Лудкина судорожно вздохнула, как перед прыжком в ледяную воду. Слово экспертиза произвело на нее устрашающее впечатление.
– Понимаете… я не вру! Люське надоело вкалывать на рынке, и она стала подыскивать себе другую работу. Тут подвернулась Испания. Она пошла на курсы языка, оформила документы… сказала, что все разузнает и поможет мне перебраться туда же, в Альмерию. Это город такой на берегу моря. Мы с ней на море ни разу в жизни не были, все мечтали только. Люська из Самары, вернее, из поселка под Самарой, я из Кострова… что мы видали-то? А тут случай подвернулся. Загорелись мы с ней! Ну, проводила я ее, начала язык учить… Мне уже тридцать стукнуло, пожить хочется по-человечески, семью создать. Вдруг я мужчину себе найду там, в Испании?
Она замолчала, умоляюще глядя на Смирнова и Еву, прижимая руки к груди.
– Так Людмила Дронова уехала? – спросил сыщик.
– Конечно. В Альмерию, как и собиралась. Вы мне не верите? – Она вскочила, сбегала в гостиную и вернулась с пачкой фотографий. – Вот! Люська – крашеная блондинка, длинная и худая, как жердь. Они с Машей очень разные, и по комплекции, и… вообще. Вот мы с Люськой прошлый Новый год встречаем, а вот в аэропорту сфотографировались на память, перед ее отлетом из Москвы. Видите? Живая она, стоит себе, улыбается! Как вы могли подумать?
– Значит, та женщина, которая лежит в комнате, ваша подруга Маша? – уточнила Ева.
– Ну да… Маша Симанская из Кострова. Мы с ней в одном классе учились! Дружили – неразлейвода. Вроде бы нас ничего не могло связывать… а мы тянулись друг к другу. Маша – умная, красивая, образованная. Она учительница музыки, не то что я! В школе все девчонки ей завидовали.
– Почему?
– Мальчики всегда обращали на Машу внимание, ухаживали за ней. На вечере, в компании, на прогулке, где угодно – ее окружали кавалеры. Женщины к таким вещам относятся ревниво. Они думают, что в Маше нет ничего особенного и она незаслуженно пользуется у мужчин симпатией. В чем-то они правы. Хотя… разве нам судить, кто чего заслуживает? А я Маше никогда не завидовала, поэтому наша дружба была и остается искренней. Мне нравится быть с ней рядом… не могу объяснить, по какой причине. Она может поделиться со мной своими амурными секретами без опасений вызвать ревнивую неприязнь или быть неправильно понятой. Наверное, мне в жизни не хватает как раз того, что у Маши есть в избытке; и отношения с ней, ее откровения делают меня участницей событий, которые со мной не происходят. Я греюсь в ее лучах…
Ева едва не прослезилась. Она жалела Римму Лудкину, и этим объяснялось ее горячее желание помочь ей.
– Но зачем вашей подруге выдавать себя за Людмилу Дронову? – спросил Всеслав. – Она не очень-то умело притворяется. В чем смысл этого маскарада?
– Длинная история, – вздохнула Римма.
– Ничего, мы послушаем.
– Хорошо… раз так надо, я расскажу. Я уехала из Кострова три года назад, а Маша осталась. У нее не появлялось жгучего желания перебраться в другой город, побольше, с заманчивыми перспективами. Она словно чего-то ждала. Со стороны казалось, что ее все устраивает. Мы изредка переписывались, встречались – в Кострове, во время моих приездов. Сколько я Машу ни приглашала погостить, она отказывалась. Москва ее не привлекала. В прошлом году в Кострове произошла странная, неприятная история, и главным действующим лицом в ней была Маша. Сначала она написала мне об этом, а потом родители по телефону рассказали. Я ведь московского адреса никому не давала, кроме Симанской: боялась, Валерка как-нибудь узнает и прикатит сюда дебоши устраивать. Он же психопат! – Римма закрыла глаза, потерла лоб. – Голова раскалывается! Ночь бессонная… нервотрепка… Так о чем я говорила?
– О странной истории в Кострове, – напомнила Ева.
– А, да! Бывший жених Маши, с которым она встречалась еще в юности, когда он был курсантом летного училища – Андрей Чернышев, – подрался с другим офицером, Сергеем Вершининым. Вышел громкий, безобразный скандал, обрастающий сплетнями, как снежный ком. Пошли слухи, что один из них чуть ли не вызвал другого на дуэль… Глупо, смешно! А закончилось все ужасно.
Римма глубоко вздохнула и прислушалась. Из комнаты, где лежала больная, раздался надрывный кашель.
– Ой! Погодите минуточку! – всплеснула Римма руками. – Сбегаю, гляну, как там Маша.
Когда Лудкина выбежала из кухни, Ева спросила:
– Ты ведь сразу понял, что Людмила не та, за кого себя выдает. Как ты догадался?
– Она будто бы ни разу не видела бывшего мужа Риммы, но говорила о нем слишком уверенно, – ответил Смирнов. – Дескать, будь вторжение в квартиру делом его рук, оно выглядело бы иначе. Откуда Людмила из-под Самары могла знать, какое поведение характерно для Валерия Лудкина из Кострова? А вот Маша имела представление о нем. Так что, полагаю, на этот раз Римма говорит правду.
– Этой женщине очень плохо, – отчего-то перешла на шепот Ева. – Сильный жар, бред, кашель. Похоже на воспаление легких. У тебя есть знакомый врач?
– Только патологоанатом.
– Пфф-ф! Ну и шуточки! – возмутилась она.
– Я не шучу.
– Ладно, какая разница? Зови патологоанатома, его же всему учили. С воспалением легких он как-нибудь справится.
Всеслав покачал головой:
– Почему нельзя вызвать «Скорую»?
– Значит, нельзя! Маша скрывается не просто так. Причина, по которой она выдает себя за Дронову, нам неизвестна. Может быть, ей угрожает опасность, а врачи приедут, начнут спрашивать фамилию, документы, страховку… кто да что… в общем, по-моему, стоит пока обратиться к твоему знакомому, а там видно будет. Не умирать же человеку?
Смирнов согласился, послушно набрал номер врача. Тот обещал приехать, осмотреть больную, назначить лечение и не задавать никаких вопросов, если ему заплатят.
– Разумеется, заплатим, – кивнула Ева. – Беспокоить доктора в выходной день, да еще заставлять его ехать через пол-Москвы – не по-божески. Услуга должна быть достойно вознаграждена.
В кухню вернулась Римма, бледная и расстроенная.
– Температура не падает, – сказала она. – Я боюсь.
– Через час приедет врач, – успокоила ее Ева. – Он ни о чем не будет спрашивать, просто окажет помощь.
– Маша не хотела, но я понимаю, что ей нужно колоть антибиотики. Уколы я делать умею, только не знаю, какие и сколько.
Римма села, положила руки на колени и горестно задумалась.
– Чем закончилась костровская история? – спросил сыщик.
– А, я же не дорассказала… Ничем хорошим, – усмехнулась она. – Мы с Машей почти ровесницы, но обе не замужем. Я успела развестись, а она еще не выходила. Все выбирала, о принце грезила. Появился у нее жених из Питера, Руслан… но после той истории с дракой он уехал – и поминай как звали. Маша говорит, он обещал вернуться. Она его ждала… и тут новая беда грянула. Как все получилось, подробностей никто толком не знает. Следствие до сих пор идет, наверное… Маше тяжело об этом вспоминать, поэтому я не спрашивала. Выслушала ее, и все, больше мы к этому не возвращались.
– Что случилось-то?
– Сергея Вершинина нашли мертвым… убитым. Подозрения упали на Чернышева – из-за той их драки. Но серьезных доказательств не оказалось, и Андрея отпустили. Весь грех лег на Машу – якобы они оба были влюблены в нее, соперничали, вот и дошло дело до смертоубийства. Родители Вершинина обезумели от горя, побили Симанским окна в доме, крик устроили на всю улицу, проклинали их на все лады… – Лудкина закатила глаза. – Представляю себе этот кошмар! Каково Маше было? Ужас! Ее в Кострове все знали, все о ней судачили, осуждали. Руслан не вернулся, и люди говорили, что это Машу бог наказал и что вековать ей теперь одной до смерти. Она терпела, сколько могла… надеялась, что все уляжется, забудется. Убийцу так и не нашли. Потом позвонил Руслан, объяснился. Оказывается, он попал в больницу с каким-то сложным диагнозом… но уже выздоравливает и скоро приедет в Костров. Тут у Маши нервы сдали… Не хотелось ей, чтобы Руслан слышал грязные сплетни, считал ее виновной в гибели Вершинина. Она никому ничего не сказала и уехала, в чем была. Уже из Москвы позвонила матери, успокоила ее, сказала, что жива и что не хочет свое счастье строить на чужой крови. Пусть, мол, Татьяна Савельевна поговорит с Русланом, он поймет. А чтобы он не вздумал ее искать, она пока ничего никому сообщать о себе не будет.
– Получается, Мария Симанская из Кострова приехала прямо к вам?
– Она так говорит, – кинула Римма. – Хотя… я звонила родителям, поздравляла их с Новым годом. Отец сказал, что Машу с весны никто в Кострове не видел. А у меня она появилась уже после Рождества. Пришла сама не своя, как в нервной горячке, попросилась остаться. Я говорю: «Ладно, Люська в Испанию умотала, мне одной скучно… живи, сколько надо». Она как про Люську услышала, обрадовалась – уговорила меня сделать вид, будто она и есть Людмила Дронова.
– Зачем такая конспирация?
Лудкина пожала плечами.
– Маша сказала – чтобы Руслан ее не нашел. Будто бы он ее сильно любит и так просто не отступится, будет разыскивать. А еще она боялась, что Чернышев тоже может ее искать. Я поверила. Если один мужчина из-за нее убил другого, он уже ни перед чем не остановится.
– Вы считаете, что Вершинина убили из-за Маши?
Римма вся поникла, едва заметно кивнула.
– А почему же еще? Ревность до добра не доводит. Вот я Машу и спрятала… Никто нами особо не интересовался. Вещей у нее с собой не было, и она дала мне денег, велела купить ей белье и кое-что из одежды. Видимо, у Маши были накопления: работать она пока не собиралась, даже из квартиры старалась не выходить. Разок мы только ходили в платную поликлинику: у Маши зуб разболелся. А домой пришли – и тут, как нарочно, полный разгром, все вверх дном перевернуто, посреди ковра – кровяное пятно. Я испугалась, а Маша вообще едва чувств не лишилась, так это на нее подействовало. Она ни есть, ни пить не могла и все бормотала про смерть… что, мол, это ей знак… Ой! – вскрикнула Лудкина и зажала себе рот ладонью. – Она же почти сразу заболела! Не дай боже, помрет! Как я, дура, не подумала!
Подбородок у нее задрожал, и Ева вскочила – налить воды в стакан.
– Успокойтесь, выпейте… Сейчас придет врач, вылечим вашу подругу.
Смирнов напряженно размышлял. В его уме складывались и рассыпались версия за версией.
Глава 19
В кабинете женщины-эксперта стен не было видно, их заменяли ящики каталогов и книжные полки, которые поднимались до самого потолка. Здание архива нуждалось в ремонте – высоченные потолки пожелтели и потрескались, пахло сыростью. В углу притулилась специальная лестница: без нее достать нужные книги или папки с верхних полок не представлялось возможным. На столе стояли два компьютера.
Пожилая дама со следами былой красоты на увядшем лице посмотрела на вошедшую поверх очков. Ее не тронутая краской седина отливала серебром в свете дневных ламп.
– Я вас слушаю, – неожиданно низким голосом произнесла она.
Смирнов решил, что наводить справки по поводу статьи Панкрата Раздольного будет Ева. У него не хватит терпения выслушивать скучные пояснения и рыться в пожелтевших от времени бумагах. Ева с радостью согласилась. Этот кабинет был третьим по счету за сегодняшний день.
Ева протянула эксперту дискету со статьей вместе с деньгами.
– Что это? – удивилась дама.
– Благотворительный взнос, вносимый частным лицом, – улыбнулась посетительница. – Вам придется тратить свое рабочее время, возможно, готовить справку…
– Ладно. Присаживайтесь, – сухо перебила ее хозяйка кабинета. Она убрала деньги в ящик стола и занялась дискетой. – Что вам нужно?
Ева повторила успевшую надоесть фразу:
– Просмотрите текст, пожалуйста, и выскажите свое мнение.
Седовласая дама молча углубилась в чтение. Она сидела, держа спину очень прямо, как бывшая балерина.
– Сейчас подобного доморощенного оккультизма, сдобренного эротикой, в литературе пруд пруди, – пренебрежительно произнесла она, пробегая глазами по тексту. – Панкрат Раздольный… Кто таков? Не знаю.
Ева благоразумно промолчала, ожидая дальнейшей оценки.
– Ну-с, обыкновенная пошлость… с весьма туманными намеками на магию, – вынесла дама свой вердикт, отрываясь от экрана монитора. – Это все?
– Там в конце есть список материалов, на которые ссылается автор, – напомнила Ева. – Будьте добры, взгляните на него.
Эксперт послушно перевела глаза обратно на экран.
– Что-то знакомое, – после некоторого молчания сказала она. – Ссылки на заграницу для нас бесполезны, а вот насчет наших бумаг… есть вероятность до них добраться. Мне кажется, кто-то уже интересовался архивом Лонгиновых. Совсем недавно.
У Евы перехватило дыхание от предчувствия удачи.
– Когда? – спросила она.
– Месяца два назад, может, больше… Я на память не особенно надеюсь, поэтому все фиксирую. Минуточку подождите.
Она поправила очки, неторопливо защелкала клавишами.
– Да. Я уже готовила справку… А что, собственно, вас интересует?
– Кто приходил?
Дама подняла голову и, не мигая, уставилась на Еву. Подумав, она приняла какое-то решение.
– Мужчина, – выразительно произнесла она, поднимая брови. – Лет тридцати-сорока. Точнее, простите, не припомню. Впрочем… у меня помечено его имя: господин Мартов Ф. Л. Вам это о чем-то говорит?
«Видимо, я ей понравилась, – мысленно заключила Ева. – Это хорошо».
– Феликс Мартов погиб при невыясненных обстоятельствах, – понизив голос, заявила она. – Поэтому важна каждая подробность, любая, на первый взгляд незначительная деталь.
Лицо женщины-эксперта вытянулось. В ее уме происходила напряженная работа.
– Странно… – медленно произнесла она. – Архив Лонгиновых не представляет ни литературного, ни научного интереса, но в последнее время я вынуждена обращаться к нему в третий раз. Теперь я вспомнила: до вас приходил этот господин… Мартов, а до него… еще кто-то.
– Кто? Когда? – выпалила Ева.
Она готова была засыпать седую даму вопросами, но сдерживала нетерпение.
– Давно, около года назад… – сосредоточенно наморщила лоб хозяйка кабинета. – Тоже приходил мужчина. Эти бумаги мы на руки не выдаем. Он заплатил… и я сама делала справку.
– А его фамилия?
– К сожалению, справочные файлы годичной давности я ликвидирую, – призналась дама. – У нас не заведено накапливать лишнюю информацию.
– Вы не припомните хотя бы, как выглядел тот человек? – взмолилась Ева.
Дама с сожалением покачала головой. Перед ней за год прошло столько посетителей…
– Чем этих людей мог привлечь архив Лонгиновых? – помолчав, спросила Ева.
Женщина-эксперт усмехнулась.
– А чем он привлек вас?
– Убит человек, – сказала Ева. – Перед смертью он написал статью… я ищу связь.
– Возможно, ее и нет, – покачала головой дама. – Людей убивают по разным причинам.
– Конечно. Однако я должна проверить некоторые вещи. Лонгиновы – что это за семья?
– Обыкновенная семья… имеет дворянские корни. Многие Лонгиновы были хорошо образованны, вели обширную переписку, дневники и прочее. Некоторые из них водили знакомство с известными историческими лицами, деятелями литературы, искусства. В архиве имеются свидетельства этого. Вот, в сущности, и все. После революции семнадцатого года Лонгиновы рассеялись по свету – кто погиб, кто эмигрировал… словом, род угас. К нам на хранение архив, вернее, его часть, попал случайно. Остальные бумаги утеряны. Долгие годы им никто не интересовался.
Ева не собиралась сдаваться. Она почувствовала дыхание истории – где-то там, в ее темных глубинах, кроются тайны, дразнящие потомков.
– Какие данные из архива запрашивал господин Мартов? – решила уточнить она.
– Необычные, скандальные подробности из жизни этой семьи, – неохотно пояснила дама. – Пришлось бы пересматривать все бумаги. Я могла потратить уйму времени, если бы не вспомнила, что год назад уже делала это. То есть тот, первый человек, который проявил интерес к архиву, обращался с похожей просьбой. И я просто откопировала старую справку.
– Вы же говорили, что уничтожаете файлы годичной давности.
– Совершенно верно, – тряхнула седыми буклями дама. – Я сделала это в самом конце декабря. А господин Мартов приходил… поздней осенью, в ноябре, кажется.