Харлоу изучает меня какое-то время.
- Думаю, она права. Тебе немного трудно угодить. - Объясняет она.
- Серьезно, Харлоу? - Спрашиваю я. - Ты можешь выдать такое с каменным лицом?
Глаза Лолы недоверчиво расширяются, когда она поворачивается ко мне.
- Это не то, что я имела в виду.
- Оу, ну мне, определенно, невозможно угодить, - признает Харлоу. - Просто мне нравится наблюдать за попытками мужчин. Но у Мии это занимает около двух недель, прежде чем она будет общаться без огромного пласта неловкости.
- Но не сегодня. - Бубнит Лола.
Я бросаю блеск обратно в клатч и смотрю на Харлоу.
- Возможно, мне нравится двигаться медленно и обходить ту странную потребность, в которой люди безостановочного треплятся. Ты та, которой нравится сразу же трахаться, и это прекрасно. И я не осуждаю это.
- Ну, - Харлоу продолжает, будто я и не говорила ничего. - Ансель восхитителен, и я чертовски уверена, что от того, как он пялится на тебя, ему не нужно будет много разговоров.
Лорелей вздыхает.
- Он действительно кажется милым, и вы оба души не чаете, друг в друге, так что же произойдет? - Она складывает все обратно в свой клатч и прислоняется к раковине, к нам лицом. - Он живет во Франции, она переезжает в Бостон, который незначительно ближе к Франции, чем Сан-Диего. Если ты займешься сексом с Анселем, - говорит она мне, - это будет порочная миссионерская поза с тонной болтовни и с нежными взглядами прямо в глаза. Это будет не просто секс-на-одну-ночь.
- Вы сводите меня сейчас с ума. - Отвечаю я им.
- Тогда она может просто настоять на собачьей позе, в чем проблема? - изумлено спрашивает Харлоу.
Так как мне не нужно принимать участие в этом разговоре, я выхожу из уборной, назад в бар, оставляя их, чтобы решали остальную часть моей ночи, без меня.
***
Потихоньку, наши друзья метафонически испаряются в фоновом режиме, расслабляются (или пьянеют), и их смех говорит мне, что они больше не слушают все, о чем мы говорим. В конце концов, они направляются к столам блэк-джека вне бара, оставляя нас наедине только после своих "будь осторожна" взглядом мне и "не будь слишком настойчивым" взглядом Анселю.
Он заканчивает свой напиток и ставит пустой бокал на стойку.
- Что больше всего тебе нравится в танце?
Я чувствую смелость, то ли от джина, то ли от Анселя, не важно. Беру его руки в свои и заставляю его подняться на ноги со стула. Он отступает от бара и подходит ко мне.
- Уходить с головой в это, - отвечаю я, изучая его. - Быть кем-то другим.
Таким образом, я могла бы притворяться кем угодно, думаю я, в образе, делать вещи, которые я бы не сделала будучи собой, думая об этом слишком много. Ведя Анселя по коридору, я думаю о том, что мне нужно сделать глубокий вдох и сосчитать до десяти, что я и делаю.
Когда мы уже за углом и останавливаемся, он мурлыкает, и я сжимаю губы, обожая то, как этот звук заставляет сжиматься мои легкие. Это не должно быть возможным для моих ног и легких, и мозга ко всей оставленной работе в то же время. Работа моего мозга, легких и ног не возможна в одно и то же время.
- Ты можешь притвориться, что это сцена, - произносит он тихо, опираясь рукой на стену рядом с моей головой. - Ты можешь притвориться кем-то другим. Притвориться девушкой, которая привела меня сюда из-за того, что хочет поцеловать меня.
Я сглатываю, тщательно подбирая слова в моей голове.
- Тогда кем ты будешь сегодня?
- Парнем, который получил девушку, которую хотел, и который не горит желанием возвращаться домой.
Он не отводит взгляд, и я чувствую, что тоже не могу сделать этого, даже при том, что мои колени подгибаются. Он мог поцеловать меня прямо в эту секунду, и это было бы не достаточно быстро.
- Почему ты привела меня сюда? Подальше ото всех? - Спрашивает он, его улыбка медленно испаряется.
Я смотрю мимо него, через его плечо в клуб, где не на много светлее, чем где находимся мы.
Когда я не отвечаю, он наклоняется, чтобы поймать мой взгляд.
- Я задаю слишком много вопросов?
- У меня всегда занимает какое-то время, чтобы собрать слова вместе. - Отвечаю я. - Это не из-за тебя.
- Нет, нет. Соври мне. - Выдает он, придвигаясь ближе, его сердце-останавливающая улыбка возвращается. - Позволь притвориться, будто мы одни, и что это я лишил тебя дара речи.
И все же, он ожидает, когда я сформулирую слова в ответ, который я хочу дать. Но правда в том, что даже с полной чашей слов, которые я могу выбрать, не уверенна, что они будут иметь значение, так как, если я скажу ему, почему захотела отвести его сюда, подальше от безопасности с моими друзьями, которые всегда способны перевести мои чувства в предложения, или по крайней мере сменить тему ради меня.
Я не нервничаю или не напугана. Я просто не знаю, как вжиться в роль, в которую я хочу сыграть: флиртующую, открытую, смелую. Может это та химия другого человека, которая заставляет тебя более или менее тянутся к нему? С Анслем, я чувствую, будто мое сердце одержимо им. Я хочу оставить свои отпечатки пальцев от его шеи и до губ. Хочу целовать его кожу, и узнать такая ли она теплая каковой, кажется, и решить нравится ли мне то, что он пил, пробуя это на его языке. Я хочу болтать с ним обо всем, при этом, не ломая голову над словами, и затем я хочу утащить его в комнату и вообще не использовать слова.
- Спроси меня снова. - Прошу я.
Его брови сдвигаются друг к другу на секунду, пока она осознает.
- Почему ты привела меня сюда?
Это тот раз, когда я не думаю, до того, как отвечаю.
- Мне хочется этой ночью пожить другой жизнью.
Его губы немного надуваются, пока он думает, и я не могу ничего поделать, кроме того, чтобы уставится на них.
- Со мной, Cerise?
Я киваю.
- Я знаю, что это значит, также как и ты. Это значит "вишенка". Извращенец.
Его глаза загораются от удовольствия.
- Да, это так.
- И я надеюсь, ты догадался, что я не девственница.
Он качает головой.
- Ты видела свой рот? Я никогда не видел таких полных и алых губ.
Не осознанно, я захватываю свою губу в рот и посасываю ее. Его взгляд вспыхивает, и он наклоняется еще ближе.
- Обожаю, когда ты делаешь так. Моя очередь.
Мой голос нервный и дрожащий, когда шепчу:
- Это лишь губы.
- Это не просто губы. И умоляю тебя, - дразнит он, находясь так близко, что я могу почувствовать запах его лосьона после бритья. Он пахнет как свежесть и зелень, запах и резкий и в то ж время успокаивающий. Он пахнет так, как я никогда еще не ощущала до этого. - Ты красишь губы красной помадой, чтобы мужчины не замечали твой рот? И ты, конечно же, знаешь, что мы мечтаем о таком рте.
Я не закрываю глаза, когда он наклоняется и захватывает мою нижнюю губу между своими, зато он закрывает свои.
Его веки закрыты, и каждая частичка меня вбирает в себя хриплые звуки, которые он издает: я пробую это, чувствую, слышу, и вижу, как он дрожит напротив меня.
Он скользит языком по моим губам, затем посасывает и после отстраняется. Я осознаю, что это был не настоящий поцелуй. Это была дегустация. И очевидно он согласен:
- Твой вкус не вишневый.
- А какой же?
Он пожимает легко плечами, задумчиво поджимая губы.
- Не способен подобрать точное слово. Сладкий. Как женщины, но в то же время, все еще девушки.
Его одна рука все еще упираются в стену рядом с моей головой, но другая играет с низом моей кофточки. Я понимаю, что если хочу другой жизни этой ночью, то тогда я должна сделать это. Я не могу ходить по краю обрыва на цыпочках. Я должна прыгнуть. Мне нужно выяснить, какая девушка хочет сделать с ним то, чего хочу и я, и притвориться ею. Она одна на сцене. Миа наблюдает с зала.
Я тяну его руку к подолу платья, и затем под него.
Он больше не смотрит на мой рот; мы непосредственно изучаем глаза друг друга, когда я тяну его пальцы к внутренней части моего бедра. Здесь уединение - темнее и еще - за углом бара гремят пьяные голоса и тяжелые басы поп-песни. Мы скрыты, но любой мог найти нас, если бы захотел. Без каких либо призывов, он проскальзывает пальцами под ткань моего белья. Мои глаза закатываются, а голова откидывается назад к стене позади меня, пока он потирает туда сюда самое чувствительное местечко.
Я не знаю, что я сделала, или почему, меня внезапно поглотили противоречивые ощущения. Я хочу, чтобы он прикасался ко мне - Боже, я хочу, чтобы он трогал меня - но также, я подавлена. Я была с двумя другими парнями начиная с Люка, но всегда было больше прелюдии: поцелуи и обычные прогрессирующие сверху-вниз касания. Наличие Анселя рядом расплавило меня до лужи желания.
- Не знаю, кто больше удивлен тем, что ты только что сделала. - Шепчет он, целуя меня в шею. - Ты или я.
Он убирает палец, но почти немедленно возвращается обратно под лучшим углом, на сей раз, просовывая всю руку под мое нижнее белье. Мое дыхание перехватывает, поскольку, он поглаживает меня мягко двумя пальцами. Он осторожен, но уверен.
- Toutes les choses quej’aienvie de te faire...[8]
Я сглатываю, выдыхая.
- Что ты сказал?
- Только то, какие я хочу проделать вещи с тобой. - Он целует в подбородок. - Хочешь, чтобы я прекратил?
- Нет, - говорю я, но затем паника накрывает меня. - Да. - Он застывает и сразу же теряет ритм его больших пальцев. - Нет. Не останавливайся.
С хриплым смехом, он наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею, и мои глаза закатываются, когда он начинает двигаться снова.
***
Много времени уходит на то, чтобы открыть глаза. Моя голова пульсирует. Мое тело ноет. Я давлю руками на виски, сдавливая их, будто так я могу собрать ее воедино. Должно быть, она развалилась на куски. Только это может объяснить эту боль.
В комнате темно, и я знаю, что за тяжелыми шторами отеля, сияет ослепительно летнее солнце Невады.
Даже если я проспала неделю, то я нуждаюсь еще в двух.
Ночь всплывает в моей голове крошечными, хаотичными кусочками. Выпивка. Ансель. Утаскивание его в коридор и ощущение его языка на моем. После, разговоры. Много разговоров. Вспышки обнаженной кожи, движений, шарящие конечности - последствия ночи оргазмов, которые продолжались один за другим.
Я вздрагиваю, тошнота накатывает на меня.
Любое движение - пытка. Чувствую синяки и истощенность, и это отвлекает меня от того, что я абсолютно голая. И одна. Есть определенные участки кожи, которые побаливают на ребрах, шее, плечах. Когда мне удается сесть, я вижу что большая часть постели на полу, а я на пустом матрасе, будто меня выдернули из хаоса и преднамеренно положили сюда.
Рядом с моим голым бедром лежит кочек бумаги, аккуратно сложенный пополам. Почерк опрятный, и легко узнаваем, что писал иностранец. Руки трясутся, когда я быстро читаю записку.
Мия,
Я попытался разбудить тебя, но провалившись в этом, оставил тебя дальше смотреть сны. Во всяком случае, думаю, мы проспали около двух часов. Я собираюсь в душ, и после в ресторан напротив лифта позавтракать. Найди меня.
Ансель.
Меня трясет, и я не могу остановить это. Это не просто из-за бушующего похмелья или осознания того, что я провела ночь с незнакомцем и большую часть этого не помню. Это не из-за состояния номера: лампа разбита, зеркало перепачкано следами от рук, пол усыпан одеждой, подушками и - спасибо Боже - фольгой от презервативов. Это не из-за темных пятен от бутылки из под газировки разлитой по всему ковру в комнате. Это не из-за нежных синячков, которые я вижу на моих ребрах или постоянной боли между ноги.
Я дрожу из-за тонкого золотого ободка на безымянном пальце левой руки.
Глава 3
МЕНЯ ТРЯСЕТ, ПОТОМУ ЧТО, КАКОГО ХРЕНА ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО У МЕНЯ КОЛЬЦО, КОТОРОЕ ВЫГЛЯДИТ, КАК ОБРУЧАЛЬНОЕ, И ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ, КАК МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ? Единственная вещь, которую я помню после того, как утащить Анселя в холл прошлой ночью – это, много алкоголя... очень много... и флирт.
Вспышка беспредельной езды на лимузине.
Крики Харлоу из окна и глупая улыбочка Анселя.
Думаю, я помню, как видела целующихся Лолу и Оливера. Вспышки фотоаппарата. Утягивание Анселя дальше по коридору и секс. Много секса.
Я бегу в ванную, и мой желудок извергает все его содержимое. Алкоголь превращается в кислоту, вкус подобен стыду и сотне плохих идей наполнивших мое горло прошлой ночью.
Чищу зубы слабой и трясущейся рукой, в то время, посылаю своему отражению в зеркале самые постыдные взгляды, на которые я только способна. Выгляжу, как дерьмо, начиная с примерно семнадцати засосов на шее и груди, и, буду честной, заканчивая моим ртом, которым я сосала член на протяжении долгого времени вчера ночью.
Утоляю жажду водой из-под крана и выхожу из ванны, и натягиваю на себя рубашку из первого чемодана, о который споткнулась. Я едва могу ходить, рухнув на пол после тридцатисекундной охоты за телефоном. Когда замечаю его через комнату, подползаю к нему, только чтобы понять, что он сдох, и я без понятия как его зарядить. Прижимаясь щекой к полу, сдаюсь.
В конце концов, кто-нибудь обнаружит мое тело. Так ведь? Очень надеюсь, что в будущем, я буду вспоминать эту историю со смехом.
- Харлоу? - откликаюсь я, вздрагивая от хриплости своего голоса, запахов моющего средства и несвежей воды, исходящих от ковра, находящегося так близко к моему лицу. - Лола?
Но огромный люкс абсолютно бесшумен. Куда, черт возьми, они подевались прошлой ночью? И в порядке ли они? Картинка Лолы целующей Оливера всплывает в голове более детально: они оба стоят перед нами, освященные дешевым флуоресцентным светом. Святой хрен, они тоже женаты?
Почти уверенна, что я снова собираюсь вывернуть свой желудок. Пользуюсь моментом, дышу через нос, выдыхая через рот, и голова сразу же проясняется, достаточно для того, чтобы встать и набрать бокал воды из-под крана. И все это для того, чтобы не облевать дорогущий номер, за который платит папа Харлоу.
Я поглощаю энергетический батончик и банан, которые обнаруживаю в мини баре, после выпиваю целую банку имбирного эля в почти два глотка. Мне никогда не удастся восполнить уровень жидкости в моем организме, я чувствую это.
В душе, я скрабирую свою ноющую кожу, бреюсь и отмываю все трясущимися пост-похмельными руками.
Миа, ты - катастрофа. По этой причине ты и отстойный пьяница.
Худшая часть не та, как ужасно я себя чувствую, или какой беспорядок я устроила.
Худшая часть - это та, в которой я хочу найти его также сильно, как и Харлоу с Лолой.
Хуже всего - это крошечный завиток беспокойства, который я ощущаю, зная, что сегодня понедельник, и сегодня мы должны уехать.
А нет! Постойте! Худшая часть - это то, что я идиотка!
Обсушившись в ванной, я одеваюсь в джинсы и топик, ища на матрасе его записку. Его аккуратный, каллиграфический почерк направлен в потолок и в мои мысли проскальзывает тоненькая ниточка воспоминаний, мои руки на одетой груди Анселя, выталкивающие его из ванной, сажусь на туалетную крышку со стопкой бумаги и шариковой ручкой. Для написания письма? Полагаю...для...себя?
Но я нигде не могу найти его. Его нет под огромной кучей одеял на полу, нет и под разбросанными диванными подушками в гостиной, нет также и в ванной или вообще в этом люксовом хаосе. Оно должно быть тут. Я только один раз писала сама себе письмо, единственное, что направляло меня в тяжелейший момент в моей жизни.
Если письмо с прошлой ночи существует, то это значит, что я должна отыскать его.