– Я подозреваю, что Воробьеву отравили, как и вашего знакомого Студнева, – сказал Колосов, – по Студневу отравление – факт уже доказанный, но по этой несчастной девушке данных у нас пока нет ни за, ни против. Все покажет экспертиза.
– Вы думаете, их обоих отравили? – Мохов испуганно привстал. – И его, и ее? Кто? Где? В этом ресторане?
– Вас это пугает или просто профессионально интересует?
– Меня? Знаете, кто я по профессии?
– Знаю, вы кулинарный критик, пишете под псевдонимом Завсегдатай. Сегодня же вечером куплю этот ваш журнал «Отдыхай с нами», ознакомлюсь с творчеством.
– Вы правда не шутите насчет отравления? – Голос Мохова дрогнул.
– Я не шучу. И хочу предупредить вас, если что-то из того, что я вам сказал, попадет на страницы вашего журнала, я очень надолго перестану с вами шутить.
– Да что вы, как вы могли такое подумать. Марьяша… Марья Захаровна Потехина – моя старая приятельница, я ничего не сделаю ей во вред. Но это ваше известие – это как палкой по башке – шарах! – Мохов перевел дух. – Это же конец… Конец всему, что здесь есть, что с таким трудом сделано, организовано… А вы Потехиной об этом ужасе сказали?
– Ее нет нигде, найти не могут, в ресторан она сегодня не приезжала. Вы вообще знаете ее привычки? Она здесь каждый день бывает?
– Почти каждый, кроме дней, когда к сыну на спортбазу ездит. Сегодня среда, ну, значит, она там. У нее двое сыновей. Младший, Бориска, во Франции учится в колледже, а сейчас в молодежном лагере отдыхает, а старший, Глеб, – он футболом серьезно занимается, его в сборную юниоров включили. Марьяша… Марья Захаровна им страшно гордится, но и скучает, конечно. Нет, ну надо же, все мысли у меня от вашего известия прямо теряются, – Мохов взъерошил волосы, – но когда мы к вам в управление приезжали, вы ведь тогда говорили, что Макс… Что Студнев упал с балкона своей квартиры.
– Он упал, будучи уже мертвым. А умер он от яда. А яд получил здесь, за ужином в пятницу. За тем самым ужином, на котором и вы были, Петр, и ваши друзья.
– А Лена? А Воробьева сейчас, сегодня, – как же она?
Колосов взглянул на Мохова. Журналисты – это такие свидетели по делу, что и злейшему врагу не пожелаешь. С журналистами, пусть они даже кулинарные критики, всегда надо помнить о том, что любое твое неосторожное слово завтра же будет со смаком растиражировано всей бульварной желтухой Москвы.
– Петр, скажите прямо, почему вы меня так долго ждали? Что вы хотели мне сказать?
– Я хотел узнать у вас, что тут творится. Отчего Лена умерла.
– На этот вопрос я вам уже ответил. Сюда, в ресторан, вы ее на работу устраивали?
– Да, я.
– А вы ее давно знали?
– Я всю их семью знаю. Дело в том, что у меня есть сводный брат по отцу. Он учился в духовной семинарии в Сергиевом Посаде вместе с родным, старшим братом Лены, а потом оба они постриглись в монахи и сейчас служат в Оптиной пустыни. Через брата я узнал всю их семью. Мне было очень интересно. Я никогда прежде не сталкивался с семьями священников.
– Воробьева была из семьи священника? – Никита решил, что Мохов его разыгрывает.
– Ее отец был настоятель храма в селе Пироговском на Клязьме. Это недалеко от Лобни.
– Знаю этот поселок и храм знаю.
– Ее отец умер три года назад, там сейчас служит другой священник. Лениному брату прихода после окончания семинарии не дали. Он и постригся. У них очень большая семья – у Лены два брата и две младшие сестры, мама, бабушка, еще тетка с ними живет – она тоже попадья. После отца только пенсия осталась. Сестры у Лены еще студентки, младший брат мало зарабатывает, старший постригся, мать больная, старухи на шее. В общем, трудно жить было. Вот она однажды меня и попросила помочь ей устроиться куда-нибудь работать с хорошей зарплатой. На любое место. Марье Захаровне как раз нужна была симпатичная, сообразительная, честная официантка. Я и предложил ей взять Воробьеву.
– Ну, никогда бы не подумал, что она из семьи священника, – признался Колосов, – она такая видная была, модная. Мне всегда казалось, что они там, в церкви, все, как старушки – в платочках, со свечками. А она что же, курсы какие-нибудь кончала для официантов или как?
– Она дипломированный филолог, – сказал Мохов, – закончила Институт культуры, работала в каком-то православном издательстве, но потом ушла – там зарплата грошовая.
– А сколько же ей здесь платили?
– Ну, я думаю, долларов четыреста. Когда я ее сюда устраивал, Потехина ей, правда, триста положила, как стажерке. Но потом Лена стала полноправным членом команды.
– Вы большой спец, я вижу, по ресторанам, вот скажите, что это вообще за место – «Аль-Магриб»? – Колосов обвел зал глазами.
– Очень перспективный ресторан. Ну, если не трех звезд по шкале Мишлена, то уж двух-то достоин наверняка.
– Ну, две звезды для гостиницы – это мало, непрестижно.
– Ресторан не гостиница, здесь иные понятия о престиже. Для многих одна звезда – это такой профессиональный градусник мастерства, понимаете? – недостижимый идеал. «Аль-Магриб» резво взял старт и развивался очень стабильно. Поверьте, я говорю это не только потому, что Потехина – моя старая знакомая. Это объективный факт. Лицо любого ресторана – повар. А в «Аль-Магрибе» удалось подобрать двух совершенно неповторимых мастеров, две яркие индивидуальности, одна из которых просто гениальна.
– Это вы о ком?
– О Полякове. Он в Кремле мог бы работать, правительственный стол обслуживать. Но он пришел сюда.
– Почему? Потехина так щедро платит?
– Она платит ему очень прилично, поверьте мне. Но дело не в деньгах. Они с Поляковым – старые друзья, вместе когда-то начинали работать в ресторане на улице Горького. Он поваром, она технологом производства. Мне кажется, в те годы у них даже роман был. Но это между нами, конечно. – Мохов усмехнулся. – Они пуд соли вместе съели, и когда Марьяша… Марья Захаровна оказалась в трудном положении после развода с мужем, один на один с собственным бизнесом, Поляков великодушно протянул ей руку помощи, возглавив ресторан. Сейчас мало донкихотов, знаете ли, но он из той вымирающей породы. Возможно, через какое-то время он перейдет в другой ресторан, но им заложена основа, уровень качества, планка поднята. Правда, в последнее время, насколько я слышал, он переживает некоторые трудности. Но это чисто личное, на работе это никак не отражается. И потом, у него всегда на подхвате Лева Сайко. Я Леву знаю еще по работе в «Порт-Саиде». В общем-то, это было казино на Покровке, но и ресторан при нем был неплохой. К сожалению, там у руля потом встали не те ребята, что надо. Старую команду вытеснили, владельца застрелили. Казино разорилось, и Сайко оттуда ушел. Потехина предложила ему место второго повара: линия традиционной неадаптированной кухни. Ну, он сразу и согласился – он на традициях просто помешан. К вашему сведению, он полтора года стажировался у самого Фаюма Ахмада. Вам это имя, конечно, мало что говорит, но, – Мохов вздохнул, – в мире высокой кухни это такой же авторитет, как Ив Сен-Лоран в моде. Ахмад в свое время работал личным поваром короля Марокко. Не у того, что царствует ныне, а у старого, который умер.
– От чего? – спросил Колосов. – Умер-то от чего?
– Ну, не знаю, от старости, наверное, – Мохов нервно усмехнулся. – А при чем тут вообще… Ну да… В общем, Сайко стажировался в ориентальной школе поваров Фаюма Ахмада в Танжере. И говорят… В общем, слухи такие ходили, что ему пришлось кое-чем пожертвовать, чтобы Ахмад согласился поделиться с ним всеми своими секретами.
– Как это понять? Чем пожертвовать?
– Поговаривали, что Сайко принял ислам. Я, конечно, не знаю, может, это сплетни, возможно, он сам их распускает, чтобы свою ауру мастера укрепить. Я как-то однажды пытался его расспросить. Поинтересовался, бывал ли он, когда жил в Марокко – а он ведь там несколько лет провел, – в мечетях? Туда же иноверцев не допускают. Он сказал, что часто ездил в мечеть Хасана Второго в Касабланке. Ну, это на весь мир известное сооружение, оно открыто для западных туристов, поэтому такой ответ мне ни о чем не сказал.
– А давно он вернулся из Марокко? – спросил Колосов, вспоминая румяное, простецкое лицо Сайко. С внешностью второго повара «Аль-Магриба» рассказ Мохова про его арабские приключения абсолютно не вязался.
– Ну, года два назад, наверное. До этого он работал тоже в Марокко – один сезон в курортном отеле, в ресторане. Но там у него что-то не вышло. Его оттуда чуть ли не уволили. Он сам об этом никогда не рассказывает, но слухи такие ходили.
– Я вижу, Петр, вы действительно очень осведомлены в этих вопросах, – заметил Никита.
– Ну, это моя работа. Быть осведомленным всегда полезно. Наших клиентов сейчас чаще интересуют не выдержки из меню – бумага-то все стерпит, – а квалификация повара. Сайко в этом ресторане, помимо неадаптированной кухни, ведет еще и кондитерский цех. В «Аль-Магриб» часто приезжают дипломаты из посольств арабских стран. Так каждый такой обед непременно заканчивается национальными десертами от Сайко. Он готовит все, кроме шербетов. Шербеты, мороженое и фланы – это прерогатива шеф-повара.
– А как они вообще с Поляковым – ладят? – спросил Колосов, припоминая вчерашний подслушанный разговор Потехиной и Сайко.
– Ну, внешне все гладко, Марья Захаровна об этом вслух не говорит, кому охота сор выносить из дома? Но, насколько я в курсе, хотя до открытых конфликтов не доходило, война ведется.
– Под ковром?
– А скажите, где сейчас этого подковерного варварства нет? В какой фирме, в каком учреждении? А тут люди творческой профессии, художники – тут и зависть, и соперничество и… ну, и разница поколений тоже. А у вас разве такого не встречается?
– Я на госслужбе. Но и у нас бывает. Иногда.
– Иногда? – Мохов насмешливо усмехнулся. – Скажите лучше, почти постоянно.
– А к Студневу как они оба относились? – спросил Никита.
– Он был клиентом ресторана. Этим все сказано. Как относятся к клиенту? Правда, он был знакомым знакомой хозяйки – он был в весьма близких отношениях с Авророй, вы же знаете. Но это если и играло какую-то роль, то очень незначительную.
– А с Воробьевой они были в каких отношениях?
– Поляков и Сайко? В рабочих. Они работали бок о бок, часто в одну смену. Лене, я знаю, тут нравилось, она меня не раз благодарила за то, что ее сюда устроил. Поляков был с ней всегда вежлив, корректен. А Лева Сайко… Мне иногда казалось, что она ему нравилась. Он на нее так глядел… Но что теперь об этом говорить? После такого ужасного несчастья? Неужели это действительно правда, насчет яда?
Колосов молчал.
– А что же будет с Марьяшей, когда она про это узнает? – воскликнул Мохов. – Это же почти крушение… А сколько ей сил, нервов стоило все это поднять. Конечно, никто не спорит, муж ей оставил дело. Но ресторан-то был убыточный. Европейская кухня не первого разбора, в меню, кроме заливной осетрины и мяса провансаль, никаких идей. Шеф-повара толком не было даже, какая-то кухарка.
– А кто же ей подал идею сменить имидж ресторана? Вы?
– Нет, что вы, я ведь говорил: на восемьдесят процентов того, каким стал «Аль-Магриб» сейчас, – заслуга Полякова. Он разработал новую концепцию, ценовую политику – сейчас ведь это самое главное в ресторанном бизнесе – цены. Как привлечь клиентов, как соотнести высокое качество, вкус и доступность? Всем хочется экзотики, но никто не выложит за обычный обед или романтический ужин слишком много. И все это надо просчитывать. Да, Поляков Потехиной очень помог. Но сама идея была подана не им, а Авророй. Она просто бредит Марокко, бывала там, вот и предложила оригинальный ход. А Потехина к мнению подруги прислушалась. И не ошиблась – марокканские мотивы везде сейчас в моде.
– Петр, а вы сами-то сегодня зачем приехали? – спросил Никита. – Пообедать или по делу?
– Я искал одну свою знакомую, – Мохов неожиданно покраснел.
– Вынужден попросить назвать ее имя.
– А я его и не скрываю – это Анфиса Берг. Она как раз тут обедала с какой-то подругой. Я хотел видеть Анфису, мне необходима была ее помощь.
– В чем?
– Только это строго между нами, я на вас полагаюсь, – Мохов покраснел еще гуще, – видите ли, у меня с детства диабет. Дрянная штука, а при моей работе вообще невозможная. Сегодня в «Маске» была презентация сезонных десертов, я должен был дать об этом информацию – проверенную и достоверную – о качестве и вкусе предоставленных блюд. А для этого я должен был все их попробовать.
– Ну, и в чем же дело?
– Так мне же нельзя ничего этого! Какие там десерты, торты, мне ни грамма сахара нельзя. А информация нужна точная. Они нам рекламу свою толкают. Вот я в таких случаях и приглашаю Анфису. Она любит поесть. Ей все равно, что – лишь бы побольше, а вкусу ее я доверяю.
– Хорошо, когда есть такие верные друзья, выручат, – усмехнулся Никита. – А на винные дегустации вас не приглашают?
– На конкурсы сомелье? Бывает. Только там я обхожусь без помощников, сам, – Мохов тоже усмехнулся в ответ.
– А Воробьеву вы на такие праздники не приглашали?
– Нет, никогда.
– Ну конечно, ей далековато было добираться из области до таких тусовок.
– Из области? Нет, она в Москве жила, квартиру снимала. Сюда ведь не наездишься из Пироговского каждый день на электричке, – ответил Мохов.
– А вы не знаете ее московского адреса? – быстро спросил Никита.
– Адреса не знаю, но она давала мне свой телефон и сотовый, и кажется… – Мохов взял болтающийся на шнурке мобильный, пощелкал кнопкой справочника. – Это не то… не то… вот ее номер: 139-014-90.
Никита благодарно кивнул, записывая телефон в блокнот.
Глава 15
Запасы в холодильнике
В управление Колосов вернулся под вечер, когда Катя совсем уж было собралась домой.
– Ты куда? – это было первое, что он спросил с порога.
– Ухожу от вас далеко-далеко, – ответила Катя, выкладывая из сумки постылый зонтик, который она для чего-то взяла из дома, возможно, в качестве фетиша для вызова дождя, – хватит с меня на сегодня трагедий и ужасов.
– А я хотел предложить тебе проехать со мной по одному адресу. И по дороге ты бы мне рассказала, как очутилась в этом ресторане. Я что-то не врубился.
– По какому адресу? – спросила Катя.
Никита живо пояснил: только что по месту жительства Воробьевой из Лобни звонили его сотрудники – по показаниям родных, Воробьева дома не жила, действительно снимала квартиру в Москве, последний раз приезжала домой две недели назад, в свой выходной.
– А Мохов мне сейчас дал ее московский телефон, – сказал Никита, – не знаю уж, с чего он так разоткровенничался, но факт. Мы по ЦАБу сразу прокрутили номер – телефон квартиры. Адрес – Университетский проспект, 27, корпус 2, квартира 116. У меня есть санкция на обыск. Поедем вместе, Катя, а? Поможешь мне там, посмотришь свежим глазом.
– Я? – Катя ушам своим не верила. Гениальный сыщик звал помочь ему – на чем бы это записать, на каких скрижалях? – А что, Мохова ты сам, значит, допрашивал? Он же вроде отпущен был, они вместе с Анфисой ушли.
– А потом он вернулся, один, без твоей приятельницы. Представляешь, сидел и ждал, пока я к нему сам не подошел.
– Что же он хотел?
– Показания мне дать. Так занятно… Такой образцово-показательный свидетель.
– Он же куда-то собирался, на какую-то презентацию, – Катя покачала головой. – Надо же. Значит, все по боку. То, что случилось в «Аль-Магрибе», для него важнее.
– Ну, не каждый же день на твоих глазах знакомых отправляют на тот свет. И что ты, Катя, удивляешься? Он такой же, как ты. Одно слово – репортер.
– Он кулинарный критик.
– Да знаю я, – хмыкнул Колосов, – все равно газетчик.
В машине Катя вкратце рассказала то, что видела собственными глазами в ресторане.
– Значит, эта твоя подружка сама тебя туда позвала? – сказал Никита. – А зачем? Только пообедать? О чем вы там говорили-то?
– Естественно, о нашем деле, – ответила Катя, – но это был чисто личный, очень женский разговор, Никита.