Пинбол явно не самая сильная его сторона.
- Чувак, что с тобой сегодня? - спрашивает парень из моего класса по английскому, Шон, так кажется, его зовут, у него нездоровая одержимость своим сноубордом.
- Это твоя игра, парень. Где твои молниеносные рефлексы?
Кристиан не отвечает примерно с минуту - он все еще играет. Затем стонет и отворачивается от автомата.
- Эй, у меня так много на тарелке, - говорит он.
- Да, сделай куриный суп для бедной Кей, - дразнит другой парень.
Кристиан качает головой.
- Вы посмешище, женщины любят суп. Больше, чем цветы. Поверьте мне.
Я пытаюсь проявить мужество, чтобы поговорить с ним. В Калифорнии это довольно известный факт, что я хороша в пинболе. Я буду той крутой курицей, которая победит в видеоигре.
Это лучше, чем появится у его стола, как побитый щенок. Это смой шанс.
- Эй, - говорит Шон, когда я встаю, чтобы идти туда. - Разве это не Бозо?
Кто?
- Что? - говорит Кристиан. - Кто такая Бозо?
- Ты знаешь, новая девушка. Она из Кали.
Как грустно, что это займет не больше минуты, чтобы понять, что он говорит обо мне.
Иногда отстойно иметь сверхъестественно хороший слух.
- Она смотрит только на тебя, чувак, - говорит Шон.
Я быстро отвожу взгляд. Имя давит, как жидкий цемент животу. Бозо. Другими словами клоун. Я никогда не смогу снова показать лицо (или волосы) на публике за всю свою жизнь.
Да только хиты продолжают пребывать.
- У нее большие глаза, не так ли? Как у совы, - сказал другой парень. - Эй, может она преследует тебя, Прескотт. Я имею в виду, она горячая, не так ли?
Шон засмеялся.
- Чувак. Горячая Бозо. Лучшее прозвище навсегда.
Я знаю, что он не пытается придираться к моему лицу, он разумно предполагает, что я его не слышу с противоположной стороны в шумном ресторане.
Но я слышу его слова, как будто он говорит в микрофон. Вспышки сильного жара проходят от моей головы до кончиков пальцев ног. Мой желудок замутило.
Я должна быстро выбраться оттуда, потому что чем дольше я стою, тем больше я уверена, что случится одна вещь: или меня вырвет, или я расплачусь.
И я предпочла бы умереть, чем сделать что-то из этого перед Кристианом Прескоттом.
- Бросьте, ребята, - бормочет Кристиан. - Уверен, она просто пришла сюда пообедать.
Да, да. Это так. И сейчас я ухожу.
История Британии, тридцать минут спустя.
Я уселась за стол, расположенный как можно дальше от двери. Я стараюсь не думать о Бозо.
Я бы хотела, что толстовка скрыла мои клоунские волосы.
Мистер Эриксон сидит на краю стола в своей непропорциональной черной футболке и читает «Chicks dig historians».
- Перед тем, как мы начнем, я хочу разбить вас в пары для специального проекта, который вы будете делать, - объявляет он, открывая классный журнал. - Вместе вы выберете тему, каким-либо образом связанную с историей Англии, Уэльса, Ирландии или Шотландии, тщательно подготовитесь в течение нескольких месяцев, а потом представите свой доклад классу.
Кто-то пнул мой стул.
Я смотрю через плечо. Такер. Как этот парень всегда оказывается позади меня?
Я игнорирую его. Он снова пинает стул. Дерьмо.
- В чем твоя проблема? - шепчу я через плечо.
- Ты.
- Не мог бы ты быть поконкретней?
Он ухмыляется. Я не поддаюсь искушению повернуться и поколотить его своим огромным учебником по его голове.
Вместо этого я поступаю традиционно.
- Перестань.
- Проблемы, сестра Клара? - спрашивает мистер Эриксон.
Я раздумываю, рассказать ли, что Такер с трудом держит ноги при себе. Я могу чувствовать, как все взгляды обратились ко мне, что является последним и того, чего я хотела бы, чтобы произошло.
Не сегодня.
- Нет, я просто в восторге от проекта, - говорю я.
- Хорошо, что вы в восторге от истории, - говорит мистер Эриксон. - Но попытайся успокоиться, пока я не назначил тебе напарника, хорошо?
Только бы не Такера, молилась я, словно это настоящая молитва. Интересно, ангелы могут рассчитывать на молитвы как обычные люди.
Может, если я закрою глаза и захочу этого от всей души получить в партнеры Кристиана, это случится. Тогда нам придется проводить время вместе после школы, работая над проектом, когда Кей не сможет вмешаться, когда я смогу доказать ему, что я не сумасшедшая птичка Бозо с огромными глазами, и я, наконец, сделаю что-то правильно.
Кристиан, прошу я небеса. Пожалуйста,добавляю я, просто чтобы быть вежливой.
Кристиан получает в пару короля Брэди.
- Не забывай, что ты крепостной, - говорит Брэди.
- Нет, сир, - смиренно отвечает Кристиан.
- И последнее, но не по важности, я думаю, что сестра Клара и леди Анжела составят динамичный дуэт, - говорит мистер Эриксон.
- Теперь, пожалуйста, уделите пару минут своим партнерам, чтобы обговорить план работы над проектом.
Я попыталась улыбнуться, чтобы скрыть свое разочарование.
Анжела, как обычно, сидит в начале класса. Я падаю на соседний стул и подтягиваю к себе стол.
- Элвис, - говорит она, глядя на мою футболку. - Мило.
- О, спасибо. Как и твоя.
На ее рубашке копия известной картины Бугро, на которой изображены два маленьких голых ангела, из которых один - мальчик, целующий девочку в щеку.
- Это как «Il Primo Bacio», не так ли? Первый поцелуй?
- Да. Мама тащит меня в Италию каждое лето, чтобы увидеть ее семью. Я купила эту рубашку за два евро.
- Круто, - я не знаю, что можно еще сказать. Я рассматриваю ее рубашку вблизи. На картине крылья мальчика очень мелкие и белые. Маловероятно, что они в состоянии поднять его пухлое тело от земли. Девочка смотрит вниз, как будто это не ее целуют. Она выше, чем мальчик, более компакта, более зрелая. Ее крылья темно-серые.
- Так, я думаю, мы можем встретиться в понедельник в театре моей мамы «Розовая подвязка» [16].
Там сейчас ничего не репетируют и есть много места для работы, - говорит Анжела.
- Звучит потрясающе, - говорю я с энтузиазмом. - Так значит в понедельник после школы?
- У меня оркестр. Он закончится около семи. Может, я могу тебя встретить в театре в половину восьмого?
- Великолепно, - говорю я. - Я буду там.
Она посмотрела на меня. Интересно, если она меня тоже называет Бозо при своих друзьях.
- Ты в порядке? - спрашивает она.
- Да, извини, - я чувствую жар на лице. У меня получается выдавить улыбку. - Это был просто один из тех дней.
Этой ночью мне приснился лесной пожар. Он был такой же как и всегда: сосны и осины, тепло, приближается огонь, Кристиан стоит ко мне спиной и смотрит на огонь. Дым в воздухе. Я иду к нему.
- Кристиан, - зову я.
Он поворачивается ко мне. Его глаза смотрят в мои. Он открывает свой рот, чтобы что-то сказать. Я знаю, то, что он собирается сказать, важно, еще один ключ, нечто, относящее к значению моей цели.
- Я тебя знаю? - спрашивает он.
- Мы вместе ходим в школу, - напоминаю я ему.
Ничего.
- Я в твоем классе по Британской истории.
Все еще не помнит.
- Ты нес меня в медпункт в мой первый день в школе. Я упала в обморок в коридоре.
- Точно. Я помню тебя, - говорит он.- Как твое имя?
- Клара, - у меня нет времени напоминать ему о себе. Огонь приближается. - Нам нужно идти отсюда, - говорю я, хватая его за руку. Я не знаю, что я должна делать.
Я просто знаю, что нам надо идти.
- Что?
- Я здесь, чтобы спасти тебя.
- Спасти меня? - недоверчиво говорит он.
- Да.
Он улыбается, а затем закрывает рот ладонью и смеется.
- Прости, - говорит он. - Но как ты можешь спасти меня?
- Это был сон, - говорит мама.
Она наливает мне чашку чая с малиной и садится на кухне, спокойная как никогда раньше, только немного уставшая и помятая, что понятно, так как на часах четыре часа утра и ее разбудила только что ошеломленная дочь.
- Сахар? - предлагает она.
Я качаю головой.
- Откуда ты узнала, что это был сон?- спрашиваю я.
- Потому что это похоже на те видения, которые всегда случаются у тебя перед пробуждением. Некоторые из наших снов - видения, но не твой. И потому что мне очень трудно поверить, что Кристиан не помнит твое имя.
Я пожимаю плечами. Затем, потому что я всегда так делаю, я рассказываю ей все. Я рассказываю ей что чувствую, когда обращаюсь к Кристиану, как мы говорим несколько минут, как я никогда не знаю, что сказать.
Я рассказываю ей о Кей, и мой блестящей идея пригласить себя за стол Кристиана на обед, и как это не сработало.
И я рассказываю ей о Бозо.
- Бозо? - говорит она со своей улыбкой, когда я наконец прекращаю говорить.
- Да. Хотя один парень решил назвать меня горячей Бозо, - вздыхаю я и делаю глоток чая. Он обжигает мне язык. - Я урод.
Мама игриво толкает меня
- Клара! Они назвали тебя горячей.
- Хм, не совсем, - говорю я.
- Не чувствуй жалости к себе. Нам нужно думать о других.
- Других?
- Другие люди могут позвонить тебе. Так что если ты услышишь их снова, будь готова к возмездию.
- Что?
- Тыквоголовая.
- Тыквоголовая, - медленно повторяю я.
- Это было большим оскорблением, когда я была ребенком.
- Когда, в 1900?
Она наливает себе еще чаю.
- Я была тыквоголовой много раз. Они также меня назвали «Маленькой сироткой Анни» [17], как популярную героиню стихотворения. И Maggot [18]. Я ненавидела Maggot.
Это трудно для меня, представить ее ребенком и тем более, что ее дразнили. Это заставляет немного (совсем незначительно) чувствовать себя лучше из-за того, что меня называют Бозо.
- Хорошо, что еще у тебя есть?
- Давай посмотрим. Морковка. Это тоже распространенно.
- Кто-то уже называет меня так, - допускаю я.
- О... Пеппи Длинный Чулок.
- О, да ладно, - смеюсь я. - Выкладывай, спичка!
И мы обе начинаем истерически смеяться, и Джеффри, появившийся в дверях, пристально на нас смотря.
- Мне жаль, - говорит мама, продолжая дико хихикать. - Мы не разбудили тебя?
- Нет. У меня борьба. - Он идет мимо нас к холодильнику, достает пакет апельсинового сока, наливает его себе в стакан и выпивает за три глотка, присаживаясь за кухонный стол, пока мы пытаемся успокоиться.
Ничего не могу с собой поделать. Я поворачиваюсь к маме.
- Являешься ли ты членом семьи Уизли? - спрашиваю я.
- Отличная мысль. Имбирный орех, - отвечает она.
- Что это такое? Но ты, у тебя безусловно воспаление.
И мы опять словно пара гиен.
- Вам вдвоем необходимо серьезно рассмотреть вопрос о сокращении кофеина. Не забудь, Клара, ты везешь меня на занятия через двенадцать минут, - говорит Джеффри.
- Понятно, брат.
Он идет наверх. Наш смех наконец-то затихает. Я потираю глаза. Мои бока болят.
- Ты как из камня, знаешь? - говорю я маме.
- Это было весело, - говорит она. - Прошло слишком много времени с тех пор, как я так смеялась.
Она замолкает.
- Что тебе нравится в Кристиане? - спрашивает она небрежно, словно это незначительно. - Я знаю, он очень горяч, и у он похож на героя, но что тебе в нем нравится? Ты никогда не рассказывала мне об этом.
Я чувствую, что краснею.
- Я не знаю, - неуклюже пожимаю плечами. - Он - большая тайна, и я это чувствую, словно это моя работа, и мне предстоит разгадать ее. Даже его футболка сегодня была как код.
Там сказано "Какой твой знак?" и под ним черный брилиант, синий квадрат и зеленый круг. Я понятия не имею, что это может означать.
- Хм, - говорит мама. - Это таинственно.
Она умчалась в свой кабинет на несколько минут и вернулась с улыбкой, неся распечатанные страницы.
Моя столетняя мать лучше всех справляется с гуглом.
- Лыжи, - торжественно объявляет она. - Символы размещаются в начале трасс для обозначения сложности склона. Черный брилиант - трудная, синий квадрат - средняя, зеленый круг, предположительно, - легкая. Он лыжник.
- Лыжник? - говорю я. - Видишь? Я даже не знаю, кто он. Я имею в виду, знаю, что он левша, что он носит «Obsession» и что он рисует каракули в своей тетради, когда ему скучно в классе. Но я не знаю его. И он не знает меня.
- Это изменится, - говорит она.
- Изменится? Должна ли я узнать его. Или просто спасти? Я постоянно себя спрашиваю, почему? Почему он? Я имею в виду, и другие люди умирают в лесных пожарах. Может и не так уж и много, но несколько каждый год. Я уверена. Так почему же меня послали сюда, чтобы спасти его? И что если у меня не получится? Что произойдет?
- Клара, послушай меня.- Мама наклоняется вперед и берет мою руку в свою. Ее глаза больше не блестят. Такие темные, что кажутся почти фиолетовыми.
- Ты не отправишься на задание, которое тебе не по силам. Ты должна найти эту силу внутри себя и усовершенствовать ее. Ты была создана для этой цели. И Кристиан не какой-то случайный мальчик, которого ты должна спасти. Есть очень важная причина.
- Ты думаешь, что Кристиан может быть также важен как президент, или ему нужно лекарство от рака?
Она улыбнулась.
- Он очень важен, - говорит она. - Также как и ты.
Я действительно хочу верить ей.
- Просто едем вперед около пяти миль, пока курорт не покажется где-то слева. Мы не сможем его пропустить.
Мы ехали несколько минут, проезжая рестораны и бизнес-центры, пару помпезных ранчо. Неожиданно лыжный центр возник слева от нас, гора возвышалась за ним, изрезанная деревьями на большие белые линии, по ней подъемники направлялись на вершину. Все это выглядело просто потрясающе. Потрясающе уровня Эвереста.
Джеффри сел, чтобы лучше рассмотреть окрестности.
- Вот и эта заколдованная гора, - его голос звучал так, будто он не может дождаться минуты, когда будет скользить вниз по склону. Он посмотрел на часы.
- Давай, мам, - сказал он. – Неужели обязательно ехать как старушка?
- Тебе нужны деньги? – проигнорировала она предыдущую реплику. – Я дала Кларе немного на занятия.
- Мне не нужны занятия. Просто хочу добраться туда хотя бы к следующему тысячелетию.
- Помолчи-ка, тупица, - сказала я. – Приедем, когда приедем. Осталась всего миля.
- Может вам лучше меня высадить, чтобы я пошел пешком. Быстрее доберусь.
- Вы, оба, помолч… - мама начала говорить, но тут наша машина заскользила по льду. Мама нажала на тормоз, и нас вынесло на тротуар с все увеличивающейся скоростью. Мама и я закричали, когда машина накренилась, съехала с дороги и врезалась в сугроб. Мы остановились на краю небольшого поля. Она сделала глубокий, судорожный вдох.
- Эй, это ведь ты говорила, что мы полюбим здешние зимы, - напомнила я ей.