Зоэ молча уставилась на него, у нее рука зудела от желания пощечиной смахнуть высокомерие с его лица, но приближающийся стук женских каблучков удержал ее.
Мерсер снова с ленивой грацией прислонился к балюстраде. Зоэ с сомнительным успехом пыталась сдержать возмущение. Их отношения всегда были таковы: короткие стычки, взрывавшиеся фейерверком, затем дружественное перемирие. Она знала, что лучше всего им обоим не открывать рот.
Джонет выглянула на террасу.
— Стюарт, дорогой, — сказала она, — почему бы тебе, не вывести Озорника и Бонни на прогулку? Может быть, Зоэ составит тебе компанию, поскольку Робин еще в постели.
Он натянуто улыбнулся:
— Думаю, Зоэ устала, мама.
— Нет, я не прочь поразмять ноги, — возразила Зоэ. — Если Мерсер не хочет идти, можно мне самой погулять с собаками?
Мерсер отошел от балюстрады.
— И свалиться с утеса? — пробормотал он. — Ну, уж нет, во всяком случае, не с моими собаками.
— Стюарт! — упрекнула его мать. — Бонни любит Зоэ! И ты не должен больше дразнить ее. А теперь идите, оба, и возвращайтесь к шести, чтобы переодеться к обеду.
— Вам мало погрузки одеял? — спросил Мерсер, когда они через гостиную вышли в холл. — И все еще нужно размять ноги?
— Мне нужно выйти из этого дома, иначе я налечу на вас как гарпия и выцарапаю глаза, — парировала Зоэ, Бонни весело прыгала рядом с ней.
Мерсер расхохотался, чем изумил ее.
— Тогда идем, — бросил он через плечо. — Думаю, садовники хорошо повеселятся надо мной.
Собак, казалось, не заботила причина прогулки и отношение к ней хозяина. Почувствовав свободу, они промчались вниз по лестнице мимо Зоэ и Мерсера и остановились на мраморной площадке внизу.
В большом холле Мерсер открыл дверь на широкую, освещенную солнцем веранду. Ступени во всю ширину веранды могучим каменным водопадом спускались в парк размером чуть ли не с Гросвенор-сквер. Зоэ задохнулась от открывшегося вида, ноги ее приросли к полу.
— Партерный парк! — прошептала она. — И… о Господи!.. Фонтан!
Стоявший двумя ступеньками ниже Мерсер обернулся.
— Ее высочество одобряет, надеюсь? — спросил он, повысив голос.
Зоэ могла только смотреть. Парк был безупречно симметричен, кустарники аккуратно подстрижены, и, похоже, каждый камешек на дорожках лежал точно на своем месте. В центре четырех секторов возвышался каменный фонтан, выбрасывающий воду почти на высоту главного холла.
Не сводя с него глаз, Зоэ спустилась по ступенькам и двинулась в центр. Но в двенадцати футах от фонтана брызги остановили ее. Она стояла неподвижно, запрокинув голову. Высоко над ней из воды поднимался греческий бог, в одной руке торжественно сжимая трезубец, а другой — вздыбливая лошадь. Вырезанные из камня глаза лошади, поднимающейся из самого центра брызг, дико сверкали, передние копыта молотили воздух.
— Это Посейдон, бог морей, покоряет Деметру, богиню земли, — крикнул Мерсер, перекрывая шум воды. — Мой дед считал, что это подходящая аллегория, поскольку плодородные земли Грейторпа простираются до самого моря.
Зоэ повернулась к Мерсеру, указывающему вдаль за фонтан. Проследив за его жестом, она увидела лишь небо и плывущие облачка.
— Мы на скалах! — внезапно сообразила она, — Помню, когда мы подъезжали сегодня утром, я задавалась вопросом, как расположены земли.
Мерсер, подав руку, повел Зоэ вокруг фонтана.
— Этого никто не понимает, въезжая со стороны деревни. — Он свернул на усыпанную гравием дорожку. — И мы ни в коем случае не на скалах. Но обрыв действительно серьезный.
Шум фонтана стих в отдалении, дорожка привела к короткой каменной лестнице. Зоэ смотрела на лужайки, террасами поднимающиеся к западному крылу дома и соединенные лестницами.
— Отсюда можно спуститься к проливу? — спросила она.
— Можно. — Обернувшись, Мерсер щелкнул пальцами, подзывая собак, обнюхивающих живую изгородь. — Но для этого требуются крепкие башмаки и такие же нервы.
— О, я с удовольствием спущусь! — Робин протрезвеет и проводит ее. — Вид, должно быть, великолепный.
Мерсер поднялся по трем ступенькам к первому уровню.
— Предостерегаю вас от этого. — Он подал ей руку. — Но по собственному опыту знаю, что вас это только раззадорит.
Сторонясь его руки, Зоэ подобрала юбки, и, поставив ногу на первую ступеньку, взглянула на него.
— Спасибо, я справлюсь.
Непонятные эмоции промелькнули на его лице и быстро исчезли. Убрав руку, Мерсер спокойно двинулся дальше, Зоэ пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать от него.
— Скажите, Зоэ, как вы находите Грейторп? — спросил он с натянутой вежливостью.
Зоэ бросила на него быстрый взгляд.
— Напрашиваетесь на комплименты, Мерсер? — пробормотала она. — Думаю, это вас недостойно.
Он пожал плечами и жестом обвел округу.
— С чего мне напрашиваться? Все это перешло ко мне без особых усилий с моей стороны. Я не сделал ничего, чтобы заслужить это или заработать.
Зоэ горько усмехнулась:
— Большинство дворян думает, что кровь в их венах дает им права на все блага жизни и им ничего не нужно зарабатывать.
— Тогда они дураки, — негромко сказал Мерсер. — Человек должен заработать уважение. И может гордиться только тем, чего достиг собственным умом или руками.
Зоэ снова искоса взглянула на него.
— Так что вы надеетесь оставить лучшее, еще более процветающее владение вашим детям?
Циничная улыбка скривила его рот.
— Или возможно, вашим.
Зоэ резко остановилась, ее обдало жаром.
— Я… простите, что?
Мерсер, повернувшись, посмотрел на нее, в солнечном свете его глаза отливали золотом.
— Разве вы не понимаете, Зоэ, что при нынешнем положении дел все это когда-нибудь унаследует ваш старший сын? — сказал он. — Таков закон.
Она открыла, было, рот и снова закрыла его.
— Но это предполагает, что у вас не будет собственных детей, — наконец выговорила она.
— Законных детей, — спокойно поправил он.
— Я… да, извините, — потупилась Зоэ. — Я слышала, что… что вы…
— Стану отцом? — скривился Мерсер. — Ну, это еще неизвестно.
Зоэ застыла.
— Вы сердитесь? Робин сказал, что вы поссорились с виконтессой.
Как будто они согласились прервать прогулку, Мерсер повел Зоэ к ближайшей скамье. Бонни положила морду ему на колено, как только они уселись. Странная напряженность все еще витала в воздухе, хотя гнев почти растаял. Но Зоэ чувствовала, что Мерсер все еще на грани.
— Отвечая на ваш вопрос, Зоэ, скажу: я не знаю. — Побелевшие костяшки правой руки, сжимавшей скамейку, опровергали его внешнее спокойствие. — Предположим, что ребенок есть. Хочу я этого ребенка? — продолжал Мерсер. — Да, более чем. Счастлив ли я тем обстоятельствам, в которых должен будет жить мой ребенок? Нет, это меня печалит. Порой ужасает.
— Мерсер. — Она порывисто взяла его за руку. Рука была теплой и сильной, Зоэ мгновенно почувствовала, как его пальцы расслабились. — Мерсер, пугаться нечего. Уж кому, как не мне, этого не знать?
— Возможно, Рэнноку, — мрачно усмехнулся он. — Скажите, Зоэ, как он убедил вашу мать расстаться с вами?
Теперь пришла ее очередь смотреть вдаль.
— Насколько я знаю, это особых подвигов не потребовало, — ответила Зоэ. — Мисс Смит как-то сказала, что она просто постучала и положила меня к папиному порогу.
Мерсер чуть побледнел.
— А-а… — протянул он. — Я полагал, что он… заплатил ей… или что-то в этом роде.
Странно, но Зоэ не хотелось убирать руку, и он, казалось, не ожидал этого.
— Он, возможно, сделал это позже, — пробормотала она. — Думаю, через некоторое время она переменила свое решение.
— И потребовала вас назад?
— В Англии не так легко забрать ребенка у отца, — сказала Зоэ, — особенно могущественного, ведь, как говорится, собственность — это девять десятых закона. В конце концов, папа завещал ей ренту, и она счастливо отправилась в Италию с каким-то обедневшим художником. Это было действительно все, что она хотела, но не меня.
— Простите. — Его надменная сдержанность чуть смягчилась. — Она все еще живет там?
— Она умерла, — с чувством ответила Зоэ. — Моя мать — Эви.
— И все же вы редко ее так называете. Зоэ удивило, что Мерсер это заметил.
— Не часто, — согласилась она, — хотя Эви всегда говорила, что я могла бы. Но тогда рядом была Фредди, ее кузина. И Майкл, ее брат. Потом еще Гас, Тео и Николетта — практически все родственники. Они не называли ее мамой, и все мы жили вместе. Так что, думаю, немного несправедливо, что я обрела мать благодаря событию, перевернувшему их жизнь.
— Перевернувшему?
Зоэ смотрела в парк, едва замечая его.
— Им пришлось оставить Чатем-Лодж и переехать в Ричмонд, жить с моим папой и со мной, — сказала она. — Пришлось отказаться от своих богемных привычек… и стать частью общества. Теперь Майкл — лорд Трент, Фредди — миссис Ратледж, и мы все такие… до скуки правильные.
— Правильные? — Мерсер оценивающе глянул на нее. — И вы думаете, что они сделали это для вас?
— Нет, из-за меня. — Зоэ пожала плечами. — Но что значит имя? Эви всегда была мне матерью, и это главное.
— Теперь все выросли и разъехались, и вы остались с младшими, — сказал он задумчиво. — Должно быть, это трудно.
Похоже, он никогда об этом не задумывался. Зоэ и правда иногда чувствовала себя ужасно одинокой. О, она любила Валерию и мальчиков. Но она одного возраста с Фредерикой и Майклом, с которыми выросла. Для Зоэ, всегда жаждавшей ощутить свою принадлежность к кому-то и чему-то, было чудом, что брак отца дал ей семью.
Зоэ поняла, что именно эта жажда заставляла ее в детстве искать уважения и внимания Мерсера. Мечтать о нем так, как девочки мечтают о принце на белом коне. Именно поэтому она слишком привязалась к Робину, и стало только хуже. Фредди и Майкл жили теперь собственной жизнью, которой она не имела. И тот факт, что она выбрала свою дорогу, едва ли уменьшал одиночество.
Возможно, брак с Робином все изменит? Возможно, она просто не создана для безоглядной любви, которую нашли Федра и Фредди. Возможно, никаких принцев на белом коне не существует. По крайней мере, Робин не смотрит на нее свысока, как большинство ее женихов.
Поездка в Суссекс заставила Зоэ понять неизбежность этого брака, и она изо всех сил пыталась раздуть маленькое пламя оптимизма, мерцавшее в ее сердце. Почему нет? Когда человека припирают к стене, что еще можно сделать, кроме как влезть на нее? Возможно, Робин станет ее спасением. Возможно, он с сияющими глазами спустится к обеду, и все снова будет хорошо.
Но она не могла поделиться этими мыслями с надменным старшим братом Робина, независимо от того, как он мягок сейчас.
— Мистер Амхерст очень отличается от вашего отца, — заметила она, ловко меняя тему. — Разве ваша жизнь не изменилась со вторым браком матери?
Мерсер молчал, будто обдумывая ответ.
— Только к лучшему.
— Но… но вы ведь тосковали по отцу? — сказала Зоэ. — Я помню его, но очень немного. Он был такой внушительный и ужасно элегантный.
— Да? — рассеянно отозвался Мерсер. — Мальчишки не обращают на это внимания.
— И очень строгий, — добавила Зоэ.
— А вот это и я помню.
Было в его ответе какое-то раздражение, и Зоэ замолчала. Прикрыв глаза, Мерсер сжал челюсти. Этот его вид она знала слишком хорошо.
Она впервые встретилась с Робином и Мерсером, когда ей было лет шесть или семь, перед свадьбой отца. Она не помнила причину того первого визита в Лондон, было во всем этом нечто странное и немного напряженное. Но Зоэ знала, что ее пригласили по настоянию Джонет, тогда леди Мерсер, чтобы познакомиться с ее детьми. Папа отправил ее к ним с противной мисс Смит, хотя он и Джонет родственники, они не были близки, поскольку репутация папы была действительно скандальна.
— Мерсер, почему ваша мать пригласила меня? — спросила Зоэ, нахмурив брови. — Я имею в виду — в тот первый раз на Брук-стрит, когда мы были детьми.
Он развел руками.
— Не могу сказать. Думаю, потому что вы были частью нашего клана.
Повернувшись на скамье, Зоэ смотрела на него.
— Думаю, можете, — настаивала она. — Я думаю, что была причина.
Бонни переложила голову на колено Зоэ и серьезно смотрела на нее большими карими глазами. Мерсер начал поглаживать шелковистую голову собаки.
— В решениях моей матери сложно разобраться, — уклончиво ответил он. — Возможно, Робин сможет сказать вам больше. После того, как вы поженитесь.
— Думаю, она жалела меня. — Вздохнув, Зоэ откинулась на спинку скамьи.
Мерсер, казалось, справился с гневом, и теперь ей хотелось, чтобы ушла его надменность Зоэ чувствовала себя такой одинокой, что он, при всем его покровительственном высокомерии, лучше, чем никого.
Странную тишину нарушал лишь щебет птиц, да садовник, подравнивающий дорожку. Озорник прыгал у ног Мерсера. Наконец Зоэ снова заговорила.
— Когда мы с вами начали ссориться, Мерсер? — задумчиво спросила она. — Детьми мы этого никогда не делали.
— Да? — пробормотал он, отвернувшись.
— Да, — подтвердила она. — Но вы были всегда ужасно строгим и постоянно попрекали меня, будто я ваша младшая сестра.
Он медленно повернулся, лицо было непреклонным, темные волосы ерошил ветер.
— Много времени прошло, Зоэ, с тех пор, когда я так думал о вас.
— Разве? — заморгала она в замешательстве. Он резко поднялся, испугав собаку.
— Идемте, если хотите увидеть пруд, — сказал он, — или обед начнут без нас.
— Подождите, Мерсер! — вырвалось у нее. — Надеюсь…
Его золотистые глаза осторожно повернулись к ней.
— На что надеетесь, Зоэ? Зоэ прикусила нижнюю губу.
— Я надеюсь, что вы получаете шанс вырастить своего ребенка, — наконец сказала она, — если вы этого хотите.
— Если есть ребенок, — мрачно ответил он, — да! я этого хочу.
Зоэ натянуто улыбнулась и встала.
— Тогда, может быть, вы запомните кое-что?
— И что же это? — Он прищурился от солнца.
— Вы не должны компенсировать незаконность происхождения баловством и тем самым портить ребенка, как делал мой папа. — Мерсер хотел, было возразить, но она, потянувшись, положила пальцы на его губы. — Нет, не утверждайте, Мерсер, что не станете. У вас будет искушение… и когда оно нагрянет… просто вспомните обо мне. Я, как вы любите говорить, избалована, импульсивна и даже немного скандальна.
Мерсер какое-то время смотрел на нее, и она почти могла прочитать его мысли, но он не опроверг свое мнение и не попытался утешить ее глупой банальностью. И за честность она его уважала.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я запомню ваш совет, Зоэ.
Мерсер шагнул на дорожку, и собаки тут же радостно запрыгали вокруг него. Зоэ наклонилась погладить Бонни.
— Иди сюда, Бон-бон! — приговаривала она, потрепав собаку за уши, чтобы разрядить напряжение. — Да, эта собака вам крайне предана.
Мерсер чуть улыбнулся.
— Она и вас любит, — признал он. — Озорник один из ее щенков. Он всех обожает. Но мы с Бонни редко разлучались за последние двенадцать лет, а то и больше.
Седая морда собаки была тому подтверждением. Двенадцать лет — весьма почтенный возраст для животного. И по глазам Мерсера было заметно, что он прекрасно это сознает. Зоэ всегда думала, что Мерсер из тех, кто любит своих собак больше, чем людей. И она его не винила.
Вместе они вернулись к лестнице, где она отказалась опереться на его руку.
— Так я могу спуститься к морю? — живо спросила Зоэ, когда они поднялись на следующую ухоженную лужайку.
Мерсер стоял ступенькой выше, руки сжаты за спиной, широкие плечи загораживают солнце, пристальный взгляд скользит по ее лицу.
— Можете, — наконец ответил он. — Если с вами буду я.
— Вы? — отозвалась она недоверчивым эхом. — Не Робин?
Что-то мелькнуло у него на лице и столь же стремительно исчезло. Гнев вернулся, подумала Зоэ.
— Робин может поступать, как ему нравится, — ответил Мерсер. — Но он не спускался со скал несколько лет, а тропинка опасна. Так что, боюсь, придется вам смириться и еще день провести в моем обществе.