Даже два тысячелетия спустя ее слова эхом отдавались в ушах. А перед глазами стояло безжалостное выражение лица, когда она развернулась, оставив сына на милость солдат, с радостью исполнивших ее приказ…
«Ты ничтожен, раб. Вообще ни на что не годен. Ты недостоин даже помоев, которыми питаешься. Если нам повезет, ты сдохнешь, сохранив пищу на зиму для раба, обладающего хоть какой-то ценностью».
Зарек зарычал, когда воспоминания захватили его. Не в состоянии справиться с болью, которую они причиняли, он выпустил на волю свои силы. Все лампочки в доме разлетелись вдребезги, в камине взревело пламя, едва минуя Сашу, лежащего рядом. Со стен попадали картины.
Зарек хотел лишь остановить боль…
Астрид закричала, когда по ушам ударили незнакомые звуки.
— Саша, что происходит?
— Этот ублюдок пытался прикончить меня.
— Как?
— Он запустил огненный шар из камина прямо на мою подстилку. Черт, даже шкуру мне подпалил. Его что-то взбесило, вот он и воспользовался своими силами.
— Зарек?
Весь дом сотрясался с такой яростью, что девушка почти ожидала обрушения.
— Зарек!
Повисла абсолютная тишина.
Астрид слышала лишь стук своего сердца.
— Что происходит? — спросила она Сашу.
— Не знаю. Огонь погас, и я ничего не вижу. Тут совсем темно. Он разбил все лампочки.
— Зарек? — Снова позвала девушка.
Ответа не было. Паника возросла втрое. Зарек мог убить ее, и ни она, ни Саша не увидели бы, как Темный Охотник приближается.
Он мог сделать с ней все, что захочет. Девушка опустилась на диван.
— Почему ты спасла меня?
Астрид подпрыгнула, услышав его голос прямо у своего уха. Он был так близко, что она чувствовала его дыхание на коже.
— Ты был ранен.
— Как ты узнала, что я ранен?
— Я и не знала, пока не притащила сюда. Я…я думала, ты пьян.
— Только полная идиотка притащила бы домой незнакомца, если она слепа и живет одна. А ты мне идиоткой не кажешься.
Астрид сглотнула. Он был гораздо умнее, чем она думала. И гораздо более опасным.
— Так почему я здесь? — потребовал ответа Зарек.
— Я уже сказала.
Темный Охотник оттолкнул диван так сильно, что он проехал несколько сантиметров. Теперь он был прямо перед ней, прижимая к подушкам. Его яростная близость заставляла девушку дрожать.
— Как я попал внутрь?
— Я тащила тебя.
— Одна?
— Конечно.
— Ты не выглядишь настолько сильной.
Астрид выдохнула от ужаса. К чему он вел? Что намеревался сделать с ней?
— Я сильнее, чем кажусь.
— Докажи! — Зарек схватил ее за запястье.
Она боролась с ним несколько секунд.
— Отпусти меня.
— Почему? Я вызываю у тебя отвращение?
Саша зарычал. Громко.
Астрид прекратила вырываться и злобно взглянула туда, где, по ее мнению, должно было находиться его лицо.
— Зарек, — твердо сказала она, — ты делаешь мне больно. Отпусти.
К ее удивлению, он послушался. Темный Охотник отодвинулся очень легко, но его раздраженное присутствие все еще было весьма ощутимым. Подавляющим. Пугающим.
— Сделай одну умную вещь, принцесса, — прорычал он ей в ухо. — Держись от меня подальше.
Девушка услышала, как Зарек отходит от нее.
— Он виновен, — отрезал Саша. — Астрид, выноси приговор.
Она не могла. Пока еще нет. Несмотря на то, что Зарек пугал ее. Даже несмотря на то, что в данный момент он действительно казался неуравновешенным и ужасающим.
На самом деле он не причинил ей вреда. Всего лишь напугал, но за это не стоит приговаривать к смерти.
В свете последних событий Астрид хорошо понимала, как он однажды сорвался и убил всех в деревне, которую ему доверили защищать.
Сорвется ли он точно также и с ней?
Она была бессмертной, и убить ее он не мог, но вот ранить вполне.
Менее опытный судья вынес бы вердикт лишь на основании его сегодняшних действий. Она и сама боролась с соблазном, но не хотела этого делать. Пока не хотела.
— Ты в порядке? — спросил Саша, когда она ничего не ответила на его требование.
— Да.
Но Астрид лгала, и у нее было чувство, что Саша об этом знает. Зарек пугал ее так, как никто до этого дня.
Она веками судила мужчин и женщин. Убийц, предателей, богохульников. Кого угодно.
Но никого из них она не боялась. Никто не вызывал в ней желания бросится к сестрам за защитой.
Только Зарек.
В нем было нечто безумное. Она привыкла иметь дело с людьми, скрывающими свою невменяемость. С мужчинами, играющими в галантных героев, когда на самом деле внутри них жили лишь жестокость и безразличие.
Зарек взорвался, но не тронул ее.
По крайней мере, пока. Но его нападки должны были к чему-то привести.
На ум пришли слова Ашерона: «Зорко одно лишь сердце…» Что скрывало сердце Зарека?
Глубоко вздохнув, Астрид потянулась своими силами, пытаясь найти Темного Охотника.
Так же, как и раньше она не смогла обнаружить его. Как будто он настолько привык скрываться от других, что не светился ни на одном радаре. Даже на таком сильном, как ее собственный.
— Где он? — Спросила она Сашу.
— В своей комнате, я думаю.
— А где ты?
Саша подошел и сел у ног.
— Артемида права. Во имя всего человечества, его нужно остановить. С ним что-то определенно не так.
Астрид потрепала волка по ушам, размышляя над его словами.
— Не знаю. Ашерону пришлось заключить сделку с Артемидой, чтобы я могла судить Зарека. Он не сделал бы этого без причины. Только дурак заключает какие-то сделки с Артемидой. А Ашерон далеко не дурак. В Зареке должно быть что-то хорошее, иначе…
— Ашерон всегда жертвует собой ради своих людей. В этом весь он, — фыркнул Саша.
— Возможно…
Но Астрид была не настолько глупа. Ашерон всегда поступал так, как было лучше для всех. Никогда раньше он не вмешивался, когда подходило время решать судьбу его людей, преступивших закон, и все же на этот раз он лично просил ее …
Эш не позволил убить Зарека девятьсот лет назад, когда тот уничтожил деревню и убил невинных жителей.
Если бы Зарек был угрозой для человечества, Ашерон не просил бы о разговоре с ней и не позволил бы Темному Охотнику жить. Тут скрывалось нечто большее.
Она должна была верить Ашерону.
Должна была.
Зарек был один в своей комнате, наблюдая за падающим снегом через раскрытые шторы. Он сидел в кресле-качалке, но не шевелился. После своего «взрыва», он прошел по дому, заменил лампочки и поднял упавшие картины. Теперь в доме стояла неестественная тишина.
Нужно вырваться отсюда, прежде чем он снова сорвется. Почему эта буря не прекращается?
В коридоре зажегся свет, на время ослепив его.
Зарек нахмурился. Зачем Астрид свет, если она слепа?
Он слышал, как она топает по коридору, направляясь в комнату. Одна часть его хотела присоединиться к ней, поговорить. Но он никогда не умел поддерживать непринужденную беседу.
Зарек не знал, как это делается. Никто никогда не интересовался его словами.
Поэтому он держал все в себе, и это вполне его устраивало.
— Саша?
Звук ее мелодичного голоса пронзил Зарека, словно осколок стекла.
— Сиди тут, пока я не разожгу камин.
Мужчина почти поднялся, чтобы помочь, но силой удержал себя на месте. Дни, когда он был слугой, давно прошли. Если ей хочется огня, она с таким же успехом может зажечь его сама, как и он.
Конечно, у него было зрение, а руки загрубели от тяжелой работы. Ее же были мягкими. Нежными.
Хрупкие руки, способные утешать…
Не успев осознать этого, Зарек пошел в комнату.
Он обнаружил Астрид на коленях у камина. Она пыталась засунуть новые дрова на стальную решетку. Девушка с усилием толкала их, пытаясь не обжечься в процессе.
Зарек отстранил ее, не сказав ни слова.
Она вздрогнула от испуга.
— Убирайся с моего пути, — прорычал Зарек.
— Я не стояла у тебя на пути. Ты сам влез.
Когда девушка не двинулась, он поднял ее на руки и усадил в темно-зеленое кресло.
— Что ты делаешь? — ошеломленно спросила Астрид.
— Ничего, — Зарек вернулся к камину и зажег огонь. — Не могу поверить, что, имея столько денег, ты не можешь нанять кого-то, кто мог бы помочь тебе.
— Мне не нужна помощь.
Ее слова заставили его замереть.
— Разве нет? Как ты управляешься со всем одна?
— Я просто это делаю. Ненавижу, когда ко мне относятся так, словно я беспомощна. Так уж случилось, что я способна жить так же, как и все остальные.
— Поздравляю, принцесса.
Несмотря на свои слова, Зарек ощутил еще одну волну уважения к ней. В мире, где он рос, женщины не делали ничего сами. Они покупали таких, как он, чтобы все их причуды исполнялись.
— Почему ты все время называешь меня принцессой?
— Потому что ты такая и есть. Бесценное сокровище своих родителей.
Девушка нахмурилась.
— С чего ты так решил?
— Я это нюхом чую. Ты одна из тех, кому никогда в жизни не приходилось волноваться о чем-либо. Ты получала все, чего хотела.
— Не все.
— Нет? Чего же тебе не хватает?
— Зрения.
Ее звенящие слова заставили его умолкнуть.
— Да, слепым быть хреново.
— Откуда ты знаешь?
— Плавали — знаем…
Глава 6
— Ты был слеп? — спросила Астрид.
Зарек не ответил. Он поверить не мог, что позволил этим словам выскользнуть. Об этом он никогда ни с кем не говорил, даже с Джессом. Только Ашерон знал секрет Темного Охотника и, слава богам, хранил его в тайне.
Не желая сегодня возвращаться в прошлое и ощущать боль, поджидающую его там, Зарек вышел из комнаты и вернулся к себе, где закрыл дверь, чтобы переждать снежную бурю в одиночестве.
По крайней мере, так не нужно было волноваться о том, что кто-то может предать или причинить боль.
Но, пока он сидел в кресле, не призраки прошлого преследовали его. Это был аромат роз, дерева и чистые светло-голубые глаза девушки.
Подушечки пальцев хранили ощущение холодной нежной щеки. Ее влажных спутанных волос, обрамляющих женственные манящие черты.
Женщина, которая не пугалась его прикосновений и не кривилась от отвращения. Она была потрясающей и удивительной. Если бы он был кем-то другим — то, возможно, вернулся бы в комнату, где она сидела с волком, и рассмешил ее. Но Зарек не знал, как это делается. Он мог распознать юмор, еще лучше дело обстояло с иронией, но шутить, вызывая улыбки других, не умел. Особенно, в случае с женщинами.
Никогда раньше его это не беспокоило.
Сегодня все изменилось.
— Ты вынесла приговор?
Раздавшийся в голове голос Артемиды заставил Астрид вздрогнуть. С тех пор, как Зарека принесли к ней, богиня каждую ночь доставала девушку одним и тем же вопросом — снова и снова, пока та не начинала чувствовать себя Жанной Д’Арк, которую преследуют голоса.
— Еще нет, Арти. Он только что проснулся.
— Почему ты так копаешься? Пока он жив, Ашерон находится на грани, а я определенно ненавижу, когда он волнуется. Осуди его уже, в конце концов.
— Почему ты так хочешь смерти Зарека?
Повисла тишина. Сначала Астрид подумала, что Артемида покинула ее, поэтому удивилась, услышав ответ:
— Ашерон не любит, когда кто-то страдает. Особенно, если это его Темный Охотник. Пока живет Зарек, Ашерону плохо, а я, чтобы он там себе не думал, не хочу, чтобы ему было больно.
Астрид и понятия не имела, что Артемида может произнести подобные слова. Никто не сказал бы, что она способна на доброту, сострадание или готова думать о ком-то, кроме себя самой.
— Ты любишь Ашерона?
Ответ Артемиды прозвучал резко:
— Ашерон — не твоя забота. Только Зарек. И я клянусь, что если Ашерон из-за всего этого станет относиться ко мне хоть чуточку хуже, ты очень об этом пожалеешь.
Враждебный угрожающий тон заставил Астрид напрячься. Чтобы причинить ей боль, одной Артемиды будет явно недостаточно и, если богиня хочет драки, лучше бы ей основательно приготовиться. Возможно, ее работа больше не приносит удовольствия, но Астрид серьезно к ней относится и никто, особенно Артемида, не сможет угрозами добиться преждевременного вердикта.
— А тебе не кажется, что если я слишком поспешно осужу Зарека, Ашерон разозлится и потребует повторного суда? — Артемида выругалась. — Кроме того, ты пообещала Ашерону не вмешиваться, Артемида. Ты заставила его поклясться, что он не будет пытаться связаться со мной и повлиять на мое решение, и все же продолжаешь сама делать это. Как, по-твоему, он отреагирует, если я все ему расскажу?
— Отлично, — бросила Артемида, — Я не побеспокою тебя снова. Но уже сделай это, в конце концов!
Оставшись, наконец, в одиночестве, Астрид сидела в комнате и обдумывала свои следующие действия, пытаясь найти способ подтолкнуть Зарека к новому срыву и большей жестокости.
Он направил свою ярость на дом, но не на нее. Саша напал на него, но, хотя Темный Охотник и ранил волка, тот нанес ему куда больше повреждений. Между ними была честная драка, и Зарек не пытался отомстить Саше за нападение. Он сбросил с себя волка, а потом оставил его в покое.
Вместо того чтобы навредить Саше, Зарек наполнил его миску водой.
Самым худшим преступлением Темного Охотника на данный момент была агрессивность и аура опасности, окружающая его. И все же, он продолжал делать вещи, абсолютно не сочетающиеся с его грубостью.
Здравый смысл подсказывал сделать так, как просит Артемида: признать его виновным и сбежать. Какое-то внутреннее чувство убеждало подождать. До тех пор, пока он не направит свой гнев на нее или Сашу, она будет продолжать. Но, если хоть однажды это случится — Астрид сразу же захлопнет за собой дверь, а Зарек станет тостом.
«Невиновных мужчин не бывает…»
Астрид устало вздохнула. Так она сказала своей сестре Атти в последний раз, когда они разговаривали. И какая-то часть ее действительно верила в это. Ни разу за свою жизнь девушка не оправдала подсудимого. Каждый из них лгал.
Все стремились обмануть ее.
Некоторые хотели подкупить.
Некоторые — убежать.
Кто-то пытался избить.
Один пошел на убийство.
Ей было интересно, в какую категорию попадет Зарек.
Глубоко вздохнув для смелости, Астрид поднялась и направилась в свою комнату, чтобы покопаться в вещах, которые в человеческом облике носил Саша.
— Что ты делаешь? — спросил присоединившийся волк.
— Зареку нужна одежда, — ответила она вслух, не подумав.
Саша слегка прикусил зубами ее руку и носом затолкал свои вещи обратно в корзину в нижней части шкафа.
— У него есть и своя. Это принадлежит мне.
Астрид снова вытянула одежду.
— Да ладно тебе, Саша, побудь милым хоть немного. У него нет больше одежды, а то, что на нем — порвано.
— Ну и?
Она рылась среди его рубашек и брюк, жалея о том, что ничего не видит.
— Ты же сам жаловался, что не намерен смотреть на голого мужчину. Я думала, ты хочешь, чтобы на нем хоть что-то было надето.
— А еще я жалуюсь на то, что мне приходится мочиться на улице и есть из миски, однако что-то ты не торопишься позволить мне использовать туалет или столовые принадлежности, когда он рядом.
Астрид покачала головой.
— Ты остановишься или нет? Ворчишь, как старуха.
Девушка вытащила толстый свитер.
— Нет, — зарычал Саша, — Только не темно-красный. Это мой любимый.
— Саша, клянусь, ты жутко испорченный!
— А это мой свитер, положи его обратно.
Астрид встала, чтобы отнести его Зареку.
Саша шел за ней и ныл всю дорогу.
— Я куплю тебе новый, — пообещала девушка.
— Я не хочу новый. Я хочу этот!
— Он не испортит его.
— Испортит. Ты только взгляни на его вещи. Они в ужасном состоянии. И я не хочу, чтобы он своим телом касался моей одежды. Он отравит ее.
— Господи, Саша, когда ты уже повзрослеешь? Тебе четыреста лет, а ты все еще ведешь себя, как несмышленый щенок. У него же нет блох, в конце концов.
— Нет, есть!