— Тупое отродье, — усмехнулся перед тем, как развернуться и покинуть помещение, утопленное в напряжённой звенящей тишине.
Больше ничего не сказал, но Уитмар уже тогда понял, что они попали в чёрный список. Теперь их к серьёзным делам не подпустят. Проверку не прошли, обманули надежды и едва не сорвали всю операцию.
Уйти им не удалось и в дальнейшем.
Волфери поймал их на крючок, сорваться с которого не представлялось возможным. Не маленький — огромный крюк, вошедший в кожу и плоть, продравший их, подвесивший, превративший в марионеток, которых будут бросать на передовую. Мясо, подставленное под пули.
Или батрачить на Волфери и однажды сдохнуть в перестрелке.
Или сесть за убийство и сдохнуть в тюрьме.
Что первая, что вторая вариация доверия не внушали.
Если за эти годы они чего-то и добились, то только званий «заслуженного алкоголика» и «конченого наркоши».
Уитмар пил, Брайан предпочитал порошки и таблетки.
Они гнались за свободой, но не получали её, продолжая то ли стоять на месте, то ли бегать по кругу.
Не стоило размышлять об этом.
Последние искры-отблески эйфории, порождённые выпитым виски, дотлели и погасли, ничего на память о себе не оставив. К горлу подкатила тошнота, и мир закружился, будто карусель — только что расписных лошадок не хватало для полного соответствия.
Лифт, наконец, подъехал, и Уитмар вздохнул с облегчением. Не было больше никакого терпения стоять и ждать, а на подъём по лестнице ему не хватило бы сил. Кажется, они и вовсе его оставляли. Из молодого, фонтанирующего идеями мужчины, он превратился в ноющее унылое дерьмо, умеющее только виртуозно жалеть себя, перебирая в памяти многочисленные упущенные возможности.
Когда-то их было много.
А теперь вовсе не осталось.
Молодой Волфери сколотит себе другую команду. Ему не нужна старая гвардия. Он с давних пор зуб имеет на Ская. Уберёт Брайана, уберёт и всех остальных, кто ему неугодным кажется.
Полетит вслед за другом и он, Уитмар.
— Мистер, подождите! — окликнули Уитмара. — Задержите лифт, пожалуйста.
Он задержал, поставив ногу между створок.
Будь трезв, послал бы к такой-то матери трёхэтажным матом.
Алкоголь и сплин делал его сентиментальнее и добрее.
— Спасибо, мистер, — произнёс какой-то парень, заскочивший внутрь кабины в самый последний момент, едва-едва успел.
Уитмар исподтишка посмотрел на своего вынужденного соседа, возвращающегося домой поздней ночью, а, правильнее сказать — под утро, не в лучшем виде. Но если Уитмара потрепала жизнь, то парню явно досталось от материальных противников. У него были сбиты костяшки, разбита губа, а левый глаз заплывал. Парень стянул с головы капюшон, громко шмыгнул носом, проводя по нему рукой — по коже протянулся красный след. Ещё и нос разбили.
Не повезло так не повезло.
Тёмные волосы были собраны в хвост, но несколько прядей всё равно выбивались из причёски, обрамляя лицо.
— Паршивая ночь? — спросил Уитмар.
Голова гудела и раскалывалась. Настроение свалилось за уровень плинтуса. Единственное, что оставалось — утешать себя тем, что в мире есть люди, которым сегодня хуже, чем ему. Например, этот парень, составляющий ему компанию в лифте.
— Да нет. Охрененная, — отозвался парень, усмехнувшись окровавленными губами, облизываясь и сплёвывая красноватую слюну в замаранный платок. — Могла бы быть, если бы не пара омерзительных моментов.
— Неслабо тебя отделали.
— Старшее поколение учит младшее жизни.
— Отчим? Отец?
— Отец девчонки, с которой я собирался потрахаться. Вернулся не вовремя домой. Вид моей голой задницы его не воодушевил.
— Твоё счастье, — заметил Уитмар.
— Это точно, — согласился парень, почти утратив настороженность, что прежде царила в его взгляде.
Уитмар хохотнул.
— Совет тебе на будущее. Снимай тёлок, у которых нет отцов. С ними проще. Или шлюх. Здесь вообще никаких проблем.
Лифт остановился на нужном ему этаже. Уитмар проверил карманы.
Надо же. Ключи на месте. Умудрился каким-то чудом не потерять их.
— Спасибо, — произнёс юноша. — Обязательно им воспользуюсь. Спокойной ночи, мистер.
— Спокойной ночи, — отозвался Уитмар, оборачиваясь на мгновение.
Последним, что он увидел перед тем, как створки лифта съехались, стала чуть надменная улыбка.
Для того, кого избили в этот вечер, парень выглядел слишком довольным жизнью. А его улыбка…
Отчего-то она запала в душу, никак не желала уходить из головы. И мысли порождала сплошь тёмные, мрачные, затонированные чёрным цветом.
Она прочно ассоциировалась с тем, что принято именовать неизбежностью.
Уитмару казалось, что так улыбается сама смерть.
Его собственная смерть.
========== Глава 6. Вэрнон. Цепные псы короля. ==========
Утро понедельника началось с довольно специфичных новостей. С одной стороны, такой сюрприз был вполне ожидаемым, поскольку молчание не могло длиться вечно, и первый ход однажды следовало сделать, начиная игру. С другой — крайне неожиданным, потому что честь первым пообщаться с таинственным убийцей выпала Брайану, он же ходил под колпаком, а в итоге всё оказалось поставлено с ног на голову, и список жертв открыл Уитмар.
Впрочем, они всегда были повязаны между собой, словно братья-близнецы, и Вэрнон подозревал, что если уничтожили одного, то могут в скором времени совершить покушение на второго. Своими соображениями он с собеседником не делился. Предпочёл оставить их для разговора не с мелкой сошкой, вываливающей на него подробности, а для тет-а-тет общения с Ингмаром, который, конечно, уже был введён в курс дела, озлоблен и раздосадован.
Здесь Вэрнон выступал лишь в роли слушателя. Не слишком благодарного, но готового уделить пару драгоценных минут на обсуждение.
— У тебя есть время, чтобы поведать мне обо всём, пока я пью кофе, — произнёс он, выразительно посмотрев на часы и переводя взгляд на собеседника.
Тот кивнул согласно и принялся излагать всё телеграфным стилем.
Вэрнон приложился к напитку. Собеседнику ничего не предлагал, поскольку это была совсем не та компания, в которой хочется блеснуть воспитанием, продемонстрировав свои навыки и познания в области хороших манер. Ему было, ровным счётом наплевать, что подумает о нём детектив Джейк Рамирес. Наполовину латинос с нервными пальцами и какими-то отвратительными водянистыми глазами. Официально — страж порядка, занимающий не последнее место в полиции. Неофициально — ещё одна пешка и продажная сука, работавшая на Ингмара, сбывающая ему информацию, но за определённую сумму готовая толкнуть на рынке не только секреты кухни своего департамента, но и родную мать.
Церемониться с ним было не обязательно.
Это они выслуживались, расшаркиваясь и отбивая поклоны перед хозяевами Наменлоса, а не наоборот.
Ситуация, сама по себе, выглядела забавно.
Убийца и детектив сидят за одним столом и ведут мирные разговоры. Никто никого не арестовывает, никто не оказывает сопротивления. Гармония и идиллия.
Где ещё, кроме Наменлоса, такое возможно?
Рассказ Рамиреса на первых порах был сбивчивым и сильнее запутывал, нежели пояснял и прояснял.
Вэрнон жестом заставил Джейка замолчать и несколько секунд наслаждался блаженной тишиной, не нарушаемой голосом, омрачённым отталкивающим акцентом.
За долгие годы обитания в Наменлосе Джейк так от него и не избавился. Когда он торопился, акцент становился явственнее, и понять, о чём он рассказывает, было практически нереально.
— Не торопись, — произнёс Вэрнон. — Кофе горячий, остывать будет долго.
Джейк предпринял повторную попытку рассказать о событиях уходящего утра, и, на этот раз, у него получилось намного понятнее и доходчивее, нежели прежде. Вэрнон почти не морщился, слушая звуки этого голоса, только периодически кивал, давая понять, что не витает в облаках, а слушает и принимает к сведению.
Разумеется, обо всём он мог расспросить и непосредственных участников событий, с которыми Уитмар виделся незадолго до смерти, но, выбирая между Джейком и Брайаном, Вэрнон без сомнений указывал на первого.
Быть может, они не были закадычными друзьями, а они ими точно не были, но и ненависти к нему Рамирес не питал. Его отношение к Вэрнону лучше всего укладывалось в характеристику «молчаливое уважение на расстоянии». Никакого панибратства, только почтение. Разговоры не на отвлечённые темы — лишь по делу. Когда позовут и прикажут отчитаться в том, как идут дела в городе. О форс-мажорных обстоятельствах, выходящих за грани привычных происшествий, следовало докладывать без дополнительного напоминания. По собственной инициативе.
Джейк свои деньги отлично отрабатывал.
Не напоминали.
Сам приходил.
С его слов в сознании Вэрнона вырисовывалась ныне определённая картина.
Пропажа обнаружилась достаточно быстро, прошло не больше десятка часов с момента смерти. Иных могли искать неделями, а тут всё было на виду. Убийца не пытался замести следы. Он их просто не оставил.
По всему выходило, что молчание Легана первым делом озадачило его неизменного напарника, и поиск пропажи начался с подачи очухавшегося Скайфорда, а вслед за ним подключился Хоффер, не оставляющий бедовых знакомых на произвол судьбы и подставляющий им плечо в случае необходимости.
Телефон Уитмара не отвечал, сообщения уходили в пустоту, решение проверить, как он там поживает после вчерашней гулянки, получило одобрение и реализацию. Визит к нему домой, нанесённый закадычными друзьями-приятелями завершился тем, что они нашли труп.
Остывшее тело на окровавленных простынях.
Стеклянный взгляд и полное равнодушие ко всему происходящему на веки вечные.
Уитмар Леган был застрелен ушедшей ночью в собственной постели.
Никаких посланий, оставленных рядом с трупом.
Ни отпечатков пальцев.
Ни случайно обронённых вещей.
Ни волос, выпавших из причёски и способных привести к их обладателю.
Многие преступники, проворачивая гениальные комбинации, горели на мелочах, о которых забывали. Здесь всё было учтено.
Неспешно потягивая кофе, просматривая газету и попутно пролистывая на экране смартфона новостные ленты, успевшие опубликовать пару-тройку заметок о смерти Уитмара, Вэрнон слушал отчёт человека, сидевшего напротив и подающего ему информацию, что называется, из первых уст.
Горячие новости, сдобренные комментариями эксперта, знающего все тонкости и желающего поделиться познаниями.
Горячее только поверхность Солнца.
— Классика жанра, никаких отступлений от канона, — со знанием дела заключил Джейк. — Два выстрела. В сердце и в голову. Оба точные и потрясающе профессиональные. Ты бы их видел…
На мгновение Вэрнона посетила мысль, что ещё немного, и Джейк от переизбытка эмоций поцелует, как это делают итальянцы, кончики пальцев, демонстрируя невероятный восторг от работы неизвестного убийцы. Джейк ещё не окончательно свихнулся, чтобы открыто восхищаться деятельностью преступника, но, кажется, был весьма и весьма близок к этому.
Или же просто считал, что Вэрнон его восторги разделит.
Но в ответ получил лишь хмурый взгляд.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Вэрнон, сложив газету и устроив её на краю стола.
Всё, сказанное прежде, его не слишком волновало, а когда речь зашла о способностях и технике, проснулся интерес. То ли исследовательский, то ли тот, что принято именовать стимулом для самосовершенствования. По рассказам выходило, что у него появился конкурент. Достойный. Заслуживающий внимания. Не просто очередной солдат удачи, отслуживший в армии, научившийся держать оружие в руках и считающий, что теперь способен стать настоящем профессионалом в области отъёма чужих жизней, а потом оставляющий на своей жертве по десятку ранений, потому что руки задрожали, слёзы на глаза навернулись, и с первого раза ничего не получилось.
Нет.
Судя по тому, с каким восхищением отзывался о нём этот продажный коп, не стоило списывать Рэда со счетов и заранее пророчить ему поражение.
Разумеется, не обошлось без отягчающих обстоятельств, не игравших ему на руку.
Он был одиночкой, выступающим против многочисленной стаи, а потому лёгкая победа ему даже при виртуозной технике владения теми или иными видами оружия, не грозила.
Однако противостояние обещало быть интересным, если бы Рэд открыто предложил Вэрнону с ним посоревноваться. Устроить что-то вроде смертельной гонки. Точка старта, точка финиша, несколько препятствий и ловушек, расставленных по пути, потому что без них играть скучно. А по результатам игры уже договариваться о чём-то, предлагая свои условия и надеясь, что получится быть услышанным.
Но цели Рэда оставались тайной.
Принципы отбора, коими он руководствовался, намечая себе жертву, тоже ставили в тупик.
Уитмар занимал одну из низших ступеней в иерархии и не имел особого влияния в империи Волфери. Так чем он мог помешать тому, кто умел убивать настолько красиво, что даже полицейский засматривался и восторгался, покидая место преступления? Личные счёты? Давние обиды? Какие-то общие дела, завершившиеся нечестным разделом денег?
Сомнительно всё.
Сложно представить гения столь специфического искусства, проводящим время в компании людей, подобных Уитмару и Брайану. Шестёрки, которым цена — ломаный цент, не больше. Да и то, кажется, переплачено.
Не будь той переписки, наделавшей шороха и породившей не опасения, но ярость Ингмара, списать произошедшее можно было на… Да на всё, что угодно, если говорить откровенно. Грохнуть Уитмара могли, как свои, так и чужие. Не совсем свои, конечно, но тесно сотрудничающие с Ингмаром. Его деловые партнёры, заметившие косяки и сбои в работе пешек, а потому решившие устранить мешающую деталь.
С такими бы умениями, как у Рэда, вращаться в высших эшелонах, принимать заказы только повышенного уровня сложности, раз за разом проверять себя на прочность и почивать на лаврах.
Однако…
Он ломал систему.
Не самый значимый в стране город.
Не самая прославленная жертва.
Вообще не прославленная. Безликая. Жертва, не представляющая для охотника интереса.
Исключительно тем и примечательна, что связана с семьёй Волфери.
Ингмар только потому и бесился, что прикончили кого-то из его людей. Фактически, оскорбили, дали пощёчину, забрались на его территорию. Сам по себе, Уитмар был для него пустым местом. Возмущения рождались из длительных размышлений и рождённых в них выводов, которые могли оказаться, как реальными мотивами, так и чушью собачьей.
Для какого-нибудь мясника, не смыслящего ничего в искусстве смерти, этот шаг мог быть настоящей победой и стремительным рывком вперёд. Но для таинственного мистера Р?
Вряд ли.
Желание увидеть своими глазами переписку Брайана, в которой странствующий убийца разбрасывался обещаниями утопить город в крови, возросло в разы. Тем печальнее было осознавать, что все попытки восстановить её, предпринятые не последними в своей профессии программистами, оказались провальными, и единственный результат, которого удалось добиться — это разведённые руки, грустное выражение лица, отведённый в сторону взгляд и заявление:
— К сожалению, информация не подлежит восстановлению, мистер Волфери. Мы сделали всё возможное и перепробовали все существующие методы, но…
Когда он услышал это впервые, внутри ещё теплилась надежда на появление специалиста, способного создать программу, которая заполнит пробелы и позволит ознакомиться с сообщениями самостоятельно, пропуская их во время чтения через своё, кристально-чистое сознание, не отравленное всевозможной химией, как это было в случае с Брайаном.
Когда ему ответили отрицательно ещё несколько раз, вынося окончательный вердикт о том, что восстановление невозможно, он целиком и полностью понял, что испытывает в моменты ярости Ингмар. Тоже захотелось разнести что-нибудь о стену, чтобы выпустить пар.