— Как своевременно, — отметил Вэрнон, криво усмехнувшись; подбросил зажигалку, внимательно наблюдая за её полётом. — Мне кажется, или мы уже давно это сделали?
— Сделали, но он проявил оригинальность, пообещав пролить нашу кровь.
Произнеся это, Ингмар не удержался и засмеялся.
Смех у него был хриплым и неприятным.
Вэрнон сделал вид, что сосредоточился на своих неуместных развлечениях, выставляющих его несерьёзным человеком, склонным недооценивать противника и пропускать мимо ушей важные сведения.
Обманчивое впечатление.
Шут, идущий по жизни со смехом.
Он давно перестал придавать значение тому, каким видели его окружающие.
Он знал правду.
Остальные пусть думают, что хотят.
— Самоубийца, — выдал отстранённо. — Отчаянный, горячий и не слишком умный. Я думал, будет что-то интересное, а тут… Ничего нового. Снова знакомая история. Ты поэтому позвал меня? Хочешь, чтобы я занялся решением проблемы? Успели что-то узнать?
— В этом-то и заключается главная проблема, — неторопливо произнёс Ингмар.
— В чём?
— О нём неизвестно вообще ничего. А переписка, которая могла бы сыграть нам на руку, полностью уничтожена. Скайфорд, которому довелось с ним общаться, ничего не сохранил и не запомнил толком, потому теперь единственная информация, которой мы располагаем — это обещание и имя маленького ублюдка, решившего бросить нам вызов.
— Имя? Ты считаешь, что этого недостаточно? — удивился Вэрнон. — Это же ключ ко всему. Как его зовут?
— Рэд, — ответил Ингмар. — Его зовут Рэд.
— И? — поторопил Вэрнон.
— И всё, — пояснил Ингмар.
Вэрнон посмотрел на него с подозрением, пытаясь понять: серьёзен дядя или же решил глупо над ним пошутить, выбрав неудачное время.
Ингмар был серьёзнее некуда.
Пришлось признать, с информацией дела обстояли не просто плохо, а очень плохо.
========== Глава 3. Рэд. Истинное произведение искусства. ==========
В семнадцать лет он сделал для себя сразу несколько открытий.
Первое заключалось в осознании того, что женщины способны подарить ему любовь.
Второе гласило, что мужчины тоже не против провести время в его компании. Они не будут говорить громких слов и любви не подарят, они не будут нежными, но зато смогут подкинуть несколько сотен, столь необходимых и нужных, на удовлетворение тех или иных потребностей.
Предложения звучали с завидным постоянством, постепенно формируя мировоззрение и позволяя понять, каким козырем является внешняя привлекательность. Будь размах больше, он бы, возможно, однажды согласился сыграть по чужим правилам. Не навечно, на определённый отрезок времени, пока не надоест притворяться.
Но ставки были мизерными.
Он не играл в такие игры и не разменивался по мелочам
Ему нужно было всё и сразу.
Как вариант, гарантии, что однажды возможностей станет больше, и планы, которые он строил долгие годы напролёт, в конечном счёте, будут с блеском реализованы.
В восемнадцать лет он узнал, как зарабатывать деньги, играя на прошлых открытиях и виртуозно обводя вокруг пальца падких на его внешность мужчин и женщин.
Схема была до неприличия проста, распространена, отработана годами тысячами других авантюристов. Её не получалось назвать на сто процентов рабочей, периодически случались сбои. Но только у других — ему удивительнейшим образом везло.
Сменялись, как в калейдоскопе, города.
Десятки таблеток растворились в шампанском, чае или любом другом напитке, десятки опустевших кошельков остались лежать на столе в квартирах своих владельцев, а деньги перекочевали в руки Рэда, тогда ещё отзывавшегося на другое имя. Впрочем, вряд ли хоть одна из его жертв знала, как его зовут в реальности. Он придумывал себе сотни имён и личностей, меняясь до неузнаваемости, играя то в развратного мальчика, то в саму невинность, которая только-только выпорхнула в большой мир, и совершенно не способна в нём ориентироваться без посторонней помощи. Желающих стать проводниками находилось немало.
Он никогда не боялся оступиться.
И не боялся наказания.
Те, с кем ему доводилось пересекаться на жизненном пути, называли его сумасшедшим.
Он не обижался, ему данная характеристика льстила.
Он и сам давно пришёл к выводу, что не похож на других, известных ему людей.
У большинства тех, с кем ему доводилось пересекаться, были какие-то приземлённые мечты, желания, страхи, сомнения. Чувства, которые загоняли их в определённые ситуации, нередко становившиеся безвыходными. У них были рамки, ограничители. У него не было ничего такого. Он плевал на условности, плевал на законы, плевал на всё. Он жил так, как считал нужным.
Белая ворона, как сказали бы о нём другие.
Он бы усмехнулся.
Белые крылья подошли бы кому угодно, но только не ему. Получи он их по ошибке, уже через несколько часов они бы полностью сменили цвет, став тёмно-серыми, испачкавшись в той грязи, в которой жил он. И собирался жить дальше, до тех пор, пока главная мечта жизни не исполнится, и Наменлос не попрощается с парой-тройкой своих граждан.
В девятнадцать бесконечный бег его утомил, а мысли о том, что на внешности можно зарабатывать иным способом не отпускали ни на мгновение. Он долго думал, как это провернуть, и удача снова ему улыбнулась.
В том, что эта капризная дама с переменчивым характером питает к нему слабость, как и многие другие дамы из плоти и крови, сомневаться не приходилось. Она помогла ему ускользнуть из дома, когда туда пришли люди Волфери, вытащила из цепких лап смерти, когда он лежал с жуткой пневмонией после пробежки по холоду, позволила провернуть несколько десятков незаконных дел, увенчавшихся успехом — ни единой промашки, а потом послала навстречу того, кто помог поправить финансовое положение.
Окажись на месте Рэда кто-то другой, он, возможно, посчитал бы это предложение не рукой помощи, протянутой нуждающемуся человеку, а плевком в лицо и персональным оскорблением.
Рэд снова смотрел на мир со свойственным ему прагматизмом и невосприимчивостью к увещеваниям о существовании и необходимости соблюдения моральных ценностей. Его моральные ценности, если они когда-то существовали, давно приказали долго жить, да и терять, собственно, было уже нечего.
Располагал он немногим, а, отказавшись от предложения, мог усугубить положение.
Ему надоела стандартная система: грим, выбор жертвы, попытка заинтересовать её, необременительный флирт, шампанское и прочие атрибуты. Он выжал из этой роли всё, что можно было выдоить. Она начала его раздражать, и он всё чаще ловил себя на мысли, что продолжение грозит большими неприятностями. Однажды он точно попадётся. Пора завязывать со своими криминальными похождениями. Не навсегда. Настанет день, когда он вернётся, но возвращение это будет иным. Триумфальным.
Представление, не связанное с опустошением кошельков недотёп, жаждущих получить порцию любви.
Он принял протянутую руку и крепко её пожал, не забывая обворожительно улыбаться, поскольку давно узнал цену своей улыбки и не собирался пренебрегать возможностью заполучить в свои сети очередную рыбку. Не просто сотрудничать с ней, а получить множество привилегий.
Он старался.
И добился поставленной цели.
Здесь от него требовались иные навыки, а предлагались иные амплуа.
Знакомство с Янисом Колвери принесло в привычный мир Рэда множество новых открытий и подарило богатый опыт, не только жизненный, но и сексуальный. Заставило окончательно позабыть о комплексах, скованности и боязни использования своего тела в качестве инструмента для получения желаемого.
Неплохой мост, по которому можно перейти в жизнь лучшую, отличную от той, что едва не стала привычной.
Взрослый, определившийся с тем, чего хочет от жизни, окончательно расставивший приоритеты, не загоняющийся по любви, верности и прочим вещам, которые имеют обыкновение портить неплохие партнёрские отношения. Янис искал от жизни удовольствия — не в последнюю очередь в постели, но настолько опасался венерических заболеваний, что представить его, трахающимся с первым встречным, никак не получалось. Он всегда тщательно выбирал себе любовников, выискивая, как сам любил повторять, лучших из лучших.
Странно, что при такой тряске над своим здоровьем, он не пренебрегал наркотиками.
Янис мог позволить себе больше, чем все остальные, с кем Рэд водил близкое — и не очень — знакомство прежде. Заявлял во всеуслышание, что ему, как творческой личности, находящейся в поисках сексуального вдохновения, необходимы новые впечатления, а если постоянно потчевать его одним и тем же блюдом, наступит состояние пресыщенности, и вдохновение окончательно испарится.
Янис спал со многими, но участие в его играх не было обязательным условием для Рэда. Он мог присоединиться, а мог и отказаться. Никаких негативных последствий, никаких проблем.
Иногда он говорил твёрдое «нет», если предлагаемые кандидаты вызывали стойкое отторжение, а иногда соглашался.
Нельзя сказать, что всё, происходящее в общей постели, действительно ему нравилось. Он не искал удовольствия, как такового. Просто удовлетворял любопытство, пытаясь понять, что ему нравится, а что вызывает отторжение.
Некий эксперимент с непредсказуемым финалом.
Янис называл себя художником, создающим шедевры современного искусства, оценить которое по достоинству способны далеко не все.
На деле же, он был фотографом, снимающим не столько эротику, сколько порнографию, которая не получала широкого распространения в сети, а попадала исключительно в руки ограниченного круга постоянных клиентов. Поразительно щедрых и не менее поразительно развращённых своей властью и финансовыми возможностями. Иногда всё в рамках закона и приличий, иногда — на ювелирной грани, словно хождение по тонкому острому лезвию бритвы.
Когда состоялась встреча, Янис уже успел обрасти немалым количеством нужных знакомств. Получил определённую известность в не слишком широких, но способных обеспечить ему безбедную жизнь, кругах. И находился в очередном — коих в его жизни было немереное количество — поиске вдохновения.
Рэд, с которым они пересеклись, оказался тем самым источником новых идей, которого так не хватало Янису.
И который он уже не надеялся обрести.
Не смазливое, но по-настоящему красивое лицо, свежесть, юность, практически чистый незапятнанный холст, на котором реально нарисовать любой шедевр. Он не был затасканным и не выглядел дешёвкой, но в глазах Янис заметил что-то такое… Когда он начинал объяснять, чем именно его зацепил Рэд, то обычно мысль до конца не доводил, теряясь и путаясь в показаниях. Будучи на несколько лет старше, он чувствовал себя неловко рядом со своим новым вдохновителем, ценным приобретением и источником дохода в одном флаконе.
Терялся.
И снова брал контроль над эмоциями только после того, как пристальный взгляд переставал прожигать насквозь, снисходительная улыбка появлялась на тонких, но оттого не менее чувственных губах, расчерчивая лицо, и раздавался тихий смешок. Рэд опускал голову, позволяя светлым волосам, подстриженным в неизменное длинное каре, занавесить лицо и смеялся.
Смеялся от осознания того, какую реакцию вызывает его взгляд.
Рэд жил в студии Яниса.
Однажды пришёл по приглашению и остался.
Не было больше съёмных комнат, бесконечных переездов с места на места и побегов. Была техника экстра-класса, обнажённые модели обоих полов и знакомство с фантазией, не знающей границ.
Были деньги в свободном доступе, а не от дела до дела — немного, определённый процент от продаж материалов, но лучше чем ничего — и постоянный любовник, не робкий, нежный и заботливый, а точно знающий, чего и как хочет.
Рэд дарил ему вдохновение.
И в постели.
И за её пределами.
Своеобразное, извращённое, грязное, пошлое, но всё-таки вдохновение.
Первая съёмка, в которой Рэду довелось принять участие, была с закосом под средние века.
Небольшой сценарий на пару листов, вырванных из тетради и исписанных от руки.
Молодой лорд, которого после бал-маскарада насилует слуга, обычно помогающий ему одеваться.
Рэд, услышав предложение, захохотал, и лицо Яниса вытянулось от изумления.
После такой реакции он ждал однозначного отказа, но Рэд умел удивлять, потому, отсмеявшись, произнёс:
— По рукам.
Официального договора, как такового, не было. Вместо него — лишь крепкое рукопожатие и страстный поцелуй. Что-то вроде проверки способностей, оценка умения вживаться в роль, и всё такое прочее.
Но об этом Янис сказал позже.
Тогда просто проверил и потащил Рэда к себе в студию, пообещав предварительно:
— Станешь звездой, детка.
Не обманул, в принципе.
Это был не Голливуд и не всемирное признание, но их всё устраивало. Рэд стал тем, кто приносил Янису немалый доход, придав его работам чуть ли не культовый статус. Загадочная личность, что никогда не открывала своего лица, предпочитая сниматься в маске. Недоступная, а оттого желанная вдвойне.
Первая съёмка прошла на удивление легко.
Даже проще, чем первый опыт с клофелином.
Но если там были многочисленные тренировки, то здесь всё строилось на импровизации. Никаких репетиций, никакой подготовки.
Студия.
Нелепая одежда.
Огромная кровать.
И незнакомец, исполняющий роль слуги.
Если не знать одобренный сценарий, на первых порах несложно обмануться.
Роль жертвы Рэду была незнакома. Попытайся кто-то в реальности провернуть с ним подобное, одним трупом стало бы больше, но это была всего лишь игра, и он чувствовал себя органично в предложенном амплуа.
Страх, граничащий с ужасом, боль, отторжение…
Он изображал всё это с одинаковым профессионализмом до тех пор, пока Янис не объявил, что работа завершена. Большего не требуется ни от одного из приглашённых моделей.
Молодой человек, вживавшийся на протяжении нескольких часов в роль слуги, удалился. А Рэд остался сидеть посреди разворошённой кровати. Разорванный камзол сползал с одного плеча, повсюду летали обрывки перьев, что украшали шляпу до начала работы.
Рэду некуда было идти.
Денег ему за старания пока не дали.
Маска, надетая впервые, но севшая, как влитая, и ставшая отличительным знаком в дальнейшем, закрывала половину лица.
Он потянулся, чтобы снять её, развязывая узел одним уверенным жестом. Аксессуар упал на простыни, и в этот момент Рэд увидел, как из соседней, смежной комнаты выходит Янис.
Они несколько минут рассматривали друг друга, пребывая в молчании.
Рэд анализировал увиденное, и оно его вполне устраивало. Янис не был красив, с первого взгляда в самое сердце не поражал, но, несомненно, относился к тем людям, которых принято называть сексуально привлекательными. У него были острые черты лица, которые довольно гармонично сочетались между собой, тёмные волосы, карие глаза, небольшой шрам над губой. Ничего такого, что спровоцировало бы отторжение и пробудило рвотный рефлекс.
Рэд сделал ставку на себя.
В очередной раз назначил цену своей красоте и постарался проверить, насколько ходовой этот товар.
Ничего не сказал. Лишь подхватил обрывки перьев, подбрасывая их в воздух, и откинулся на подушки, усмехнувшись.
— Ты потрясающе фотогеничен, — произнёс Янис, разрушая молчание. — Слышал об этом когда-нибудь?
— Нет.
— Правда?
— Я не фотографировался прежде для себя, то есть, по собственному желанию. Лет с семи, — отозвался Рэд. — Может, больше. Да и профессиональных фотографов в моём окружении не было, чтобы сказать об этом.
— Ты мог бы сделать карьеру модели.
— Неужели?
— Или актёра.
— Плевать.
— Не хочешь?
— Нет. У меня другое призвание.
— И какое?
— Тебе не всё равно? — притворно изумился Рэд, заранее зная истинный ответ, но нисколько не разочаровываясь.
Любовь с первого взгляда и сентиментальность существовали где-то в параллельной реальности, но не в его настоящем.
Ни он, ни тот, кто быстро находил с ним общий язык, такими качествами и способностями, априори, обладать не могли.
— Всё равно, — ответил Янис.
— Тогда к чёрту твои вопросы.
— К нему.