По всему выходило, что да. У неё действительно проблемы. Может, не глобального масштаба, тем не менее. Не всё в жизни птички, выбравшей золотую клетку, гладко и хорошо.
Она могла бы обо всё рассказать Вэрнону в надежде на утешение, но останавливали сомнения. Она не знала: стоит ли искать сочувствия и сопереживания у этого человека? Риск быть осмеянной был в разы выше. Вариант с совместным решением проблемы вырисовывался один на миллион тщетных попыток.
— Некое обстоятельство, — уклончиво произнесла Камилла.
— Обстоятельство? — эхом повторил Вэрнон.
— Да. Рождественские праздники, — пояснила Камилла. — Мы с Ингмаром обсуждали, где можно провести это время, и, признаться, я рассчитывала совсем не на то, что он предложил. Я до последнего верила, что это не случится, но сегодня он вручил мне билеты, и там написано…
Договорить она не успела.
Вэрнон засмеялся.
Захохотал, не попытавшись ради приличия замаскировать истинные чувства и ощущения, порождённые словами собеседницы. Да, разумеется, он не ошибся, верно угадав предполагаемое место назначения. Оно само собой вырисовывалось, учитывая предшествующую рождественским праздникам ложь длиной в полгода. Тут и разброса особого не существовало. Однако сама реакция Вэрнона Камиллу не только не спровоцировала на ответную улыбку и поддержание веселья, а основательно взбесила.
Ещё немного, и пощёчина не заставила бы себя ждать.
Камилла замахнулась и тут же вскрикнула от боли.
Скорость реакции у них с Вэрноном была, несомненно, разной. Не в пользу Камиллы, что очевидно.
— Не думай, что я позволю тебе безнаказанно это сделать, — произнёс он, моментально посерьёзнев, и в глазах его Камилла без труда прочла угрозу.
Вэрнон слов на ветер не бросал. Он мог быть улыбчивым, милым, обаятельным мужчиной, но мог быть и безумной машиной для убийств, которая уж точно не падает в обморок от вида крови и не боится причинять боль другим. Хоть лёгкую, хоть невыносимую. Для него это не имеет значения, и физические страдания других людей остаются незамеченными.
Шутить с ним не стоило. Распускать лишний раз руки — тоже.
Вэрнон был не из тех, кто смотрит сквозь пальцы на подобные выходки, и, получив пощёчину, тут же подставляет вторую щёку, желая испытать катарсис и ответить за нанесённые обиды.
— Сволочь, — прошипела Камилла, вырываясь из цепкого захвата и отступая на шаг.
На запястье стремительно наливались алые пятна будущих синяков.
— Никто не заставлял тебя придумывать для прикрытия столь экстравагантное занятие, — равнодушно бросил Вэрнон. — Могла сказать, что хочешь стать хорошей хозяйкой, потому посещаешь курсы вышивки крестом, и на Рождество тебя обеспечили бы наборами для создания будущих шедевров. Но ты не ищешь лёгких путей, потому сама себя загнала в ловушку. И теперь пытаешься переложить ответственность за случившееся на меня. Моей вины здесь нет, так что выкручивайся сама. Попытайся. Не жди, пока тебя спасут другие. В жизни это правило обычно не работает. Ради интереса пролистай пару учебников и попробуй выучить хоть что-нибудь. Не получится? Разыграй сценку, посетовав на сложность и проблемы с усвоением материала. Не мне тебя учить лицедейству. Напряги мозги и ищи выход из ситуации.
— Это и твои проблемы тоже.
— С чего бы?
— Я могу рассказать обо всём Ингмару, — усмехнулась Камилла. — И он…
— Тебе не поверит, — развёл руками Вэрнон. — Расскажи, посмотрим, к каким последствиям приведёт твоя откровенность. Расскажи, если не боишься вылететь на улицу, лишившись всего, к чему успела привыкнуть за это время. В лучшем случае.
— А в худшем?
— Действительно хочешь знать? Тебя отдадут охране, разрешив делать всё, что угодно, без ограничений. Не сдерживая порывы, не отказываясь от самых смелых фантазий, приходящих им на ум. Учти, не у всех мечты сексуально-приятные. Среди работников Ингмара найдётся пара-тройка отпетых садистов, а больше тебе и не нужно. Этих хватит за глаза, чтобы пожалеть о неспособности держать язык за зубами.
Пальцы нежно скользнули по щеке, горячее дыхание коснулось кожи, губы оказались на непозволительно близком расстоянии от уха. Нежный тон и омерзительные слова — невероятный контраст.
— Но ситуация забавная, — произнёс Вэрнон, подводя итог. — Как ни поверни, а получается, что всё всегда упирается в меня. Я — ditt endelikt.
— Что? — напряглась Камилла.
— Неужели не знаешь? Такое простое словосочетание, а поставило знатока в тупик. Твоя погибель, — пояснил Вэрнон. — По-норвежски. Думал, ты сразу узнаешь и переведёшь.
— Ты… — бессильная злоба нашла отражение разве что в стремительно сжатых кулаках.
Замахнуться повторно на Вэрнона Камилла не посмела.
Он ухмыльнулся довольно и, в последний раз погладив Камиллу по щеке, удалился.
Лимит времени подходил к концу, а перепалки с Ингмаром на фоне опоздания в планы Вэрнона не входили.
Досадные мелочи, портящие жизнь.
Их и без того слишком много. Не стоит добавлять ещё несколько неприятных моментов своими стараниями.
Стучать в дверь Вэрнон не стал, сразу же распахивая её и переступая через порог. Окинул помещение взглядом и, спустя пару секунд, вскинул бровь в недоумении. Картина, развернувшаяся перед ним, поражала и немного настораживала.
Видеть такое в кабинете Ингмара было неожиданно.
Помешанный на чистоте и порядке Ингмар не терпел, когда его рабочее место превращалось в обитель хаоса, но сейчас описать помещение иными словами просто не получалось. Здесь всё было вверх дном. На ум приходили только два варианта. Либо сегодняшние события происходят в параллельной реальности, а потому всё поставлено с ног на голову. Либо совсем недавно в кабинете творилось нечто, выходящее за привычные рамки. Грандиозное столкновение, участниками которого стали Ингмар и его верная псина, которая последние лет пять, набравшись опыта, не вызывала на себя гнев вышестоящего, умело заметая следы, подставляя других и умудряясь выходить сухой из воды.
Что-то пошло не так.
Сбой в матрице.
Лопнувшая чаша терпения.
Ярость, чьи волны продолжали висеть в воздухе и теперь, когда виновник скрылся в неизвестном направлении, оставив на память о себе совсем немногое.
Сильный промах, на который невозможно закрыть глаза, сделав вид, будто ничего не было — просто воображение не на шутку разгулялось.
Вэрнон постарался восстановить недавние события по фрагментам, что были представлены его взору. Битое стекло, пятна на ковре — виски, вода, кровь. Первого немного, второго — больше. Кровь в приоритете. Сломанная клюшка для гольфа, брошенная посреди кабинета и тоже — как и ковёр — отмеченная алыми пятнами, истерзанные растения. Сбитая со стола ваза с цветами, ошмётки лепестков по всему помещению, голые стебли.
Лилии «Касабланка».
Не тайная, а очень даже явная страсть Ингмара.
Цветы, наделённые в его жизни особой символикой, о которой, правда, никто не догадывался. Во всяком случае, из тех, кому эти цветы были предназначены в дар.
Знали только избранные. Ограниченный круг людей.
Вход по пропускам.
Получить пропуск — невыполнимая задача.
Тайными знаниями никто не разбрасывается.
Ингмар считал, по-детски наивно верил, что этот небольшой ритуал приносит ему удачу в делах. Те, кому он присылал или дарил лично белоснежные лилии, обычно были первыми кандидатами на вылет из игры. Цветы в их руках были для Ингмара знаком того, что всё сложится так, как он задумал, и дело обязательно пройдёт, как по маслу.
Традиция сложилась двадцать лет назад, с тех пор старательно поддерживалась. Тогда незадолго до наступления часа расправы Ингмар подарил цветы своему партнёру по бизнесу, Юноне Рэдли. Даме с железной хваткой и такой же выдержкой. Несгибаемой, непотопляемой, неубиваемой. Казалось. В ту ночь всё изменилось. Железная леди и её сын погибли от рук Брайана Скайфорда, а семилетний внук, сладко спавший в обнимку с плюшевым кроликом, был застрелен Уитмаром Леганом в своей постели.
Конечно, об этом не говорилось в новостных выпусках.
Официальная версия утверждала, что причиной смерти стала халатность хозяев особняка, неисправность, взрыв, ею спровоцированный, стихийно вспыхнувший пожар, невозможность потушить его вовремя.
Сведения об истинных событиях, развернувшихся в рождественскую ночь в Наменлосе, не стали достоянием гласности.
Офицер полиции, посмевший отколоться от общественности, выдвинувший свою версию событий, скоропостижно скончался, оставив молодую жену безутешной вдовой, а пятилетнего сына — наполовину сиротой.
Других храбрецов не нашлось.
Когда это дело было актуальным, Вэрнон и сам относился к той возрастной категории, что пешком под стол ходит. Не совсем малыш, но и не взрослый. Ему было одиннадцать, он раскладывал на столе лист ватмана и, высунув от усердия кончик языка, орудовал линейкой и карандашом, перенося на бумагу свои мечты о великом архитектурном будущем.
Развернись эти события в настоящем, Вэрнон не сомневался, что честь — Ингмар действительно считал, что, раздавая поручения, оказывает неоценимую услугу и превозносит своего визави — отправить на тот свет не кого-то там, а саму железную леди Наменлоса и её семейство, выпала бы на его долю.
Он сделал бы всё иначе, не так, как те — ещё совсем юные, но отчаянно желавшие выслужиться перед хозяином — олухи, оставившие массу следов и не сумевшие сбить с толку одну крайне дотошную ищейку. Идея с пожаром была хороша, но реализовали её посредственные исполнители. Какие они, таков и результат. Ошибок было столько, что только слепой не заметил бы. А, может, заметил бы и он.
История, состряпанная на скорую руку.
Нитки торчат отовсюду.
Стоит потянуть за одну, и всё рассыплется на части, от цельной картины не останется ни следа.
Напоминание о событиях двадцатилетней давности — колье с великолепными зелёными камнями. Фамильная драгоценность Рэдли, которую Скайфорд, не удержавшись, прихватил из дома. Алчность дала о себе знать, блеск прекрасно огранённых камней ослепил и заставил позабыть об осторожности, послав в бездну одно из главных правил: никогда ничего не брать с места преступления. Даже, если взгляд цепляется за эту вещь с потрясающей периодичностью, и противостоять желанию обладать ею — практически нереально. Всё равно нельзя идти на поводу у своих прихотей.
Ингмар колье отобрал, предварительно устроив своим приспешникам феерический разнос, о котором они наверняка не один день вспоминали. Вэрнон не знал наверняка, но догадывался, что и тогда были сломанные клюшки для гольфа, кровь, разговоры на повышенных тонах.
Тоже своего рода традиция.
С тех пор колье так и хранилось в сейфе.
Сбыть его не представлялось возможным. Слишком приметная вещь, и, если однажды она появится на виду, вопросов возникнет немало.
А кому нужны проблемы?
Отогнав ворох непрошеных воспоминаний, связанных с мертвецами, ставшими в Наменлосе легендой, Вэрнон щёлкнул зажигалкой, закуривая.
Ингмар, стоявший у окна со стаканом виски, обернулся, услышав тихий щелчок крышки, отброшенной демонстративно-небрежным жестом, и ощутив запах табачного дыма, расползающегося по комнате.
— Судя по всему, здесь было жарко, а я пропустил всё веселье, — произнёс Вэрнон с притворным сожалением. — Печально. Мог бы подождать меня, я бы устроил выдающееся шоу. Приятное во всех отношениях для нас обоих. Ты же знаешь, моя любовь к Скайфорду не знает границ.
О любви все знали — факт. Как и о том, что неприязнь эта была вполне взаимна.
Вэрнон не собирался держать рядом крыс, что прогрызают древесину обшивки, помогая утопить корабль, ставший некогда их пристанищем. Ему нужны были надёжные люди, на которых можно положиться и которым можно доверять, не боясь получить удар в спину.
Скайфорд таким не был.
Во всяком случае, когда речь шла о верности Вэрнону.
Разрешения у Ингмара Вэрнон не спрашивал. Не дожидаясь ответных реплик, отлип от входной двери, брезгливо переступив через осколки и изуродованные растения, он подошёл к столу и, внимательно оглядев кресла на предмет осколков, всё же рискнул приземлиться туда, расположившись со всеми удобствами и комфортом.
Если во время кратковременного телефонного разговора у него возникли подозрения о том, что дядюшка находится не в лучшем состоянии и не самом бодром расположении духа, то теперь последние сомнения приказали долго жить, оставив стопроцентную уверенность при полном отсутствии колебаний. Ингмар находился на взводе, и чем сильнее были его переживания, тем мрачнее он обычно становился. Сейчас он был темнее тучи и не скрывал своего тихого бешенства, пугавшего обычно сильнее, чем самая яркая вспышка ярости любого другого человека.
Ингмар посмотрел на часы, усмехнулся.
— Всё-таки уложился.
— А ты сомневался в моих способностях?
— Нисколько.
— Приятное, хоть и вытащенное силой, признание от дорогого дядюшки, — заметил Вэрнон и, оглядевшись по сторонам, добавил: — Ты сегодня был в ударе. Даре предстоит основательно потрудиться, чтобы вернуть этому помещению его привычный вид. Что здесь произошло? Ураган? Наводнение? Или же просто один из твоих недалёких козлов снова оступился и подкинул нам проблем?
— Уже в курсе?
— Не совсем. Скорее, слышал отголоски долетающего скандала, а птичка начирикала, что здесь не обошлось без Скайфорда. Впрочем, я бы и сам, в первую очередь, подумал на него, а не на кого-то другого.
— Что за птичка?
— Терстон. Он сказал, что твоё плохое настроение связано с визитом Брайана. Что этот ублюдок сотворил теперь? — Вэрнон растёр окурок в пепельнице и выжидающе посмотрел на Ингмара, надеясь, что долго ждать не придётся.
В такие моменты истинное распределение ролей просматривалось особенно ярко. Один сдаёт позиции и теряется, а второй хищно скалится, готовясь напасть и перервать горло старому волку. Такие правила — никаких правил. Только законы стаи. Тот, кто хочет стоять во главе, должен доказать превосходство, наглядно его продемонстрировав. Схватись они между собой, личность победителя не стала бы неожиданным открытием. Исход поединка давно известен. Всё предрешено. Никаких сюрпризов.
Ингмар отошёл от окна.
Стакан, наполненный виски до краёв — особый случай, в иные дни он не позволял себе больше пары небольших глотков — с тихим стуком опустился на столешницу. Содержимое слегка расплескалось, оставляя на гладкой поверхности тёмное озерцо.
Ингмар не обратил на это происшествие внимания, что было ему несвойственно. Педант и в высшей степени эстет, он не терпел подобных несовершенств, они вызывали у него раздражение, похожее на лёгкий зуд. Он игнорировал их в отдельных случаях, когда размышления о проблеме затмевали всё остальное.
Сегодня, видимо, всё выходило за рамки привычных, легкоустранимых проблем.
— Ничего такого, что могло бы меня по-настоящему выбить из седла, — процедил Ингмар, устраиваясь напротив Вэрнона и глядя на него одним из тех взглядов, что принято именовать отрепетированными.
Всегда гарантированный результат — успех.
Трепет собеседника.
Признание старшинства.
Ну да.
— В честь чего тогда погром?
— Удачно выбранное для появления время. Не люблю, когда в мои планы вмешиваются посторонние. Ещё больше не люблю, когда посторонним удаётся их сломать.
— Кому-то это удалось? — удивился Вэрнон.
— Нет.
— В таком случае?..
— Но кто-то может попытаться.
— И кто же?
— У нас тут красный уровень опасности, — хмыкнул Ингмар, окончательно возвращая былое самообладание, взяв себя в руки и перестав дёргаться, будто выпускница, решившая отдать невинность однокласснику, но не знающая, как ему эту новость преподнести.
— Почему красный? Всё так серьёзно? Кто они? Откуда? Сколько их? Чего хотят?
— Неизвестно. Есть подозрение, что одиночка, но это не точно. У него вполне могут обнаружиться помощники. Пока рано делать выводы. Сейчас он просто дал о себе знать, пообещав утопить Наменлос в крови.