — Молния бьет во время грозы. Бандиты опасны, когда кто-нибудь встает у них на пути. Между хозяином и Глицинией произошел страшный скандал, когда они были здесь. Я слышала, как она кричала. Как будто он ее убивает. Если он узнает, что я о нем рассказала, то убьет меня!
От возбуждения у Рэйко по спине забегали мурашки, ведь от этого опасного, склонного к насилию человека зависела ее судьба.
— Спасибо тебе за помощь, — сказала она. — Если твой хозяин вернется или ты узнаешь, где он, дашь мне знать? Я заплачу.
Юя быстро кивнула, готовая согласиться на что угодно, лишь бы отделаться от Рэйко.
— Пошли мне весточку в замок Эдо, — добавила та и, поспешно миновав свирепого татуированного слугу, выскочила из дома.
На улице начальник стражи сопроводил ее к паланкину. Залезая внутрь, она приказала свите отвезти ее домой. Нужно было рассказать Сано о своих открытиях, чтобы приступить к поискам нового подозреваемого в убийстве.
30
— В каком это смысле я не могу войти? — спросил Хирата.
— Вход во дворец для сёсакана-самы и всех его подчиненных запрещен, — отрезал стражник, стоявший у дверей в женскую половину замка Эдо. — Сёгун отдал приказ не пускать вас.
Хирата посмотрел на него с изумлением и ужасом. Сано отлучен от дворца — значит, сёгун считает его виновным в убийстве и измене, несмотря на то, что он получил шанс оправдаться. Цунаёси Токугава опасался за собственную безопасность! Это походило на первый акт неизбежного краха Сано и всех, кто с ним связан.
— Я просто заехал повидать госпожу Мидори, — сказал Хирата. — Не попросите ее выйти?
Стражник захлопнул дверь перед лицом Хираты. Тот постоял мгновение, парализованный беспомощной яростью, потом быстро зашагал вокруг здания. В этот сырой полдень территория была безлюдной. Капли дождя блестели на голых ветвях, рябили поверхность пруда и пятнали одежду Хираты, когда он пробирался по мокрой траве к окну Мидори. Прячась под скатами, он постучал по деревянной оконной решетке и позвал:
— Мидори-сан!
Ставни и оконная рама, заклеенная бумагой, открылись. Показалась Мидори.
— Хирата-сан! — тихо воскликнула она, испуганно тараща глаза.
— Прости, что напугал тебя, — прошептал в ответ Хирата, — но стражники не позволили мне войти.
Мидори прижалась лицом к оконным решеткам и взволнованно сообщила:
— Дамы говорят, что сёсакан-сама убил правителя Мицуёси, чтобы Масахиро-тян в один прекрасный день мог стать сёгуном. Они говорят, что он изменник, и ты тоже, поскольку ты его главный вассал. Скажи, что это неправда, — взмолилась она.
— Конечно, неправда, — ответил Хирата, встревоженный тем, как быстро новости распространяются по замку. — Не слушай сплетен. Сёсакана-саму обвинили ошибочно.
У Мидори вырвался вздох облегчения, губы тронула напряженная улыбка.
— Так я и отвечаю всем, кто нападает на него или тебя. Но дворцовые чиновницы велят держаться от тебя подальше, иначе и у меня тоже могут возникнуть проблемы. Они говорят, что если вас с сёсаканом-самой осудят, то меня выкинут вон из замка или даже казнят вместе с вами. — Голос Мидори дрогнул от страха. — Все ведь не так плохо?
Пока Хирата подбирал слова, чтобы утешить ее, на его лице, по-видимому, отразилась вся жуткая правда.
— О нет, — всхлипнула Мидори и разрыдалась.
— Прости, — поник Хирата. Я приношу тебе одни несчастья. — И хоть мысль отказаться от Мидори ужасала его, он должен был думать о ее благополучии. — Возможно, нам лучше больше не видеться. Это порадует наши семьи. И ты будешь в безопасности, — выдавил он.
— Нет! — ужаснулась Мидори и ухватилась за оконную решетку.
— Я люблю тебя, — подавленно произнес Хирата. — И не хочу оставлять. Но я не могу позволить тебе страдать из-за меня. Мы должны расстаться, пока твоя жизнь не оказалась сломанной из-за моих неприятностей.
Он попятился от окна, а Мидори заметалась, словно посаженный в клетку зверек.
— Не бросай меня! — закричала она. — Если мы не поженимся, мне конец! — Она зарыдала и вся сжалась, всхлипывая в ладони. — О нет, о нет, о нет!
Хирата остолбенел, потрясенный ее реакцией.
— Что с тобой? — спросил он.
Но Мидори лишь покачала головой, не в силах остановиться. Хирата шагнул к окну.
— Скажи мне, — в замешательстве попросил он.
Он подошел ближе, и Мидори едва слышно пискнула:
— У меня будет ребенок, — и снова зашлась в рыданиях.
— О, — только и молвил пораженный Хирата. Теперь ему стала понятна паника, охватившая Мидори. Он жестоко винил себя в последствиях их запретных удовольствий.
— Я не могла сказать тебе раньше, — прошептала Мидори. — Мне было так стыдно. Я боялась, что ты станешь на меня сердиться.
Хирата потянулся через решетку.
— Я не сержусь. Это я виноват. Я должен был держать себя в руках.
Мидори прижала мокрое, залитое слезами лицо к его пальцам, и у Хираты сжалось сердце от жалости к ним обоим. Но она пострадает больше его, поскольку носит их внебрачного ребенка. Он испугался за малыша, чье будущее казалось беспросветным.
— Что нам делать? — в отчаянии простонала Мидори.
Ситуация казалась беспросветной, и все же Хирата ощутил неожиданный прилив надежды.
— Мы найдем способ, — заверил он. — Этот ребенок доказывает, что мы предназначены друг для друга.
— Да? — Мидори с тоской посмотрела на него.
— Да, — ответил Хирата. — Наша любовь сильна, как никогда. — Она переполнила его сердце, возродила уверенность в себе. Ребенок придал ему дополнительный стимул держаться. — Мы скоро поженимся. Я обещаю.
Сомнение смешалось с надеждой на лице Мидори.
— Но каким образом?
— Сначала докажу невиновность сёсакана-самы. Потом все обернется как нельзя лучше.
Мидори кивнула, успокоенная его заверениями. Хирате и самому хотелось бы в это верить. Восстановление благосклонности сёгуна к его господину автоматически решит все проблемы, стоящие на пути его женитьбы на Мидори.
— Сейчас мне нужно кое-что сделать, — сказал он. — Я вернусь с хорошими новостями как только смогу.
Хирата отнял руку от окна. Мидори отпустила ее неохотно, словно боялась, что больше никогда не увидит.
Хирата приехал в Ёсивару с двумя детективами Сано, когда вечернее веселье было уже в полном разгаре. Они опросили проституток, которых правитель Мицуёси обманул, пообещав на них жениться, но все три женщины смогли доказать свое алиби в ту ночь, когда Мицуёси убили в «Оварии». Когда Хирата и его помощники вышли из борделя, дождь прекратился, и в мокрой черепице крыш отсвечивали золотом фонари. Слуги, разносящие на пирушки подносы с едой из поварен, протискивались сквозь шумные толпы. Служанки разводили клиентов по борделям; какой-то уличный торговец продавал рисовое печенье вперемешку с любовными стихами. Хирата приблизился к «Оварии». К дверям заведения неспешно подходила проститутка со своими сопровождающими. И он испытал странное чувство, будто перенесся назад во времени и это госпожа Глициния прибыла на свидание с правителем Мицуёси.
Иллюзия стала еще сильнее, когда Хирата вошел в агэя и обнаружил, что там полным ходом идет вечеринка. Иные гости здесь пировали, когда умер правитель Мицуёси, и хокан, певший для них, был не Фудзио, однако Хирата узнал проституток, которых допрашивал наутро после преступления. Волшебная дверь в прошлое распахнулась, и его сердце забилось быстрее от предчувствия, что сегодня вечером он найдет новые, важные улики.
Хозяин, приземистый седовласый мужчина, болтал с гостями.
— Приветствую вас, — обратился он к детективу, неловко улыбаясь. — Чем могу быть полезен?
— Хочу узнать, не вспомнил ли кто что-нибудь еще о той ночи, когда был убит правитель Мицуёси, — сказал Хирата.
Мужчина поморщился и обвел глазами комнату: он явно не желал портить праздник разговорами об убийстве.
— Я уже говорил вам, что был занят с гостями. Я не видел и не слышал ничего необычного. Хотел бы помочь, но не могу. Простите.
Хирата и детективы расспросили проституток и прислугу. Все как один сообщили, что не вспомнили ничего нового. Хирата с тоской подумал о Мидори — их свадьба казалась все менее вероятной. Обдумывая следующий шаг, Хирата почувствовал чей-то взгляд. Он обернулся и увидел стоявшую у двери в заднюю часть дома девочку, одетую в кимоно, разрисованное ветками сосны. Их глаза встретились, и Хирата узнал Шидори, камуро, которая прислуживала госпоже Глицинии. Она побледнела от страха, развернулась и побежала. Хирата бросился следом.
В темном холодном коридоре, увернувшись от мужчины, катившего из кладовой бочонок с вином, Хирата крикнул:
— Шидори-тян! Остановись!
Коридор упирался в закрытую дверь. Шидори рванула ее, но та не поддалась. Она прижалась к ней спиной и беспомощно смотрела на Хирату, ее глаза и рот округлились от страха.
— Не бойся. — Хирата остановился в нескольких шагах и успокаивающе поднял руки. Из комнаты, где шла пирушка, доносились громкая музыка и взрывы хохота. — Я тебе ничего не сделаю.
Шидори, глядя на него, немного расслабилась.
— Почему ты побежала? — спросил Хирата.
— Я… я услышала, что вы задаете вопросы, — прошептала она.
Внутренний голос подсказал Хирате, что перед ним очень важный свидетель.
— Ты знаешь об убийстве правителя Мицуёси что-то такое, о чем нам не рассказала?
Камуро смотрела в сторону, кусая губы.
— Я не хотела, чтобы кто-то пострадал!
— Я знаю это… — встревожился Хирата. Неужели это она заколола Мицуёси? Неужели именно об этом умолчала и потому пыталась убежать сейчас? На ее маленьких зубах виднелись пятна от помады, слезы размывали белую пудру на щеках. Она же просто ребенок!
— Он сказал, если я не сделаю, что он прикажет, он мне задаст, — плакала Шидори.
— О ком ты говоришь? — озадаченно спросил Хирата.
— Молния, — выдохнула Шидори.
— Кто такой Молния? — Хирата почувствовал, как участился пульс. Это имя еще не всплывало в связи с убийством. Шидори назвала нового подозреваемого, которому до сих пор удавалось ускользать от следствия. Он опустился на корточки перед камуро, положив руки ей на плечи, хрупкие, как у птички, и проговорил: — Рассказывай!
Шидори так отчаянно замотала головой, что ее мягкие волосы растрепались.
— Я не могу. Он взял с меня обещание, что я никому не скажу. Я его боюсь.
— Не беспокойся. Я тебя защищу, — успокоил Хирата.
Шидори осмотрелась, нет ли кого поблизости, и промямлила:
— Он любовник госпожи Глицинии.
— Ты хочешь сказать: один из ее клиентов?
— Нет. Он никогда не заказывал свиданий. Никогда за нее не платил. Хозяин ничего не знал о нем и Глицинии. Никто не знал, кроме меня. — Теперь Шидори говорила охотно, словно исповедовалась. — Они заставляли меня помогать им встречаться тайком.
От удивления Хирата поднялся на ноги.
— Этот человек родом с Хоккайдо?
— Я не знаю, откуда он.
Однако Хирата не сомневался, что наконец вышел на след тайного любовника, описанного в первом экземпляре интимного дневника, который, видимо, и является подлинником. С Хоккайдо ли этот мужчина — не важно: Глициния могла изменить детали, чтобы не раскрывать его.
— Расскажи, как ты помогала Молнии и Глицинии встречаться, — попросил Хирата.
— Он приходил и стоял на улице перед домом. Увидев его, я сразу сообщала госпоже Глицинии. Вечером она подсыпала сонного зелья в выпивку клиента. Я все время выходила на улицу проверять у нее в окне сигнал. Когда клиент засыпал, она прикрывала фонарь красной материей, чтобы свет казался красным. Увидев это, Молния шел к задней двери агэя. Я должна была убедиться, что вокруг никого нет, и впустить его.
«И они с Глицинией занимались любовью, пока ее клиенты спали, — в точности как в дневнике», — подумал Хирата.
— Я не хотела это делать, — продолжала Шидори. — Проституткам не положено развлекать мужчин бесплатно. Я не должна была помогать госпоже Глицинии нарушать правила. Хозяин избил бы меня, если бы узнал. Однажды я сказала госпоже Глицинии, что не буду больше ей помогать, поскольку не хочу пострадать. Когда Молния пришел в следующий раз…
Она содрогнулась, вцепившись в ворот кимоно.
— Я сделала вид, что не увидела его, и не открыла дверь. Утром, когда я пошла на рынок, он поймал меня в переулке и сказал, что собирается проучить. — Шидори отвернулась от Хираты и распахнула верх кимоно.