— Я теперь тебе как-никак жена, должность такая.
— Ложись-ка ты спать или лучше в парк пойди погуляй. Соловьи-то как поют, заразы этакие! Люблю соловьев, Нюра, ох как люблю…
Через полчаса его расстреляли в упор из автоматов в черном джипе — «Мерседесе» вместе с водителем и охраной. Всех насмерть.
Анна в ту ночь так и не уснула…
Глава 5
ДЭН-ПЕРВЫЙ
Они так и не приехали, двое в черном, хотя Анна их ждала и заранее готовилась к неприятному разговору. Приехал Малиновский в строгом черном костюме и с выражением скорби на красивом лице. Анне показалось, что эту скорбь он долго репетировал перед зеркалом, а потом натянул ее на лицо, словно резиновую маску. И Денису это не идет, нет, не идет. Прошла неделя после похорон Ленского, Анна скулила целыми днями, словно собака, брошенная хозяином, впервые в жизни пила водку, чтобы хоть немного забыться, и почти не выходила из комнаты с камином. Ей все время казалось, что в соседнем кресле сидит Ленский.
«Господи, ведь я же его любила! Я! Его! Любила!» И она принималась громко рыдать. Потому что вдруг поняла и другое: «Да ведь и он меня любил! Потому что ни один мужчина, находясь в здравом рассудке, не будет делать для нелюбимой женщины столько, сколько сделал для меня он. Сколько лет он старательно, с огромным терпением изо дня в день лепил из меня человека! Из глупой самонадеянной девчонки! Подумать только, что я ему говорила! Да за одно такое слово любой другой тут же вышвырнул бы меня вон из этого дома! Какое же у него было огромное терпение! И он правильно сказал: «Придет день, и ты пожалеешь о том, что могло случиться с нами, но так и не случилось. Хотя… Все и случилось. Мы просто не успели друг другу об этом сказать. Господи! Еще бы один день! Ну хотя бы еще один!»
Когда приехал Денис, Анна ему почти обрадовалась: ждала, когда с нее спросят долг, и поскорее хотела покончить со всем этим.
Но разговаривали они в кабинете, Анна и мысли не могла допустить, что в той самой комнате с камином будет что-то обсуждать с Денисом. Малиновский начал крайне жестко, сразу оставив в стороне выражения соболезнования:
— Анна, они прислали меня.
— Что я должна сделать?
— Тебе известны банки и номера счетов?
— Да, — коротко кивнула она.
— Если хочешь жить, отдай все.
— Я не хочу жить, — она подняла на Дениса глаза, в которых давно уже погасли золотые звезды.
— Зря. — Малиновский встал, прошелся по кабинету, потом вновь опустился в кресло. — Хотя я в курсе твоей истории. Но ты о матери подумай и о сыне. Ты слишком уязвима, Анна, ведь у тебя есть сын.
— И что?
— Его могут украсть.
— Убьют?
— Зачем? У тебя красивый мальчик, Анна. Если не будешь паинькой, его ждет страшная судьба. Не жалко? Вспомни, что ты мать.
— Ох ты, как торжественно!
— Для тебя же стараюсь. Отдай все, не жалей этих денег.
— Да плевать мне на деньги! — резко ответила Анна. — Я не могу забыть, что Ленский умер, так ничего и не отдав, значит, не хотел. Зря он мне, что ли, все оставил?
— Просто знал, что ты умница, в отличие от его первой жены и сына. Они стали бы упрямиться от жадности и погубили бы и себя, и его маленького внука. Неужели ты не понимаешь?
— Хорошо, — кивнула Анна. — Что у меня останется?
— Этот дом, две хорошие машины, вилла в Греции и тот банковский счет, на который Владимир положил деньги, заработанные продажей музыкального альбома «Синий шар».
— Да? Оставите?
— Твои деньги никому не нужны. Останешься состоятельной женщиной, дом продашь, купишь что-нибудь поменьше и попроще, уволишь прислугу и будешь припеваючи жить на проценты с банковского счета. Тебе хватит.
— Ладно, забирай. Отстаньте только, — она пошла в свою комнату за ключами от сейфа, в котором остались бумаги мужа. Вернувшись, отдала все Малиновскому и равнодушным голосом назвала все те цифры, которые он спросил. Потом подписала торопливо подсунутые им бумаги.
— Это все?
— Да. — На лице Малиновского было написано явное облегчение. Видимо, он сам не ожидал, что все будет так просто. Анна же усмехнулась:
— Только не думай, что я вас испугалась. Просто мне нет дела до этих денег. Не мною заработано, не ко мне и ушло.
— Героиня! Куда бы ты делась, когда мальчишкой занялись бы на твоих глазах? Считай, что тебе ещё повезло, дуреха. Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо.
Когда с делами было покончено, Малиновский намекнул:
— А не поужинать ли нам вместе?
— Чего тебе еще?
— Как же, Аня? За тобой ведь еще один должок!
— С ума, что ли, сошел?
Но Денис вдруг довольно грубо схватил ее и попытался сорвать платье. Анна громко зарыдала:
— Денис, перестань, мне плохо! Только не сейчас! Неделя всего прошла! Ну, будь ты человеком! Не сейчас!
Он отпустил Анну и настойчиво поинтересовался:
— А когда?
— Не знаю.
— Когда?! — И вновь схватил ее, тряхнув изо всей силы.
Она поняла, что Малиновский не отстанет, пока своего не добьется. А ведь ее больше некому защитить.
— Через неделю приезжай, мне надо успокоиться. А еще лучше, через месяц.
— Хорошо, договорились. Я подожду, это даже приятно.
— Особенно приятно ждать, когда тебя развлекает очередная смазливая девочка с длинными ногами, — не выдержала Анна. Малиновский засмеялся.
— Аня, всегда хочется разнообразия: после сладкого — пресное.
— Смотри, как бы это пресное тебе горьким не показалось!
— Не пугай меня, Аня, не надо. Горько мне уже было. Я ведь не забыл, как ты меня тогда пыталась съездить по физиономии.
— Разве у меня это получилось? Ничего же не было!
— Да? А мне вот запомнилось.
Он наконец ушел, но через неделю не вернулся, не вернулся и через месяц. Анна же попыталась прийти в себя и начать жить заново. Первым делом бросить пить и каждую минуту вспоминать Ленского. Этого уже не вернешь, а надо жить дальше. И Анна велела заколотить дверь в комнату с камином.
А вскоре уехала охрана, исчез садовник, домработница больше не приходила по утрам и шофер тоже. Осталась только экономка, которая по-прежнему суетилась на кухне и три раза в день напоминала Анне, что надо хоть немного поесть. Но Анна боялась, что в один прекрасный день она тоже куда-нибудь исчезнет. В соседнюю с ней комнату из дальнего крыла переселилась мать, на этот же этаж переехал и Сашка. Анна часами бродила по огромному дому и думала о том, что судьба ему умереть вместе с хозяином. Она уже выяснила, что ее личный банковский счет заморожен. В стране наступали тяжелые времена.
Экономка в конце концов согласилась остаться, она прижилась в этом доме и теперь стала для Анниной матери чем-то вроде компаньонки. На пару они кое-как вели дом, закрыли лишние комнаты, бросили ухаживать за садом, подстригать кусты и газоны, а вместо этого разбили в огороде новые грядки с зеленью й теперь уже вместе пропалывали свеклу и морковь. Им помогал Сашка, в обязанности которого входило поливать маленький огородик из шланга. Анна чувствовала себя лишней в этом доме: от нее одной не было никого толку. Надо было как-то решать вопрос с деньгами. Похоже, пора было прислушаться к совету Малиновского и продать этот огромный дом.
Когда Анна почти совсем отчаялась и подумывала о том, чтобы переехать в свою старую двухкомнатную квартиру, в любимую комнату с видом на огни, Денис наконец объявился.
…Это было вечером в начале августа. Анна сидела в бывшем рабочем кабинете Ленского перед открытым окном и подсчитывала, на сколько хватит денег. Может быть, начать продавать вещи из этого дома? Кому они теперь нужны? За окном послышался звук работающего мотора. Давно уже в этом доме не было гостей! Машина подъехала к самому дому, остановилась. Из машины кто-то вышел и направился к дому. Анна прислушалась. Это были мужские шаги, твердые, уверенные. То, чего ей так сейчас не хватало. Сердце невольно сжалось.
А потом в кабинете появился Малиновский, не при параде, в джинсах, модной светлой рубашке, в свитере, небрежно наброшенном на плечи. Он показался Анне проще, моложе и еще красивее. Она вновь невольно вспомнила Ваню Панкова и невольно сравнила его с Малиновским. Неужели же Ваня когда-нибудь тоже станет таким?
— Сидишь? Страдаешь? — Денис прошелся по кабинету, потом зачем-то закрыл окно.
— Тебя каким ветром занесло? Ты должен сейчас на своей даче шашлыки с девочками кушать.
— Пригласила в гости и не помнишь. Я ждал больше недели.
— Что так?
— Дела, — коротко сказал он.
— И это называется страсть! Она у тебя как спичка: вспыхнула и мгновенно погасла. А костер никогда не пробовал разжигать? Что, в пионерлагере не научили? Ах, ты никогда не был в пионерлагерях! — Анна заметно нервничала и оттого несла чушь. Лишь бы не останавливаться ни на минуту.
— Я так понимаю, что глубокая скорбь не сделала тебя более мягкой и сговорчивой? Все так же язвишь?
— Может, ты все-таки от меня отстанешь? — огрызнулась Анна.
— Кто с тобой остался? Кроме мамы и мальчишки?
— Экономка. А что?
— Слишком много народу в доме, — поморщился Малиновский.
— Много?!
— Одевайся.
— Куда ехать?
— Ко мне на дачу. Это недалеко, а тебе необходимо на время уехать из этого склепа.
— Это что, забота обо мне?!
— Корысть. Не хочу, чтобы мне помешали, когда я лягу с тобой в постель.
Анна только пожала плечами:
— Хорошо. Ведь ты все равно не отстанешь, я это уже поняла. Но мне надо переодеться.
Она вышла из кабинета и направилась в свою спальню. Малиновский шел следом.
— Денис, мне надо переодеться. Это моя спальня, — напомнила Анна перед дверью.
— Боишься, что передумаю, когда увижу тебя раздетой?
— Черт с тобой, заходи. Может быть, мне повезет, и это случится. — И Анна толкнула дверь. Малиновский заглянул в комнату, но так и не зашел туда. Когда Анна, снимая с себя халат, прошла к платяному шкафу, он тут же закрыл дверь.
«Ничего себе, страсть! — думала она, натягивая на себя джинсы и свитер. — Не кидается в мою спальню, не пытается овладеть мною тут же, даже не глянул на меня, когда я разделась! Зачем ему все это надо?» — Анна чуть подкрасила губы и вышла к Малиновскому:
— Вези.
Он отвез ее к себе на дачу. Ехали они недолго, на его двухэтажный особняк, выдержанный в строгом готическом стиле, Анна взглянула довольно равнодушно и сразу поинтересовалась у Дениса, где находится спальня. К их приезду подготовились, в красиво обставленной комнате, перед огромной кроватью стоял накрытый стол, на нем зажженные свечи, звучала нежная музыка. И Анна вдруг вспомнила Селина. Зачем изобретать велосипед? А если добавить еще два колеса, крышу, мощный мотор, получится уже автомобиль. Дорого и красиво. Но не ново.
— Дэн, ты не слишком оригинален.
— В этом меня еще никто не упрекал. И, между прочим, мне это не нравится. — Малиновский бросил на кровать свой свитер. — Это что, и называется претензией на оригинальность? Давать мужчине какую-то кличку?
«Да, если ты не хочешь показать, как он тебе нужен и как он тебе дорог. Господи, но о чем это я?!» Анна невольно вздрогнула, потом устало опустилась на кровать и спросила:
— Ну что там у тебя дальше по программе? Открывай шампанское, пора. Давай, действуй.
— Может, ты поучишь, как надо? Ты? Меня? Сколько у тебя было мужчин?
— А я и не собираюсь скрывать, что последние четыре года жила только с… — Анна поймала его бешеный взгляд и осеклась. — Тебе будет скучно, Дэн, я никогда не умела притворяться.
— Тогда помолчи.
Анна почувствовала его губы на своем теле, и голова опять сладко кружилась, и ни о чем больше не хотелось думать. Очнулась она уже в постели, раздетая, Денис молча ее разглядывал, она тоже, открыв наконец глаза, увидела его без одежды, стройного, гибкого, и сразу же оценила и крепкую мускулатуру, и смуглую гладкую кожу. Он все больше и больше напоминал ей сбежавшего первого мужа, только был гораздо опытнее и, как тайно призналась себе Анна, гораздо красивее.
— Я поцелую тебя? — неуверенно спросила она.
— Нет, я сам. Сейчас сам. — Он нагнулся к ее груди, Анна вновь вспомнила сладкого мальчика Ваню Панкова, вспомнила, а потом забыла, и кажется, уже навсегда.
У Дениса было талантливое тело. С этим даром тоже надо родиться. Похоже, что большую часть своей жизни он только и делал, что устраивал для женщин эти волшебные фейерверки, когда в их полностью расслабленных телах одна за другой взрывались ракеты, рассыпая веером искры разноцветных огней. Анне было обидно только, что последняя, самая большая и красивая ракета так и не разорвалась. Но, видимо, она просто устала. Или была для этого еще не готова.
Когда все кончилось, Анна невольно вздохнула и натянула на себя простыню. В спальне было жарко, да и не замерзла она, как обычно. Просто не хотела, чтобы Денис начал теперь сравнивать ее с теми шикарными бабами, о которых когда-то упоминал Ленский. Да, они побывали здесь, в этой спальне. И пусть. Пусть.
Он предложил поужинать, открыл шампанское, Анна молча, один за другим, выпила три бокала, но после того как почти месяц увлекалась водкой, вино не брало. Малиновский тоже выглядел абсолютно трезвым и не сказать, чтобы довольным.
— Ну это все? — спросила наконец Анна.
— Что — все?
— Я тебе больше не нужна?
— Да ты и сегодня не была мне особо нужна. От тебя в постельных делах мало толку. То ли Володя ничему не хотел тебя учить, то ли ты такая бездарная ученица. — Он первый раз за все это время упомянул имя Ленского, и то с откровенной злобой.
— Мстишь? Хочешь отыграться, понимаю. Только мне все равно, могу тебя тоже огорчить: мне было приятно, всего лишь. Америку ты для меня не открыл. Даже Европу.
— А ты та еще штучка! Я думал, ты теперь от меня не отстанешь. Сама будешь просить, чтобы время от времени я появлялся в твоей спальне. И очередь займешь.
Анна рассмеялась, впервые с того самого дня, как умер Ленский, так громко и откровенно:
— Денис! Ты неподражаем! Прелесть ты моя! Скажи, ты можешь говорить с женщиной о чем-либо, кроме собственной неотразимости?
— Тебя домой отвезти? — Малиновский разозлился.
— Может, в доме найдется еще одна спальня? Ты выпил, а Пятницкое шоссе не лучшее место для поездок в ночное время.
— Обо мне заботишься или о себе?
— Я просто очень хочу спать, и у меня нет сил добраться до своей постели. Только в соседнюю комнату. Здесь не хочу оставаться, боюсь помешать очередной претендентке. Вдруг тебя по ночам посещает Зубная Фея или Женщина в белом? Я уверена, что всех привидений женского пола в этом доме ты уже успел соблазнить.
— Все. Хватит. Пойдем, отведу тебя спать на другой этаж.
— Я всегда умела добиваться своего.
Денис невольно напрягся, но ничего не сказал, прихватив из шкафа комплект чистого постельного белья, отвел Анну в гостиную на первом этаже, бросил на диван теплый плед:
— Домработница давно спит, придется стелить самой. Не забыла, как это делается?
— Справлюсь.
Малиновский тут же ушел, она дождалась, когда стихнут шаги на втором этаже, и только тогда позволила себе разреветься. Анна испугалась, что если Денис будет повторять свои попытки еще и еще раз, то она успеет к нему привязаться. Но такого мужчину ей не удержать. Это было бы все равно, что хватать горстями сухой песок на пляже и пытаться строить из него дом.
Денис все-таки вернулся в ее дом. Да, он приехал еще раз, потом еще и еще. Он уже не отвозил Анну к себе на дачу и не скрывал от обитателей дома своих с ней отношений. Все происходило в ее спальне, на этом же этаже находилась Сашкина комната, рядом, в бывшей спальне Ленского, жила мать, и Анна отчего-то стеснялась перед родными своего увлечения Малиновским. Стеснялась потому, что теперь отдавалась ему, испытывая самую настоящую страсть. Но поделать с этим уже ничего не могла.
«Кто я ему? — с горечью думала она. — Постоянная любовница? Неожиданное увлечение? Женщина, которой он сбивает оскомину после роскошных фотомоделей? Почему он приезжает и почему я его жду?»
Она действительно ждала. Снова начала красить волосы в рыжий цвет, ухаживать за кожей, часами разбирать наряды. Она даже готова была вернуться к карьере певицы, если бы он попросил. Ее страсть и Малиновскому становилась все больше и больше похожей на болезнь. На тяжелую, постыдную болезнь. И Анне было стыдно, что это случилось. Денис все-таки добился своего.