Шон Прайс прошелся по комнате, остановился у окна, глядя в просвет между занавесками.
— Нет, — наконец, сказал он. — Он не нападет на банк. Это слишком сложно.
— Нападет, — сказал Орлов. — Потому что он не знает, насколько это сложно.
— У него никаких шансов.
— Этого он тоже не знает. Он знает только одно — там лежат деньги.
— Сколько?
— Достаточно, чтобы забыть об осторожности.
Шон Прайс круто развернулся на каблуках и направился к выходу.
— Придется идти к маршалу. Почему ты раньше мне ничего не говорил?
— Потому что не думал об этом. Я кинулся в погоню за обычными убийцами. Не было времени думать.
— Плохо, — сказал рейнджер, начищая уголком шейного платка свой значок. — Очень плохо, что ты так медленно думаешь.
* * *
Шон Прайс служил в роте «А», которая базировалась в Сан-Антонио и контролировала центральные районы Техаса. Другие зоны штата были поделены между остальными четырьмя ротами, и та, что отвечала за Эль-Пасо, имела штаб-квартиру в Мидленде. Прайс мог бы отправиться туда, если б ему была нужна поддержка. Больше того, он обязан был это сделать, потому что находился не на своей «ферме», как выражаются рейнджеры. Но он подумал: «А что я скажу парням? Что к ним удрал подонок, которого я не смог схватить у себя? Вот они повеселятся-то!». И вместо того, чтобы ехать в Мидленд, он отправился к местному маршалу. Правда, этот визит тоже потребовал от рейнджера значительных усилий, чтобы усмирить гордыню. Дело в том, что маршалом в Эль-Пасо был Даллас Стауденмайр, бывший рейнджер, который обладал на редкость отвратительным характером.
Впрочем, Прайс догадывался, что и его самого мало кто считает образцом тактичности и хороших манер. А что касается дела, то здесь к Стауденмайру никто не мог бы придраться. До него Эль-Пасо считался раем для преступников. Ни один местный маршал не продержался на своем посту больше двух месяцев. Возможно, причина была как раз в том, что все они были местными, и рано или поздно сталкивались с необходимостью накинуть узду Закона на кого-нибудь из собственной родни, или прижать кого-то из богатеев. Кому охота портить себе будущее и наживать врагов?
А Даллас Стауденмайр был пришлым. Он приехал в Эль-Пасо с другого конца Техаса, чтобы найти работу в городе, где его никто не знал. Под два метра ростом, молчаливый и суровый, он понравился Совету Старейшин. Отцы города назначили его маршалом. И уже на третий день службы Даллас стал знаменитым.
Группа заключенных, бежавших из мексиканской тюрьмы, перешла границу недалеко от города. Преследовавший их отряд мексиканской полиции был обстрелян местными жителями, и, понеся потери, отступил. Местными жителями командовали крутые ребята — Кэмпбелл и Хэйс. Неизвестно, были ли они причастны к побегу. Впрочем, об этом пусть ломают голову мексиканцы. Но пока у них были другие заботы — полицейские прислали делегацию, чтобы забрать тела. Констебль, выступавший посредником и переводчиком, чем-то не понравился Кэмпбеллу, и тот затеял с ним ссору. А Хэйс вдруг выхватил револьвер и застрелил констебля.
Все на миг оцепенели. Но тут на сцене появился Стауденмайр. Без лишних вопросов он уложил Хэйса. Затем — Кэмпбелла, когда тот наклонился за упавшим револьвером. Вся их команда тут же побросала оружие. Переговоры завершились успешно, если не считать, что на местном кладбище появились три свежих могилы.
Узнав о гибели Кэмпбелла, отцы города тут же назначили новому маршалу неслыханное по тем временам жалованье в сто долларов. А также торжественно вручили позолоченную трость. Дело в том, что эта парочка давно уже досаждала всему городу. Пьяницы и задиры, они даже какое-то время сами послужили маршалами, используя служебное положение, чтобы устранить конкурентов по салунно-картежному бизнесу. Вокруг них постоянно крутились какие-то темные личности, и все догадывались, что Кэмпбелл скоро станет некоронованным королем городской преступности. Так что новый маршал начал весьма и весьма успешно.
Однако не все были рады успехам Стауденмайра. Братья Мэннинг, которым принадлежали несколько лучших городских кабаков, были дружны с покойным Кэмпбеллом. И не просто дружны. Он служил им. Мэннингов подозревали в скупке краденого; ходили слухи, что у них есть ранчо, на котором держат угнанный скот; поговаривали, что все их конкуренты умирают одинаковой смертью — нарвавшись на пулю, выпущенную из засады. Но предъявить обвинение этим благородным джентльменам никто не мог.
Лишившись Кэмпбелла, братья Мэннинг поняли, что такой новый маршал им не нужен. И уже на следующий день наняли киллера. Тот подстерег Стауденмайра на ночной улице и выстрелил в спину. Точнее сказать, он поднял ружье, прицелился и спустил курок — причем, скорее всего, на спусковой крючок он нажимал, уже будучи мертвым. Потому что Даллас выстрелил первым. Когда тело киллера-неудачника осмотрел доктор, с его медицинскими выводами был немедленно ознакомлен весь Эль-Пасо. Новый маршал засадил в противника девять пуль, стреляя с обеих рук. Каждая рана была смертельной. Ну, наверно, не считая выстрела, который оторвал бедняге детородный орган.
Так, всего за три первых дня службы Даллас Стауденмайр завоевал себе громкую славу. Всё, что он делал потом, только добавляло блеска к сиянию этой славы. Стреляя без разговоров, он стал очищать город от подонков всех мастей. Кроме того, он вывел заключенных из тюрьмы и отправил их ремонтировать городские улицы — за что ему были благодарны и заключенные, и жители Эль-Пасо, и, особенно, местные власти, у которых, как всегда, не хватало денег на починку тротуаров и установку новых фонарей. А еще он проявил себя как непреклонный и въедливый сборщик налогов. Он обнаружил и прикрыл несколько опиумных салонов. А также перестрелял всех бродячих собак, чем вызвал негодование общественности — видимо, потому, что к бродячим он относил и тех псов, чьи хозяева отказались платить «собачий» налог — два доллара в год.
Новости об успехах нового маршала Эль-Пасо докатились до его бывших товарищей-рейнджеров. Они поначалу радовались тому, что обзавелись надежным союзником. Но всё оказалось не так-то просто. Стауденмайр посчитал, что кое-кто из рейнджеров мидлендской роты слишком часто наведывается в гости к Мэннингам, слишком долго засиживается в их кабаках. Кроме того, рейнджеры слишком часто пользуются услугами девушек бесплатно, не говоря уже о дармовой выпивке. Новый маршал сам явился в штаб-квартиру и довольно резко поговорил с командиром рейнджеров. Тот ответил не менее резко. До перестрелки, правда, не дошло, но с тех пор между Стауденмайром и рейнджерами выросла невидимая, но непреодолимая стена. С того времени Шон Прайс больше ничего не слышал о нем, ни хорошего, ни плохого, и обращаться к нему за помощью совершенно не хотел.
Но он и не ждал никакой помощи. Достаточно было бы просто кое-что разузнать.
Однако, добравшись до офиса маршала, он понял, что зря сюда пришел. Его встретил коренастый блондин с голубыми глазами и приветливой улыбкой.
— Я Уильям Миллс. Много слышал о тебе, Шон. Рад встрече.
«Интересно, где ты мог обо мне слышать», — хотел спросить Прайс, но сдержался. Он тоже много слышал о Миллсе. Фамилия была известная. Эта семья была одной из первых, что поселились на берегу Рио-Гранде, когда еще тут правили мексиканцы. Уильям был сыном крупного землевладельца. По-видимому, тем самым сыном, которого старый Миллс отправил учиться на юриста в какой-то далекий университет, а парень записался на трехмесячные курсы, получил диплом «помощника судьи», да и вернулся в Техас. «Что ж, по крайней мере, теперь закон в Эль-Пасо находится под защитой человека, который имеет представление о законе», — подумал Прайс.
— Я тут оказался из-за Джерико, — он с ходу перешел к делу. — Гонюсь за ним от Сан-Антонио.
— Он пытается удрать за границу? — сразу посерьезнел Миллс.
— Если бы так, я бы к тебе не пришел. Не стал бы отнимать твое время. Нет, Джерико что-то затеял. У него свой интерес в Эль-Пасо. Поройся в памяти, Билл. Может, вспомнишь, есть у него тут связи?
— Могу сказать абсолютно точно. Никаких связей. Насколько мне известно, его берлога — в Оклахоме. Последний раз он упоминался в связи с ограблением где-то в Арканзасе. А перед этим — в Миссури, не так ли? Об этом писали в газетах.
— Не читаю газет, — сказал Прайс. — Разве что когда отрываю от них кусок для самокрутки. Слушай, Билл, а куда перевелся Даллас? Он еще застал время, когда тут подонки вроде Джерико ходили в полный рост. Может, он бы мне чего подсказал?
— Даллас? — Миллс потер подбородок и хмыкнул. — Ну, Шон, зря ты не читаешь газет. Далласа здесь больше нет.
— Где он?
— Жена увезла его куда-то на другой край Техаса. Кажется, в Коламбус. Да, точно, его похоронили в Коламбусе.
Прайс нахлобучил шляпу.
— Ну, тогда мне уже никто не поможет. Счастливо оставаться, Билл. Приятно было познакомиться.
— Мне тоже, Шон. Заглядывай почаще. Мои люди охотно тебе помогут.
Прайс оглянулся, стоя на пороге:
— Да, Билл, совсем забыл спросить. Кто убил Далласа?
— Почему ты думаешь, что его убили? Разве он не мог умереть от простуды? — спросил Миллс.
— Не мог. Так кто был тот парень?
— А ты сам как думаешь?
Шон Прайс не любил лишних разговоров. Но почему-то сейчас он не мог уйти просто так, не сказав ни слова о погибшем рейнджере. Да, о бывшем рейнджере, с которым они никогда не дружили и даже не встречались. Но он сказал:
— Даллас был неплохим стрелком. Он пять лет отвоевал в армии конфедератов, а это много говорит о человеке. Не дезертировал. Вынес все поражения до последнего боя — и сдался последним. Он записался в рейнджеры одновременно со мной. Мы с ним даже полгода числились в одной роте. Но не встретились. Он не имел друзей, и все же дожил почти до сорока лет. Значит, умел сам за себя постоять. Стрелял с обеих рук. Не мазал даже в темноте. Нет, его мог завалить либо очень крутой парень, либо кто-то из своих, выстрелом в спину. Я прав?
— А что, ты тоже воевал за южан?
— Нет. Потомакская армия, — сухо сказал Прайс. — Бригада полковника Бердана.
— А в нашей семье получилось «пятьдесят на пятьдесят», — все так же приветливо улыбаясь, сообщил Миллс. — Старший брат отца воевал под знаменами Союза, а младший — за Конфедерацию. А сам отец остался на ранчо, потому что воевать — не его профессия…
— Ты не ответил, — напомнил ему Прайс. — Кто убил Далласа?
— Местный житель. Строго говоря, их было двое.
— Еще бы, — кивнул Прайс. — С одним-то Стауденмайр справился бы. Кто они?
— Не киллеры, не ковбои и вообще не преступники, — Миллс помотал головой. — Уважаемые люди. Из очень приличной семьи.
— Мэннинги? — спросил Прайс.
— Да. У Стауденмайра были очень плохие отношения с ними. Он все время подозревал, что они готовят заговор против него. Сказать по правде, в последнее время Даллас был неуправляем. Он слишком много пил. Особенно после того, как Джим Мэннинг застрелил его единственного друга, Сэма Камингса. То есть после того, как Джима оправдали. В общем, Даллас постоянно был пьяным. И всё твердил, что его хотят убить. Это была алкогольная мания преследования. Кто мог бы покушаться на него? В городе не осталось ни одного стрелка. За два года Даллас очистил Эль-Пасо от негодяев. Наверно, ему уже не в кого было стрелять, вот он и стал понемногу сходить с ума. Общественность настаивала, чтобы он помирился с Мэннингами. В сентябре они встретились в салуне Дока Мэннинга, чтобы заключить мир. И сначала все шло хорошо. Но вдруг началась драка, послышалась стрельба. Итог: двое братьев ранены, Даллас убит. Их оправдали. А я занял место Далласа. Вот так, — Миллс налил себе воды из розового графина. — Малоприятная история, как видишь.
— Всё ясно, — сказал Прайс, открывая дверь, чтобы уйти. — Даллас очистил город от негодяев. И в итоге стал последним негодяем, от которого город избавился сам.
* * *
Прайс вернулся злым и молчаливым. Быстро собрался и отправился в конюшню.
— Я поеду осматривать западную сторону каньона. За тобой — восточная, — бросил он.
Рейнджер ушел. Стоя у окна, капитан Орлов видел, как тот, сидя на белом жеребце, вел за собой вороную кобылу, и несколько фляг с водой тяжело покачивались под ее седлом. «Уходит надолго», — подумал он. «Вернется дня через три. Когда все уже будет кончено».
Площадь перед банком была пуста. Ему пришлось провести у окна весь остаток дня, и к вечеру капитан увидел, наконец, то, чего так долго ждал.
Через площадь медленно прокатился фургон с белым выгоревшим тентом, запряженный четверкой. Он свернул в боковую улочку. Через несколько минут его белый тент мелькнул в просвете другой улицы, и стало ясно, что фургон объехал вокруг банка.
Капитан Орлов насторожился. «Началось», — подумал он. И не ошибся.
Эти четверо появились одновременно, однако держались порознь. Огромный негр пристроился в тени соседнего отеля, плешивый коротышка сидел на другом углу площади, двое других прогуливались вдоль задней стены банка — их силуэты показывались то с одной его стороны, то с другой.
Как раз в это время в банке закончился рабочий день. Управляющий уехал в пролетке, запряженной парой холеных лошадей. Стоя у своего окна, капитан Орлов видел, как внутрь банка зашел охранник с дробовиком, и двери тяжело захлопнулись за ним. Начальник охраны запер входные замки, а потом пошел вокруг банка, сопровождаемый патрулем из двоих бойцов с винчестерами наперевес.
Капитан поднес к глазам свою подзорную трубу и отыскал плешивого. Тот внимательно следил за движением патруля, и губы его шевелились. Орлов, к сожалению, не умел читать по губам, но сейчас ему было ясно, что коротышка не молится и не шепчет любимое стихотворение — его губы перестали шевелиться как раз в тот момент, когда патруль свернул за угол банка.
Капитан поймал в кружок трубы лицо негра, изуродованное лиловым зигзагом шрама. Тот тоже наблюдал за патрульными, и начал отсчитывать их шаги, как только охранники зашагали вдоль западной стены банка.
Итак, подготовка к ограблению началась с расчетов. Четверка бандитов засекает время, за которое патруль описывает полный свой путь вокруг банка. Это очень важные сведения. И за один день они не могут выяснить всё.
Прежде всего Джерико надо будет узнать, за какое время на помощь к охране банка сможет подтянуться местная полиция. Еще один день нужен, чтобы скрытно разместить в городе всех участников налета, а их будет немало. Получается по меньшей мере три дня.
За три дня можно хорошо подготовиться. Капитан тоже успеет измерить все необходимые дистанции и углы. Всё могло бы разрешиться гораздо проще, если бы главарь бандитов сам прибыл на разведку. Но он слишком осторожен. Впрочем, капитан и не рассчитывал, что Джерико появится здесь во время подготовки ограбления. Главное, не упустить его, когда они начнут налет. Он обязательно будет здесь, у стен банка. «Здесь он и останется», — добавил капитан.
Он не рассчитывал на помощь местной полиции. У той своих забот хватает. Город наводнен проститутками и картежниками, и за всеми надо присматривать. Надо вовремя собрать с них дань, надо пресечь скандалы, а кое-кого надо и прижать, а то и выкинуть из города. В общем, забот полон рот, а тут какой-то рейнджер со своим Джерико…
Орлов усмехнулся, вспомнив, с каким окаменевшим лицом Прайс вернулся от маршала. Странно. Судя по всему, рейнджер далеко не первогодок. Так неужели он еще питает какие-то иллюзии?
Шериф, избранный фермерами где-нибудь в глуши — это одно, а полисмен большого города — совсем другое. В большом городе полицейские служат не жителям, а власти. Они уже не защитники слабых, нет! Они — цепные псы начальства и молчаливые покровители дорогих притонов. Вынужденный часто общаться с так называемой элитой, капитан достаточно подробно знал, кого, как и зачем выбирают в шерифы и маршалы.
Он знал, что многие полицейские выдвигаются и назначаются как раз теми достопочтенными господами, которых и призвана обезвреживать полиция.