- Спать, так спать.
До рассвета.
Отец Маршан положил на плечо Роланду руку:
- Ты прав, сын мой. Она – твоя пленница, и твой долг защищать её. Однако тебе следовало бы быть осмотрительнее.
- В чём?
- Здесь властвует граф. Здесь он устанавливает правила. – священник улыбнулся, - Впрочем, Господь с ним. Ты же понимаешь, что пленницу тебе должно передать нам?
- Пленницу? Она заложница, отче.
Отец Маршан поколебался несколько секунд:
- Что ты знаешь о ней, сын мой?
Роланд нахмурился:
- Ну, она низкого происхождения и замужем за Ле Батаром. Пожалуй, всё.
- Тебе она по душе, не правда ли?
Роланд замялся, затем вспомнил, что обязался говорить правду:
- Поначалу она мне не понравилась, отче, но потом… В ней есть стержень, да и ума не занимать. Да, по душе, отче.
- Она околдовала тебя. – твёрдо заявил отец Маршан, - и вины твоей в том нет. Она отлучена от церкви и приговорена к костру за ересь. Её сожгли бы. Помешал Ле Батар. Оказавшись на свободе, она, подстрекаемая сатаной, убила доброго пастыря, изобличившего её мерзостные связи с нечистым. Ты понимаешь, сын мой, что нельзя позволить ей разгуливать на воле, смущая умы и распространяя заразу ереси. Церковь приговорила её.
- Я поклялся защищать её. – мрачно произнёс Роланд.
- Вступление в Орден освободило тебя от любых клятв.
- Она кажется вполне честной женщиной.
- Кажется, сын мой. Именно кажется. Дьявол всегда рядит порок в белые одежды и прячет злобу за медоточивыми речами. Эта женщина запродалась сатане, как и её муж. Они оба еретики, оба отлучены.
Зеленоглазый повернулся к слуге, вынырнувшему из прохода, принял у него ястреба. Натянув кожаную перчатку, посадил птицу на руку:
- Тебе известно, Роланд, зачем еретики наведывались в Монпелье?
- Женщина говорила, что они сопровождали английского монаха, направленного в Монпелье закончить обучение.
Улыбка зазмеилась на тонких губах отца Маршана:
- Она солгала тебе, сын мой.
- Солгала?
- Да. Её муж ищет «Ла Малис».
- Не может быть!
- По моим предположениям, до них, видимо, дошли какие-то слухи, что святое оружие может быть в Монпелье.
Роланд покачал головой:
- Глупость какая… В Монпелье «Ла Малис» никак не может оказаться.
Отец Маршан напрягся:
- Не может? Почему?
- С другой стороны, - задумчиво продолжал Роланд, - У них могут быть более свежие, более полные сведения, чем те, которыми обладаю я…
- Нам стало известно, что «Ла Малис» в Матаме. К сожалению, мы не нашли там ни меча, ни следа, который бы мог к нему привести.
- В Монпелье-то вряд ли. – неуверенно заметил Роланд, - Её бы вернули на положенное место.
- Положенное место? – осторожно повторил священник, поглаживая пальцами мягкую кожу колпачка на головке ястреба.
Роланд скромно улыбнулся:
- Моя матушка, благослови её Господь, происходит из старинного рода графов Комбре. Они были великими воинами, но один из них избрал духовную стезю, пойдя в монахи. Жюньен, так его звали. Семейное предание говорит, что ему явился святой Пётр и вручил меч, сказав, что только человек, соединивший в себе качества святого и воина, может стать хранителем «Ла Малис».
- Святой Жюньен?
- Да. О явлении ему святого Петра упоминают редко. Шире известен другой эпизод жития: Жюньен сладко спал в голом поле, а вокруг бушевала метель без вреда для подвижника…
Отец Маршан до боли стиснул его плечо и прерывисто спросил:
- Где… где он похоронен?
- В Нуайе, в бенедиктинской обители, отче.
- Нуайе? Где это?
- Это под Пуатье, отче.
- Благослови тебя, Господь, сын мой!
Роланд расслышал радость в голосе зеленоглазого и забеспокоился:
- Я не уверен, отче, что «Ла Малис» там.
- Но может быть, сын мой. Может быть!
Отец Маршан умолк, пропуская слугу с ночным горшком.
- Такой след лучше, чем ничего, ведь мы понятия не имеем, где её искать, вот в чём дело. Есть надежда, что проклятый Ле Батар знает местонахождение реликвии. – заговорил он вновь, когда служка скрылся в боковом коридоре, - Поэтому надо точно выяснить, что привело еретиков в Монпелье.
Он погладил ястреба и, приподняв руку с сидящей на ней птицей, ласково сказал:
- Скоро, дорогуша. Скоро мы снимем с тебя колпачок.
- Зачем? – полюбопытствовал Роланд.
Глухая ночь, замок, для охоты с ястребом как будто не время и не место?
- Птица – калад. – ответил отец Маршан.
- Калад?
- Не просто калад. Обычные калады зрят хворь в человеке, - с затаённой гордостью поведал зеленоглазый, - А эту птицу Господь одарил талантом различать правду и ложь.
Он покосился на Роланда:
- У тебя усталый вид, сын мой.
Роланд потёр глаза:
- Да. Я плохо спал последние несколько ночей.
- Иди отдохни, сын мой. Выспись.
Отпустив Роланда, отец Маршан жестом подозвал остальных рыцарям Рыбака, терпеливо ожидающих в конце коридора:
- Приведите еретичку и её сына.
Он открыл ближайшую дверь, вошёл и осмотрелся. Это была крохотная каморка, заставленная винными бочонками, теснящимися вокруг стола. Шагнув к нему, священник смёл со столешницы кувшины, воронки, кубки и приказал:
- Свечи принесите! – он погладил ястреба, - Моя дорогуша голодна? Ничего, скоро насытишься.
Робби втолкнул в комнату Женевьеву, судорожно стягивавшую на груди обрывки платья.
- Вы, кажется, встречались с еретичкой ранее? – уточнил у Робби священник.
- Да, отче.
- Не только встречался, но и предать разок успел! – плюнула в лицо Робби Женевьева.
- Он посвятил себя Спасителю, - надменно изрёк отец Маршан, - А ты проклята перед ликом Иисуса.
Скалли затащил внутрь Хью и пихнул к столу.
- Свечи. – напомнил шотландцу зеленоглазый, - Позаимствуй парочку в зале.
- Хочешь разглядеть её получше, а? – осклабился Скалли, кивнув на Женевьеву.
- Иди. – поджал губы священник и повернулся к Робби, - На стол её. Будет сопротивляться, разрешаю поколотить.
Женевьева не сопротивлялась. Понимала, что Робби сильнее, не говоря уже о верзиле с костями в волосах, который приволок две свечи и установил их на бочки.
- Ляг на спину. – скомандовал Женевьеве отец Маршан, - как если бы ты была мертва.
Он видел, что пленницу бьёт дрожь. Она повиновалась, по-прежнему удерживая ладонями разорванный лиф. Священник развязал путы на ногах ястреба и пересадил птицу на грудь женщине. Когти вминались в кожу, и Женевьева всхлипнула.
- In nomine Patris, - нараспев произнёс отец Маршан, - et Filii, et Spiritus Sancti, amen. Во имя отца, Сына и Святого Духа, аминь. Роберт?
- Да, отче?
- Писца, к сожалению, у нас нет, поэтому, Роберт, прошу слушать внимательно показания грешницы и запоминать.
- Да, отче.
Священник обратился к Женевьеве, лежащей с закрытыми глазами и скрещёнными на груди руками:
- Грешница, ответь, зачем вы ездили в Монпелье?
- Провожали английского монаха.
- Зачем?
- Чтобы он мог учиться медицине в университете.
- То есть, по-твоему, Ле Батар проделал долгий и трудный путь в Монпелье ради того, чтобы помочь монаху?
- Томаса обязал его сеньор.
- Открой глаза. – велел священник.
Она исполнила приказ.
- Ответь мне, слышала ли ты о святом Жюньене?
- Нет.
Сидящий на груди у пленницы ястреб не шелохнулся.
- Ты отлучена от церкви?
Она помедлила, кивнула.
- И ты поехала в город, полный служителей церкви, ради жалкого монаха?
- Да.
- В твоих интересах говорить мне правду. – отец Маршан расшнуровал колпачок и снял его с головы ястреба, - Птица вещая. Она чувствует ложь.
Женевьева встретилась с ястребом взглядом и содрогнулась. Отец Маршан улыбнулся уголками губ:
- Итак. Ответь, грешница, зачем вы приезжали в Монпелье?
- Я же говорила, монаха сопровождали.
И её крик многократно повторило эхо.
9
Женский вопль вырвал Роланда из забытья.
С местом для ночлега в замке было худо. Слишком много съехалось народу ввиду предстоящего похода в Бурж, поэтому на ночь устраивались кто где мог. Многие, напившись вусмерть, дрыхли прямо за столом в большом зале, другие расположились во дворе вместе с лошадьми, которым не хватало стойл в конюшне. Оруженосец Роланда Майкл распотрошил сундук со старыми знамёнами и застелил ими для хозяина каменную скамью у входа в часовню. Ложе вышло не очень удобное, тем не менее Роланд уснул мгновенно и спал бы до утра, если бы не отчаянный крик. Де Веррек вскочил, спросонья не соображая, где находится и что происходит:
- В чём дело?
Мишель настороженно вслушивался. За криком последовал гневный рёв и шум. Роланд проснулся окончательно. Взялся за меч, встал.
- Ваши сапоги, господин?
Роланд отмахнулся от Мишеля и побежал по коридору на источник шума, шлёпая босыми ногами по плитам. Сунувшись в комнату, за дверью которой слышалась возня, рыцарь обомлел. В слабом мерцании сбитой на пол свечи (вторая валялась рядом, потухшая) Роланд увидел Женевьеву. Пленница сидела на столе, зажав окровавленными ладонями глаз. Отец Маршан с разбитым в кровь лицом распростёрся на спине. Слабо подёргивалась тушка обезглавленного ястреба. Блестел зубами в улыбке звероподобный Скалли. Робби Дуглас с бешеным взором нагнулся к священнику и что есть силы хрястнул его по зубам рукоятью меча:
- Свволочь!
Плачущий Хью бросился к де Верреку. Рыцарь рассказывал мальчику интересные истории и нравился ему. Дуглас смачно врезал зеленоглазому в третий раз, так что священник звучно приложился макушкой о пол.
- Ослепить её вздумал, мразь?! – прошипел Робби.
- Что… - начал Роланд.
- Надо уходить! – простонала Женевьева.
Лохмотья платья, более ею не удерживаемые, разошлись в стороны, обнажив грудь, на которую с удовольствием пялился Скалли:
- Ничего так сиськи!
Реплика Скалли подействовала на Робби отрезвляюще. До него дошло, что он натворил и перепугался:
- Уходить? Куда уходить?
- Ищи нору поглуше и забейся поглубже. – посоветовал лыбящийся Скалли, не отрывая восторженного взгляда от Женевьевы, - Маловаты, но ничего себе так.
- Объясните мне, что здесь произошло? – потребовал Роланд.
- Чёртов поп хотел ослепить её. – Робби пнул отца Маршана в бок.
- Сиськи я люблю. – сообщил Скалли в никуда.
- Да помолчи ты! – прикрикнул на него Робби.
Вступив в Орден Рыбака, Роберт искренне надеялся, что обретёт душевный покой и свободу от прежних клятв и обязательств. Тщетно. Совесть его осталась при нём, и в миг, когда натравленный зеленоглазым ястреб ударил Женевьеву в глаз, Робби прозрел. Не помня себя от возмущения, он выхватил меч и отсёк птице голову. В следующую секунду шотландец раскровянил попу физиономию эфесом оружия. И чувствовал себя при этом как нельзя лучше. А теперь, опамятовавшись, понятия не имел, что делать далее.
- Надо убираться. – сказала Женевьева.
- Куда? – спросил Робби.
- Подальше и поглубже. – захохотал Скалли, подумал и деловито осведомился у Робби, - Убьём кого-нибудь?
- Н-нет… - нерешительно произнёс Робби.
- Принеси мой плащ. – приказал Мишелю де Веррек.
Тот вернулся быстро. Рыцарь-девственник бережно обернул накидку вокруг плеч Женевьевы:
- Простите меня.
- Простить? За что?
- Я пообещал вам защиту, а не защитил…
Робби неуверенно прервал де Веррека:
- Нам и правда, наверно, лучше линять отсюда.
Гасконец кивнул. Его мир тоже только что рухнул. Что сейчас делать? Вернее, как правильно поступить в такой ситуации? Женевьева – еретичка. Он – член Ордена Рыбака, и духовник Ордена в крови и соплях стонет на полу у его ног после того, как натравил хищную птицу на еретичку. Еретичку, которой Роланд посулил неприкосновенность и защиту.
- Да, надо бежать. – подкрепил кивок словами де Веррек.
Они были заперты в чужом замке, битком набитом солдатами, по счастью, в столь поздний час или слишком пьяными, или слишком сонными, чтобы обращать внимание на крики и суматоху. Роланд надел пояс с ножнами и решительно выдохнул:
- Идём!
- Сапоги, господин. – напомнил Мишель.
- Времени нет.
Роланд лихорадочно соображал. Куда бежать? Как бежать?
Отец Маршан, охая, начал подниматься. Робби пинком уложил его обратно:
- Зашевелится опять, лупи его со всей дури, Скалли.
- Я, вообще, за кого драться должен? За него или за тебя? – озадачился Скалли.
- Ты кому служишь?
- Лорду Дугласу, конечно.
- А кто здесь Дуглас? Я или этот куль с требухой?
- Ты.
- Ещё вопросы есть?
- Убить стервеца? – с надеждой предложил Скалли, кровожадно косясь на священника.
- Нет! – отрезал Робби.
Вот только отлучения от церкви за убийство попа ему для полного счастья сейчас и не доставало!
- Мне нетрудно. – просительно забубнил Скалли, - Я уже неделю никого не убивал. А, нет. Дольше. С месяц, небось. Иисусе! Мы, что, никого сегодня не убьём?
Де Веррек тоже смотрел на Робби:
- А удастся выйти миром?
- Вряд ли. Только выбора-то нет.
- Ну, так пошли! – простонала Женевьева.
Она отыскала относительно чистую тряпицу, прижала к глазу одной рукой, а второй придерживала у шеи плащ.
- Мальчика возьмёшь. – приказал Мишелю Роланд.
Высунувшись в коридор, он оглянулся на Дугласа:
- Меч оботри.
- Зачем?
Роланд выразительно посмотрел на прилипшие к окровавленному лезвию перья, и Робби засуетился:
- Ага, сейчас.
- И что будем делать? – спросил у него Скалли.
- Сражаться за честь Дугласов.
- Ага! Всё-таки будем убивать?
- За Дугласов!
- Орать-то зачем? – довольно пробормотал Скалли, обнажая свой длинный меч, - Пальцем покажешь, кого прикончить. Уделаю в лучшем виде!
- Пока уделывать некого. – на всякий случай уточнил де Веррек.
Робби добавил:
- И потише.
Оба рыцаря нервно переглянулись, и Робби выдохнул:
- Пошли.
Тёмные пустынные коридоры вывели беглецов во двор. Там горели несколько костерков, на которых те из солдат Лабрюиллада, что потрезвее, жарили лепёшки. Ярко светила луна, и тени были непроницаемы. Появившаяся во дворе группа ничьего внимания не привлекла. Женевьева куталась в плащ, Хью цеплялся за его полы. Мужчины прокладывали путь среди лошадей и спящих. Солдаты у костров передавали по кругу бурдюки с вином, пьяно переговаривались, кто-то хихикал. В надвратной башне горел фонарь.
- Найди моего коня. – скомандовал де Веррек оруженосцу.
- Думаешь, сможем удрать верхом? – негромко поинтересовался Робби.
- Мишель, стой. Не ищи. – со вздохом произнёс Роланд.
- Сапоги наденете? – вновь предложил Мишель.
- Не сейчас. – раздражённо бросил Роланд.
Погубил он душу спасением еретички или нет? Честь спас точно.
- Прикажу им мост опустить. – сказал Роланд Дугласу, устремляясь к надвратному укреплению.
- Остановите их! – раздался истошный вопль сзади.
Отец Маршан, шатаясь, застыл в дверном проёме, указывая на беглецов:
- Именем Господа, остановите их!
Солдаты во дворе, хоть и медленно, зашевелились. Скалли выругался и толкнул Робби:
- Ну, что, теперь убивать можно?
- Можно.
- Кого?
- Всех подряд!
- Наконец-то! – взревел Скалли, обрушивая меч на выбравшегося из-под плаща сонного вояку.
Тот свалился, а шотландец подскочил к кольцу в стене и перерезал поводья привязанных к нему трёх лошадей. Кольнув по очереди всех остриём меча, он пустил их скакать по двору, топча лежащих, сшибая стоящих, внося сумятицу и переполох.
- Мост! – заорал де Веррек.
Двое бойцов с обнажёнными клинками возникли перед ним, и на гасконца снизошло успокоение. Предстояло привычное дело. Да, доселе ему приходилось сражаться лишь на ристалищах, но его победы были куплены часами тренировок и реками пота. Де Веррек хладнокровно отразил выпал врага, шагнул вперёд и разворотом кисти распорол тому живот. Второму он вбил в солнечное сплетение локоть. Противник задохнулся.