Нет, ему не отвертеться. Харрис держит его на мушке и медленно отступает из хибарки. «Пойдем, Гривс, пойдем. Шериф хочет тебя видеть. Очень хочет».
Джерико стоит с поднятыми руками, а коротышка Харрис отступает к порогу и смотрит на него. Смотрит, но не видит, что в дощатую стену воткнут топорик. Это старый топорик, которым забивают телят, проламывая темечко. Джерико когда-то засадил его в стенку и подвязал к топорищу веревку, на которой он сушит какие-то тряпки. Сейчас тряпок нет, веревка провисает через всю хибарку, от гвоздя в одной стенке к топорику в другой. Джерико стоит с поднятыми руками, и топорик сам просится к нему в ладонь.
Пабло очень хотел, чтобы Харрис перестал зря болтать. О чем можно еще говорить с этим индейским выкормышем? Вот сейчас Фредди Гривс схватится за топорик, и помощник шерифа засадит в него все шесть пуль из своего кольта! И все будет кончено! Без суда, без ожидания виселицы… Ну же, Харрис, всего одно движение пальца…
Наверно, Пабло Гомес в тот момент слишком сильно желал быстрой развязки. Наверно, он зашевелился, или засопел слишком громко…
Харрис на миг поворачивается к Пабло и Уолли, застывшим с картами за столом: «Сидеть! Не двигаться! Знаю я вас, все вы заодно, голодранцы…» Хрясь! Коротышка Харрис валится на пол, а в его затылке застрял топорик…
Джерико спокойно поворачивается к друзьям. «Не пойду я ни к какому шерифу. Если есть вопросы, пускай сам приходит. Пабло, сдай карты сначала». Харрис, лежа на полу, вдруг начинает вздрагивать и стучать каблуками об пол, но быстро затихает. Пабло дрожащими руками тасует карты, а Джерико поднимает с полу револьвер, бережно протирает его об рукав, прокручивает барабан. «Пускай шериф сам приходит. Я ему отвечу. Пабло, сдавай». Джерико говорит тихим обиженным голосом, и в глазах его блестят слезы…
Пабло отвлекся от воспоминаний, заметив, что Англичанин перестал сверлить.
— Давай работай! — прикрикнул он.
— Сверло затупилось. Есть другое?
— Нет.
— Надо заточить, — спокойно сказал Англичанин. — Это может сделать кузнец или слесарь. Выпустите меня на полчаса, я схожу в мастерскую и заточу.
— Ага, так мы тебя и отпустим! — ухмыльнулся Пабло. — Не нужен нам никакой кузнец. Канисеро заточит.
— А он сумеет?
— Не сомневайся. И если ты вздумаешь хитрить, то познакомишься еще и с тем, как здорово он точит ножи. Только махнет тесаком — и твоя башка покатится.
— Если моя башка покатится, вам никогда не открыть этот кофр, — ответил Англичанин.
— Не беспокойся! Мы и не такие открывали динамитом.
— Тогда зачем вам я?
— Сейчас нам динамит нужен для другого, — сказал Пабло. И осекся. Он и сам не знал, для чего Джерико ищет динамит. «Вот, опять он что-то от меня скрывает!» — подумал Пабло с обидой.
— Я устал, — заявил Англичанин. — Сверлить вы можете и сами, место я уже наметил. Теперь надо только ручку крутить. Или вы боитесь незнакомого инструмента?
— Ничего я не боюсь, — сказал Черный и взялся за дрель.
Он вставил сверло в лунку и принялся крутить рукоятку с такой яростью, словно этот железный чемоданчик нанес ему смертельное оскорбление. Однако через полминуты оскорбление уже не казалось таким уж смертельным, а еще минуту спустя Черный готов был сам просить прощения у неприступного замка. Он вытер рукавом взмокший лоб и повернулся к Пабло. Но тот, как бы не замечая его взгляда, отвернулся к люку и приподнял крышку.
— Я лучше снаружи покараулю, — сказал он, поднимаясь по лесенке. — Если постучу сверху, не шуметь. Ясно?
Никто не ответил ему, да он и не ждал ответа. Когда крышка опустилась за ним, Черный выругался сквозь зубы:
— Хитрожопый мексиканец! Что, от работы у него яйца бы отвалились?
— Этот порода такая, — с надменной улыбкой произнес Англичанин. — Есть люди, способные к работе. Как мы с тобой. А есть такие, что могут только ломать. Твой Пабло как раз из этой породы.
— Ломать и воровать, больше он ни на что не способен, — согласился Черный. — Если по справедливости рассудить, то пускай бы он сам и открывал этот чертов сундук!
— А где Пабло его раздобыл? Почту ограбил?
— Да нет, не почту. Мы с почтарями дела не имеем, они сейчас возят больше бумажек, чем денег. Этот сундук был в багаже одного иностранца. Мы его взяли чисто, без шума. На Персиковых холмах. Они там, в Сан-Антонио, думали, что никто не осмелится напасть на дилижанс чуть ли не на городской улице. Никто бы и не осмелился. Никто кроме нас с Джерико, — гордо сказал Черный.
— Я слышал про дело на Персиковых холмах, — медленно произнес Англичанин. — Так это — твоя работа?
— Ну, по правде сказать, я тогда был в другом месте, — признался Черный. — Джерико попросил меня найти хороший фургон для дальнего перехода. Когда мы встретились, Пабло начал хвастаться, мол, это он заметил сундук, тот был спрятан под сиденьями, а он, черт лупоглазый, заметил. Ну, ты заметил, ты и открывай, верно?
— Верно, — кивнул Англичанин и забрал у него дрель. — Устал? Давай теперь я…
Так, сменяя друг друга, они мало-помалу проделали в креплении замка две дырки. Затем Англичанин принялся орудовать молотком и зубилом, а Черный навалился на чемоданчик, чтобы тот не елозил под ударами.
— Там наверно, полно деньжищ, — мечтательно протянул он, увидев, что створки чемодана постепенно раздвигаются.
— Вряд ли. В таких кофрах обычно возят почту.
Англичанин оказался прав. Когда чемодан, наконец, распахнулся, из него вывалились плотно запечатанные пакеты. Они вскрыли их все — но ни в одном из них не было денег. Только письма. Да консервная банка с солониной, которую Черный с отвращением забросил в угол подвала.
Пабло пришел в бешенство, увидев распотрошенный чемодан и обрывки пакетов.
— Без меня! Как! Как вы посмели вскрыть без меня!
— Кто ж виноват, что тебя тут не было, — ответил Черный. — И не хватайся за пушку. Я не люблю, когда меня пугают.
Пабло еще раз переворошил гору рваной бумаги.
— Вот же рогоносцы! Не могли вложить в конверт хотя бы доллар! — Он встал, отряхивая руки. — Я уезжаю. Черный, запрешь этого типа здесь. Лестницу поднимешь, чтоб он не удрал. Еду и воду будешь подавать на веревке.
Англичанин встал, сжимая в руках тяжелый молоток:
— Ребята, Джерико сказал, что мы друзья. С друзьями так не поступают. Я вам не раб. И вы меня не купили.
— Да, мы друзья, но лучше не спорь с нами, — сказал Черный, поднимаясь вслед за Пабло.
Они вытянули лестницу и захлопнули крышку.
— На кой черт он нам нужен? — спросил Черный.
— Джерико, наверно, что-то придумал. Наверно, скоро ему понадобится открыть какой-нибудь сейф. Англичанин будет работать вместо Родригеса.
— А если он не станет работать?
— Станет. Просто от скуки, — заявил Пабло. — Знаю я таких. Не могут сидеть без дела. Порода такая.
9
Эль-Пасо по-испански значит «проход», «тропа». В этом месте, действительно, проходила удобная тропа, соединяющая южные плоскогорья с северными прериями. Здесь горы расступались, и Рио-Гранде текла широко и спокойно, не сопротивляясь людям, что пересекали ее вброд. Веками люди использовали это место не только как переход, но и как рыночную площадь, да и просто как место сбора.
На южном берегу реки люди селились с давних пор. Другой берег начали осваивать переселенцы из Штатов, когда еще земли к северу от Рио-Гранде принадлежали Мексике. Тогда никто не возражал против пришельцев. Требовалось только, чтобы они называли себя католиками и могли хоть немного изъясняться по-испански.
Но пришельцев становилось все больше и больше. Через пару десятков лет они послали к черту мексиканское правительство с его испанским языком, и объявили себя независимой республикой. К тому времени поселок скотоводов превратился в городок. Вокруг него раскинулись хлопковые плантации, на склонах гор аккуратно выстроились фруктовые сады. А когда к городку подобралась, наконец, железная дорога, Эль-Пасо в считанные месяцы превратился в густо населенный город. Рельсы соединили его с западом и востоком, протянулись на север, к богатым промышленным городам, и на юг, в Мексику. И со всех сторон в Эль-Пасо хлынули люди, товары и деньги.
Сейчас в нем насчитывалось не меньше десятка крупных банков, и все они располагались в самом центре города. Но капитан Орлов отправился на окраину Эль-Пасо. Там, среди пыльных узких улочек, раскинулась мощеная булыжником площадь. Она представляла собой треугольник, на каждой стороне которого стояло по одному зданию. Два отеля были похожи друг на друга, как дряхлый дед может быть похож на своего внука. Выстроенные явно одним и тем же архитектором, здания, как видно, попали в разные руки. Серые обветренные стены отеля «Эльдорадо» отражались в зеркальных витринах гостиницы «Мечта Странника». Но оба этих дома казались жалкими хижинами рядом со зданием банка. Приземистое, облицованное панцирем гранитных глыб, оно больше походило на неприступную крепость, чем на учреждение, призванное обслуживать посетителей.
Управляющий банка «Морган Траст» был приветлив, но сдержан. За этой сдержанностью проглядывали очертания пирамид, сложенных из золотых слитков.
Через банк проходили деньги компаний, которые строили железные дороги, а это были очень большие деньги. Эти деньги превращались в рельсы и шпалы, вагоны и семафоры. Превращались в воду, в песок — да-да, в пустыню завозили песок — и снова в рельсы, те же самые, что были вначале, но уже втрое дороже. Эти деньги превращались в земельные участки, расположенные в зоне прокладки трассы. Причем прежние владельцы могли бы разойтись по швам от злости, узнав, в какие деньги превратились их участки после перепродажи. И снова семафоры, стрелки, водокачки, потом красивые мундиры для кондукторов (с золотыми пуговицами, судя по счетам из пошивочных мастерских), потом эскизы железнодорожных билетов, явно заказанные в ателье «Рубенс, Веласкес и Тициан», потом, наконец, какая-то часть денег превращались в билеты, в крики проводников и свистки локомотивов, в мелькание пейзажей за вагонным окном…
Из золота, которое прошло через банк, можно было сложить пирамиду до самого неба.
Неудивительно, что управляющий глядел на посетителя с высоты своей ступеньки на этой пирамиде, и сдержанно улыбался. Возможно, в глубине души его забавляла попытка частного лица вскарабкаться хотя бы на подножие этих сверкающих вершин.
Капитану Орлову пришлось поговорить с управляющим лишних пятнадцать минут, прежде чем он смог доказать основательность своих намерений. Управляющий только вежливо улыбался и объяснял, что банк работает преимущественно с крупными фирмами и правительством, а для частных вкладчиков существуют многочисленные филиалы. Орлов улыбался в ответ и отвечал, что частные вкладчики — понятие растяжимое.
Обмен улыбками тянулся до тех пор, пока Орлов не признался, что выбрал этот банк по совету барона Лансдорфа.
— Что ж, барон — редкий знаток банковской системы, — сказал управляющий.
Орлов понял, что не ошибся. До сих пор он мог только догадываться, в каком банке Семен Карлович держал свои деньги. Теперь он получил подтверждение своим догадкам.
— Я принял решение перебраться в Техас, потому что вижу здесь большие перспективы, — сказал он, и управляющий многозначительно кивнул, выражая поддержку такого намерения. — После продажи моих активов в Арканзасе я бы хотел вложить весьма значительную сумму в развитие железных дорог Эль-Пасо.
Управляющий улыбнулся:
— Наш банк работает, как правило, с очень значительными суммами.
— По всей видимости, вы уверены в своей охране, — заметил капитан. — Хотя, как известно, в такой близости от границы не может быть никаких гарантий безопасности. Вы же не можете окружить банк окопами и колючей проволокой.
— Это и не требуется.
Управляющий встал из-за стола и открыл верхние створки красивого резного шкафа у себя за спиной, где стояли на стеклянной полке сверкающие хрустальные бутылки.
— Виски? Бренди? Ликер?
— Бренди, пожалуй.
— Как только вы откроете счет в нашем банке, вам уже не придется думать о безопасности ваших денег, — сказал управляющий, наполняя широкие грушевидные рюмки. — Мы прекрасно обходимся без колючей проволоки. Если вы обратите внимание на расположение нашего персонала, то заметите, что несколько клерков сидят за отдельными столиками в разных углах.
— Я заметил. Видимо, они обслуживают тех, кто впервые приходит в банк? — спросил капитан, хотя без труда догадался об истинном назначении этих «клерков» с обветренными лицами.
— Они обслуживают тех, кто приходит в банк с недобрыми намерениями, — тонко улыбнулся управляющий. — Это переодетые охранники, и им разрешено применять оружие по своему усмотрению. И если кто-то наставит на наших кассиров револьвер, то он вряд ли успеет изложить свои требования.
— Но существуют еще и взломщики.
— О, им нечего делать в нашем банке. Ночью внутри помещения остается вооруженный охранник, а вокруг здания дежурит патруль. Предупреждая ваше следующее предположение, напомню, что поблизости находится Форт Блисс, и армия не позволит крупной вооруженной банде даже приблизиться к городу, не говоря уже о том, чтобы напасть на банк. Времена налетов и штурмов остались в прошлом, — управляющий поднял свою рюмку. — Выпьем за наше будущее.
Капитан Орлов не стал спорить с собеседником. Отпив обжигающий глоток и глядя, как медленно сползает по стеклу рюмки прозрачный след хорошего бренди, он сказал:
— Да, штурмовать вашу крепость может только сумасшедший…
Выходя из банка, он еще раз огляделся. Стены, сложенные из грубо отесанного камня, толстые стальные прутья на окнах, двойные двери с раздвижной решеткой между ними — все убеждало клиентов банка в абсолютной неприкосновенности их сбережений.
Однако капитан слишком хорошо знал, что неприступных крепостей не бывает.
Вернувшись в отель, он застал Шона Прайса за чисткой револьверов.
— Я думаю, нам с тобой надо присмотреться к мертвым деревушкам, — сказал рейнджер, прокручивая ершик в стволе..
— К мертвым?
— Вдоль реки тянется целая полоса таких деревень. Это место даже зовут Мертвым Каньоном. После землетрясения местные ушли оттуда. А переселенцы туда не едут. Слишком близко к границе. Вот и стоят пустые дома. Ну, конечно, только те, которые уцелели. Поедем туда. Ты возьмешь на себя одну сторону каньона, а я другую. Но договоримся — все делаем тихо и быстро. Без стрельбы. Только наблюдаем, только ищем следы. Договорились?
— Кажется, я уже нашел следы, — сказал Орлов, валясь на кровать.
Рейнджер глянул на него, но ничего не спросил.
— Как думаешь, зачем Джерико рванул в Эль-Пасо?
Шон Прайс пожал плечами, вставил барабан в рамку и прокрутил его.
Не дождавшись ответа, Орлов продолжил:
— Если только для того, чтобы перейти границу, то почему он не выбрал другое место? Тут и армия, и полиция, тут его могут просто схватить на улице, потому что он слишком хорошо всем известен. Нет, дело не в близости границы. Дело в деньгах. Он пришел сюда за деньгами.
— Джерико не грабит в городе, — сказал Прайс. — Его бизнес — налеты на дорогах.
— На дорогах много не возьмешь.
— Ему хватало. Он скромен. Скромен и осторожен. Потому и жив до сих пор.
— Я тоже когда-то был скромным, — сказал капитан Орлов, набивая трубку. — Скромным, тихим клерком, а теперь вот мотаюсь с тобой по Техасу. Может быть, и у Джерико в жизни произошло что-то такое, что заставило изменить старым привычкам. Могло такое с ним случиться?
Шон Прайс рассовал револьверы по кобурам и повесил амуницию на вешалку возле кровати.
— Пол, говори короче. Единственное событие в жизни Джерико, которое меня интересует, это его скоропостижная кончина после встречи со мной. Поэтому давай без предисловий. Что ты узнал в банке?
— Ничего особенного. Только то, что именно здесь мой шеф держал свои деньги. Он вкладывался в железные дороги. Все прочие банки появились тут недавно, а «Морган Траст» стоял уже тогда, когда вокруг были только кактусы.
— Ну и что? Причем тут Джерико?
— Притом, что теперь об этих деньгах знаю не только я. Но еще и Джерико. Да-да, знает. Он напал на моего шефа. Затем напал на его дом. Он рылся в его бумагах. А потом поехал не куда-нибудь, а к Родригесу. Зачем? Соскучился? Или ему стал нужен взломщик? Все сходится. Я даже удивляюсь, что он так медлит.